Kitobni o'qish: «Тайна «Небьюлы»»

Посвящается Уильяму,

приключения с которым всегда того стоят.

Т.Т.

Энергия, если ее правильно применить и направить, добьется чего угодно.

Нелли Блай (1864–1922)

1

– Круз!

Его имя легко проплыло над водой. Круз обернулся – отец махал ему рукой с берега. Но ведь еще не пора? Стоя по колено в теплой набегающей воде, Круз поднял руку и растопырил пальцы. Он просил – умолял! – дать ему еще пять минут.

– Ну пожалуйста! – прошептал он в такт дуновению вечернего бриза.

Уже через три часа он отправится в Академию Исследователей. Путь неблизкий. Если быть точным, расстояние от Кауаи до Вашингтона, округ Колумбия, – аж 7800 с хвостиком километров. Крузу было страшновато. Что, если он там ни с кем не подружится? Что, если не справится? Что, если разочарует свою семью, друзей, учителей и вообще всех, кто ожидал от него чего-то такого, чего он и сам толком не представлял?

Отец подал ему знак – большой палец, поднятый вверх.

Да!

Выбросив из головы все сомнения, Круз подставил лицо оранжевому закатному солнцу, которое заполняло залив Ханалеи. Он обдумает все еще раз, но потом. Сейчас же Круз заполз животом на серф и начал грести саженками по теплой бирюзовой воде. Всю жизнь занимаясь серфингом, он уже делал это тысячу раз. Отец даже поддразнивал его: мол, проводишь больше времени в море, чем на суше. И это было похоже на правду. Круз обожал ритмичное движение волн. Вода давала чувство постоянства и надежности. И спокойствия.

Приблизившись к очередному гребню, Круз ухватился за края доски, толчком погрузил ее нос в воду, ловко поднырнул, и волна прокатилась над ним. Вернувшись на поверхность, он отгреб вперед, а потом резко повернул на 45 градусов и занял положение параллельно берегу. Ориентируясь на край длинного пирса, он уселся на доску верхом и свесил ноги. Он особенно любил этот момент ожидания. «Затишье перед стартом», как говорила Лани. Покачиваясь на воде, он мог думать о чем угодно – или вообще ни о чем. Выбор был за ним. В этот последний день перед отъездом Круз не хотел думать. Он предпочитал чувствовать – испытать все ощущения до одного. И запомнить их.

Слева расстилался залив в форме полумесяца, а за ним по всему северному берегу острова вздымались изумрудные горные вершины. В гаснущем свете дня были ясно видны белые каскады водопадов, спускающиеся по расщелинам. Круз разглядел отца, идущего по парковке. Еще бы: его кислотную рубашку с дикими ярко-желтыми и синими зигзагами, наверное, можно было заметить даже с яхты в двадцати милях от берега. Отец направлялся к их магазинчику оборудования для серфинга – он назывался «Правоножка», – чтобы закрыть его на ночь. Круз взглянул направо, на темно-оранжевое садящееся солнце. От этого сияющего шара навстречу ему по поверхности океана, словно на прощание, расстилалась ковровая дорожка света. Да, ему будет не хватать всего этого.

– Знаешь, ты ведь можешь и не ехать, – заметила Лани прошлой весной, когда он рассказал ей, что его приняли в Академию. От этих слов у него защемило под ложечкой. Лани была его лучшим другом – и обычно во всем видела какой-то позитив. Но сейчас ему трудно было винить ее. Они вместе подали заявки, но приняли только Круза. Это было неожиданно. Он всегда думал, что предпочтут Лани, а не его, – ведь она была намного умнее и изобретательнее. Но потом пришло официальное письмо. Ему. Внушительное такое письмо – на особенной пергаментной бумаге, с блестящей золотой печатью.

Уважаемый Круз Коронадо!

Поздравляем Вас! Наше Общество с удовольствием уведомляет Вас о том, что Вы приняты в элитную Академию Исследователей. Если Вы примете это предложение, то будете включены в следующую учебную группу молодых исследователей и получите уникальную возможность учиться непосредственно у наших преподавателей – выдающихся ученых, путешественников, защитников природы, фотографов и журналистов – и отправиться в международные путешествия по интереснейшим историческим и природным достопримечательностям. Мы удостаиваем этой чести только наиболее достойных кандидатов.

С нетерпением ожидаем Вашего ответа.

С дружеским приветом,

доктор Регина М. Хайтауэр,

президент Академии Исследователей

Марисоль – тетя Круза, которая преподает антропологию в Академии – говорила, что они принимают в каждую группу всего лишь порядка 25 студентов со всего мира. Поступить туда было реально большим достижением. И все же Круз сомневался: а сам ли он заслужил это? Наверно, его тетя с кем-то там переговорила, чтобы это произошло. Или, может быть, ему сделали это предложение из чувства вины. Ведь его мама тоже когда-то работала в Обществе. Она была нейробиологом в научном подразделении под названием «Синтез». Семь лет назад в лаборатории произошел несчастный случай, в результате которого она погибла. Еще один ученый, доктор Элистар Фэллоуфельд, также трагически погиб. Вот, собственно, и все, что рассказали тогда Крузу и его семье, – а еще то, что его мама оказалась «в неправильном месте в неправильное время». Круз ненавидел это выражение. Ведь так можно сказать о любом человеке, который случайно погибает.

– Вообще-то я считала, что мы собирались в Академию вместе, – сказала тогда Лани.

– Ну да, но тетя Марисоль думает…

– Ясное дело, твоя тетя хочет, чтобы ты поехал туда сейчас. Ведь она тоже там. А сам-то ты что думаешь?

Круз знал: Лани надеялась, что он попросит Академию разрешить ему подождать до следующего года. Тогда у Лани появилась бы возможность снова попробовать поступить. Но Круз не был уверен. Он опасался, что если отказаться в этом году, то на следующий год они уже не пригласят его. Но было кое-что еще. Какое-то чувство. Нет, даже больше чем чувство. Он не знал, как это объяснить, – просто понимал, что нужно было подчиниться этому потоку.

– Я думаю… – произнес он, и у него перехватило дыхание. – Я думаю, что хочу поехать сейчас.

Лани всплеснула руками:

– Тогда все ясно. Давай езжай.

– Не сердись. Мы ведь в любой момент сможем увидеть друг друга, когда захотим, даже когда я буду на борту «Ориона».

Она недоверчиво повела бровью.

– Да уж, конечно. Можно подумать, что ты станешь звонить мне с исследовательского судна на другом конце света.

– А почему нет? У меня будет Мелл.

– Тебе разрешают взять с собой МАВ?

Мелл – это его дрон в виде пчелы, сокращенно – МАВ (Микро-Аппарат для Воздухоплавания), по размерам не больше большого пальца на руке. Отец подарил его Крузу в прошлом году, когда тот растянул ногу. С его помощью он мог «видеть прибой, даже если не получалось ощущать его». В конечном итоге Круз пропустил лишь несколько дней серфинга.

– Ну да, – ухмыльнулся Круз. – Видишь, не так уж и плохо. Я смогу рассказывать тебе, что к чему, и когда ты приедешь на следующий год, то уже будешь ко всему готова. Всего-то надо будет притвориться, что мы в соседних комнатах, а не…

– … на разных континентах, – передразнила она. Но при этом она уже накручивала волосы на палец, и это был знак согласия.

– Ну Лани, – просительно произнес он. – Поддержи меня.

– Хорошо, хорошо, но ты уж тогда будь на связи, а не то я достану тебя хоть на Северном полюсе, если потребуется.

Она не шутила. Круз хорошо усвоил, что если Лейлани Кеалоха что-то говорила, то она именно это и имела в виду.

– Обязательно, – пообещал он. – Это так же просто, как отцовский пирог с гуавой.

– Ты же знаешь, я терпеть не могу пироги, – заявила она и скрестила на груди руки.

Уж эти девчонки.

Вот она! Круз увидел свою волну. Он наклонил голову и вытянулся на доске. Когда волна подошла ближе, он повернул в сторону берега и начал быстро грести. Взмахи его рук были сильными и точными. Главное – правильно выбрать момент. Если вскочить слишком рано – не попадешь на гребень. Если опоздать – тебя опрокинет. Круз чувствовал, как волна встает за его спиной.

Почти. Еще… несколько… секунд…

Круз почувствовал, как корма доски начала подниматься, и в этот момент выгнул спину, оттолкнулся руками и уперся ступнями в доску: правая нога впереди, левая – сзади, в позиции «правоножки». Большинство серферов-правшей ставят вперед левую ногу, но только не Круз. Он медленно приподнялся, но еще оставался в полусогнутом положении. В тот самый миг, когда волна под ним переломилась, он отпустил доску, встал, раскинув руки для равновесия, и тут же почувствовал знакомое гладкое скольжение. Получилось! Он поймал самый гребень!

– Эгей! – закричал он, наклоняя доску на внутреннее ребро. Он заложил два широких виража по бурлящей воде, и брызги окатили его лицо. Круз перенес вес с одной ноги на другую, резко повернул влево, потом вправо, потом опять влево – и поехал по гребню как можно быстрее и как можно дальше. В этот момент он чувствовал себя сильным. Свободным. Неуязвимым! Как было бы хорошо, если бы это чувство длилось дольше, чем телевизионный рекламный ролик. Круз катился по волне, пока ближе к берегу она наконец не рассыпалась, превратившись в пену. Здесь его рука потянулась к липучке, которая застегивается вокруг щиколотки. От нее отходила тесьма, связывающая его с доской. Но он засомневался. Ведь пять минут еще не прошло?

Может, еще разок…

Круз прыгнул обратно в пену, бросил доску на воду, забрался на нее и выгреб за линию прибоя. Как и до этого, здесь он выпрямился и сел на доску верхом. Потом приподнял левую ногу, чтобы проверить застежку на щиколотке и поводок, и вдруг почувствовал, как что-то тянет его за правую пятку. Движение было не похожим на скользящий взмах плавников рыбы или черепахи. Это был настоящий рывок. И это могло означать только одно: акула! Круз попытался перевалиться на левую сторону доски, подальше от акулы, но та крепко держала его за щиколотку. И тянула вниз, под воду.

Без паники! ОТБИВАЙСЯ!

Круз крепко обхватил доску – единственный способ удержаться на поверхности – и изо всех сил лягнул ногой. Если бы только он сумел развернуться, то постарался бы ударить акулу по носу и вырваться. Он продолжал бороться, а в голове проносился миллион разных мыслей.

Идиот! Акулы выходят на охоту в сумерках. Надо было заканчивать, когда отец позвал. Только бы не утонуть. Идиот!

Он уже глотнул немного воды. Воздух в легких кончался.

Нет. Нет! НЕТ!

Слова раздавались в ритме ударов его сердца.

Он не может вот так просто умереть.

Его легкие горели, силы таяли, но Круз все же собрал их остаток для удара. Он размахнулся, и тут его кулак наткнулся на что-то гладкое и твердое. Вокруг поднялось облако пузырьков. Он увидел желтую змею. Нет, трубку! Это была не акула. Это был человек! Своими беспорядочными движениями Круз выдернул воздушный шланг из его акваланга. Круз ощутил резкую боль в щиколотке и в тот же момент почувствовал, что свободен! Сквозь поднимающиеся пузырьки он рассмотрел мелькание чьих-то ласт. Аквалангист уплывал.

Круз сделал несколько гребков, пытаясь выбраться на поверхность. Его грудь, казалось, вот-вот разорвется. Он вытянул руки вверх сквозь толщу воды и с силой развел их в стороны. Вверх – в стороны, вверх – в стороны. Его ноги двигались толчками, еще, еще – и наконец он выскочил на поверхность. Он набрал в легкие столько воздуха, сколько они могли вместить. Перебирая руками по воде, он начал крутиться, быстро переводя взгляд с пирса на линию пляжа, оттуда – на горизонт, потом обратно. Так он сделал несколько оборотов, но никого не увидел.

Спокойно. Все в порядке. Он уплыл. У тебя все хорошо.

Круз закинул руку за спину ухватился за доску, которая все еще была пристегнута к ноге, и попытался было заползти на нее. Обычно это получалось само собой, но сейчас его била такая дрожь, что потребовалось несколько попыток. Цепляясь за доску и оглядываясь через плечо, он двигался по волнам, пока наконец доска не коснулась дна. Все еще задыхаясь, Круз скатился с нее в мокрый песок. Никогда еще он не был так рад снова оказаться на берегу! Несколько минут он лежал на спине, просто прислушиваясь к собственному дыханию. Руки покалывало, горло саднило, правая щиколотка пульсировала. Но он был жив.

Круз смотрел вверх на темнеющее фиолетовое небо, на первые ночные мигающие звезды, и в его мозгу беспрестанно крутилось одно слово. Почему?

2

– Там что, цунами? – произнес отец, затворяя за Крузом дверь магазинчика.

– А?

– Ты выглядишь немного не в себе, сынок.

– Все нормально.

– Ты порезал ногу.

– Правда? – Круз посмотрел вниз. Из раны на правой щиколотке сочилась кровь. – Я… наверное, зацепился за коралл.

Отец повел его в ванную в задней части магазинчика и промыл рану.

– Разрез ничего себе, но, похоже, зашивать не нужно. Думаю, ты выживешь.

Эти слова, произнесенные, чтобы успокоить Круза, наоборот, заставили его содрогнуться. Ему реально повезло, что он остался в живых. Может, стоит рассказать отцу, что произошло на самом деле? Но тогда он еще, чего доброго, передумает насчет Академии. Отец ведь и так сомневался. С самого начала он не хотел, чтобы Круз ехал туда учиться. Говорил, что сын еще слишком мал, и что это слишком далеко от дома, и что экспедиции будут слишком опасными. Но они оба знали, что у всех этих возражений только одна причина – и она не имеет никакого отношения к возрасту, расстояниям или опасностям.

После смерти матери Круза отец переехал вмести с ним обратно на Кауаи, где в свое время вырос. Оказалось нелегко начинать все сначала, но они справились. Отец открыл магазинчик. Круз пошел в школу и завел новых друзей. Они занимались серфингом на всех лучших – и не только – пляжах острова. Ходили в походы по десяткам маршрутов – от горы Спящий великан на востоке до водопада Уайпоо на западе. Даже брали уроки по альпинизму. Со временем Крузу с отцом стало полегче. Все как-то устоялось – не до конца, конечно, но по крайней мере боль от утраты притупилась. Подобно пляжу во время отлива, жизнь обрела постоянный и предсказуемый ритм. А теперь Круз собирался вернуться туда, где их семья оказалась разорвана на части и где старые раны могут открыться вновь.

– Я не очень понимаю, – сказал как-то отец, глядя на него с недоумением. – Почему после всего, что случилось, ты хочешь поехать именно в это место?

– Я хочу поехать в самые разные места, папа. Я хочу стать исследователем.

– Ты тогда был таким маленьким. Неужели ты помнишь?..

Это было правдой. Крузу было всего пять лет, когда мама погибла. Может быть, если бы он мог вспомнить их прежнюю жизнь, то не испытывал бы такого жгучего желания уехать. Он бы уже считал, что хватит. Или что все это дико страшно.

– Круз?

Сейчас отец возвращал его к реальности.

– Что?

– Я говорю, у тебя больше ничего не болит? Ты головой не ударился?

– Нет.

– Тогда, может, пойдешь наверх? Я здесь все закончу. Кстати, заходила Лани.

– Правда?

Круз удивился, почему это она не пришла на пляж.

– Она кое-что оставила для тебя. Минутку…

Отец прошел к прилавку и вернулся с маленьким бирюзовым пакетиком, в который обычно кладут подарки.

Круз порылся в оберточной бумаге и выудил оттуда открытку и белую квадратную коробочку. Он развернул открытку.

Теперь ты можешь управлять Мелл отовсюду в любое время. Ну, не совсем отовсюду. Связь работает примерно до полутора километров. Алоха, Лани

P.S. Я же говорила, что смогу это сделать!

Круз открыл коробочку. На подушечке из хлопка разместилась крохотная булавка в форме ячейки от сот. Он рассмеялся. Только Лани могла взять его на испуг, а потом еще и выполнить угрозу.

– Она сделала это!

Отец наклонил голову.

– Что это такое?

– Это чтобы связываться с Мелл, – сказал Круз, зажав булавку между большим и указательным пальцами. – Лани сделала пульт с голосовым управлением, так что мне не нужно использовать контроллер на телефоне. Я уверен, ей помогла это сделать мама, но все же…

– Лейлани – умница, – сказал отец.

Позабыв о щиколотке, Круз бросился по задней лестнице в их квартиру над магазинчиком. Заскочил в спальню и приколол булавку к футболке.

– Мелл, включись, – произнес он громко и ясно.

Крошечная пчела-дрон, сделанная из углепластика, сидела на полке. Внезапно ее глаза из черных превратились в ярко-желтые. Пульт работал!

– Мелл, ко мне, – позвал Круз.

Не прошло и нескольких секунд, как электронная пчела, по размерам совсем не намного больше настоящей, зависла в воздухе в нескольких дюймах от его носа.

– Мелл, сядь ко мне на плечо, – приказал он.

Пчела повиновалась. Ничего себе!

Круз запустил компьютер. Как только Лани ответила на видеозвонок, он снова повернулся к пчеле.

– Мелл, подай голос и помаши Лани.

Мелл зажужжала и помахала усиком.

Лани помахала в ответ.

– Здорово все работает! – засмеялась она.

– Просто идеально!

В его словах звучало восхищение.

– Ты только давай ей понятные команды, ладно?

– Конечно. Спасибо, Лани!

– Не стоит, – ответила она с сияющим лицом.

– Эй, а почему ты не пришла на пляж? – спросил Круз.

– Не знаю, – ответила она, и ее улыбка растаяла. – Я думала, ты хотел побыть один. Ну, последний день и все такое.

– Лучше бы ты пришла. – Он оглянулся, чтобы проверить, не поднялся ли снизу отец. – Ты просто не представляешь, что со мной произошло!

– Что?

– Кто-то хотел меня утопить!

Она фыркнула:

– Ну да, конечно.

– Я не шучу, – сказал он. – Они схватили меня за ногу и стали тащить под воду…

– Небось, какой-то спасатель устроил розыгрыш. Как звать того парня, который всегда кидается в нас виноградинами, когда мы идем мимо? Ману или Мано, и еще какая-то фамилия…

– Лани, это был не спасатель. У него было снаряжение аквалангиста: ласты, маска, баллон – в общем, всё.

Тут девочка поняла, что он не шутит. Выражение ее лица резко изменилось.

– И кто же решил напасть на тебя?

– Не знаю.

– Ты в порядке?

Он приподнял ногу, чтобы посмотреть. Кровь уже не бежала.

– Угу.

– Твой отец, наверно, перепугался, когда ты ему рассказал.

– Я не то чтобы…

– Рассказал мне о чем?

Круг резко развернулся:

– Э-э… привет, пап! Лани имела в виду коралл.

Он повернулся назад к Лани.

– Не, со мной он видал случаи и похуже.

Круз сложил рот в виде буквы «О» – это был знак, что он не хотел, чтобы отец узнал еще что-то.

Она поняла.

– Хорошего тебе путешествия, Круз. И безопасного, ладно?

– Ладно.

– Потому что, если ты не будешь осторожен, я тебя разыщу где угодно…

– Хоть на Северном полюсе, я знаю. – Круз прикоснулся к булавке в форме ячейки от сот. – Спасибо еще раз.

– Алоха, – произнесла она срывающимся голосом.

– Алоха.

Экран компьютера погас.

Отец Круза сидел на краю кровати и держал в руке конверт кремового цвета.

– Это мне? – догадался Круз.

Отец легонько похлопал конвертом по колену.

– Да.

Прошло полминуты, не меньше.

– Ты… это… уже в этом году отдашь его мне? – пошутил Круз. Он подумал, что там должны быть деньги. Отец всегда нелегко расставался с долларами.

– Хороший вопрос. – Отец потер лоб. – Прости, я не вполне понимаю, как это сделать.

Круз напрягся. Наверное, все-таки не деньги.

– Я примерялся к этому тысячу раз, – произнес отец, – а сейчас как-то не знаю, как лучше… Наверное, надо просто сказать все сразу и покончить с этим, верно?

– Ты мне всегда именно так советуешь.

– Хорошо. Так и сделаем. Напрямую. Просто скажу, и все.

– Ну па-а-апа.

– Это письмо от твоей мамы.

Круз вскочил, и Мелл свалился с его плеча. Дрон быстро восстановил равновесие и развернулся, чтобы снова приземлиться туда же.

– Мелл, выключись, – приказал Круз, схватил механическое насекомое и положил на стол. – От… от мамы? Но я не понимаю. Как?..

– Мы с ней никогда не обсуждали ее дела, – начал объяснять отец. – Но я знал, что ее работа в «Синтезе» была… трудной. Даже опасной. Я дал ей обещание, что, если что-нибудь случится, я передам тебе это письмо, когда тебе исполнится тринадцать лет.

– Но мой день рождения еще не скоро…

– 29 ноября, я знаю, – сказал он, – но тогда ты будешь уже в Академии, и я подумал, что будет неправильно ждать до зимних каникул… Да, я обещал, но… – Он встал. – Сейчас, похоже, тоже не очень подходящее время. Ты уезжаешь всего через пару часов. И о чем я только думал? Лучше отложить…

– Нет! – Круз вскочил на ноги. Как он мог такое говорить! Круз уже не согласится даже на минуту откладывать письмо от мамы. – Все нормально, пап, – сказал он мягко и протянул руку. – Я справлюсь.

Отец положил конверт в вытянутую руку Круза, и его тело сразу обмякло, будто он был рад наконец избавиться от этого груза. Он посмотрел на открытый чемодан Круза, лежащий на кровати.

– Ты собрался?

– Почти.

– Уверен, что хочешь взять вот это с собой? – Отец кивнул на серебристую металлическую полусферу размером с небольшой снежок, которая лежала в углу чемодана. – Она хрупкая. Может разбиться во время перелета. Или ее могут забрать при досмотре в аэропорту, если решат, что это какое-то оружие.

Отец, конечно, был прав. Не стоило рисковать его самым драгоценным достоянием. Плечи Круза поникли.

– Хорошо, я оставлю.

– Не волнуйся, здесь она будет в безопасности. – Отец встал и направился к двери. – Тебе бы вздремнуть немного, сынок. Перелет будет длинным.

– Папа? – Круз поднял письмо перед собой. – Разве ты не хочешь?..

– Нет. Это для тебя. Я разбужу тебя через час.

Он вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Круз во все глаза смотрел на пергаментный конверт. Потом несколько раз перевернул его. Нигде никаких надписей, даже его имени. Чего он ожидал? Круз просунул указательный палец под накладной клапан, и тот легко открылся.

Сердце его бешено застучало. Он вынул тонкий сложенный листок, сделанный из той же кремовой бумаги, что и конверт, и осторожно развернул. Черные чернила слегка выцвели. Наклоненные вправо рукописные буквы были похожи на тонкие кружева.

Дорогой мой Круз,

если ты читаешь это письмо, значит, я не с тобой, и я об этом искренне и глубоко сожалею. Величайшей радостью для меня было привести тебя в этот мир и видеть, как ты растешь. Больше всего на свете я бы хотела быть сейчас с тобой и обнять тебя в день твоего рождения. Но, к сожалению, придется ограничиться этим письмом. Мое пожелание тебе на этот год и на многие годы в будущем – чтобы жизнь твоя была наполнена открытиями, страстью, готовностью помочь, дружбой, добротой, миром и любовью. Все это делает нашу жизнь осмысленной, живем ли мы всего один день или целый век. С днем рождения тебя, тринадцатым по счету. Никогда не забывай, что ты необыкновенное человеческое существо. И главное, никогда не забывай, что я тебя люблю.

Мама

Иногда Круз так сильно скучал по маме, что это причиняло боль. Физическую боль. Как будто у тебя грипп и все тело ломит до самых костей. Круз достал из чемодана металлическую полусферу. Она была холодная на ощупь. Поставив ее на тумбочку, он слегка прикоснулся к краю. В то же мгновение в нескольких сантиметрах над серебристым проектором появилась объемная голографическая видеозапись его мамы. Круз тоже был там. Ему тогда было около трех лет. Они гуляли по пляжу. Он не знал, где именно, но, наверное, в каком-то прохладном месте, потому что оба были тепло одеты. На Крузе была желтая дождевая куртка с уточками по нижнему краю и такая же шапка, а еще желтые боты. Красной пластмассой лопаткой он увлеченно копал круговую канавку. Мама смотрела, как он создает свой собственный остров, из которого ей придется в конце концов его спасать, и не могла сдержать смеха. Ее светлые волосы развевались на свежем ветру, словно на фестивале воздушных змеев.

– Ты только посмотри на него, Марко, – сказала мама отцу, который все это снимал на камеру. – Наш начинающий археолог.

– А ты все надеялась, что он займется нейробиологией, – пошутил отец.

– Он сможет делать и то, и другое, – сказала она, повернувшись к сыну. – Ты добьешься чего угодно, если захочешь, Крузер.

– Мама, помоги!

Было так странно видеть его самого, только крошечного, протягивающего к ней свои ручонки.

Она наклонилась, чтобы подхватить его. Ее серо-голубые глаза искрились счастьем. Изображение дрогнуло, потом потухло. Последнее, что он увидел, – как они крепко обнялись.

Обычно вид матери успокаивал Круза, но не сейчас. Не сегодня.

Сегодня он чувствовал боль.