Kitobni o'qish: «Наследница долины Рейн»

Аннотация

В прошлой жизни судьба меня не слишком баловала. Пришлось много работать, чтобы добиться успеха. Но, как оказалось, всё было напрасно, правда, осознала я это слишком поздно. А вот на вопрос: изменила бы свой путь, пройдя его ещё раз, ответ я так и не узнала. И судьба будто в насмешку предоставила мне ещё один шанс.

Теперь я Делия Рейн – та, что выжила наперекор всему. Наследница некогда прибыльного предприятия, которое за каких-то пять лет обанкротил лживый, подлый муж и мне снова придётся много работать. Вот только в этот раз мне есть за кого бороться, и вероломная семейка получит по заслугам.

Пролог

– Ну что ж, пора… Делия Рейн вернулась домой, – со злой усмешкой проговорила. Окинув беглым взглядом родовое гнездо, решительно ступила на мощённую камнем дорожку, – а здесь не так всё плохо, как ты описывал.

– Делия, это лишь фасад, – хмыкнул Кип, ехидным голосом добавив, – у Фрэнка исключительный талант спускать монеты на хорошеньких и глупых девиц.

– Кип, как можно! Никакого почтения к графу, – едва слышно рассмеялась, благодарно улыбнувшись мужчине. Как я ни готовилась к этому возращению, но всё равно было жутко волнительно!

Дыхание перехватило, стоило мне выбраться из кареты, сердце тут же пустилось вскачь, как только я увидела особняк.

– Простите, мадам, в трущобах манерам не учат, – шутовски поклонился Кип, в ту же секунду вернув былую серьёзность, прошептал, – опасную игру ты затеяла, Дель.

– Знаю, Кип, ты уже говорил, – лукаво подмигнула, чуть замедлила свой шаг, чтобы мужчина смог опередить меня. Графство Рейн сейчас переживало не лучшие времена. Стражу Фрэнк давно разогнал, даже привратника он не смог содержать, поэтому мы беспрепятственно подошли к зданию. В особняке слуг тоже практически не было, и объявить о моём возвращении Кип решил сам.

– Мадам Делия Рейн, – вскоре громко огласил мой помощник и охранник в одном лице, широко распахивая передо мной массивные двустворчатые двери, почтительно склонив голову. Я же, гордо подняв подбородок, плавно прошествовала в холл дома, остановившись ровно в центре комнаты, пристально посмотрела на замершего у камина, ошеломлённого старика.

– Мадам? – потрясённо выдохнул старый дворецкий – единственный, кто остался в этом доме из прошлого, его губы задрожали, а глаза застили непролитые слёзы, – мадам Делия, я так рад вас видеть.

– Лудо, ты почти не изменился, – ласково улыбнулась мужчине, поддавшись порыву, сжала его сухонькую ладонь, – я тоже очень рада тебя видеть. Это мой помощник Кип и он будет жить в соседней комнате с моими покоями. Лудо, покои родителей занял мой муж?

– Да… мадам, – чуть запнулся дворецкий, стыдливо опустив свой взгляд.

– Вынести все его вещи в комнату для гостей. Сменить постельное бельё, подушки выбить и прожарить на солнце, а лучше вообще заменить. Пледы, одеяла тоже хорошенько почистить, ковры вынести и выбить. Наряды Мэдлин выставить на улицу, в своём доме я не потерплю любовниц мужа, – приказала, краем глаза заметив любопытное личико молоденькой служанки, мелькнувшее в коридоре, ведущем в половину слуг.

– Как прикажете, мадам, – не скрывая радости проговорил Лудо, верный слуга моего отца, – сию секунду, госпожа.

– Я подожду в кабинете, – произнесла, неторопливо прошлась по холлу, внимательным взглядом окинула небольшое, некогда уютное помещение. Которое, впрочем, почти не изменилось: те же высокие окна с полукруглой верхней фрамугой, тёмные панели из отполированного до блеска дерева. Тканевые обои с изображённым на них растительным орнаментом и крохотными бабочками, которых маленькая Дель могла часами рассматривать, взобравшись на кресло. Сейчас их цвет стал блёклым, рядом с камином они были покрыты бахромой сажи, а в правом углу под потолком один их край грустно свисал. Всё как в воспоминаниях, разве что исчезли фарфоровые статуэтки на камине, которые отец привозил матери из разных городов, да дорогие парчовые шторы сменили на противный коричневый бархат.

– Мадам Делия, я прикажу подать вам чай, – просипел старик, всё ещё не пришедший в себя, чуть помедлив, пробормотал, – с молоком и кусочком горького шоколада?

– Да, Лудо, спасибо, – благодарно улыбнулась дворецкому, устремилась к широкой мраморной лестнице с красивыми, коваными перилами. Верный Кип отправился за мной следом, с лёгкостью для такого тщедушного тела неся мои чемоданы.

Коридор тоже не изменился, может, сейчас он выглядел мрачнее, чем в воспоминаниях, и стал немного уже. А так те же панели, обои вновь с растительным орнаментом, но на этот раз место бабочек заняли стрекозы. Пошарпанная дорожка закрывала мраморный пол, а вдоль нее чёрной полосой тянулась въевшаяся грязь. По обе стороны коридора были размещены восемь широких, крепких, из тёмного дерева дверей с красивыми латунными ручками.

– Богато жили.

– Да, отец много работал, чтобы ни я, ни моя мама не знали нищеты. Эти земли достались ему в награду, как и титул, – проговорила, только сейчас осознав, что именно так сильно изменилось в этом мрачном ходе: не было портретов… ни одного. Презрительно хмыкнув, медленно, растягивая каждое слово, произнесла: – А Фрэнк всё уничтожил.

– Дель…

– Идём, – прервала мужчину, широким шагом устремилась к знакомой двери, за которой Дель провела своё счастливое детство, – здесь была моя комната.

– Зайдём?

– Нет, не сейчас. Он, скорее всего, там, а я пока не готова к этой встрече, – пробормотала, замерев всего в шаге от двери, за которой находился тот, ради кого я всё это затеяла, – далее покои родителей.

– Тоже не хочешь заходить? – хмыкнул Кип, каждый раз удивляя меня своей проницательностью.

– Противно, не хочу видеть их вещи, – сморщила нос, проходя дальше по коридору, – здесь кабинет отца, ещё есть на первом этаже, но в этом он чаще всего засиживался. А в большом обычно проводил встречи.

– Дель, мне проследить, как выполняется твой приказ?

– Нет, не стоит обижать Лудо, это единственный человек, который действительно рад здесь меня видеть и всегда искренне служил нашей семье, – отказалась, с силой толкнув массивную дверь, на мгновение замерла у порога, пытаясь уловить родной запах отца, но резкий аромат мужских духов и дух дешёвых сигар безжалостно стёр воспоминания детства.

– Морёный дуб, – хмыкнул Кип, не желая оставлять свои замашки и презрение к богачам.

– Отцу привёз этот стол Карей О ’Рейли, странно, что Фрэнк его ещё не продал, – пробормотала, медленно проводя ладошкой по гладкой столешнице, – здесь стоял письменный набор.

– Стол Фрэнк утащить не смог, больно тяжёл, а вот письменный набор оказался ему по силам, – насмешливо прокомментировал мужчина, окинув цепким изучающим взглядом небольшое помещение.

– Здесь сейф отца, интересно, Фрэнк его нашёл? – задумчиво пробормотала, сдвинув деревянную панель, достала из сумочки комплект ключей, который бережно хранила в шкатулке, – пыль давняя… не обнаружил. Хм, есть небольшой запас фарингов и сохранилось мамино колье.

– Сюда идут, – предупредил Кип, молниеносным движением оказавшись у дверей. Мне же пришлось спешно закрывать сейф, возвращать на место панель и быстро устраиваться в кресле.

– Мадам Делия, ваш чай, – объявил довольный Лудо, лично подав мне любимый напиток, – служанки уже в покоях, я прослежу, чтобы ваш приказ был выполнен в точности.

– Спасибо, Лудо, – улыбнулась старику, сделав небольшой глоток ароматного чая, проговорила, – как всегда, самый лучший… скажи, Лудо, а что, в особняке нет экономки?

– Есть, мадам. Гарнет рассчитали полгода как, а Лорреса приступила к службе два месяца назад по протекции мадам Мэдлин.

– Седьмая экономка за пять лет, – задумчиво проговорила, водя пальцем по краю блюдца, – и служанки тоже новые?

– Да, мадам.

– Хорошо, спасибо, Лудо, можешь идти, – отпустила дворецкого и, дождавшись, когда старик покинет кабинет, проговорила, – мне нужны верные люди, только не приводи в дом тех, кто тащит всё, что плохо приколочено.

– Лично проведу беседу.

– За каждого спрошу с тебя, – произнесла, пристально взглянув на мужчину, – здесь не трущобы, подбери соответствующий персонал.

– Как прикажешь, мадам, – почтительно склонил голову Кип, но в его глазах блеснул лукавый огонёк, – Фрэнк обычно возвращается после восьми часов и до полуночи играет в карты с друзьями.

– Отлично, будет много свидетелей моего триумфального возвращения, – невозмутимо ответила, перебирая бумаги, небрежно брошенные на столе, – закладная, ещё одна… удивительно, как много людей всё ещё верят Фрэнку.

– Он мастер ладно говорить.

– Это да, – задумчиво кивнула, невольно вспомнив наши беседы, – с частью закладных придётся рассчитаться, я не хочу потерять и клочка земли, принадлежавшей моей семье…

Больше часа мы просидели в кабинете, изучая документы, подсчитывая долги, что успел накопить мой муж за эти бесконечные, мучительные пять лет. И я была уверена, найденные закладные – это не всё, что придётся разгребать после Фрэнка. А ещё он и его отец так просто не отступят, и придётся выдержать не один бой, прежде чем мне удастся избавиться от этой семейки.

– Мадам, ваши покои готовы.

– Спасибо, – поблагодарила дворецкого, поднимаясь из-за стола, – Лудо, Кипу потребуются плотницкие инструменты, они всё ещё хранятся в кладовой?

– Да, мадам Делия, – ответил старик, с недоумением взглянув на Кипа, проговорил, – простите, мадам, но для чего?

– Установить замок и засов на двери покоев, а также на двери кабинета, – пояснила дворецкому, с сочувствием на него посмотрев, стар он слишком для такой игры, чуть помедлив, добавила, – пока в этом доме проживает мой муж, я нахожусь в опасности.

– Ох… мадам, – испуганно выдохнул Лудо, настороженно заозиравшись, прошептал, – я сейчас принесу.

– Ты его перепугала, – тотчас укорил меня Кип, стоило дворецкому покинуть кабинет.

– Лудо должен знать, что счастливой семьи у нас с Фрэнком не получится, – ответила, выходя в коридор, мысленно продолжила: «и что Делия стала совсем другой».

– Стоит его сменить.

– Да, но назначить его на более спокойную должность, – продолжила, с трепетом и затаённой грустью открыла дверь комнаты родителей. Сейчас здесь пахло свежестью и приторным цветочным ароматом: ветерок беспрепятственно залетал в открытое настежь окно, окутывая пространство чарующими ароматами летнего сада.

Мебель, ковры и даже шторы остались прежними, казалось, отец и мать только покинули покои и скоро вернутся. Но на прикроватной тумбочке не лежал любовный роман, которыми зачитывалась мама. В кресле не было шерстяного пледа отца, да и в целом комната сейчас выглядела нежилой и холодной.

– Мадам Делия, – позвал Кип, привлекая к себе внимание, – к вам пришли.

– Да? – обернулась, заметив застывшую на пороге комнаты молоденькую девушку, которая, потупив взгляд, едва слышно пробормотала:

– Мадам Делия, меня прислал мсье Лудо. Приказал разобрать ваш багаж.

– Разбирай, – коротким кивком показала на чемоданы, после чего прошла к окну, из которого открывался вид на некогда прекрасный сад. Сейчас же вид заброшенного парка наполнил моё сердце грустью – всё видимое пространство заросло сорняками, выжившие кусты роз задыхались от невероятного количества сорной травы, кои проросли даже на мощённых камнем дорожках. Буйная поросль так же скрыла уютную беседку, где когда-то маленькая Дель играла со своими подружками.

– Готово, теперь в твои покои никто не проберётся, – довольно протянул Кип, прерывая мои мысли, тут же добавив, – служанка уже ушла.

– Отлично. Я осмотрю ванную, а ты прикажи подать ужин. Сегодня останешься здесь, на диване тебе хватит места, а завтра переберёшься в комнату для гостей.

– Ты думаешь, Фрэнк осмелится?

– Я не хочу рисковать, – ответила, бросив на кровать шляпку, на ходу расстегнув пару верхних пуговиц рубахи, отправилась в ванную.

До возвращения Фрэнка оставалось около часа. И в ожидании этого момента мне казалось, что время застыло. Стрелки медленно, словно насмехаясь, едва двигались. Тени в углах комнаты стали сгущаться, а с улицы перестали доноситься привычные звуки. Будто бы весь мир замер в ожидании… и это нервировало.

– Вернулся, – короткое слово из уст Кипа прозвучало как гром среди ясного неба, отчего я невольно поёжилась.

– Да, пора, – кивнула, поправив чуть примятый подол платья, я покинула покои. Неспешно пройдя по коридору, остановилась на площадке лестницы, с высоты молчаливо наблюдая за пятью мужчинами, среди которых был мой муж. Там же, нахально усмехаясь, стояла молоденькая девушка – Мэдлин, несостоявшаяся певица и любовница Фрэнка. Судя по взбешённому виду, муж заметил выставленные на крыльцо вещи своей очередной пассии, и это ему не понравилось.

– Лудо! Как ты посмел! – визгливо выкрикнул граф Доуман, схватившись за модную в нынешнем сезоне трость, – ты сейчас же…

– Я приказала. Твоей любовнице не место в спальне моих родителей! – чеканя каждое слово, произнесла, с презрительной ухмылкой посмотрела на потрясённого мужа. Его друзья казались не менее изумленными, а вот Мэдлин была в ярости.

– Делия? – просипел муженёк. От удивления чуть приоткрыв рот, он так и не сдвинулся с места, ошеломлённо застыв у подножия лестницы.

– Завтра поговорим, Фрэнк, дорога меня вымотала, и я хочу отдохнуть. Твои вещи я приказала перенести в гостевую комнату.

– Делия?!

– Доброй ночи, – произнесла и, больше не сказав ни слова, коротким кивком попрощалась с гостями, направилась в свои покои. Кип молчаливой тенью проследовал за мной, запер дверь на засов и только тогда злорадно хмыкнул.

– Первый ход сделан, – криво усмехнулась, устало зарыв глаза. Я погрузилась в свои воспоминания, пытаясь понять, когда всё это началось.

Глава 1

Наверное, всё началось в тот день, когда я узнала, что неизлечимо больна и что мой муж мне изменяет…

Это был понедельник. Пасмурный осенний день, с противным и мелким, как пыль, дождём и промозглым ветром. Перебегая дорогу, я умудрилась наступить в грязную, с радужными, маслянистыми разводами лужу и, шагая по длинным, нагнетающим чувство тревоги, белоснежным коридорам, ощущала, как в моей обуви неприятно хлюпало. В кабинете сквозь пелену гулкого шума в моей голове, к которому я за два месяца уже привыкла, слушала полный сочувствия голос врача, слепо рассматривая выданные мне результаты анализов.

В то утро я не вернулась в офис, впервые за много лет решила прогулять. За руль сесть тоже не рискнула и, вызвав такси, поспешила домой, зная, что Серёжка сегодня хотел поработать дома.

Муж стал единственным близким мне человеком… так вышло, что ни родственников, ни подруг у меня не было. Мама своих никогда не знала, воспитанница детского дома, она привыкла рассчитывать только на себя и даже не пыталась найти родных. Отец – он бросил мою мать, как только узнал о её беременности. Трусливо сбежал под покровом ночи, не оставив даже крохотной записки с объяснениями. Желания разыскать отца у меня никогда не возникало. Подруги… у меня не было времени на развлечения, я прилежно училась, потом много работала, создав свою фирму, стала работать ещё больше, позабыв об отдыхе и прочих радостях жизни.

Спустя пять лет, когда, казалось бы, можно немного сбавить ритм – заболела мама. Полгода лечения, тонны лекарств, тысячи обследований ничего не дали. Очень больно и страшно терять самое родное, что у меня было. Сквозь серый, мрачный туман я смутно помню похороны мамы, её изнеможденное болезнью лицо и участливый, полный заботы голос Сергея, который вытянул меня из пучины страха и невыносимой потери…

С того дня, дня нашего знакомства, прошло уже больше десяти лет. Удивительно, но мы идеально подходили друг другу. Оба трудоголики, тем не менее старались хотя бы раз в год выбираться в отпуск, который чаще всего проводили на море, лениво валяясь на пляже. У нас были схожи вкусы в музыке, литературе и фильмах, а отдыхать вечерами мы предпочитали дома, так как оба не любили шумные тусовки. Мы были почти идеальной семьёй, единственное, что омрачало мою жизнь – это невозможность родить малыша от любимого мужчины. Сергей спустя месяц нашего знакомства признался, что в детстве перенёс серьёзное заболевание, которое лишило его возможности стать отцом.

В тот роковой день, возвращаясь домой, сминая в руках бумаги с приговором, я невольно подумала: Наверное, хорошо, что я так и не сходила в детский дом. Болезнь мамы, доставшаяся мне по наследству, очнулась в моём теле намного раньше, и я бы не успела вырастить ребёнка. А Сергей… он не хотел, чтобы наша семья стала больше, муж лишь поддерживал и принимал моё желание, но, как выяснилось, вся наша жизнь была ложью…

Вернувшись в квартиру, надеясь получить поддержку от мужа, я узнала, что Сергей через два месяца станет отцом. И что его печальные рассказы о мнимой болезни – враньё. А наша семья – притворство. Слушая воркование пары, наблюдая за нежными, заботливыми ухаживаниями мужа за незнакомой мне девушкой, в моей голове билась лишь одна мысль: «Как я могла быть такой слепой. Он никогда не был со мной так ласков. Никогда не смотрел на меня так, как смотрел на девушку, которая носит его малыша».

Тогда я ни слова не сказала мужу, молча покинула квартиру. И задыхаясь от боли в груди из-за непролитых слёз, подавляла ужас, явившийся из глубин души – ужас одиночества. Борясь со страхом снова остаться одной, с трудом сдерживая вырывающиеся из горла противные прерывистые всхлипы, отправилась в офис. К тому времени, когда я добралась до здания, расположенного на окраине города, мои чувства притупились, а в голове созрел план. И первое, что я сделала – позвонила конкуренту, с которым, впрочем, сложились отличные здоровые отношения, и договорилась о встрече. Прежде чем покинуть этот мир, я решила подготовиться…

Продала квартиру, с условием отсрочки выезда из неё на три месяца. Продала фирму, указав в договоре пункт, что все работающие сотрудники сохранят свои места не менее десяти лет. Попросила Владимира не говорить о смене собственника минимум месяц, не хотелось «радовать» мужа раньше времени. Он же, укоризненно на меня поглядывая, считая, что я совершаю глупость, обещал организовать похороны, когда придёт моё время. Я понимала его недоумение, со стороны странно выглядело моё смирение, но я достаточно обежала врачей и даже самые именитые разводили руками. А оттягивать неизбежное, поглощая неимоверное количество лекарств, чтобы на пару месяцев удлинить свою жизнь, я не желала. Так что, озорно улыбнувшись старому знакомому и оставив себе небольшую сумму, достаточную, чтобы отправиться в короткое путешествие по стране, я перевела остальную сумму, вырученную от продажи имущества, в детский дом, где выросла мама.

Отправляясь в путешествие в один конец, я сообщила Сергею, что еду в отпуск и в этот раз хочу побыть одна. Муж не стал настаивать и даже обрадовался, с ласковой улыбкой провожая меня в аэропорт. Я тоже довольно улыбалась, сожалея лишь о том, что не увижу лицо мужа, когда он узнает, что у меня больше ничего нет и что его план провалился. А я ведь и правда, поддавшись его советам, чуть было не передала все права на фирму Сергею, чтобы, не отвлекаясь от ежедневной рутины, погрузиться в новый проект. Теперь его ожидает неприятное известие, что, кроме автомобиля, который он приобрёл ещё до нашего знакомства, у него ничего нет, да, впрочем, ничего и не было…

Моё маленькое путешествие было невероятно насыщенным, интересным и познавательным. Я много гуляла, вкусно ела, посещала достопримечательности и даже танцевала. От сим-карты я избавилась, как только приземлилась в первый пункт назначения, поэтому мне никто не мешал наслаждаться новым и неизведанным. А ещё я много общалась… знакомилась с разными людьми, слушая их истории, восхищалась мужеством, силой воли и неукротимой жаждой жизни, невольно заражаясь их верой и позитивом.

Но, к сожалению, я успела посмотреть совсем немного. Боль стала настолько невыносимой, что пора было найти укромный уголок. Лекарства, что выписал мне врач, уже не справлялись, а лишь усугубляли и без того тяжёлое состояние. От них мутился разум, кружилась голова и ужасно тошнило. А приступы, после которых на протяжении трёх дней я не могла произнести ни слова, стали появляться всё чаще.

Поэтому, попрощавшись с новыми знакомыми, я отправилась в небольшую деревеньку, которую заприметила ещё в начале моего вояжа и сняла там крохотный домик. Такой же измученный, уставший и умирающий, как, впрочем, и сама деревня. С двумя улицами и десятком живых домов, в которых обитали старички, не желающие покидать родные места.

Мало-мальски наведя порядок в избушке и познакомившись с соседями, я, как это страшно и странно не звучало бы – стала ждать своей смерти. То погружаясь в пучину нестерпимой боли, находясь словно между сном и явью, то пребывая в странной, необъяснимой эйфории, я всё же продолжала искренне верить, что это ещё не конец…

В этот раз меня разбудил неприятный скрипучий голос, словно кто-то железным гвоздём монотонно царапал по стеклу. От этого звука ломило зубы, виски простреливала боль, а во рту оставалось послевкусие крови… Так как я вот уже на протяжении целого месяца жила в домике в полном одиночестве, то было странно слушать, как этот противный женский голос желал скорой смерти какой-то твари. Не открывая глаз, внимая жалобным вздохам страдалицы, я даже на миг ей посочувствовала. Действительно, обидно прозябать в захудалом поместье, в глухой деревне, ухаживая за тварью на протяжении целых пяти лет, если всё это время можно было развлекаться в городе.

После очередного витка жалобных повторений я всё же нашла в себе силы чуть приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на мученицу, но через мгновение потрясённо затаила дыхание, прислушиваясь к своей голове… она не болела. Выматывающая, невыносимая боль исчезла, осталась лишь слабость в теле, тошнота и горло саднило, как после продолжительного кашля.

– Мадам… сейчас, подождите, – удивительно заботливо пробормотал всё тот же голос, к моим губам поднесли кружку, – выпейте, вам будет лучше.

– Кто… – недоговорила, в мой рот потекла вязкая, противная жидкость, а потом пришла БОЛЬ! Разрывающая грудь, сжигающая нутро, ломающая кости. А голос, что совсем недавно так неистово желал смерти какой-то твари, ласково шептал, что надо потерпеть. Что всё пройдёт и станет легче…