Kitobni o'qish: «Портовый город», sahifa 5
Глава 5
Я хотела сегодня вам рассказать следующую романтическую историю, но Дядюшка очень просил предупредить вас о Безумном кролике, на тот случай, если вы решитесь заглянуть к нам в город, который еще славится своими старыми трамвайчиками.
О, это очень удобный транспорт и они такие обаятельные! За небольшую монетку, отданную водителю, вы сможете попасть в любой уголок Портового города. К вашему распоряжению будут: деревянные сидения, покрытые темно-вишневым лаком, окошки со свежим ветром, блестящие натертые поручни и такой запах… сложно его передать, это и старое дерево, и море, и мастика, и нагретая на солнце латунь, и пыль. Какое-то невообразимое очарование.
Наверно, именно поэтому, Дядюшка всю жизнь проработал водителем трамвайчика, носил фирменную кепи, жал в клаксон и слушал, как звенят и шушукают все металлические и деревянные части.
Вот, сначала я вас завлекла, а теперь строго предупрежу. Если вы, стоя на остановке, увидите, что из окна приближающегося трамвая торчит белое длинное ухо – не смейте садиться в этот транспорт! Я уверена, что за рулем окажется Безумные кролик. Никто не знает, имеет ли он права и работает ли он официально в бюро транспорта, но то, что он творит на дорогах – ужаснейший кошмар. Его дребезжащий трамвай носится на дикой скорости, всех подрезает, обгоняет и иногда, выскакивает на обочину. А сам кролик при этом хохочет, как сумасшедший. Надеюсь, вы меня поняли, а что с вами произойдет, если вы все же зайдете в тот трамвай, боюсь, никому будет неизвестно.
А теперь, романтическая история номер два.
И в ее осуществлении я принимала самое непосредственное участие. Но сначала, позвольте познакомить вас с Тильдой, она же Ледяная дева. По секрету, я ее называю Сахарная дева, это так, между нами. Правда, она не любит ни с кем знакомиться, так что пока посмотрим со стороны.
Когда Тильда впервые пришла ко мне в кафе, я была поражена и сбита с ног ее странной и непонятной красотой. Очень высокая и очень худая, с укороченными белыми, словно седыми, волосами, которые она укладывала назад, открывая высокий лоб. Абсолютно белые брови и ресницы. Непроницаемое лицо с прозрачно-голубыми глазами и холодная безэмоциональность. Тильда обычно носила мужские костюмы и блузки с кружевным жабо.
Ее боялись и говорили, что ее кожа ледяная, словно снег и что она может заморозить любого одним прикосновением.
Не знаю, мне кажется, люди любят преувеличивать и очень поспешно судят о других.
Как только Тильда переступила порог кафе, я подумала, что никакая она не Ледяная, а Сахарная и наверняка интересная. На ее короткую просьбу подать суровый черный кофе без сливок и сахара, я позволила себе не обратить внимания, а вместо этого молча принести ей на подносе высокую чашку с капучино с воздушной пенкой и корицей. Под салфеткой прятались две шоколадные конфеты, лежащие на блюдце и блестящая ложечка на длинной изысканной ручке. А, вернувшись к прилавку, я нарисовала в своем блокноте несколько пушистых облачков и отправила их летать по залу.
Острые скулы моей Сахарной девы немного порозовели, но она ничего не сказала. Капучино и конфетки исчезли. Дева оставила на столе золотую монетку и удалилась. И с тех пор заходила довольно часто, но, стесняясь делать заказ, Тильда говорила:
– Мне как обычно.
И присаживалась за столик у окна.
Не знаю, насколько правдивы страшные слухи вокруг нее, я только однажды видела, как она остужала свой кофе маленькими снежинками, которые сыпались из ее ладони.
Про Берима я вам рассказывала в самом начале, так что с основными участниками вы уже знакомы. (Берим – это моряк с ледяными руками).
Ммм? Чувствуете связь? Итак…
Тильда обычно сторонилась людей, или это они ее сторонились, но пару раз она случайно попадала в час-пик в моем кафе, когда шумной толпой заваливались пираты за своими пирогами и грогом, громко хохоча и травя всякие байки о своих приключениях.
Сахарная дева допивала свой кофе, хмуря белый лоб и уходила подальше и поскорее.
Однажды, перед тем как моряки должны были отправиться в очередное воздушное плаванье, ко мне днем забежал Берим за заказом для всей команды, и пока я выкладывала пироги на прилавок, он немного смущенно сказал:
– Эээ… Йованка… это… ты извинись, пожалуйста, если мы шумим, когда приходим, а то, – мужчина вдруг покраснел. – Это не всем нравится, я думаю.
Я распрямилась и с интересом посмотрела на немного несуразного моряка с крупными руками и большим сердцем.
– А перед кем извиниться?
Берим оттянул свитер от горла и даже отвел глаза в сторону:
– Так перед… той красивой девушкой, беленькой такой.
«Угу, угу» – заулыбалась я и по рукам полетели бледно розовые сердечки.
– А почему бы тебе самому Тильде об этом не сказать? – с искренней интонацией спросила я, перевязывая упаковку бечевкой.
– Тильда… – тихонько повторил имя мужчина, застыв солдатиком. – Тильда…
Только бы не засмеяться! Какой же он милый!
– Нет, нет! – замахал руками моряк, волнуясь и чуть не сбивая все вещи с прилавка. – Она вон какая, серьезная, книги всегда читает, а я… и говорить то правильно не умею. Только мычать и стану. Нет, ни за что!
Я подперла подбородок кулачком:
– Ну и что, книги. Ты разве не читаешь?
Берим улыбнулся:
– Читаю. Люблю романы о приключениях. Но вот заговорить никогда не смогу, да и слов не найду.
Я задумалась:
– Слов, говоришь, не найдешь. А если ты возьмешь чужие слова?
Берим непонимающее посмотрел на меня:
– Как это? Я не вор!
– Нет, ты не понял, – улыбнулась я. – Лучше всего чувства передает поэзия. Найди стихотворение или пару строк, которые близки тебе и перепиши их на записку вместе с именем автора. А я передам Тильде. Ну, как тебе?
Моряк начал ходить взад-вперед, ероша волосы рукой:
– Вроде складно получается. А все же боязно.
– Просто попробуй, вот и все! – сказала я ему, передавая пакеты и имея в виду совсем не пироги.
Две недели потребовалось нашему пирату, чтобы при следующем визите, передавая мне монетки за заказ, сильно подмигивая правым глазом, вроде как незаметно, положить и сложенный лист бумаги. Подмигивание было столь незаметным, что Хосс даже спросил:
– Что с твоим глазом? Надуло ветром, что ли?
Берим покраснел, и еще раз толкнув для надежности записку вперед по прилавку, быстро убежал на улицу.
Я не могла удержать ироничную улыбку, но, честно, обрадовалась. И чтобы на первый раз подстраховать моряка, приоткрыла лист бумаги. Там старательно было выведено:
«И в глазах твоих море,
И берег уснувший в тиши,
Свежесть листьев и хвои,
Надежда моей души…»
Эуженио де Андраде «Портрет»
Молодец. Осталось дождаться Сахарной девы.
И когда она пришла, я вместе с уже привычными конфетами, положила ей на блюдце ту самую записку.
Сидя у окна, Тильда развернула ее тонкими пальцами, прочла. Еле заметные брови сначала удивленно поднялись вверх, затем недоуменно нахмурились:
– Йованка! – позвала она и, кажется, впервые обратилась ко мне по имени. – Похоже, мне по ошибке попала чужая записка.
Я спокойно протирала стаканы для сидра.
– Нет, это для вас, – отозвалась я, просматривая бокал на свет. – От вашего поклонника.
Сахарная дева явно покраснела и резко отбросила записку на стол:
– Какой вздор!
Я промолчала, давая ей время привыкнуть к новой мысли. Тильда начала усиленно отхлебывать свой капучино, эмоционально откусывать от блестящей шоколадной конфетки. Сегодня это были трюфели.
Затем она бросила один косой взгляд на бумагу, потом другой сквозь ресницы и, протянув узкую ладонь, аккуратно, несколькими пальцами, развернула листок. Перечитала строки. Закрыла и еще раз открыла. Допила кофе и невозмутимо сказав «спасибо», элегантно ушла. Записка со стола исчезла.
С заметным волнением, но уже без подмигивания, Берим скоро оставил новое послание. Я больше не читала, веря, что его добрая и чуткая душа все сделает правильно.
Следующую записку Тильда встретила стоически и даже не сразу ее открыла, как будто ей вовсе было не интересно. Но когда она прочитала текст, ее губы дрогнули. Она пару раз выдохнула и продолжила пить кофе, обхватывая бокал обеими руками.
Мне показалось, или ее глаза заблестели?
Все последующие недели, я уже не знала, кто из них был более милым и трогательным.
Берим с пунцовыми щеками тихонько спрашивал меня:
– Ну, как?
– Отлично, просто отлично, – уверяла я его.
А Тильде все труднее было контролировать свои эмоции, она стала приходить чаще и взволнованно ждала: будет ли? А вдруг, нет?
Но спрашивать меня об авторе, все еще стеснялась. Мне показалось, что процесс готов был затянуться, поэтому я напрямую спросила моряка, когда он пригласит ее на свидание и увидится лицом к лицу.
Бедный пират побледнел и ухватился за прилавок:
– Да как же?! Я… никогда! Куда я такой?! Что я ей скажу?
– Скажите правду, – дружелюбно предложила я. – Напишите ей письмо, от себя. Расскажите о том, что вы моряк и возможно не умеете красиво говорить или стесняетесь это делать, но готовы отдать ей себя целиком, такого, как есть. Это ведь так?
Испытующе я на него посмотрела.
Берим широко открыл глаза и негромко, словно для себя, ответил:
– Да, да, все так.
– Что ж, дерзайте, – закончила я с улыбкой.
Получив длинное письмо, Тильда не притронулась к своему напитку. Она читала и эмоции гуляли по ее белоснежному лицу: удивление, грусть, задумчивость и все же легкая улыбка. Отложив исписанные листы, она поставила подбородок на сцепленные руки, ставя локти на стол и устремила куда-то взгляд. В солнечных лучах, ее белые волосы буквально светились.
Что она решит? Что написал Берим?
Я сама заволновалась и покрылась божьими коровками. И почему именно ими?
Наконец, девушка встала и медленно подошла ко мне, держа в руке листы.
– Йованка, – посмотрела она на меня. – Все так странно.
Ее взгляд голубых глаз стал юным.
– Возможно, – согласилась я.
– Он зовет меня… встретиться, – Тильда запнулась и, покраснев, вдруг, затараторила. – Я ведь совсем не знаю, что делать! Как все происходит? А в чем мне идти?!
И вызвав снежинки, прижала холодные ладони к пылающим щекам.
Я успокаивающее и тепло посмотрела на Сахарную деву:
– Тильда, идите, как обычно. Ведь ему нужны вы, а не ваша одежда.
– А вдруг…
Я была тверда:
– Душа моя, никакого «вдруг». Хорошо?
И по моим рукам заструился рассвет нового дня.
«Хм, хм, может, мне заняться этим профессионально?» – с улыбкой подумала я, увидев их вместе через неделю. Немного смущенная Тильда держалась за мощный локоть своего счастливого капитана.
Снег, холод или лед, разве это имеет значение.
