Kitobni o'qish: «Труп на английской лужайке»

Глава 1
Высокогорные и непредсказуемые

– Эти… налоги… разорили… честных людей! Эти новые… законы до… разорили… вроде меня, пытающихся сохранить… наследие… предков! – Сэр Патрик смачно сплюнул на ковер под испепеляющим взглядом мистера Дайсона, дворецкого. Кажется, последний специально прибыл в столовую проследить за поведением гостя. – Эй, парень! – обратился сэр Патрик к проходившему у него за спиной лакею. – Куда это ты собрался с… запеканкой? Накладывай… давай, и побольше, мне надо до… ужина наесться.

Василий Никанорович Ползунов, накануне вечером прибывший в Гарт Мэнор, поместье своего будущего высокородного зятя Джона Кавендиша, потомка герцогов Апон-Тайнов, и еще не успевший толком осмотреться на месте и познакомиться с местным обществом, сейчас, сидя в большой парадной столовой за завтраком, уже минут пять не мог закрыть рот и, кажется, даже не моргал, глядя остеклевшими глазами на экзотическое существо, по-свойски расположившееся по другую сторону стола.

Сэр Патрик, ближайший сосед Апон-Тайнов, потомок древнего обедневшего рода, частенько оказывал честь герцогу и его семейству, нанося частые спонтанные визиты, как правило, приуроченные либо к завтраку, либо к обеду, реже к ужину.

Сэру Патрику было около шестидесяти пяти лет, во всяком случае, так он выглядел. Манеры у него были своеобразные. Его лордство имел обыкновение не стесняться в выражениях, и большую часть его эпитетов и прилагательных в приличном обществе никто бы повторить не рискнул. Он же своей лексики вовсе не стыдился, единственным человеком, способным привести его в трепет и призвать к порядку, была Виктория, маркиза Ньюкасл-Апон-Тайн, мать Джона. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы призвать сквернослова и грубияна к порядку. Вероятно, потому, что ей одной хватило бы характера отказать ему в дармовом столе, а это в его нынешнем финансовом положении было равносильно голодной смерти.

Но маркиза задерживалась, и сэр Патрик развернулся во всю ширь своей натуры, чувствуя себя как дома. Его давно не чесанные и, что греха таить, немытые седые патлы торчали как куст чертополоха, желтые крупные зубы хищно впивались в огромный кусок ветчины, который он буквально сдернул с подноса, проплывавшего мимо него. Засаленный вельветовый пиджак, некогда черного, а теперь неопределенного бурого цвета оттенял яркий шелковый платок, заменявший собой отсутствующую рубашку. Впрочем, майка под пиджаком была, но какой-то пятой или шестой свежести. Носки сэра Патрика всегда поражали Юлю смелостью цветовой гаммы. За те две недели, что она гостила в замке, он ни разу не надел двух одинаковых носков. Иногда они были женскими, а иногда, кажется, детскими, с какими-нибудь зайчиками или солнышками. Сегодня на нем был голубой полосатый носок, застиранный и вытянутый, который прелестно гармонировал с желтым в горошек собратом. Юля до сих пор не могла понять: то ли он так равнодушен к своему костюму, то ли это его способ привлечь к себе внимание, хотя его и так трудно не заметить. Самой же эффектной частью костюма сэра Патрика были старые вытянутые спортивные штаны, заботливо заправленные в эти самые носки. На ногах красовались полуразвалившиеся штиблеты.

– Юль, – шепотом спросил Василий жену, гостившую в Гарт Мэноре уже вторую неделю и хорошо знакомую с местным обществом, с трудом оторвав взгляд от достойного сэра, – а что это у него за спиной?

А за спиной у сэра Патрика стоял прислоненный к спинке стула металлоискатель. С ним на Юлиной памяти он еще ни разу не расстался.

Патологически, яростно презирая труд, сэр Патрик, однако, не терял надежды и страстного желания зажить блистательно и достойно. С этой целью он неутомимо прочесывал свои владения, а также не гнушался и прилегающими землями соседей, движимый болезненной манией найти клад. Это теоретически не было лишено вероятности, но практически…

Бедный, не подготовленный к подобным эмоциональным потрясениям российский олигарх с трудом удержался, дабы не покрутить вилкой у виска.

В это время в столовую бодрым, энергичным шагом вошла подтянутая, как всегда собранная Виктория, и сэр Патрик засобирался.

Торопливо распихав по карманам все, до чего смог дотянуться, он буркнул на прощание что-то нечленораздельное, вскинул на плечо свою железяку, задрал вверх тощий небритый подбородок, расправил худые плечи и, выставив вперед, на манер копья, кадык, покинул столовую, едва не проткнув им насквозь дворецкого.

Виктория заняла свое место за столом, трапеза продолжилась.

– Ну, просто рыцарь печального образа! – буркнул себе под нос Василий, возвращаясь к еде.

Но Василию не судьба была спокойно переварить первый завтрак в поместье будущего зятя. Едва впечатления от знакомства с сэром Патриком ослабели, как старинные своды огласила пронзительно высокая музыкальная нота. Она резко оборвалась, а вслед за этим в столовую стремительно влетел ее источник. Держа наперевес гитару, прогнувшись так, что едва не касался макушкой пола, Николас проскользил почти до самого стола и только тут распрямился со счастливой улыбкой на лице.

– Всем привет! – радостно прогрохотал он, садясь на свое место во главе стола.

– Это еще что за клоун в кожаном трико? – вытаращился Василий на новое явление. – Я куда попал? В частное загородное поместье или частную элитную психушку?

– Тише ты! – шикнула на мужа Юлия, дико сочувствуя ему в душе. – Это герцог! Дед Джона.

– Это кто? – просипел плохо подготовленный к встрече с будущими родственниками Вася.

Вид у дедули действительно был слегка пикантным.

Кожаные в обтяг штаны, ковбойские сапоги с бряцающими шпорами. Пестрая рубаха, расстегнутая до пупа, бандана и длинные седые волосы почти до пояса. Фенечки, браслеты, бусы, цепи, серьги и прочая бижутерия в избытке дополняли его костюм. Дедуля был высок, худощав и все еще строен, несмотря на свои шестьдесят девять лет, со следами былой мускулатуры на торсе. Присутствующая тут же пятая супруга бодрого дедка смачно чмокнула его в щеку, глядя на свою удивительную половину влюбленными глазами. Супруге было тридцать два.

Саманта, или, поскольку в замке была принята свободная манера общения, просто Сэм, Юле нравилась. В ней мадам Ползунова видела родственную душу. Сэм уже год как вышла замуж за герцога, но так и не смогла освоиться на новом месте. Выросла она в семье бухгалтера и менеджера по персоналу со средним достатком, и вела обычную жизнь, как и тысячи ее сверстников. К моменту знакомства с дедушкой Апон-Тайном Сэм работала в звукозаписывающей или продюсерской компании, Юля не совсем поняла. Познакомились они в ночном клубе, на выступлении дедушкиной группы. И Сэм в короткий срок превратилась из страстной поклонницы его творчества в не менее страстную поклонницу самого Ника. Спустя полгода они поженились.

Но в замке Сэм так и не освоилась. Юле это было совершенно очевидно. Девушку без конца бросало из крайности в крайность. То она пыталась свыкнуться с новой для нее ролью великосветской дамы и одевалась в элегантные платья и туфли-лодочки, ведя себя холодно и чопорно. То, словно опомнившись и придя в себя, натягивала джинсовые шорты, майки, кенгурушки, волосы у нее поднимались, как иголки у ежа, а речь пополнялась сленгом и яркими, сочным междометиями, впрочем, вполне приличными, в отличие от высказываний сэра Патрика. По тоске, застывшей в глазах новоиспеченной герцогини, ясно было видно, что она бы с удовольствием переселилась в обычный деревенский коттедж, сама занялась хозяйством и обрела прежнее душевное равновесие.

Но с герцогом она никогда об этом не заговаривала, а ему, по-видимому, просто в голову не приходило, что кто-то может чувствовать себя не в своей тарелке в его уютном, гостеприимном доме. Ибо герцог воспринимал свои четырехсоткомнатные хоромы просто как дом.

Помимо Юлии, Василия и уже упоминавшихся молодоженов, за столом в то утро собрались: Юлина дочь Вероника, она же невеста наследника рода Апон-Тайнов, ее жених Джон, граф Ньюкасл-Апон-Тайн, его отец Адам, маркиз Ньюкасл-Апон-Тайн, его супруга Виктория, мать Джона, а также дальний родственник Апон-Тайнов, прибывший недавно из штатов Стив Янг, и мистер Арчибальд Кук, историк, гостивший в поместье с целью написания докторской диссертации – его интересовал кто-то из выдающихся представителей рода Ньюкасл-Апон-Тайнов.

Если не считать самого герцога, то остальное общество выглядело вполне прозаически. Ну, почти.

Конечно, ступив вчера вечером под пышные, величественные своды Гарта, Василий ожидал столкнуться нынче утром с обвешанными бриллиантами и орденами, напыщенными, свежезамороженными, неприступными и горделивыми представителями английской аристократии, облаченными в твид и кашемир. Увы.

Единственным человеком, полностью соответствовавшим консервативным представлениям супругов Ползуновых о том, как выглядят настоящие английские леди и лорды, была Виктория. Всегда выдержанная, элегантная, с прямой спиной, строгим, ясным взглядом серых глаз, не худенькая, но подтянутая, в строгих элегантных платьях, с неизменной ниткой жемчуга на шее и аккуратно уложенными светлыми волосами, Виктория являла собой образец. Образец всего. Выдержки, самодисциплины, порядочности, аккуратности, стиля и здравомыслия. Рядом с ней было невероятно спокойно, надежно и… до смерти скучно.

Зато она изумительно гармонировала с окружающей средой, которая произвела на Василия Никаноровича неизгладимое впечатление.

Юлия сама испытала настоящий шок, впервые увидев поместье будущего зятя. Две недели назад, когда она вместе с младшей дочерью Марусей и ее няней прибыла в Гарт Мэнор, первым ее порывом было трусливо сбежать, ибо увиденное подавляло.

– Они что, здесь живут? – неожиданно севшим голосом поинтересовалась Юля у дочери.

Дворец Ньюкасл-Апон-Тайнов едва ли уступал размерами Букингемскому. Пышность убранства соответствовала. Юлии, рожденной и проведшей большую часть своей жизни в типовой питерской квартире, переварить факт постоянного проживания в памятнике истории, дворце сродни Петергофскому, Зимнему или Царскосельскому, было трудновато, и Веронике пришлось буквально протолкнуть мамулю в широко распахнутые огромные двери.

Вся эта катавасия с Вероникиной свадьбой началась ровно год назад и не выглядела настолько устрашающе, поскольку первым женихом Юлиной дочери был маркиз Хантли, владевший хоть и большим, но вполне приемлемым по размерам замком. Такой мог купить и Василий. Помолвка закончилась удачно, жениха посадили за убийство собственной мамочки, а Вероника обрела свою истинную любовь – Джона Кавендиша, графа Ньюкасл-Апон-Тайна.

Почему подобное завершение первой помолвки Юлия считала счастливым? Потому что ее первый несостоявшийся зять цинично использовал Веронику в качестве козла отпущения, она должна была понести наказание за совершенное им убийство. К тому же его семейство отличалось закостенелым снобизмом и ксенофобией, что, естественно, не могло вызвать оптимизма у семейства Ползуновых. А Джон был университетским приятелем Вероники, во всяком случае, она его таковым считала до тех пор, пока он, как истинный рыцарь без страха и упрека, не кинулся первым ей на помощь, когда бедняжка оказалась в тюрьме. Он нашел адвоката, засучив рукава кинулся на поиски настоящего убийцы, разумеется, вместе с Юлией, и избавил возлюбленную от обрушившегося на нее несчастья.

Об истинном социальном статусе нынешнего жениха Вероника узнала лишь после помолвки, буквально на пороге его поместья. Джон ужасно боялся признаваться Веронике в принадлежности к высшему сословию после ужасной истории с ее первой помолвкой, поскольку Вероника категорически зареклась связываться с аристократическими отпрысками и считала одним из главных достоинств Джона его простоту, точнее – простоту его происхождения. Поскольку сам молодой человек, разумеется, был незаурядным. Незаурядно добрым, преданным, искренним, красивым, умным, в общем, самым замечательным на свете. До знакомства Вероники с его семьей Джон весьма дипломатично рассказывал о своих родственниках: его мать работает в крупном благотворительном фонде, что, в общем-то, было правдой, просто он забыл сказать, что она является его учредительницей и главой. Отец – врач, который сейчас отошел от дел и увлекся энтомологией. Про дедушку Джон скромно сообщил, что он руководит небольшим семейным делом. Как выяснилось позже, Джон имел в виду огромное родовое поместье, в котором трудится около шестисот человек; еще, по словам Джона, дедушка обожает музыку и даже сам немного играет на нескольких инструментах. Что опять-таки было недалеко от истины. Единственное, что не уточнил Джон, это какой именно музыкой увлекается дедуля, а также то, что у него имеется собственная рок-группа, фан-клуб и звукозаписывающая студия.

В общем, было от чего обалдеть в шок после знакомства с будущими родственниками. Зато, несмотря на несметное богатство, рядом с которым даже состояние Василия выглядело накоплениями мелкого лавочника, и невероятную знатность, семейство Джона приняло Веронику с распростертыми объятиями, не гнушаясь ее простонародным происхождением и национальностью. В замке Хантли на семейство Ползуновых смотрели, брезгливо поджав губы.

Все вместе взятое говорило в пользу сделанного Вероникой выбора, хотя Юлии все равно было трудно свыкнуться с новой жизнью дочери. Особенно сложно было освоиться в ее будущем «доме». Когда утром, еще не до конца осознав, где она находится, Юля открывала глаза и ее сонный взгляд упирался в расписной с позолоченной лепниной потолок, уходящий куда-то в небесные сферы, лоб неизменно покрывался испариной, а сознание собственного ничтожества заставляло забиться под одеяло, чтобы снять стресс. Ну не привыкла она жить в музее! Каково было бы вам просыпаться в Эрмитаже? Количество ценных экспонатов тоже не уступало его собранию. Поэтому путь в столовую занимал у Юли, как правило, не меньше часа, она то и дело застревала возле каких-нибудь полотен или скульптур, а уж если направиться в столовую новым маршрутом, так и вовсе вместо завтрака доберешься туда к обеду.

Дворец был огромным, порядка четырехсот пятидесяти помещений. В поместье имелся внушительный штат обслуживающего персонала. Помимо обычного набора прислуги – горничных, лакеев, экономок, имелась отдельная команда, следящая за текстилем (портьеры, покрывала, балдахины), команда столяров, человек, отвечающий за завод часов, каменщик, пара землекопов, библиотекарь, хранитель коллекции и много кто еще.

При этом во дворце протекала обычная повседневная жизнь небольшого, но дружного семейства Апон-Тайнов, а также не переводились гости. Сегодня к обеду ожидалась еще какая-то компания. Юлия не очень вникала, кого именно ждут, поскольку встретить здесь знакомых все равно не рассчитывала.

– Дайсон, – обратилась Виктория к дворецкому, прочитав только что поданную ей записку, – распорядитесь приготовить комнату для леди и лорда Грейсток. Шарлотта приезжает завтра к ужину, – пояснила она для остальных.

Судя по кислому лицу Адама, известие его не обрадовало. Адам, маркиз Апон-Тайн, был тихим, невзрачным человеком, редко участвующим в общих беседах, вечно погруженным в себя, и являющим полную противоположность своей супруге. Он был какой-то нечеткий, словно размытый. Его редкие суждения были скорее мыслями вслух, более вопросительными, чем утвердительными. Такими же несмелыми были его манеры. Он словно сомневался, а надо ли ему совершать то или иное действие?

– Да ладно, Адам, они наверняка ненадолго! Максимум на недельку. К тому же у Шарлотты бывает очень напряженная программа. Благотворительные заседания, посещение ближайших приходов, приютов, – подбодрил сына Ник.

– Если она в этот раз снова возьмется за викария, нас отлучат от церкви. Помяни мое слово! – мрачно ответил маркиз, не желая заряжаться оптимизмом.

– Стив, вы давно с ней не виделись? – в голосе маркиза проснулась робкая надежда, когда он обратился к их американскому гостю.

– Как сказать? – задумчиво проговорил Стив, словно прикидывая, как считать: по количеству прошедшего календарного времени или по приятному осадку, оставленному последней встречей.

– Вижу, вы соскучились по троюродной тетушке! – оживился Адам. – Будем надеяться, она по вас тоже.

Видимо, тесное общение с неизвестной семейству Ползуновых Шарлоттой было тяжким бременем, и Юля сделала для себя заметку держаться от нее подальше.

Стив Янг явно был солидарен с родственником, поскольку погрузился в глубокую задумчивость, свесив на грудь свой мясистый нос.

Американский родственник Джона, Стив Янг, был человеком приятным и неглупым, к сожалению, он почти все время мотался по делам наследства, ради которого и прибыл в туманный Альбион. И тем не менее он уже успел подружиться со всеми обитателями Гарта. Редкие замечания, которые он вставлял в общие разговоры за столом, были обычно уместными и остроумными. А его лукавые карие глаза и открытая обаятельная улыбка располагали к себе. Так что в поместье он быстро освоился и стал уже своим человеком, не требующим от хозяев много внимания, но составляющим им временами приятную компанию.

Мистер Кук, историк, поселившийся в поместье, в застольных беседах участие принимал редко, не считая, видимо, себя полноправным членом местного общества. Хотя он тоже был человеком приятным и неглупым. Невысокий, поджарый, с кривоватыми ногами и чуть оттопыренными при ходьбе руками, словно футбольный вратарь, он был человеком живым и энергичным. Даже странно, как ему удавалось подолгу просиживать за работой. Но работал он увлеченно и всерьез. Юля иногда заглядывала к нему в библиотеку. Арчибальд был остроумным, открытым, общительным человеком, и Юля с удовольствием подружилась бы с ним. Но, к сожалению, в отличие от нее, Арчибальду приходилось труднее, и намного, поскольку незадолго до его прибытия поместье Гарт Мэнор лишилось своего архивариуса. Этот человек проработал на своем посту почти полвека и знал хранящиеся во дворце исторические документы как свои пять пальцев. Но, к сожалению, совершенно неожиданно для всех, в одно прекрасное утро, выехав за ворота парка, он больше не вернулся, попав в аварию. Смерть наступила почти мгновенно. Апон-Тайны так привыкли к своему верному хранителю древностей, что до сих пор не удосужились найти ему преемника, и теперь бедняга Кук вынужден был сам тратить уйму времени на поиск нужных материалов, работать с каталогами и реестрами. Однажды Юля попыталась помочь коллеге. Но, надышавшись вековой пылью, сбежала из хранилища, заливаясь слезами и шмыгая носом, мечтая избежать серьезного аллергического приступа. Так что несчастному Арчибальду приходилось трудиться с утра до позднего вечера. Поскольку чем больше материала он сможет собрать за время пребывания в замке, тем более развернутым, глубоким и емким будет его труд, а время пребывания в Гарт Мэнор у него было ограниченно. Впрочем, Юля не сомневалась – обратись он к герцогу с просьбой продлить свой визит, тот с радостью согласится.

Надо сказать, что семейство Апон-Тайнов при всем своем радушии отличалось еще и поразительной ненавязчивостью. Никто из них не лез не в свои дела, предоставляя каждому право выбора, чем себя занять. И Юля, сперва обрадовавшаяся такому отношению, ближе к приезду Василия начала скучать. Вероника с Джоном были слишком поглощены друг другом, чтобы обращать внимание на кого-то еще, и, познакомив Юлию с замком и его окрестностями, как-то незаметно погрузились в свой мир. Виктория работала, Адам занимался изысканиями у себя в кабинете, который он облюбовал в дальнем конце западного, редко посещаемого крыла. Герцог с герцогиней были столь энергичными и деятельными натурами, что Юлия все равно бы не смогла за ними угнаться. Из своих обширных первоначальных планов ей удалось осуществить лишь жалкую часть.

Первое путешествие после прибытия в Гарт Юля совершила в Озерный край – живописнейший национальный парк, славящийся безупречно синей гладью озер, зелеными благоухающими холмами и уютными средневековыми деревеньками.

Еще она побывала в Ливерпуле и посетила музей «Битлз», а заодно Ливерпульский музей и картинную галерею Уокера. В этой поездке Джон с Вероникой с удовольствием составили ей компанию, правда, из галереи вытаскивать Юлю им пришлось чуть ли не силой. Там обнаружилось замечательное собрание картин импрессионистов, Юлиных любимых Дега, Сезанна и Матисса. Особенное удовольствие Юле доставили бы поездки в автомобиле, но она ужасно боялась левостороннего движения, а подходящего компаньона найти было сложно. А жаль: вересковые пустоши, развалины замков и аббатств, живописные деревушки, озера, рощи – так хотелось попутешествовать не спеша, без всяких планов и обязательств! Но ничего. Теперь, с приездом Василия, Юля обрела достойную и подходящую компанию и была преисполнена надежд провести ближайший месяц интересно и с пользой. Она уже составила список достопримечательностей, которые им с Василием стоит осмотреть в ближайшей округе, и не только – проработала маршруты и горела желанием немедленно приступить к реализации своих планов. Но, взглянув на мужа, решила пока его не травмировать, зная «любовь» Василия к подобным развлечениям, а дождаться конца завтрака и уже тогда взять тепленьким и беззащитным.

Юля взглянула на часы, потом на тарелку мужа. Василий тревожно заерзал.