Kitobni o'qish: «Медальон Великой княжны»

Shrift:

Людям рядом с нами больше всего нужна просто доброта.
(Из дневников императрицы Александры Федоровны)

* * *

Глава 1

13 июля 2017 г. Санкт-Петербург

– Слушай, Крот, давай, не тяни, место хоть и глухое, но если засидимся, и почикать могут. – Тихим хриплым голосом торопил стоящий на краю ямы Лысый.

– Да, погоди ты, тут еще более свежее захоронение. Посвети.

– Ну что, есть что-нибудь?

– Погоди, работаю. – Крот в перчатках с фонариком и кисточкой рылся в развороченном склепе. – Видно, семейство в революцию не вымерло, раз такие поздние захоронения есть. Слушай, здесь каменная плита, надо бы ее приподнять, наверняка основная камера под нею, – наклоняясь к земле, проговорил Крот. – Хитрые были, глубоко хоронили, потому, наверное, и не разграбили красножопые после революции. Хотя мне тут бабулька одна рассказывала, что еще до революции об этом кладбище скверные слухи ходили, про живых мертвецов, что по ночам из могил вылазят и по кладбищу дозором ходят. Может, еще и поэтому не разграбили. Короче, молодцы Щербатовы, позаботились о нас, грешных.

– А ты уверен, что это все брехня, насчет мертвецов? – не спеша лезть в яму, спросил Лысый.

– Слышь, ты что-то очень нервный стал для человека, который не первый год чужие могилы грабит. – Крот вылез из ямы. – Приступай давай, а то время идет.

Лысый погладил бритую под ноль шишковатую макушку, прихватил лом и спрыгнул в яму.

– Тяжелая, сволочь. Лежит так плотно, что и не зацепиться. – Он пыхтел около получаса, пока наконец проклятая плита с места не сдвинулась; кое-как отодвинув ее в сторону, он, отдуваясь, вылез из ямы. – Давай, твоя очередь, – доставая из рюкзака бутылку с водой, пропыхтел он.

Покойников Лысый до сих пор побаивался, а потому непосредственная процедура изъятия ценностей всегда ложилась на Крота. Но он и не спорил, считая, что так оно надежнее. Крот был не брезглив, прагматичен и недоверчив. Всякие там россказни о живых мертвецах не вызывали у него ничего, кроме презрительной улыбки. Крот был закоренелым, убежденным атеистом. Причем не по воспитанию, а по сути своей. А еще у него было совершенно не развито воображение, что ему крайне мешало в школе при написании сочинений, но очень помогало в его нынешних занятиях.

– Тесновато тут, – пролезая в отверстие под плитой, пожаловался Крот.

– Да и хрен с ним, – отмахнулся Лысый. – Есть там что стоящее?

Он нетерпеливо топтался на краю ямы. Хоть склеп и находился в заросшем сиренью и черемухой заброшенном конце кладбища, он все равно нервничал: поселок, на краю которого находились руины старой развалившейся барской усадьбы графов Щербатовых, был крупным, как раньше говорили, городского типа. Тут тебе и молодежь, и пьяницы, и леший знает, кого еще не дай бог нелегкая принесет. А еще справа ферма, а на ней наверняка сторож имеется. Шансов, конечно, мало, что его ночью на кладбище понесет, но все же, кто знает? Если понесет, финал известно какой – скандал и вызов полиции, а Лысый не любил ни скандалов, ни полиции. С последней, как правило, договориться всегда удавалось, но иногда выходило накладно. Окупятся их с Кротом старания или нет, еще неизвестно, а ментам что? Они не процент с дохода берут, а просто мзду. Вот и нервничал Лысый на краю ямы.

– Ну?

– Ну, ну. Сам хочешь слазить? – огрызнулся снизу Крот, изучая при свете фонаря содержимое склепа.

– Нет.

И компаньоны замолчали. Какое-то время было слышно только тихое шебуршение Крота в яме, шелест листвы, скрип старых деревьев, на свежем ночном ветерке несколько раз тревожно вскрикнула ночная птица, а еще неведомые шепоты и вздохи носились по старому кладбищу, заставляя Лысого пугливо ежиться и втягивать бритую голову в широкие покатые плечи.

– Не иначе покойники стонут. Ругаются, что потревожили, – пугливо шептал он себе под нос, боясь оглянуться на едва уловимый шорох за спиной.

– Крот, ты скоро уже? – едва справляясь с голосом, тихонько позвал Лысый.

– Лезу уже, не психуй, – выбрасывая на край раскопа полотняный мешок, затянутый на веревочку, вроде школьной сменки, проворчал Крот. – Давай задвинь плиту, закидай по-быстренькому яму, и валим.

– Да ну ее к лешему, – отмахнулся Лысый, берясь за мешок.

– Не ну ее, а закидай. Мы тут с тобой не один день крутились, может, кто запомнил. Мне лишние неприятности не нужны, – забирая у Лысого мешок, распорядился Крот.

Он был в их дуэте главным. Разыскивал захоронения, собирал информацию, разведывал, что да как, и сбывал добычу. А Лысый был тягловой силой. Работали семьдесят на тридцать. Но в последнее время Лысый стал лениться, жадничать, и между компаньонами уже несколько раз вспыхивали ссоры. Пока что Кроту удавалось призвать Лысого к порядку, но о будущем их взаимоотношений он задумывался все чаще.

Лысый, скинув куртку, энергично махал лопатой, а Крот, устроившись тут же на складном стуле – он уважал в работе хотя бы минимальный комфорт, раскладывал на мешке добычу.

– Ну чего там? Стоящее что-нибудь есть? – отрываясь от работы, спросил Лысый компаньона.

– Несколько орденов, перстни, крестики, коронки, медальон, пока не открывал, пуговицы, несколько колец, запонки, серебряные пряжки. Из интересного – ордена и печатка с родовым гербом. За них можно неплохо выручить, – не спеша перечислил Крот, не забывая посматривать по сторонам. – Ты давай не отвлекайся. Время – деньги.

– Здорово, – входя в прихожую, протянул руку Крот.

– Здорово. Как съездили? Что-то интересное попалось? – провожая гостя в комнату, поинтересовался Кирилл.

Крота он знал давно, еще в то время, когда тот был просто Виталькой Кротовым и учился с ним в одном классе. Тогда они приятелями не были, слишком уж разные у них были характеры и интересы. Виталька – спортсмен и хулиган, а Кирилл – интеллектуал и эстет, хотя и не рохля, спортом тоже занимался, но не карате, а модным теннисом. Оба пользовались успехом у девчонок и на этой почве даже соперничали. Но все это было давно, до девятого класса. Потом Кирилл перешел в гимназию. А встретились вновь они уже много позже, случайно, разговорились. Виталий, узнав, что Кирилл стал кандидатом исторических наук, попросил его взглянуть на одну вещицу. Так и потянулось. Кирилл даже сферу своих исторических интересов поменял, сдвинувшись с века шестнадцатого в девятнадцатый, поскольку наиболее интересные находки Крота относились именно к этой эпохе, и даже прослушал курс атрибуции и экспертизы культурных ценностей. Крупным специалистом он, конечно, не стал, но его оценки найденных Кротом вещей становились все увереннее и профессиональнее. К тому же кроме обычного профессионального интереса это занятие приносило неплохой доход. А иногда даже процент от прибыли. У Кирилла имелись знакомые коллекционеры, и некоторые особенно интересные вещицы он продавал сам.

– Да в общем и целом улов неплох, – не без гордости проговорил Крот, входя в комнату и усаживаясь возле рабочего стола Кирилла.

– Чистил?

– Промыл слегка, – пожал плечами Крот. – Так, от земли сполоснул.

Кирилл убрал со стола бумаги, постелил одноразовую клеенку и кивком головы велел Кроту выкладывать на стол его находки.

– Действительно, богатый улов. Где это вы так поживились? – сказал, надевая перчатки, Кирилл.

Он был очень брезглив, и никакая любовь к истории этого изменить не могла.

– Так тебе и расскажи, – ухмыльнулся Крот, их отношения не грешили излишней близостью и доверительностью.

Пока Кирилл изучал добычу, Крот от скуки посматривал в окно. Кирилл жил в шикарном месте, на углу Итальянской улицы и канала Грибоедова. Из окна его кабинета был виден Спас на Крови, а из окон гостиной – Казанский собор и Дом книги. Местечко было крутое. Кроту такое и не снилось, он проживал скромненько, в спальном районе, в типовой трешке с родителями. Точнее, в последнее время он снимал скромную однушку неподалеку от родичей, но о своей квартире пока только мечтал.

– В общем, так. Насчет этих вещичек я похлопочу, – откладывая в сторону ордена и печатку, проговорил Кирилл. – Остальное сам. Вот тут я тебе свои комментарии набросал, – вытаскивая из принтера листок, пояснял кандидат наук. – А насчет этого медальона… можешь оставить на пару дней?

Крот приподнял брови.

– Особой ценности он не представляет. Определенно работа начала двадцатого века. Есть клеймо мастера. «Зефтинген Леопольд». Фирма солидная, поставщики Двора Его Величества, но вещь сама по себе рядовая. Внутри есть монограмма, предположительно, владелицы, – лениво пояснял Кирилл, вертя в пальцах безделушку. – Хотел попробовать выяснить, кто такая изображена на снимке, может, удастся какую-нибудь историйку раскопать.

– Ладно. До понедельника можешь оставить, – после короткого раздумья разрешил Крот.

– Давай до среды, у меня еще дела перед отпуском… – неопределенно взмахнул рукой Кирилл.

– Ладно. До среды.

Закрыв за Кротом дверь, Кирилл вернулся в кабинет и нетерпеливо взял со стола медальон. Овальный, в идеальном состоянии, ни единой царапины, на толстой витой золотой цепочке. Внутри медальона была помещена маленькая черно-белая фотография. Юная девушка с пушистыми волосами ласково смотрела на него с печальной полуулыбкой. Кирилл был практически уверен в том, что знает эту девушку. И инициалы на крышке медальона «МР». Ошибки быть не могло. Но все же Кирилл, бережно положив на стол медальон, подошел к книжному шкафу и, пробежавшись глазами по полкам, извлек оттуда массивный тяжелый том. «Династия Романовых». Пролистав наспех большую часть, он добрался до иллюстраций. В отличие от большинства современников Кирилл все еще доверял книгам больше, чем интернету. Вот та самая фотография. Тот же ракурс, то же выражение глаз, то же платье. Великая княжна Мария Николаевна Романова, дочь последнего российского императора.

Кирилл опустился в кресло и глубоко задумался. Потом достал из ящика стола небольшую коробочку и положил туда медальон, затем вновь расстелил клеенку, надел перчатки и достал из другого ящика большую картонную коробку, в которую сложил добытые Кротом ценности.

На очистку и дезинфекцию ушло какое-то время. Но Кирилл терпеливо и дотошно выполнил все необходимое, стараясь отгонять от себя мысли, где именно еще совсем недавно хранились эти предметы. А затем приступил к их внимательному изучению.

Увы, ничего стоящего, никаких монограмм, никаких намеков на владельцев изучение орденов Святого Андрея Первозванного, Святой Анны и Святого Владимира первой степени не дало, впрочем как и звезды Белого Орла. Значит, все же придется обращаться к Кроту. Тот, конечно, всего не расскажет, но кое-какую информацию из него выудить можно.

– Крот? Это я. Появился интерес к вещам, но нужны подробности. Скинь все даты и фамилии, которые были на могиле. – Кирилл давно уже приучил Крота снимать все возможные данные с захоронения, даты, имена, фамилии, иногда такие детали помогали датировать вещи, а иногда поднимали цену предметов.

Место захоронения Крот ни за что не сообщит, а вот эту информацию должен.

– Не так много там и можно было разобрать, – неохотно проговорил Крот. – Склеп графов Щербатовых. Давай я тебе скину по инету все, что разобрать удалось, только часа через три, не раньше, у меня еще дела сегодня.

Пришлось согласиться. А пока Крот занимался своими делами, Кирилл решил поинтересоваться семейством графов Щербатовых. Так, для общего развития, чтобы время быстрее шло, ну и для дела, разумеется.

Информацию Крот скинул. Тут были фотографии склепа и переписанные им самим имена и даты. Судя по состоянию склепа, Кроту пришлось поработать, чтобы хоть что-то разобрать. Даты восемнадцатого и девятнадцатого веков Кирилла не заинтересовали. Заинтересовали две последние. «А.С. Щербатова (в девичестве Плещеева) 1912–1997», и вторая более поздняя надпись «Дмитрий Евгеньевич Щербатов 1935–2006».

«Кто же вы такие? И как к вам медальон попал?» – размышлял Кирилл, глядя на имена и годы жизни и смерти.

Он увлеченно рылся в компьютере, пытаясь разыскать хоть какие-то упоминания об этих людях в доступных ему архивах и документах, пока звонок в дверь не вырвал его из исследовательской эйфории.

– Настасья? – Кирилл нервно взглянул на часы: неужели так увлекся, что забыл о встрече? Но, во-первых, Настино лицо было безмятежно, а во-вторых, часы показывали только восемь.

– Сюрприз! – целуя его в щеку и проскальзывая в квартиру, сообщила Настя и, не снимая туфель, направилась прямиком в кабинет. – Какая миленькая штучка. – Коробку с орденами Кирилл уже успел убрать, но медальон по-прежнему лежал на столе, и теперь Настя, взяв его в руки, не спеша и с интересом разглядывала. – А внутри что?

– Фотография великой княжны Марии Николаевны, – мягко забирая вещь у Насти, пояснил Кирилл.

– Твой?

– Нет, Крот дал на время, хочет проследить историю, – пояснил Кирилл, собираясь спрятать медальон в стол. – Завтра заберет, – добавил он на всякий случай, испугавшись, что Настасья может пожелать его себе в подарок или хотя бы на время.

– Княжна, говоришь? Дай еще раз посмотрю. – И Настя, отобрав медальон, уселась за его рабочий стол, внимательно рассматривая вещь. – М.Р., – прочитала она монограмму. – Простенький какой. Впрочем, они же любили простоту и скромность, как свидетельствуют фотографии и мемуары. Ладно, забирай. Надеюсь, ты не забыл, какой сегодня день? – расположившись в рабочем кресле, как на троне, с царственным видом спросила Анастасия.

– Ну что вы, сударыня, – с театральным поклоном ответил Кирилл. – Правда, я планировал поздравить вас в более торжественной обстановке.

– А я желаю быть поздравленной немедленно, – капризно заявила девушка.

– В таком случае, сударыня, вам придется подождать.

Кирилл вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь. Хорошо жить в центре города, подумал он, набирая номер цветочного магазина внизу.

– Девушка, мне двадцать пять крупных красных роз, очень свежих и очень красивых, в стильной упаковке с доставкой на четвертый этаж. Срочно! Вам за это отдельные чаевые, – обворожительным тоном промурлыкал Кирилл.

Через десять минут он вошел в кабинет, где скучала Анастасия, в костюме, с букетом и, выудив из ящика стола бархатную коробочку с кулоном из белого золота, преподнес подарок капризной принцессе.

– М-м! Какая прелесть! – прикладывая к груди кулон, воскликнула Настя и, бросившись Кириллу на шею, едва его не задушила. – Ну что, идем праздновать? Кстати, я сегодня у тебя останусь, в доме полно гостей, родители, как обычно, назвали целый табун родственников, поэтому я, собственно, и сбежала, ненавижу эти старперские посиделки. – Настя скривила хорошенькие пухленькие губки. – Настенька сю-сю-сю, умница-красавица, жениха тебе хорошего…

– Ты бы вполне могла сказать, что таковой уже имеется, – с шутливым укором проговорил Кирилл.

Строго говоря, предложение Насте он еще не делал, но к перспективе женитьбы в ближайшем обозримом будущем относился спокойно. Двадцать девять лет вполне подходящий возраст. С Настей они были вместе уже почти два года, так что все плавно двигалось к маршу Мендельсона, белому лимузину и Дворцу бракосочетания.

– Я не могла им так сказать, поскольку у меня нет жениха, а только поклонники, – вывернулась из его объятий Анастасия, и он в очередной раз залюбовался ее округлыми аккуратными формами и стройными ножками.

На Насте сегодня было весьма вызывающее красное платьице, которое не столько скрывало, сколько открывало все ее достоинства.

«Поженимся – запрещу ей подобные вульгарные наряды», – решил Кирилл.

– Ну что, мы идем?

– Разумеется. Давай сначала цветы в воду поставим, – засуетился Кирилл. – Только вот куда? У меня такой большой вазы нет.

– Поставь в ведро – и дело с концом, – легкомысленно распорядилась Настя, любуясь кулоном, который уже успела надеть.

– О, женщины! – простонал Кирилл и пошел за ведром.

Глава 2

16 июля 2017 г. Санкт-Петербург

– Сюда, Станислав Дмитриевич, – торопливо показывал начальству дорогу старший лейтенант Рюмин. – В этой квартире.

В типовой бедно обставленной однушке среди вывернутых ящиков, распахнутых шкафов и наваленного горой тряпья посреди комнаты на полу лежал парень на вид не больше тридцати в черных джинсах и черной футболке. С колото-резаной раной в сердце и стеклянными неподвижными глазами.

– Уже выяснили, кто это? – глядя на убитого, спросил капитан Авдеев.

– Да, некто Кротов Виталий Андреевич, двадцати девяти лет. Квартира не его, снимал. Нашла тело мать. Он собирался к ним зайти с утра, она ему котлет нажарила, еще чего-то приготовила. А он не пришел и на звонки не отвечал. Родители убитого через три дома живут, ну мать и решила сама ему еду занести. Вдруг парень по делам уехал, не успел предупредить. Квартиру открыла своим ключом, а тут…

– Ясно. Где она?

– На кухне. С ней соседка убитого, корвалол принесла, сейчас отпаивает, – пояснил Рюмин.

– Хорошо. Пусть пока успокоится. Эксперты уже отработали?

– Да, только что уехали. Тело не выносили, вас ждали, – с легким укором проговорил Рюмин.

Станислав Дмитриевич сегодня ночевал на даче, на работу опоздал, потому что перед самым его отъездом из строя вышел насос, дом остался без воды. Пришлось срочно ремонтировать – оставлять жену с двумя маленькими детьми без водоснабжения было немыслимо, к тому же воскресенье, совесть надо иметь. Так что осматривать место происшествия пришлось лейтенанту Рюмину самостоятельно. Что где-то ему, безусловно, льстило, но накладывало определенную ответственность. А вот ответственности Рюмин не любил.

– Так что, выносить? – Еще раз уточнил он у задумавшегося начальства.

– Раз эксперты закончили, выноси, – кивнул капитан. – Со свидетелями что?

– Грязнов с участковым соседей опрашивают.

– Чем занимался покойный, известно? – осматривая комнату цепким взглядом, спросил Станислав Дмитриевич.

– Вот с этим сложнее. Официально нигде не работал. Мать что-то темнит. Похоже, знает, но почему-то помалкивает. – Криво усмехнулся Рюмин. – Пока я на нее не нажимал.

– Квартиру хорошо осмотрели?

– Да. Никаких следов наркоты нет. Но обнаружились какие-то старые пуговицы, булавка вроде старинная, портсигар, тоже вроде старый. На вид не особо ценный. В телефоне покойного есть фотографии надгробий. Похоже, он был черным копателем, – неуверенно предположил Рюмин. – Или черным археологом. Не знаю уж как точнее. Но никаких ценностей или инструментов в квартире мы не обнаружили.

– Надо хорошенько изучить телефон покойного, опросить родных и разыскать приятелей, – составлял план действий капитан Авдеев. – Родные, кроме матери, у него есть?

– Да, отец и сестра старшая.

– Очень хорошо. Значит, так. Я пойду, попробую поговорить с матерью убитого, а ты помоги ребятам.

– Галина Федоровна, Виталий погиб, и ваш рассказ ему уже не сможет навредить, – выпроводив с кухни соседку, разговаривал с матерью погибшего Кротова капитан Авдеев. – А вот нам очень поможет отыскать его убийцу. Так что я вас очень прошу быть со мной откровенной, – заглядывая в глаза женщины, убеждал Станислав Дмитриевич.

Галина Федоровна, полненькая, замученная, с заплаканными глазами, смотрела на него испуганно и жалобно, явно не зная на что решиться.

– Галина Федоровна, кем вы работаете?

– Кассиром в гипермаркете, – настороженно ответила Кротова.

– А ваш муж?

– Мастером в автосервисе. У него хорошая работа в дилерском центре, вы уж туда, пожалуйста, не сообщайте, – разволновалась она.

– Ну что вы! И зачем? Я это для того спросил, чтобы вы поняли, что вы с мужем честные люди, вам бояться нечего. А сын ваш, даже если и занимался чем-то не совсем законным, все равно уже отвечать перед законом не будет, а вот его убийцы ответить должны.

– Хорошо. Только он мне не очень-то про свои дела рассказывал, – решилась наконец-то Галина Федоровна. – Это уж я сама подслушала, когда он еще с нами жил, ну и пару раз кое-какие вещи видела. Правда, не знаю точно, где он их брал и куда девал потом, – тоже.

– Ясно.

– Копали они что-то с приятелями. То ли в старых усадьбах, то ли еще где. Вроде у кого-то из его друзей штука такая была, которая металл под землей ищет. Вот они с этой штукой в выходные по пригородам разъезжали. Клады искали. Виталик тогда еще работал в салоне МТС. А потом вдруг уволился. Мы с отцом очень переживали. А он только отмахивался. А потом машину себе купил. Сам. Хоть и подержанную, но иномарку. Они вместе с отцом ее в порядок привели. А потом он от нас съехал. Стал квартиру снимать. А где деньги берет, нам не говорил.

– Может, сестра в курсе его дел?

– Да нет. Что вы! У них со Светланой очень разница в возрасте большая, да она и живет не с нами, а с мужем. Только по праздникам и видимся. Да вот иногда на выходные внуков подкинут.

– Все понятно. Но друзей вы его знаете? Имена, фамилии.

Галина Федоровна опять чего-то испугалась.

– Ой, а ведь и не знаю, наверное. Может, только старых его приятелей. С новыми-то он нас не знакомил.

– Хорошо, составьте, пожалуйста, список его знакомых, желательно с адресами и фамилиями, хотя бы с фамилиями, – попросил Станислав Дмитриевич. – Всех, кого вспомните, и сделайте пометки, где он с ними познакомился и когда. Если, конечно, знаете. Не торопитесь. Не вспомните сразу, я вам оставлю свой номер телефона, позвоните, дополните. И вообще, любая новая информация, которая у вас появится, мало ли, его искать кто-то будет или позвонят, скажут, что он денег был должен, сразу же звоните мне.

– Итак, господа сыщики, что мы имеем? – удобно расположившись в рабочем кресле, спросил капитан Авдеев.

Станислав Дмитриевич был молод, энергичен, хорошо образован, элегантно одет, счастливо женат. Все в нем было гармонично, все, кроме работы. Работа и должность Станислава Дмитриевича вступали в открытое противоречие с его внешним обликом и внутренним миром.

– Стасик, объясни мне, ну как человек с высшим образованием, закончивший с отличием университет!!! Может работать в полиции? Как? – вопрошала его мать, страдальчески заламывая руки. – Среди хамов, грубиянов, среди людей с низким уровнем интеллекта, с сомнительными моральными устоями. Каждый день видеть трупы, общаться с отбросами общества, копаться в грязи. Я не понимаю!

Объяснить маме что-либо было невозможно, поэтому Стасик и не пытался, предпочитая отмалчиваться. Не дождавшись ответа от любимого сына, мама обращалась к невестке.

– Лена, хоть ты мне скажи, ему скажи! Ведь сколько раз ему предлагали перейти на работу в адвокатскую контору. В лучшие фирмы города звали. С его опытом и связями ему бы цены не было!

Лена мужа прикрывала, объясняя маме, что он обязательно так и сделает, но чуточку попозже. Она его обязательно уговорит. Стас был ей благодарен, особенно за то, что она его никогда не уговаривала. Еще до свадьбы они обсудили вопрос его работы и больше к нему не возвращались. Лена поняла и приняла.

Нет, она не была идеальной женой, всепрощающей, терпеливой и всем довольной. Она ругалась, когда он поздно возвращался домой, когда забывал купить хлеб или подгузники или вместо того, чтобы погулять в выходной с ребенком, мчался на работу, но поменять эту самую работу не заставляла.

– Итак, что мы имеем? – повторил свой вопрос капитан Авдеев. – Докладывай, Рюмин.

– Виталий Кротов, по свидетельству экспертов, был убит с десяти до двенадцати часов утра, ближе к одиннадцати. Ударом в сердце тонкого колюще-режущего предмета, подробнее все изложено в заключении эксперта. Орудие убийства не найдено. После убийства квартиру тщательно перетряхнули, очевидно, что-то искали. Нашли или нет, неизвестно. С отпечатками пальцев эксперты еще работают. Но похоже, что сам убийца работал в перчатках. Опрошенные свидетели в утро убийства ничего подозрительного не заметили. Дом большой, высотный, относительно новый, соседи друг друга знают плохо. Многие квартиры сдаются в аренду, – унылым речитативом докладывал Рюмин. – В общем, никто ничего не слышал и не видел. Смогли разыскать несколько приятелей покойного, большинство из них не знает, чем занимался Кротов, но один, Гаврилов Илья, говорит, что вроде бы Кротов раскапывал старые могилы, проще говоря, грабил. Покойный о роде своей деятельности распространяться не любил, но однажды сболтнул по пьяни. Все знают, что у него был компаньон, один из друзей даже слышал, как Кротов называл его по телефону Лысым, настоящего имени пока выяснить не удалось. Постоянная девушка у покойного была, сейчас выясняем, как зовут, с родителями он ее не знакомил. Пока все.

– Молодец, есть с чем работать, – холодно заметил капитан, глядя на своего подчиненного равнодушным взглядом акулы, которого все в отделе очень боялись, ибо знали, что он не сулит ничего хорошего. Лучше бы наорал, отругал. Но Авдеев голоса повышать не любил. Ругаться тем более. И эта нетипичность поведения всех здорово нервировала. – Вы телефонные звонки Кротова за последние сутки проверили? Абонентов разыскали?

– Нет, – вжал голову в плечи Денис Рюмин. – Так ведь некогда же было, столько работы провернули, – попытался он защититься, заранее чувствуя безнадежность затеи.

– И каковы результаты ваших трудов? Версии? Улики? Подозреваемые? – с прежней презрительной холодностью поинтересовался капитан.

– Скорее всего, убили подельники, компаньоны. Видимо, не поделили добычу, – едва заметно пожав плечами, предположил Рюмин.

Сидящий тут же Никита Грязнов предпочитал отмалчиваться, прячась за спину старшего товарища.

– Добычу? Какую? Когда? С какими компаньонами? – Продолжал бомбардировать подчиненных короткими, четкими вопросами капитан.

– Плохо, старший лейтенант Рюмин. Очень плохо, – заключил он после продолжительного красноречивого молчания лейтенанта.

– Лейтенант Грязнов, проверить все телефонные звонки Кротова за последние двое суток до гибели. Выявить всех абонентов, представить распечатку всех СМС, мессенджеров и прочее, разыскать Кротова в социальных сетях. И ко мне с докладом. Рюмин продолжает работать со свидетелями и проверять свою версию. Завтра утром в девять у меня с результатами, оба.

– Есть, – отрапортовал, поднимаясь, Грязнов.

– И спи-отдыхай, – пробормотал себе под нос Рюмин. – Слушай, Никита, давай объединим усилия, – предложил он, едва выйдя в коридор. – Сейчас быстренько пробьем всех кротовских абонентов по базе, поделим их и вперед, а? А Авдееву я скажу, что я без телефона этих свидетелей отыскал.

– Денис, ты что, Авдеева не знаешь? Да он тебя в пять сек раскусит. Глянет в распечаточку звонков, пять минут нас с тобой послушает и все поймет. Не-ет. Мне лишние неприятности не нужны. Я уж сам со своей работой справлюсь, а ты лучше свою версию проверяй, – уклонился от предложения скользкий Грязнов.

– Предатель, – разочарованно протянул ему в спину Рюмин.

Но на судьбу сетовать можно было сколько угодно, а отвечать перед Авдеевым придется все равно, и спросит он жестко.

Авдеева многие недолюбливали, многие ему завидовали, но все уважали и считали крепким профессионалом. Начальство его жаловало. Считало образцовым сыщиком новой формации, этому способствовали манера одеваться, добротные деловые костюмы, модные рубашки и галстуки, стилистика речи, яркая, выразительная и лишенная всяческих непристойных междометий даже в самые критические моменты, чему способствовали университет, папа – профессор консерватории и мама – известный концертмейстер. В кого уродился сам Станислав Дмитриевич Авдеев, оставалось только диву даваться. Мальчик с такой наследственностью! Довершали облик Авдеева острый ум, холодная расчетливость, последовательность и сыщицкое чутье. Единственным его недостатком была капризность. Он не любил скучных проходных дел. Всегда норовил их спихнуть на коллег, но такая капризность ему, как приме Следственного комитета, прощалась.

А потому Денис Рюмин тяжело вздохнул, подпоясал свои чресла и решительно двинулся выполнять оперативное задание.

– Чо надо? – распахнул Рюмину дверь здоровый лысый парень в растянутой майке, заношенных шортах, издающий одуряющий запах пота. – Квартирой ошибся, олух?

– Да нет. Похоже, что не ошибся, – лениво растягивая слова, проговорил Денис Рюмин, не спеша доставать удостоверение. – Мне Лысый нужен. Ты, что ль, будешь?

– А что, не похож? – усмехнулся парень, но тут же строго заметил: – Только кому Лысый, а кому и Александр Игоревич.

– Значит, не ошибся, – вдвигаясь в квартиру, удовлетворенно заметил Денис Рюмин.

Лысый закрыл дверь и с интересом потопал за гостем в комнату.

– Ты кто такой? – задал он очередной светский вопрос, бесцеремонно разворачивая Дениса к себе лицом.

– Я-то, – неторопливо ответил Рюмин, внимательно осматривая скромную обстановку и новый плазменный телевизор. – Мне подарок для бабы нужен, умные люди подсказали к тебе обратиться. Ширпотреб меня не интересует, нужна вещь, бабло имеется. Ну так как?

– Кто прислал? – напрягся Лысый.

– Прислал меня один солидный человек, а ему птичка сболтнула. Так что давай, вываливай, что есть. Если что понравится, возьму, – похлопывая себя по оттопыренному карману, пообещал Рюмин.

– Гм.

Лысый был явно озадачен. Вещей у него не было, их всегда забирал Крот. Он их оценивал и сбывал по своему усмотрению. У него были связи, денежные клиенты. И Лысый всегда был с этим согласен до последнего времени. А точнее, до тех пор, пока к Лысому не переехала Лерка и не принялась на правах гражданской жены совать нос к нему в кошелек.

Именно Лерка натолкнула его на мысли о неправильном дележе добычи.

– Между прочим, Сашенька, ты всю тяжелую работу на себе волочишь, а этот твой только руками водит да золото в мешок складывает. Падальщик! – сморщив хорошенький носик, говорила Лерка, усаживаясь к Лысому на колени. – Сашенька, неужели ты не понимаешь, – щекотала она ему ушко, а Лысый млел и пускал слюни от счастья. – Раз вы компаньоны, должны пополам делиться! Тем более сам подумай, сколько на тебе работы, этот белоручка без тебя не справится. Хочет дальше бабки зарабатывать, пусть делится по-честному.

И Лысый кивал и соглашался, а потом шел к Кроту, и тот на пальцах ему объяснял, что таких тупых любителей на халяву бабла срубить, как он, Лысый, на каждом углу десяток ошивается, а вот где это бабло срубить, знает только он, Крот. Так что пусть Лысый заткнется и валит на все четыре стороны, если ему что-то не нравится. И Лысый соглашался и шел домой. А там его встречала Лерка, хорошенькая, как куколка, с длинными загорелыми ножками, круглой попкой и пухлыми губками, и все начиналось сначала.

Вследствие такого вот прессинга Лысый несколько раз за последнее время напивался. И даже, кажется, сболтнул в пьяном угаре, что имеется у него старинное золотишко или еще что-то в том же духе. Вот уже и результат его болтовни на пороге объявился. Лысый поскреб череп, соображая, как быть. В торговле антикварными украшениями он совершенно не шарил, но, с другой стороны, что тут сложного, коли деньги сами в руки плывут?