Kitobni o'qish: «Самоучитель авантюриста: как успешно смыться»

Shrift:

Посвящается белкам

THE ADVENTURER’S GUIDE TO SUCCESSFUL ESCAPES

Своего рода пролог

В Институте Св. Люпина для Неисправимо Порочных и Невыносимо Отвратительных детей всякий сирота получает равное количество презрения и пренебрежения. Каждому выдаются поношенные штаны и туника, одна пара обуви не по размеру и один занюханный, изъеденный молью плащ. Их держат на постоянной диете из баланды, а мыться разрешают строго раз в месяц – всегда перед ежедневной сменой в угольной шахте. И, кстати, такое обращение прекрасно согласуется с советами, приведенными в популярном самоучителе «Как растить сирот и зарабатывать на этом деньги».

Само собой, воспитанники считают дни до момента, когда смогут навсегда покинуть Св. Люпин. Известно три распространенных способа проститься с этим заведением.

1. Попасть в приемную семью (по возможности, очень славную), которая заберет тебя в возвышающийся на холме замок твоих грез, окруженный лесами и долинами, населенный интересными и дружелюбными людьми, богатый историей, сияющий перспективами и надеждами. (Матрона, управляющая Св. Люпина, в высшей степени горда своими достижениями в данной области, так как с момента вступления в должность она успешно предотвращала все попытки усыновления.)

2. Достичь тринадцати лет и быть бесцеремонно вышвырнутым на улицу.

3. Быть избранным для выполнения квеста. Хотя квесты строго контролируются (чтобы можно было обложить их огромными налогами), ограничений по возрасту и происхождению практически не существует, так что подать заявку может любой. Самые привлекательные квесты, однако, придерживают для тех, кто упомянут в пророчествах (также облагаемых налогами). В Св. Люпине обсуждение обеих этих тем, то есть квестов и пророчеств, категорически запрещено.

1. Матрона Св. Люпина

Анне предстояло покинуть Св. Люпин.

Сегодня прибывал грузовой корабль, который раз в год останавливался здесь, чтобы выгрузить годовой запас порошковой овсянки (просто добавь воды!) и другие продукты. Любой воспитанник с пассажирским билетом мог подняться на борт и отплыть. Поскольку правительство урезало сиротскую налоговую субсидию с тринадцатилетнего возраста, Матрона с радостью избавлялась от подопечных, которых не могла больше эксплуатировать. По расписанию корабль отчаливал в десять минут первого ночи – формально это было уже «завтра», в день рождения Анны, так что ей полагался билет. Значит, меньше чем через день Анна в последний раз выйдет из ворот Св. Люпина. Или, если взять за систему отсчета детский труд, от полной свободы Анну отделяло примерно двадцать три рабочих повинности.

Оставалась только одна проблема: ей было совершенно некуда идти.

А точнее, в то единственное место, куда ей очень хотелось, она отправиться не могла.

Пока утреннее солнце с переменным успехом пыталось проникнуть сквозь грязные окна спален, Анна тихонько пробралась через зал и проскользнула в свою – и не только свою – крошечную комнату. Девочка столь же бесшумно притворила дверь и сделала четыре осторожных шага на цыпочках к своей кровати, стараясь избегать скрипящих половиц (это было не так-то просто: скрипели все). Анна старалась не потревожить завернутую в одеяло фигуру на другой кровати (четыре шага от двери в другом направлении). Фигура громко всхрапнула и что-то пробормотала, но не проснулась.

Анна тяжело села на кровать, и от ее одежды поднялось облачко угольной пыли. После ночи работы в шахте все тело молило о сне, но ложиться не имело ни малейшего смысла. Через пятнадцать минут общий сбор в вестибюле. Да и все равно из-за переживаний, связанных с грядущим днем рождения и отъездом из Св. Люпина, сна у нее не было ни в одном глазу.

В попытке придать себе приличный вид девочка несколько раз провела пальцами сквозь густые курчавые волосы, но те, по обыкновению, легли так, как им самим хотелось. Потом она попробовала соскрести хотя бы часть угольной пыли, навечно въевшейся под ногти и в поры ее темно-коричневой кожи, но, по сути, ей удалось лишь размазать грязь.

Вздохнув, Анна принялась собираться (это просто, если у вас практически ничего нет): запустила руки под тонкий матрас и извлекла свои немудреные пожитки. Во-первых, самодельный карманный ножичек, который она лично смастерила из разных обломков и кусочков. Во-вторых и в-последних – несколько десятков бумажных листов. На одной стороне листов были напечатаны отказы из всех квест-академий, куда она подавала заявление. С другой – стоял штамп с причиной отказа:

Происхождение неизвестно

Больше всего на свете Анне хотелось отправиться на поиски приключений и в конечном итоге найти свой настоящий дом. Но сначала требовалось получить официальную лицензию. Однако ни одна академия не принимала абитуриентов, не способных объяснить, откуда они взялись. Из чувства протеста она покрыла все бумаги с отказами рисунками людей. Лица были разного размера, формы и цвета, и все же у них имелась одна общая черта: желтые глаза, как у самой Анны. Ей ни разу еще не довелось встречать человека с желтыми глазами, но она была уверена, что таковые существуют – ведь должна же была она сама от кого-то произойти. И это было ее единственной зацепкой.

К ножу и пачке бумаг Анна добавила вынутую из кармана плаща тонкую книжицу в потертом красном переплете.

Ежедневно после смены в шахте девочка тайком пробиралась в заколоченную библиотеку, возвращала на место взятую вчера книгу и брала следующую. Таким образом она перечитала сотни историй: рассказы о знати, пиратах, рыцарях, а иногда – о знатных рыцарях-пиратах. В одной книжке была повесть о бухгалтере, не слишком захватывающая, но зато объяснившая Анне, как вышло, что дешевая еда на столе воспитанников проходила в ведомостях Св. Люпина как «благотворительные пожертвования».

– Ты чем это занята? – послышался сонный голос из-под одеяла.

– Новой книгой, – ответила Анна.

Фигура перевернулась и оказалась бледной белокожей девчонкой (поры также забиты угольной пылью) со светло-голубыми глазами и грязными спутавшимися рыжими космами. Звали девчонку Пенелопой. Ей давно исполнилось тринадцать, и она переросла Анну на целую голову. Как мог человек на одной жидкой овсянке вырастить такие широкие плечи и крепкие конечности, Анна постичь не могла. Пенелопа тоже не сумела поступить ни в одну из академий, но на то были совсем другие причины.

Она-то знала о своем происхождении. Ее родители даже были знамениты – или, скорее, печально знамениты. Они трагически погибли во время квеста, обернувшегося полным фиаско, когда Пенелопе было всего два года, и с тех пор ее преследовало проклятие их провала. Ни одна уважающая себя академия не хотела видеть среди студентов потомка известных неудачников.

Но самым худшим в положении Анны и Пенелопы было то, что все воспитанники, покидавшие Св. Люпин без официально подтвержденной цели, направлялись в Яму. Там им предстояло надрываться в каменоломне, пока они не соберут нужной суммы для переезда в другое место. Везунчикам это удавалось буквально за несколько лет непосильного труда. Но таких было немного.

– А эта про что? – с любопытством спросила Пенелопа, изучая книжку в руках Анны. Она обожала сказки, особенно те, что с рыцарями, которые размахивают мечами на лошадях и пронзают ими все подряд (пронзают мечами, а не лошадями, хотя, без сомнения, истории про пронзающих все подряд лошадей ей бы тоже понравились).

Анна вслух прочла заголовок: «Путеводитель авантюриста. Как получить первую работу».

– Странное название для романа.

– Ну раз уж мы уезжаем, я подумала, имеет смысл почитать что-то более полезное. А это звучало многообещающе, – Анна открыла книгу на первой странице и нахмурилась.

– Что-то не так? – поинтересовалась Пенелопа.

– Тут всего одно предложение. «Учтите, что большинство вакансий для сирот без опыта предполагают хлев и лопату». И все.

– Идиотский совет, – отрезала Пенелопа. – И к черту «без опыта». Я лично пропускаю хлев и лопату и перехожу сразу к спасению какого-нибудь принца от дракона и покупке замка с башней.

Анна с тоской взглянула на пачку отказов:

– Было бы здорово.

– Да наплюй ты на эти снобские академии, – заявила Пенелопа. – И насчет Ямы не заморачивайся. Мы спрыгнем с корабля задолго до нее, прибьемся к каким-нибудь пиратам и отправимся на поиски сокровищ Старого мира. Нам всего-то нужно найти что-нибудь очень ценное, вроде Волшебных сандалий Уза. Тогда мы станем богатыми и знаменитыми, и все эти академии будут умолять нас поступить к ним. – Пенелопа подалась вперед и заговорила заговорщическим шепотом. – Хотя я слыхала, что пираты принимают в команду, только если у тебя есть пирсинг.

Анна улыбнулась подруге. Пенелопа была бы способна найти светлую сторону даже в грозовой туче, из которой по ней только что шарахнула молния.

Пенелопа хлопнула в ладоши:

– Можно проколоть по одному уху! Или сделать одинаковые кольца в носу!

– Или в брови, – предложила Анна, включаясь в игру.

– Мне бы фантастически пошел пирсинг в брови. И абордажная сабля, – Пенелопа вскочила, схватила свою подушку и принялась размахивать ею, словно мечом. – Йо-хо-хо, капитан! Я разберусь с этими негодяями и заставлю их проклясть тот день, когда они перешли дорогу Пенелопе Шаттерблейд, – она сделала несколько эффектных выпадов, потом отбросила подушку и спрыгнула с кровати.

– Извини за книжку, – сказала Анна. – Я проберусь в библиотеку и принесу нормальную книжку. Последний хороший приключенческий роман перед тем, как мы сядем на корабль.

Пока Пенелопа торопливо одевалась, Анна засунула рисунки и книгу в глубокие карманы плаща, а ножик спрятала в носок. Затем они вместе направились вниз. Все дети младшего возраста уже ушли на завтрак в столовую, а Анна и Пенелопа вместе с группой других тринадцатилетних ждали в холле перед спальнями. Многие воспитанники были приняты в различные академии и сейчас возбужденно обсуждали, как отправятся на поиски приключений, едва только вырвутся из Св. Люпина. Анна и Пенелопа по большей части молчали, разве что Пенелопа порой предлагала еще идеи для пирсинга. Через несколько минут раздался оглушительный стук в дверь, и болтовня мгновенно стихла.

Анна нервно ломала пальцы в ожидании. Пусть Яма ничем не лучше Св. Люпина – если только они с Пенелопой окажутся вместе, то обязательно придумают что-нибудь по ходу дела.

Белобрысый мальчишка, измазанный углем, распахнул дверь, и в зал прошествовал восьмифутовый пустой рыцарский доспех. По низу его шлема торчали шипы, а торс был непропорционально большим, так что он смахивал на бочку с руками и ногами, а также с длинным мечом. Но никто не закричал, не побежал и не грохнулся в обморок. Если уж на то пошло, то в воздухе витало предвкушение, чего обычно не происходит при встрече с тяжело вооруженными бочками.

Воспитанники знали ходячий доспех под именем «железный рыцарь». Матрона наняла троих таких, главным образом, для тяжелых работ. Рыцари, как правило, занимались своими делами, не замечая сирот, но если маленький белый камень в центре шлема начинал светиться красным, это означало, что у вас проблемы. А еще доспехи вечно норовили наступить на ногу. Анна годами мучилась, пытаясь (безуспешно) разгадать, как они действуют. В конечном итоге она решила, что это не важно, если держишься от них подальше.

Железный рыцарь ничего не сказал (и не удивительно, ведь сколько Анна себя помнила, они ни разу не произнесли ни слова). В одной руке он держал пачку бумажек. Пассажирские билеты. Поверх стопки была записка, которую он передал мальчишке, открывшему двери. Паренек начал зачитывать вслух:

Всем воспитанникам, которым надлежит уехать
Хотелось бы мне сказать, что время, проведенное с вами, было приятным, но это не так. Абсолютно. На самом деле мне и не хотелось бы такое сказать. Это было вранье. К тому же, вы все еще должны мне один рабочий день, так что хватит тут торчать, идите работать.
Искренне НЕ ваша
Матрона
P. S. Скатертью дорога

Железный рыцарь передал мальчику еще одну бумагу – список этого года, и мальчишка начал называть имена в алфавитном порядке. Услышав свое имя, воспитанник подходил для получения билета.

Анна вздохнула, понимая, что будет последней. Мало того, что она ничего не знает о своем происхождении – у нее даже фамилии нет, так что она всегда последняя в списке. Они с Пенелопой как-то устроили мозговой штурм и придумали несколько вариантов, которые бы решили проблему, но Матрона наотрез отказалась подавать необходимое заявление для узаконивания новой фамилии. Паренек выкрикнул первое имя:

– Апплтернер, Аполлония.

Высокая девочка выступила вперед. Рыцарь вручил ей билет, и она вышла из зала на последнюю рабочую смену.

– Барнакл, Роберте, – вызвал следующего мальчик.

На этот раз от толпы отделился парнишка и тоже получил билет. А затем ушел вслед за девочкой.

Очередь ожидающих все уменьшалась, билеты один за другим расходились: Идуардо Дриблнудл, Мари Фиклфэзер, Эбелле Грейтсорд, Тай Куинфлауэр.

– Шаттерблейд, Пенелопа, – вызвал мальчик.

Пенелопа подскочила к рыцарю, взяла билет и смачно поцеловала его.

– Принцы этого мира, я иду к вам!

Анна и оставшиеся ребята, смеясь, смотрели, как Пенелопа, пританцовывая, покидает вестибюль. Чем меньше оставалось имен, тем ближе к рыцарю придвигались ожидающие. Вскоре рядом с ним стояли только пятеро воспитанников. Затем двое. И наконец осталась лишь Анна.

– Анвил, – объявил наконец паренек.

Анну передернуло от звучания ее полного имени, но она тем не менее шагнула вперед с улыбкой, которую не могла сдержать. Да, будущее было туманно, но это не портило ее приподнятого настроения. Анна задержала дыхание, дожидаясь, пока рыцарь даст ей билет.

Вместо этого он повернулся и вышел вон.

* * *

Потрясенная Анна не могла пошевелиться. В происходящем не было ни малейшего смысла. Собственно, смысла было маловато и в самом получении пассажирского билета от пустого ходячего доспеха, но в данных обстоятельствах в неполучении билета его не было совсем.

Пенелопа с граблями в руках заглянула в вестибюль:

– Ты идешь? Листья сами себя не сгребут.

– Мне… мне не дали билет, – выдавила Анна.

– Что? – Пенелопа перевела взгляд с Анны на удаляющегося железного рыцаря и обратно на Анну. – И что теперь делать?

Решив, что здесь какая-то ошибка, Анна кинулась вслед за рыцарем. Она выскочила перед ним и замахала руками. Рыцарь остановился, едва не сбив ее, и обратил свой холодный и бесстрастный взор вниз.

– П-п-простите, но вы не отдали мне мой билет, – выпалила Анна.

Камень в шлеме рыцаря сверкнул красным. Она разозлила его? Девочка не двигалась с места, полная решимости и страха, а рыцарь продолжал сверлить ее взглядом. Наконец он просто шагнул в сторону и продолжил свой путь. Анна смотрела ему вслед, ощущая, как ухает вниз желудок. Она понятия не имела, почему рыцарь не дал ей билет, но точно знала: без него покинуть Св. Люпин она не сможет.

Анна огляделась вокруг. Остальные воспитанники разошлись по своим работам, но как она могла чем-то заниматься, пока не разрешилась проблема с ее отъездом?

– Мне надо повидаться с Матроной, – сказала она.

С лица Пенелопы сошла краска.

– Мы уже отстали от графика. Если не начнешь работу сейчас, придется опять отрабатывать двойную смену в шахте. Она тебя заставит пахать до самой последней минуты, пока корабль не отплывет.

Анна кивнула:

– Если в результате я окажусь-таки на борту, то ничего, переживу.

Не позволяя здравому смыслу взять верх, Анна оставила подругу с грудой листьев и решительно двинулась через двор к Усадьбе, пятиэтажному дому из красного кирпича посередине приютской территории. Она взбежала по ступенькам парадной лестницы и вошла внутрь через массивные двустворчатые двери. От главного входа тянулось несколько коридоров, и Анна нырнула в тот, что уходил направо за старинными напольными часами, затем попетляла по извилистым галереям и вышла в длинный зал, ведущий непосредственно к кабинету Матроны. По обеим сторонам зала стояли статуи предыдущих директоров и директрис, все – с пристальным, как живым, взглядом, что усиливало общее впечатление дороги на казнь. Проходя мимо, Анна поежилась.

Дверь в кабинет была открыта, но девочка все равно остановилась снаружи и постучала. Матрона не из тех, к кому стоит врываться без стука. Ответа не последовало, и Анна рискнула заглянуть внутрь.

То была восьмиугольная комната с тремя высокими витражными окнами; в центре стоял большой дубовый стол с причудливой резьбой, от пола до потолка высились стеллажи. Расцвеченный пестрыми стеклами яркий солнечный свет наполнял все помещение, и, куда бы ни глянула Анна, ее чумазое лицо отражалось в какой-нибудь до блеска отполированной поверхности. Единственным живым существом в комнате была огневая ящерица Матроны, мирно сопевшая в корзинке в углу. Звали ящерицу Пёс – по крайней мере, так было написано на ее ошейнике. Пёс был длиной в два фута от носа до кончика хвоста, покрыт черной чешуей, имел два черных крылышка и ярко-зеленые глаза. Летал он так себе – скорее, неуклюже трепыхался в нескольких дюймах над землей, врезаясь в предметы, словно шмель без малейшего пространственного зрения. Анне Пёс очень нравился; жалко, что его нельзя забрать из Св. Люпина.

– Мэм? – позвала она.

Нет ответа.

Анна знала, что ей следует уйти. Она уже опоздала к началу работы. Но ведь проблему билета может решить только Матрона – и девочка решила подождать. Повиновавшись внезапному импульсу, она ступила за порог. Воспитанникам редко разрешалось входить в кабинет без сопровождения, и этот крошечный акт неповиновения в последний день будоражил кровь. На полках стояли тысячи стеклянных полусфер разного размера, под каждой из них хранился уникальный медальон. Анна, бывало, целыми часами протирала и полировала их, всегда под строгим наблюдением, но теперь прокладывала извилистый путь по плиткам пола сама, переживая краткий миг дурманящей свободы. Она остановилась на другом конце кабинета перед полусферой со своим любимым медальоном: серебряным, с изображением дракона. Дракон был выгравирован четкими затейливыми линиями – рисунок портила лишь одна глубокая царапина.

– И что это ты тут делаешь, интересно? – раздался резкий голос.

Анна стремительно обернулась, едва не потеряв равновесие.

В дверном проеме стояла высокая сухопарая женщина.

Матрона.

С подозрительной гримасой на лице она прошествовала внутрь; на каждом втором шаге по плиткам пола стукала серебряная трость. Матрона остановилась прямо перед Анной. Вблизи бело-седые короткостриженые волосы Матроны еще разительнее контрастировали с коричневой кожей. Она стояла так близко, что Анна могла пересчитать все черные нити на ее прекрасно скроенной тунике с высоким воротом. Так близко, что было страшно задеть ее коричневые шерстяные брюки грязным плащом или случайно коснуться изысканных кожаных туфель. На груди Матрона носила подвеску в виде кристалла на золотой цепочке, и сейчас эта подвеска болталась ровно перед Анниным носом.

Матрона указала на стеклянную полусферу правой рукой в перчатке.

– Итак, – произнесла она. – Объяснись.

Голос она не повышала, зато угольно-черные глаза имели свойство заглядывать человеку прямо в душу и заставлять ее сжиматься.

Соответственно, Анна тут же сжалась.

– Я… я ничего не трогала. Клянусь.

Матрона пробежалась глазами по полкам, очевидно, высматривая малейшую улику, указывающую на преступные действия, – какой-нибудь отпечаток пальца.

– Тогда что ты здесь делаешь?

Анна глубоко вдохнула:

– Мне не выдали билет на грузовой корабль.

– Воспитанники получают билет по достижении тринадцати лет. Тебе еще нет тринадцати.

– Я знаю, – согласилась Анна. – Я просто подумала, что по правилам отъезда… и раз уж корабль отправляется так скоро после полуночи…

– Расписание изменилось. Корабль теперь отправляется до полуночи, и я уверена, даже ты можешь сообразить, что это означает: тебе придется пробыть здесь дольше, чем ты рассчитывала.

Сердце Анны бешено заколотилось:

– Остаться? Здесь? В Святом Люпине?

– Где же еще? – обронила Матрона и, очевидно удовлетворенная тем, что ничего не тронуто, отвернулась, дав Анне возможность вздохнуть.

– Но… корабль же вернется только через год, – будущее промелькнуло перед мысленным взором Анны: еще один год в угольной шахте, еще один год полировки каждой финтифлюшки в приюте, и все это без лучшей подруги рядом.

– И почему это должно быть моей проблемой? – отозвалась Матрона.

Тяжело опираясь на трость, она проследовала к столу и села в кресло с высокой спинкой. Когда рука в перчатке опустилась на столешницу, послышался отчетливый звяк.

Анна перешла на отмеченное крупным крестом место перед столом. Слева от него стоял стул, однако, насколько ей было известно, никого и никогда не приглашали на него сесть.

– Но по графику я должна уехать на этом корабле, – сказала девочка. – Мое имя в списке. – Завтра мой день рождения.

– Да, и если бы корабль отходил завтра, то ты непременно бы на нем оказалась. Но, как я сказала, в расписание были внесены изменения, – Матрона подалась вперед. – И чтобы не возникло никакого недопонимания: тебе категорически запрещено даже близко подходить к этому грузовому кораблю. Тебя не должно быть на пристани, рядом с пристанью или в любом месте, откуда хотя бы видна пристань. И вообще, ты можешь находиться только на территории главного комплекса, пока корабль не уйдет.

На глаза Анны навернулись слезы:

– А они н-не могут подождать несколько минут?

– Нет.

– Можно тогда Пенелопа останется тут, со мной?

– Разумеется, нет, – ответила Матрона тоном, в котором ясно слышалась настоятельная рекомендация воздержаться от дальнейших дискуссий. – Если это все, ты можешь приступать к работе.

Анна не верила ушам. Ее и Пенелопу разлучают: она даже не сможет посмотреть, как подруга уезжает. Никаких совместных приключений. Никаких пиратов. Возможно, они вообще никогда не смогут найти друг друга.

Матрона слегка откашлялась.

Анна подняла глаза.

– Что-то еще? – произнесла Матрона.

И в этот момент Анна решила, что просто так она не сдастся.

– Видите ли, я только что закончила ночную смену в шахте, – сказала она. – У меня по графику только помощь Пенелопе в уборке листьев, а потом сон.

– Если ты достаточно бодра, чтобы прийти сюда и беспокоить меня по пустякам, значит, ты достаточно бодра и для того, чтобы отработать всю первую половину дня. И, говоря о работе, я не имею в виду болтовню с подружкой, – Матрона жестом указала на корзинку с Псом. – Можешь начать с того, чтобы вывести эту убогую тварь на утреннюю прогулку.

Анна подавила возражение и прошла в угол. Сняла с крючка над корзинкой поводок и прицепила его к ошейнику Пса. Пес протестующе фыркнул, но все же выкарабкался из корзинки. В норме огневую ящерицу выгуливали два человека. Один держал поводок, а второй тянул, толкал, тащил, умолял – то есть делал все необходимое, чтобы сдвинуть животное с места. Но в последнее время Пес слушался Анну без особой возни.

– И помни, – добавила Матрона, – что ты не покинешь основного комплекса до отправления грузового корабля. Вряд ли нужно напоминать, к каким последствиям приведет неподчинение приказу.

Анна вышла с Псом в кильватере. На этот раз взгляды статуй в длинном зале не тронули ее ни в малейшей степени. Напротив, каждый шаг только укреплял ее решимость. Ей было плевать на предупреждения Матроны. Она здесь не останется. Не мытьем, так катаньем – она покинет Св. Люпин.

Даже если ей придется нарушить все до единого правила Матроны.

«САМОУЧИТЕЛЬ АВАНТЮРИСТА: КАК УСПЕШНО СМЫТЬСЯ» предлагает следующие советы:

1) Дождитесь темноты, когда все уснут, – если, конечно, то место, откуда вы пытаетесь бежать, не охраняется ходячими доспехами, в сне не нуждающимися. В этом случае вам не повезло.

2) Если вам нужен сообщник, выбирайте кого-то бесшумного. Громогласные болтуны, которые только и делают, что треплются о пиратах и покупке замков, с большой вероятностью выдадут ваше местонахождение.

3) Прежде чем попытаетесь переплыть ров, проверьте, не кишит ли он акулами.