Kitobni o'qish: «Тирания экспертов. Экономисты, диктаторы и забытые права бедных»

Издательство Института Гайдара, 2016

Copyright © 2014, William Easterly.

All rights reserved.

* * *

Посвящается Лиззи

Предисловие к русскому изданию

Для меня большая честь видеть перевод своей книги на русский язык. В моем интеллектуальном становлении Россия сыграла важную роль.

Мое знакомство с Россией состоялось четверть века назад, в 1990 году. Вероятно, за всю историю Всемирного банка я был первым сотрудником, посетившим Москву по служебным делам. В то время этого никто не заметил, так как я был лишь одним из многих аналитиков Всемирного банка в составе представительной делегации Международного валютного фонда (МВФ), в августе 1990 года направленной в СССР. Кроме того, я был слабо подготовлен к такой миссии, весьма мало знал о Советском Союзе и не говорил по-русски, что было характерно для всей делегации. Нашей задачей была подготовка исследования, совместно предпринятого МВФ и Всемирным банком, результаты которого в феврале 1991 года были опубликованы в виде 3-томного сборника под заглавием: «A Study of the Soviet Economy». Боюсь, в тот момент пользы от нашего исследования (для россиян или хоть для кого-то) было мало, разве что оно обнаружило всю глубину западного непонимания проблем Советского Союза. С сожалением я признаю мою – пусть и минимальную – роль в этом первом проявлении научного высокомерия со стороны Запада, которое не раз повторится в последующие годы. После распада СССР в период 1992–1995 годов я продолжал путешествовать по России и участвовать в написании еще ряда докладов сомнительной научной ценности.

Впрочем, обнаружив в себе (а также в других самозваных западных экспертах) упомянутое высокомерие, я извлек для себя полезный урок, который к тому же был усилен впечатлениями от катастрофического перехода России от плановой экономики к капиталистической. Этот опыт я описал в предыдущей книге, вышедшей в 2006 году: «Бремя белого человека: почему попытки Запада помочь остальному миру приносят так много зла и так мало добра». В книге я ссылался преимущественно на немногих коллег, осознавших нелепость западных рекомендаций для России, – экономистов, так и не получивших заслуженного признания. Один из них – Питер Мюррелл из Университета Мэриленда – описал усилия Запада по реформированию российской экономики следующим образом:

Всему существующему [в этой стране] выказывается полное пренебрежение… При выборе оптимальной программы реформ… история [России], состояние общества и экономика действующих институтов – все кажется мелкими подробностями… Создание рыночной экономики рассматривается преимущественно как процесс разрушения… сторонники шоковой терапии предполагают, что реализовать их технократические решения будет довольно легко… Русским нужно лишь отказаться от всех существующих установлений.

В моей новой книге я делаю следующий шаг и описываю злополучный союз трех групп, претендующих на неограниченную власть, – союз, ставший не подспорьем, а препятствием на пути экономического развития. Во-первых, это архитекторы внешней политики развитых стран, в которой учитываются интересы самих развитых стран, но при этом игнорируются права жителей остального мира – что продолжается со времен колониализма и холодной войны вплоть до нынешней войны против терроризма. Во-вторых, это автократические режимы, угнетающие собственные народы в развивающихся странах и получающие поддержку со стороны архитекторов внешней политики развитых стран, поскольку были его союзниками в холодной войне или являются его союзниками в нынешней войне с террором. В-третьих, эксперты по вопросам развития, признающие автократическую власть первых двух группировок ради осуществления собственных целей, которые ими характеризуются как политически нейтральные, чисто технократические решения проблем мировой бедности. Эти эксперты по вопросам развития чрезмерно уверены в собственном знании (так же, как были в нем уверены в период трансформации России) и недостаточно внимательны к политическим и экономическим правам населения стран, находящихся за пределами западного мира.

В этой книге я доказываю, что лучшие решения для экономического развития страны принимаются на основе опыта этой самой страны. Но эти решения не возникнут сами по себе. Развитие с учетом национального опыта возможно тогда, когда ее жители обладают реальной политической и экономической свободой принимать собственные решения, а также поощрять своих соседей и избранных ими правителей к поиску таких решений.

Эту книгу я посвящаю защитникам свободы, равноправия и самоопределения народов всего мира.

Часть I. Несостоявшийся спор

Глава 1. Введение

Фермеры округа Вуд на северо-западе штата Огайо были застигнуты врасплох. Утром 28 февраля 2010 го-да, когда в местной церкви происходила воскресная служба, в селение вошли солдаты. Услышав выстрелы, фермеры бросились к своим жилищам, которые к тому времени уже были охвачены пламенем. Пока одни солдаты держали фермеров на мушке, не позволяя им тушить пожар, другие облили бензином и подожгли амбары с недавно собранным урожаем зерна. Попавший в огненную ловушку, погиб восьмилетний ребенок. С молочным стадом военные покончили быстрее и гуманнее – пулеметными очередями. Затем под угрозой оружия из селения были изгнаны свыше 20 000 фермеров. «Не смейте сюда возвращаться, – кричали им солдаты, – эта земля больше не ваша».

Фермеры, чьи семьи владели этой землей в течение жизни нескольких поколений, с горечью узнали о том, что участки у них отбирает – при содействии военных – некая британская компания. Она планировала заняться разведением леса, чтобы затем продавать древесину. Еще больше фермеров поразило известие о том, что этот проект продвигает и финансирует Всемирный банк – международная организация, официальной целью которой является борьба с бедностью. Как известно, Всемирный банк не подпадает под юрисдикцию США и не подчиняется судебным решениям штата Огайо.

Казалось, в своей беде фермеры могли надеяться на спасительную гласность. И действительно, год спустя британская правозащитная организация Oxfam опубликовала доклад о февральской трагедии в округе Вуд. На основе материала Oxfam газета New York Times в номере от 21 сентября 2011 года опубликовала гневную статью. На другой день Всемирный банк пообещал провести расследование. Это расследование так и не было проведено.

На момент написания этой книги – т. е. через четыре года после трагедии – о тех событиях не помнил почти никто, кроме пострадавших. После этого фермерам оставалось лишь удивляться всеобщему равнодушию.

Права богатых – против прав бедняков

Реальна ли эта история? Она реальна, за исключением места действия: события произошли не в округе Вуд, штат Огайо, а в округе Мубенде, Уганда. Всемирный банк способствовал там осуществлению лесоводческого проекта (в целях повышения доходов населения), однако в число его бенефициаров не вошли местные крестьяне, чьи права оказались грубо нарушены¹. Невозможно вообразить, чтобы подобная трагедия случилась в штате Огайо. Однако если бы она все же произошла, то вызванный ею протест быстро привел бы к справедливому наказанию виновных и к восстановлению прав пострадавших.

Формулируя в 1776 году текст Декларации независимости – самого известного в мире провозглашения политических идеалов, – Томас Джефферсон перечислил преступные деяния английского короля против его американских подданных: «Он грабил нас на море, опустошал наши берега, сжигал наши города и лишал наших людей жизни». В целях предотвращения подобных злоупотреблений в будущем авторами декларации провозглашалось следующее:

Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых.

Похожие идеалы будут провозглашены народами других западных стран. Так, в Декларации прав человека, принятой Национальной Ассамблеей революционной Франции 26 августа 1789 года, авторы решаются

…изложить в торжественной Декларации естественные, неотчуждаемые и священные права человека… Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах… Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вреда другому.

Это стремление к свободе возникает у людей далеко не богатых. Французы в 1789 году и американцы в 1776 году в среднем имели такой же доход на душу населения, как и сегодняшние жители Африки. Эти же идеалы свободы разделяют многочисленные сотрудники и управляющие Всемирного банка, основанного на том же Западе. Однако, обращаясь к странам, которые в разное время назывались то странами «третьего мира», то «слаборазвитыми странами», Всемирный банк от подобных формулировок воздерживается.

Разумеется, Всемирный банк не может избежать обсуждения хотя бы некоторых особенностей того правления, которое утвердилось в развивающихся странах. Уже много лет Всемирный банк публикует доклад, тема которого формулируется весьма обобщенно: «управление» (governance). В последнем таком докладе Всемирного банка за 2007 год говорится:

Реализация более эффективного подхода к процессу управления… потребует… тщательной разработки… системы подробного учета результатов, оценки их с точки зрения бюджетных и кадровых последствий… а также дальнейших консультаций с заинтересованными сторонами… Конкретные инициативы, необходимые для полного осуществления указанной стратегии, будут изложены в Плане реализации².

В ходе реализации этого «более эффективного подхода к процессу управления» почти не фигурируют (или играют незначительную роль) следующие понятия: свобода, равенство, право и демократия. Тот факт, что в докладах Всемирного банка эти понятия отсутствуют, – не случайность; это – часть его долгосрочной стратегии. На вопрос о причинах столь очевидного исключения понятия «демократия» из официальных документов Всемирного банка автор этих строк получил от пресс-службы банка следующее разъяснение. Использовать слово «демократия» Всемирному банку запрещает его собственный устав. Предыстория этого странного и показательного запрета прослеживается еще с 1940-х годов.

Равнодушие Всемирного банка к этим идеалам проявляется и в том, что он упорно отказывается взять на себя ответственность за поджог домов угандийских крестьян. Еще очевиднее безразличие банка обнаруживается в канцелярских формулировках, таких как «более эффективный подход к процессу управления», дополненный «рассмотрением его бюджетных и кадровых последствий». У жителей округа Мубенде есть веские основания сомневаться в том, что среди людей, которые «рождаются и остаются свободными и равными в правах», есть место и для них, простых африканских крестьян.

Технократическая иллюзия

Традиционный подход к экономическому развитию, призванному сделать бедные страны богатыми, основан на технократической иллюзии. Это вера в то, что бедность является технической проблемой, поддающейся чисто техническим решениям, таким как применение удобрений, антибиотиков или пищевых добавок. Эта вера видна в действиях Всемирного банка в округе Мубенде. Те же убеждения присущи организациям, занятым борьбой с глобальной бедностью, таким как Фонд Билла и Мелинды Гейтс, ООН, а также американские и британские агентства по оказанию международной помощи развивающимся странам.

Этот технократический подход игнорирует то, что автор этих строк считает действительной причиной бедности – неограниченную власть государства по отношению к лишенным прав беднякам. Например, в округе Мубенде, Уганда, методами улучшения лесного хозяйства предполагалось победить нищету. Однако такое техническое решение не годилось для жителей Мубенде. Технократическая иллюзия возможности решения экономических проблем лишь отвлекла внимание от нарушения прав крестьян угандийскими военными и Всемирным банком.

Движимые технократической иллюзией эксперты в области развития неосознанно придают легитимность и широкие полномочия государству как субъекту, призванному реализовать технические решения. Экономисты, ратующие за технократический подход, в своем восприятии власти проявляют большую наивность: они верят, что с ослаблением (или даже полным устранением) правовых ограничений та же власть по собственной воле останется добродетельной.

То, что раньше было богоданным правом королей, в наше время стало правом диктаторов на реализацию политики развития. Сегодня под такой политикой подразумеваются действия благонамеренных диктаторов, подсказанные техническими экспертами, – то, что в этой книге называется авторитарным развитием. Сам по себе термин «технократия» (синоним авторитарного развития), возникший в начале ХХ века, означает буквально «правление экспертов».

Ловкость рук, акцентирующая внимание на технических решениях при одновременном сокрытии нарушений прав реального человека, является моральной трагедией современного развития. Права бедняков – например, права угандийских крестьян на то, чтобы их фермы не были сожжены, – являются сами по себе безусловной нравственной ценностью. Нейтральных с моральной точки зрения подходов к решению проблемы бедности не существует. Всякий подход к вопросам развития предполагает либо уважение, либо нарушение прав бедных. Избежать этого морального выбора, ссылаясь на «свободную от идеологии политику, основанную на реальных данных» (популярная фраза из лексикона экспертов по вопросам развития) не представляется возможным.

Авторитарное развитие является трагедией и с точки зрения прагматизма. Как свидетельствуют история и современный опыт, свободные люди, обладающие политическими и экономическими правами, – назовем это свободным развитием – формируют эффективную систему решения проблем. Свободное развитие позволяет нам выбирать из множества стихийных решений и вознаграждать тех, кто разрешает наши проблемы наиболее удачным способом. Авторы подобных решений – будь то государственные учреждения или частный бизнес – достигают гораздо большего, чем диктаторы, реализующие предложенные экспертами проекты. Как мы увидим далее, свободное развитие смазывает скрипучее колесо истории, тогда как авторитарное развитие лишь стремится – порой с помощью тюремных камер и полицейских рейдов – заглушить «скрип» этого колеса.

Технократическая иллюзия объясняет бедность недостатком экспертных знаний, тогда как в реальности она вызвана недостатком прав и свобод. Акцент на нехватке экспертизы усугубляет проблему незащищенности прав, так как техническая проблема бедности (и отсутствие ее технических решений) является симптомом, а не причиной данного феномена. Автор утверждает, что причина бедности кроется в отсутствии политических и экономических прав, в отсутствии свободной политико-экономической системы, способной найти технические решения проблем бедняков. Авторитарный правитель, от которого эксперты ожидают технической реализации технических же задач, не является решением проблемы; напротив, он и есть сама проблема.

Анонимные апологеты авторитаризма

Надеюсь, я четко изложил авторскую позицию. Однако эта позиция может оказаться полностью ошибочной, так что приходится написать целую книгу, чтобы выяснить, поддерживают ли мораль, теория и эмпирические данные гипотезу о существовании тирании экспертов.

Сторонники авторитарного развития не рассматривают авторитаризм как самоцель. Они искренне верят, что авторитарный правитель покончит с проблемой бедности скорее, чем это сделает свободное общество. По их мнению, эксперты, консультирующие автократов, могут лучше самих бедняков судить о том, как следует решать их проблемы. Может быть, оно и верно – в конце концов, есть успешные истории развития, которые состоялись в отсутствие прав личности. И наоборот, есть много примеров того, как индивидуальные усилия (со стороны как богатых, так и бедных) не дали результатов. Часто бывает так, что прагматичные доводы в пользу свободного – т. е. неавторитарного – развития вступают в противоречие с нашими интуитивными ощущениями.

В течение многих десятилетий среди специалистов по вопросам развития бытует общее представление о «благожелательном диктаторе». Согласно этой концепции лидер может иметь неограниченную власть, но при этом предполагается, что его суждения о том, как распорядиться этой властью, являются прогрессивными. Для совершения благодеяний ему (а большинство автократов – представители сильного пола) необходима лишь экспертная консультация. В тех случаях, когда в стране, управляемой авторитарной властью, действительно наблюдаются позитивные явления – например, высокие темпы экономического роста или быстрое улучшение системы здравоохранения – заслугу в этом приписывают верховному правителю. Тем самым положительные результаты воспринимаются как фактические доказательства эффективности автократии. Эти предположения могут быть верными – возможно, для целей развития авторитарное правление и в самом деле эффективнее демократического (чреватого тупиковыми ситуациями). Однако эти предположения следует, по крайней мере, обсуждать. Такому обсуждению и посвящается настоящая публикация.

Иной раз поддержка авторитарного подхода к вопросам развития носит не явный, а имплицитный характер. Нередко она диктуется альтруистическими, а не корыстными соображениями. Автократов чаще поддерживают неосознанно, нежели умышленно. Никакого заговора против индивидуальных прав и свобод не существует. Я понимаю экономистов, которые в стремлении побороть глобальную бедность невольно популяризируют идею автократии, поскольку долгое время я сам был одним из ее сторонников.

История концепции авторитаризма

В этой книге представлена история идеи авторитарного развития. Как мы убедимся, спор между сторонниками авторитарного и свободного подходов все-таки имел место. Однако для специалистов по вопросам развития, в 1950-е годы возглавивших эту научную область, спор был уже решен – победили сторонники авторитаризма. Хотя их оппоненты продолжали пылко отстаивать идею свободного развития, сообщество тех, кто занимается вопросами развития, как мы увидим, их уже не слушало. Не прислушивается оно к их мнению и сегодня.

Чтобы понять, как это случилось, обратимся к предыстории официального признания темы развития, т. е. к периоду до 1949 года, когда Гарри Трумэн впервые объявил об американской программе помощи иностранным государствам. Мы рассмотрим в основном малоизвестную историю идеи развития, какой она в начале ХХ века появилась в дореволюционном Китае и британских колониях в Африке. Нам предстоит стать свидетелями спора между первыми представителями того направления, которое позже назовут экономикой развития.

Когда идея развития была сформулирована впервые, откровенные расовые предрассудки помешали Западу увидеть альтернативу – свободное развитие на основе прав личности и индивидуальных усилий как перспективу для остального мира. Колониальная и полуколониальная политика Запада приводила к прямым нарушениям прав неимущих в третьем мире. Мы увидим, как технократический подход к идее развития позволил выдавать эту политику за набор технических мер по подъему благосостояния колониальных народов.

Несмотря на исчезновение явных проявлений расизма и колониализма, притягательность технократических идей в обществе сохраняется. История позволяет нам исследовать политические мотивы, которыми зачастую определялся исход каждого такого идеологического спора. Оказалось, что идеи технократического развития находят отклик в самых разнообразных заинтересованных кругах – от откровенных расистов и колонизаторов Запада, с одной стороны, до лидеров национально-освободительных движений, выступающих против расизма и колониализма, – с другой. В богатых странах эти идеи оказались довольно привлекательными не только для благотворительных и гуманитарных организаций, желавших покончить с глобальной бедностью, но и для тех, кого волнуют лишь интересы собственной внешней политики и национальной безопасности.

Идеи технократического развития находили понятный отклик у социальной группы, которая благодаря этим идеям наращивала свое влияние, – у группы экспертов по вопросам развития. Как мы увидим, большинство экономистов в 1950-е годы, еще до формального признания самой этой темы, преисполнились миссионерским рвением в надежде быть «рукоположенными в сан» экспертов по вопросам развития. В то же время немногие – и ныне почти забытые – исследователи взяли на себя смелость сопротивляться технократическому соблазну.

Большинство наблюдателей согласны с тем, что вопрос о том, какие страны получат иностранную помощь (т. е. пожертвования богатых государств менее развитым странам) и в каком объеме, в период холодной войны решался в соответствии с политическими интересами США. Легко заметить, что идеи, служившие основанием для оказания такой помощи, были политически выгодны великим державам уже задолго до начала холодной войны. Те же политические интересы сохраняют актуальность и сегодня, когда идет война с терроризмом.

Идеи, имевшие политическую мотивацию, в этой книге с порога не отвергаются. Никто не является полностью независимым от политической повестки, которая, в свою очередь, не исключает автоматически соображений альтруизма. Я хотел бы обсудить все эти идеи по существу, т. е. вне связи с политикой. Однако политические мотивы объясняют, почему подобное содержательное обсуждение важных идей случается столь редко.