Kitobni o'qish: «Яд в крови»

Shrift:

Tracy Buchanan

Venom in the Blood

* * *

Слингеру, моему сообщнику по преступлению

Пролог

В обращении с паутинным шелком есть свои хитрости, особенно когда собираешься поместить его в свежую рану живого человека. Паукам проще, у них есть целый орган, предназначенный для этих целей, так называемый прядинный – скопление щетинок, выступающих из брюшка подобно мясистым лепесткам. Нам же, людям, приходится использовать для этого свои неповоротливые пальцы. Не стоит недооценивать уникальную прочность такого шелка, способного намертво опутать их всего за несколько секунд. Чтобы избежать этого, пальцам приходится исполнять довольно замысловатый танец, и я этот танец уже неплохо освоил.

Сейчас, в удушающую летнюю жару, это особенно сложно. Даже по ночам по-прежнему тепло, и луна отбрасывает свой серебристый свет на высокую траву и путаницу сорняков передо мной. Стрекотание сверчков пытается отвлечь меня. Приторный запах лаванды туманит мой разум.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. А затем беру скальпель и очень осторожно взрезаю кожу. В свете фонарика вижу, что разрез получился от силы в дюйм длиной. Провожу скальпелем чуть дальше, и плоть расходится так, чтобы вместить в себя шелк как можно красивей и аккуратней.

Когда я это делаю, объект моего вторжения – «хозяин», как назвали бы его паразитологи – издает стон, от которого по телу у меня пробегает дрожь. Не позволяю ему отвлекать меня и сосредотачиваюсь на том, чтобы заменить скальпель пинцетом и осторожно извлечь шелк из флакона. Зажимаю невесомый клочок шелка между большим и указательным пальцами, затянутыми в латекс, и он нависает над раной. Опускаю его к кровоточащему разрезу, делая вращательное движение рукой (танец, помните?), и шелк исчезает между краями кожи, пока снаружи не остается лишь едва заметный хвостик.

Дело сделано.

Я встаю и любуюсь тремя «хозяевами», которые уже в нескольких мгновениях от того, чтобы испустить свой последний вздох. Они так прекрасны в своей беспомощной красоте… Позволяю себе несколько секунд насладиться делом своих рук, а затем ухожу. Они больше не мои. Пришло время вернуть их обитателям Гринсэнда – и в первую очередь одному конкретному человеку: доктору Ванессе Марвуд.

Глава 1

Доктор Ванесса Марвуд еще раз осмотрела лежащую перед ней длинную прядь каштановых волос. Очень хорошо, что полицейские сохранили ее среди прочих улик. За полный набор образцов мух и личинок тоже стоило сказать спасибо, но наличие под руками чего-то личного делало место преступления более живым, раз уж не было возможности оказаться на нем лично.

Кому-то определение «живой» для описания места чьей-то смерти наверняка покажется странным. Но смерть может быть и динамичной – со всеми этими неустанно копошащимися личинками и жужжащими повсюду мухами. И даже эта прядка волос была живой. Сохранившей свой блеск и после смерти. Полной намеков и примет жизни. Волосы явно окрашенные, и к тому же совсем недавно… Никаких секущихся кончиков… За этими волосами хорошо ухаживали.

Ванесса провела по прядке пальцем в перчатке. Словно в ответ, из своего укрытия высунулись крылышки дохлой мухи. Ванесса ловко извлекла высохшую муху своим позолоченным пинцетом – подарком на десятилетие работы в университете, – после чего поместила ее под микроскоп. Секундного взгляда в окуляры оказалось достаточно, чтобы убедиться: это и вправду взрослая особь семейства Calliphoridae – или, как их еще называют, мясных мух. Под микроскопом металлический блеск насекомого распался на сеть замысловатых узоров, а фасеточные глаза засверкали, словно множество крошечных драгоценных камней.

Потянувшись через большой алюминиевый стол, занимающий центральное место в лаборатории, Ванесса подхватила небольшой пластиковый контейнер и убрала в него образец – поверх клочка лабораторной бумаги, чтобы не испортился. Затем закрыла контейнер и положила его в другой, побольше, доставленный с места преступления и наполненный личинками на разных стадиях жизненного цикла, пастельные цвета которых – белый, кремовый и розовый – делали их похожими на какой-то жутковатый набор сладостей. Стоящая на столе фигурка жука-скарабея, которую незадолго до своей смерти подарил ей ее отец, с недовольным видом уставилась на них, словно сердитая мать. Тоже в своем роде семейка, подумала Ванесса.

В дверь лаборатории постучали, но она не отозвалась, переключив внимание на фотографии, которые ей прислали с места преступления. Их было несколько, распечатанных по ее просьбе на принтере формата А3, и теперь все они лежали рядом с ее микроскопом.

Ванесса не стала первым делом рассматривать снимок убитой, сделанный на месте преступления, как это сделали бы многие другие на ее месте. Для начала она предпочитала представлять себе жертв преступлений такими, какими они были, пока были живы. Поэтому сосредоточилась на фотографии кухни, приметив стилизованные под полароидные снимки магнитные фоторамки, аккуратными рядами налепленные на голубой итальянский холодильник «Смег», – сплошь улыбки на фоне всяких достопримечательностей. С каждой из них прямо на зрителя смотрела брюнетка с вьющимися волосами, на вид лет сорока, как и сама Ванесса. Отсутствие каких-либо фотографий детей или партнера тоже объединяло этих двух женщин. Не было ли у убитой ни того ни другого по тем же причинам, что и у нее самой?

Вряд ли.

Ванесса еще раз изучила улыбающееся лицо, вполне уместное в какой-нибудь рекламе йогурта. Виднеющийся на краю кадра раскрытый ноутбук и толстый органайзер в коричневом кожаном переплете свидетельствовали о напряженной профессиональной жизни, хотя по фотографиям на холодильнике было ясно, что в свободное от работы время покойная отнюдь не забывала и о себе любимой.

Да, они и вправду были во многом похожи. Только вот Ванесса была жива… а эта женщина совсем недавно рассталась с жизнью.

Теперь Ванесса была готова взглянуть на фото места последнего упокоения этой женщины – ее смертного ложа. Придвинув снимок поближе, она вздохнула, глядя на убитую. Некогда красивое и улыбающееся лицо находилось в активной стадии разложения, некогда розовые щеки теперь почернели от гнилостных пятен. Это выглядело настоящим надругательством. Способом смерти замарать лицо на снимке. Мертвая женщина лежала на своей кровати, неловко выгнувшись, одетая в элегантный, дорогой на вид темно-синий костюм. На шее и правом плече жутковатыми звездами выделялись две огнестрельные раны.

Ванесса еще раз изучила фотографии кухни. Стены, выложенные белой кафельной плиткой, и мягкие сосновые поверхности кухонной мебели – настоящий друг криминалиста, поскольку на их фоне хорошо заметны следы крови. Вот и на первом же снимке сразу выделялся бурый узор возле дверей и потолочной люстры. На других фотографиях тоже можно было различить кровавые пятнышки, разбросанные по стенам и окнам кухни, прихожей и спальни в двухкомнатной квартире на берегу Темзы. Менее опытный глаз увидел бы в них следы брызг крови с низкой или средней скоростью разлета, указывающие на то, что жертва пыталась оказать сопротивление преступнику. Может, обнаружив проникшего в дом грабителя? И все же прочих признаков борьбы не имелось. Никаких перевернутых столов или разбитых ваз. Всё на своих местах… Так что же все-таки там произошло? Вот тут-то детективу, ведущему это дело, и могли понадобиться уникальные знания Ванессы.

Ее размышления прервал очередной стук в дверь. Она неохотно отвела взгляд от снимков.

– Да?

– Простите за беспокойство, доктор Марвуд, – негромко ответили из-за двери. Оливия… Одна из аспиранток. – Я знаю, что вас нельзя отвлекать, когда вы работаете над делом. Просто он говорит, что это срочно.

– Кто говорит, что срочно? – крикнула Ванесса через дверь.

– Старший детектив-инспектор Пол Трасс. Говорит, что он ваш друг. Он уже три раза звонил.

Ванесса нахмурилась. Пол Трасс и вправду был ее старым школьным другом. Они поддерживали связь на протяжении двадцати двух лет, с тех самых пор, как она уехала из Гринсэнда – деревни, где прошло их детство, – и частенько ужинали вместе, когда Пол бывал в Лондоне. И все же эта новость оказалась для нее неожиданностью.

Она достала из кармана своего лабораторного халата мобильный телефон. Десять пропущенных звонков. А еще сообщение в «Вотсаппе». Ванесса прочла его.

Господи, твои сотрудники почище линии Мажино во Франции! Нужна твоя помощь по делу в Гринсэнде. Я серьезно. СРОЧНО ПЕРЕЗВОНИ!

«Серьезно» и «Гринсэнд»… Ванессе не хотелось видеть эти два слова вместе. Закрыв глаза, она увидела заросли чертополоха высотой по пояс. Ощутила запах лета, столь характерный для края ее детства – пьянящую смесь ароматов лепестков полевых трав и гниющих тушек птенцов, выброшенных из гнезд сороками. Почти почувствовала, как под ногами шуршит высокая трава, а жужжание стрекозиных крыльев щекочет уши. Мельком углядела и своего брата, бегущего по траве впереди нее. Только что он был там, а в следующую секунду… исчез. Сердце у нее сжалось, как и всегда, когда Ванесса позволяла себе мысленно перенестись в прошлое, разрываясь между печалью и чувством вины.

– Доктор Марвуд? – крикнула Оливия через дверь. – Все в порядке?

Ванесса открыла глаза, позволяя воспоминаниям понемногу улетучиться.

– Заходи, Оливия, – сказала она.

Дверь открылась, и та вошла, пробравшись между беспорядочно расставленными по полу большими картонными коробками. Выглядела она моложе своих двадцати пяти, похожая на молодого олененка – с длинными голенастыми ногами и мягкими каштановыми волосами, собранными в конский хвост на затылке. Девушка явно нервничала. Ванесса ободряюще улыбнулась ей в ответ.

– Целых три раза отшить Пола Трасса – это серьезное достижение, – заметила она. – Он у нас парень настырный. Я сейчас ему перезвоню. Но сначала глянь-ка сюда.

Зеленые глаза Оливии загорелись интересом, когда она подошла к столу. Оливия поступила на кафедру судебной медицины университета в сентябре прошлого года, готовясь к написанию диссертации на тему влияния насекомых на процесс разложения обгоревших тел. Ванессу восхищал ее энтузиазм. Учебный год официально закончился, но все же она здесь.

– Что там вкратце? – спросила Оливия.

– Женщина найдена мертвой с огнестрельными ранениями в собственной квартире в Челси-Харбор. – Ванесса указала на фотографию кухни, и рукав ее лабораторного халата задрался, обнажая татуировки, покрывающие ее правую руку. – Что ты тут видишь?

– Брызги крови? Возможно, от разлета на средней скорости?

– Посмотри внимательней. Опиши их мне.

Оливия подобрала со стола увеличительное стекло и нацелила его на скопление кровавых точек, склонившись над фото.

– Структура, похожая на головастика, с произвольной направленностью…

Когда ее осенило, на лице у нее появилась довольная улыбка. «Отлично, – подумала Ванесса. – Она и вправду кое-чему научилась».

– Это не брызги крови – это следы, оставленные насекомыми, скорее всего, мясными мухами, – объявила Оливия. – Мухи питались мертвым телом, а потом срыгивали кровь по всей квартире, отчего лишь создается впечатление, что это брызги крови.

Ванесса кивнула, явно удовлетворенная тем, как быстро учится ее подопечная. «В самую точку».

– И что из этого следует?

– Вообще-то ответ на этот вопрос не входит в наши обязанности… Хотя, строго между нами, я думаю, что, скорее всего, эта женщина рассталась с жизнью в результате расстрела в стиле казни, а не в ходе неожиданного нападения, на мысль о чем поначалу наводит подобное распределение крови.

Оливия приподняла бровь.

– Казнь… Но ведь обычно это ассоциируется с преступлениями, связанными с наркотиками?

– Хм-м… А это так?

Обе вновь посмотрели на фотографии улыбающейся симпатичной женщины на холодильнике.

Ванесса вздохнула.

– Как ты правильно заметила, выяснять «почему» – не наша работа, и сейчас это только к лучшему, поскольку мне еще предстоит перезвонить моему назойливому другу. Ты ведь уже пообедала, насколько я понимаю?

Оливия кивнула.

– Тогда я тоже сейчас прервусь.

– Вы, наверное, уже здорово проголодались, – заметила ассистентка.

– Не переживай. Сегодня вечером я компенсирую это шикарным ужином в аэропорту. Все эти округлости не берутся из ниоткуда.

Лицо у Оливии вытянулось.

– Какая жалость, что вы уезжаете… Хотя я понимаю почему. Лаборатория в Нью-Йорке – это просто что-то потрясающее. Хотя… – Она пожала плечами. – Мы будем по вам скучать.

Ванесса обвела взглядом свою старую, до боли знакомую лабораторию со всеми приметами последних десяти лет, проведенных в ней, – ее фотографиями со студентами и другими преподавателями на различных мероприятиях, сменяющими друг друга на экране ноутбука в качестве заставки… Небольшими подарками, полученными в знак благодарности: разномастными лабораторными тетрадями и журналами, обычно на тему насекомых… Забавным секундомером в виде божьей коровки… Да, она тоже будет скучать по этому месту. Но предложение возглавить энтомологический отдел в новехонькой лаборатории судебной экспертизы в Нью-Йорке оказалось не из тех, перед которыми легко устоять. Как бы ни любила она научную деятельность, пришло время перемен. И ей всегда нравилась идея жить в Нью-Йорке. Ее мать училась там в художественной школе, и Ванессу всегда восхищали ее рассказы и старые фотографии, оставшиеся с тех времен.

– Я тоже буду по тебе скучать, – сказала она. – По крайней мере, у тебя будет к кому обратиться, если тебе когда-нибудь захочется поработать в Нью-Йорке, так ведь?

Сбросив лабораторный халат, Ванесса надела вместо него винтажного вида плащ с вишневым узором, неделю назад присмотренный в интернет-бутике. Подойдя к двери лаборатории, она остановилась и повернулась к Оливии.

– А почему бы тебе не попробовать набросать черновик отчета самостоятельно? Если, конечно, у тебя есть время и желание.

Лицо молодой аспирантки просияло.

– Конечно!

Ванесса улыбнулась. Ответ девушки пробудил в ней воспоминания о том, что она и сама почувствовала, когда ее собственный наставник, профессор Корнисен, спросил ее совета по одному делу, когда она еще только готовилась к защите диссертации, пятнадцать лет тому назад.

– Понятное дело, потом мы вместе все это еще раз обсудим, – добавила Ванесса. – Это будет хорошим учебным упражнением. Все подробности – в разделе общего доступа под названием «Хафферти». Там есть еще фотографии. Распечатай их и проследи за перемещением мух от тела убитой по всему дому, чтобы мы получили более полную картину.

После этого Ванесса направилась к двери и поспешила по коридору к выходу из здания. Заслышав постукивание массивных квадратных каблуков ее черных туфель от «Мэри Джейн», многие ее коллеги, проводящие летние месяцы в научных исследованиях, поднимали головы; некоторые помахали ей из-за стеклянных перегородок своих лабораторий. Прежде чем спуститься вниз, она заглянула в комнату отдыха и достала из холодильника две рыбные котлеты, собственноручно приготовленные по старинным рецептам своей матери, которая была родом из Шри-Ланки.

Выйдя из высокого серого здания университета, Ванесса накинула капюшон и бросилась через мокрую дорогу к небольшому скверу. С облегчением обнаружив, что скамейка, на которой она часто сидела, совершенно пуста, немного постояла, вдыхая пропитанный дождем воздух. Для такого воздуха даже свое слово есть – петрикор. Это когда дождевые капли попадают на пористые поверхности вроде заросшей травой земли, отчего в воздух поднимается ароматный аэрозоль. Освободив от обертки одну из котлет, она быстро откусила кусочек, прежде чем перезвонить Полу.

– Ванесса! – грянул из телефона знакомый голос. – А ты не спешила!

Услышав на заднем плане посвистывание ветерка и чириканье птиц, Ванесса сразу же перенеслась из серого города обратно в зелень и желтые пески Гринсэнда.

– Букашка? Ты здесь?

«Букашка»… Не особо-то оригинально, но это прозвище прилипло к ней с того дня в начальной школе, когда она как следует пнула Пола за то, что он убил мокрицу на детской площадке.

– Да, здесь, – ответила Ванесса, опять откусывая от котлеты. – У меня тут дел невпроворот, настырный ты поганец. Что стряслось?

– Мы нашли три тела на территории старой фермы бабочек.

Глубоко вздохнув, она аккуратно убрала недоеденную котлету обратно в контейнер. У нее вдруг пропал аппетит.

– Чьи?

– Помнишь Майкла Ригана?

Перед мысленным взором Ванессы всплыла веснушчатая физиономия Майкла.

– Конечно же, помню. Сын Шэрон. Он работал в сувенирном магазине при этой ферме. Господи, бедная Шэрон… Кто еще?

– Саймон Тейлор, который работал в кафе. А еще Тим Холмс – тот шоферил на грузовике.

Ванесса хорошо всех их помнила. Они были на пару-тройку лет постарше ее, тогда еще молодые люди, все работавшие на ферме бабочек – главной приманке для туристов в тех в остальном ничем не примечательных краях.

– Как они умерли? – спросила она.

– Пока непонятно. Никаких явных признаков, кроме… – Пол вздохнул. – На животах у всех были небольшие разрезы, чуть ниже пупка. И в этих ранах мы кое-что нашли. Как раз по этой причине я тебе и позвонил.

Ванессу кольнуло нехорошее предчувствие.

– Выкладывай уже.

– Я готов поклясться, что это паучий шелк.

Она поймала себя на том, что на миг лишилась дара речи.

– Ванесса?

Наконец ей удалось прийти в себя.

– Ты уверен? Анализ уже провели?

– Пока что нет. Но я достаточно давно с тобой знаком, чтобы распознать паучий шелк, когда его увижу. Ты нам здесь нужна.

– Пол, сегодня вечером я улетаю в Нью-Йорк.

– Господи Иисусе… Неужели все так быстро срослось?

Пол отнюдь не пришел в восторг, когда она сообщила ему о грядущей смене места жительства и работы. Озвученной ею перспективы бесплатного проживания в Нью-Йорке для него, его жены и их девочек-близняшек, когда им этого только захочется, оказалось недостаточно, чтобы смягчить его. Мысль о том, что они будут жить в разных странах, в разных часовых поясах, вроде как всерьез его задела. Она все понимала. Но ей просто нужно было двигаться дальше.

– Если вам там нужен специалист по паукам, то я могу такого порекомендовать, – произнесла Ванесса, стараясь не зацикливаться на его явной обиде. – Я знаю еще одного грамотного судебного энтомолога. Вообще-то он есть в базе данных НАБП¹.

– Да ладно, ты серьезно? Это должна быть ты, Ванесса!

– Но так не делается, Пол. Ты не можешь просто так вот мне позвонить, и я сразу же примчусь. Есть официальные каналы.

– В жопу официальные каналы! – выкрикнул Пол.

Ванесса прижала пальцы к вдруг запульсировавшим вискам.

– Я знаю, в чем дело, – уже более мягко произнес он. – Я знаю, как трудно тебе будет сюда вернуться.

– Вернуться в Гринсэнд? Пол, у меня забронирован билет на самолет «Бритиш эйруэйз» на этот вечер, а завтра днем мне предстоит забрать ключи от своей новой квартиры!

– Когда ты приступаешь к работе?

– На следующей неделе, но…

– У тебя еще полно времени. Отложи свой вылет на пару дней. Я даже готов оплатить сбор за смену рейса, если понадобится.

– Хелен будет просто в восторге, – иронически отозвалась Ванесса, имея в виду жену Пола.

– Да мне плевать… Ты нужна мне, Ванесса. Ты нужна семьям этих троих людей. Ты нужна Шэрон. Это не может быть кто-то другой. Это должна быть ты.

Ванесса прикрыла глаза, понимая, что он прав.

– Ладно, – выпалила она, прежде чем успела пожалеть об этом. – Я буду там через три часа. Не трогайте тела.

Повесив трубку, Ванесса немного понаблюдала за пчелой, которая собирала пыльцу с цветков луговой герани, пряча ее в маленький мешочек у себя в брюшке. Она никогда не думала, что Гринсэнд способен еще хоть что-то у нее забрать. Но, похоже, она ошибалась.

Глава 2

Старший детектив-инспектор Пол Трасс убрал телефон, ощутив некоторое подобие спокойствия, когда ему наконец удалось убедить свою старую подругу отложить вылет. Он вполне понимал причину ее колебаний. Но трое мужчин, которые сейчас лежали мертвыми в атриуме фермы бабочек, заслуживали самого лучшего, а доктор Ванесса Марвуд была лучшей из лучших. Как только Пол двинулся к телам, телефон пришлось вытаскивать опять. Звонила старший суперинтендант Фиона Райт, или, как ее чаще называли, Отбивная. Это прозвище появилось вовсе не из-за любви его начальницы к жареному мясу – она была то ли вегетарианкой, то ли веганкой, а может, и пескетарианкой². Он так точно и не запомнил. Это было связано с ее привычкой в ходе допроса подозреваемого громко колотить кулаком по столу, чтобы того как следует пробрало.

– Выходит, у нас на руках тройное убийство? – спросила она, как только Пол ответил на звонок.

– Боюсь, что так.

– Да еще и в вашей глуши… Вы были близки с убитыми?

– Пропускали порой по кружечке в местном пабе, было дело.

Это еще мягко сказано… Но Пол не хотел, чтобы Фиона подумала, будто он настолько близок к потерпевшим, что ей придется передать это дело другому детективу.

– Я могу поручить заняться этим делом старшему детективу-инспектору Митчелл, поскольку это ваша родная деревня, – продолжала Фиона, имея в виду его коллегу, более известную своими умениями карабкаться по служебной лестнице, чем распутывать сложные дела.

– Вы же знаете, что сами этого не хотите, – предостерег Пол.

Фиона вздохнула.

– Верно. Но дайте мне знать, если слишком уж припрет. Это дело станет большим событием для Шайр-Уэлли.

Полиция Шайр-Уэлли представляла собой крупнейшее сельское подразделение в Англии и Уэльсе. И хотя в ее ведении находилось и несколько оживленных городов, Пол не мог припомнить, чтобы на подведомственной ей территории когда-либо случалось нечто подобное, тем более в одной из самых маленьких деревушек.

– Эти люди перед смертью были вместе? – продолжала расспросы Фиона.

– Да, в субботу вечером они сидели в пабе и, согласно показаниям свидетелей, ушли оттуда незадолго до полуночи. Родственники заволновались, когда никто из них к утру не вернулся домой, и позвонили в полицию, когда ко вчерашнему вечеру они так и не объявились. – Он устало вздохнул. – А потом, уже в понедельник, их обнаружил какой-то мужчина, выгуливающий на лугу собаку. Судя по всему, эта собака всегда заглядывала в атриум фермы в поисках лис. Одному богу известно, как они туда пробираются.

– Что-нибудь указывает на причину смерти?

– Пока что нет. Просто несколько небольших порезов в животах – явно недостаточно, чтобы привести к летальному исходу.

– Странно… Криминалисты уже на месте?

– Прибыли двадцать минут назад, – ответил Пол, глядя на трех экспертов, стоящих неподалеку над телами и облаченных, как и он сам, в белые одноразовые комбинезоны.

– Я уже отправила туда патологоанатома.

– Разумно. А еще я хочу привлечь судебного энтомолога.

– Эксперта по жукам? Разве наши криминалисты не способны разобраться с мушиными личинками?

– Только не тогда, когда в животах у убитых паучий шелк.

Фиона на миг примолкла.

– Паучий шелк? Вы уверены?

– Нет, пока мы не проведем должный анализ, но похоже на то.

– Ни хрена себе… – пробормотала Фиона. – Журналисты раздуют из этого бог весть что.

– Да, и это еще одна причина, по которой нам нужен эксперт. Судебный энтомолог, которую я имею в виду, – не просто специалист по личинкам. Она знает все, что нужно знать о насекомых и пауках в общем и целом. К тому же она раньше жила в той деревне. Уехала много лет назад.

– Ясно. А она сечет в своем деле?

Пол кивнул.

– Лучше прочих.

– И, готова поспорить, обходится недешево… Вы же знаете, что нам велено пореже привлекать сторонних консультантов.

– У нас тут три трупа. Три.

Фиона вздохнула.

– Ладно. Я вам доверяю. Привлекайте.

Пол двинулся по оформленной под тропики оранжерее, смахивая с капюшона, скрывающего его вьющиеся каштановые волосы, колючки чертополоха. По крайней мере, это были не тонкие ножки бабочек у него на коже. Он всегда терпеть не мог этих тварей. Вообще-то Пол терпеть не мог всех насекомых без исключения – вроде бы просто смешно, если учесть, где он вырос. Но больше всего его нервировали именно бабочки, особенно то, как они двигались – хаотично и дерганно, как будто замышляли что-то зловещее. Однако прямо сейчас он предпочел бы оказаться запертым в комнате с миллионом бабочек, если б это означало, что трое его друзей по-прежнему живы.

– Просто убедитесь, что расставлены все точки над «i», – напоследок велела Фиона. – Все внимание будет приковано к нам. Я сейчас направляюсь в отдел. Держите меня в курсе.

– Обязательно.

Пол дал отбой, после чего воспользовался случаем, чтобы собраться с духом. Он знал этих людей – жертв. Пил с ними эль в местном пабе. Даже ходил на крестины одного из их детей. Таких же обычных людей, как и он сам. Хотя, пожалуй, не таких же… Он сам выбрал путь, связанный с опасностью для жизни – в рамках своей работы. В отличие от этих людей. Они предпочли тихую жизнь со своими семьями в деревне, в которой родились и выросли. Их жизни не должны были столь неожиданно оборваться.

– Вы в порядке, босс?

Повернувшись, Пол увидел, что одна из его коллег, стоящих у внутреннего оцепления, наблюдает за ним. Констебль Сельма Трейнор. Несмотря на молодость, ум у нее был столь же острым, как щетинки ее коротких обесцвеченных пергидролем волос. Это дело было личным и для нее тоже. Как и Пол, она родилась и выросла здесь, в Гринсэнде.

– Да, – ответил он. – А ты?

Девушка посмотрела на тела, нахмурив брови. Они лежали в самом центре атриума, на большой круглой площадке, отгороженной от огибающей ее дорожки вкопанными в землю камнями, посреди которой торчала жалкого вида пальма. Трое мужчин неподвижно лежали прямо под ней в окружении сухих ошметков коры и засохших полевых цветочков, соприкасаясь головами, а их обнаженные тела были равномерно раскинуты по сторонам, словно спицы колеса.

– Буду в порядке, когда мы поймаем урода, который это сделал, – отозвалась она.

– Аналогично.

Пол направился к убитым, над которыми, словно часовой, неподвижно стоял старшина криминалистов – лысеющий гигант по имени Гордон Старретт. Впервые Пол столкнулся с этим ветераном криминалистической службы восемь лет назад, когда еще в качестве простого патрульного получил вызов на место автомобильной аварии с фатальными последствиями. И до сих пор помнил металлический запах крови, которая заляпала его новые ботинки, едва только он открыл пассажирскую дверцу. «Хорошее дополнение к вашей коллекции обуви, констебль, – подколол его тогда Гордон со своим шотландским акцентом. – Красное нынче в моде».

– Куда это вы запропастились, детектив? – поинтересовался Гордон. – Потребовалось очистить ваш нежный желудок?

– Ни в коем случае, – парировал Пол. – После стольких лет стряпни моей супруги желудок у меня что ваше железо. Вообще-то я звонил одной старой знакомой.

– А сейчас и вправду самое время ворковать с дамочками? – шутливо произнес Гордон. Хотя была ли это шутка? Пол так и не сумел это понять, присаживаясь на корточки перед телом Саймона и рассматривая крошечный клочок, выглядывающий из аккуратного разреза длиной в дюйм на животе у трупа. В лучах солнца, проникавших сквозь разбитое стекло над головой, полупрозрачный шелк золотисто светился.

– Да, особенно когда эта дамочка – доктор Ванесса Марвуд, – отозвался он.

Если Гордон и узнал имя Ванессы по какому-то из криминалистических журналов, на которые регулярно подписывался, то никак этого не показал. Но одна из его коллег-криминалистов, работавших на месте преступления, женщина, с интересом оторвалась от осмотра тела Тима Холмса.

– В смысле, судебный энтомолог? – уточнила она.

Пол кивнул.

– Она будет здесь через пару часов.

Гордон с сомнением посмотрел на него.

– Нам и вправду нужен спец по жукам, который будет топтаться на месте преступления? И что же дальше – экстрасенс? – добавил он со смешком, который не отразился в его темных глазах.

– Эксперт-энтомолог может быть очень полезен при расследовании подобных преступлений, – заметила его младшая коллега.

Щеки у Гордона порозовели.

– Я знаю, что такое судебная энтомология, Хина! Просто пытаюсь понять, зачем нам нужен еще один криминалист, тогда как наши ребята вполне секут в энтомологии. Вообще-то я уже собрал образцы насекомых, – добавил он, указывая на свою сумку.

– Доктор Марвуд не просто судебный энтомолог, – возразил Пол. – Она еще и эксперт по паукам и насекомым в общем и целом. Ее отец был одним из ведущих специалистов по насекомым в стране – всему, что ей известно, она научилась у него.

– И что? Какое это имеет отношение к нашему делу?

– А как насчет этого материала в животах у убитых? По-моему, это паучий шелк.

Гордон пренебрежительно приподнял бровь.

Проигнорировав этого старого козла, Пол встал, стряхивая с колен своих мешковатых брюк ошметки коры.

– Пора навестить родственников этих людей, – объявил он, чувствуя, как живот у него закручивается узлом от одной только мысли об этом. – Позвоните мне, когда приедет доктор Марвуд.

А затем развернулся на каблуках и двинулся прочь, размышляя о том, какой ад вот-вот обрушится на эту тихую деревушку.

1.НАБП (англ. NCA – National Crime Agency) – Национальное агентство по борьбе с преступностью Великобритании.

2.Пескетарианец – вегетарианец, употребляющий рыбу и морепродукты.