Kitobni o'qish: «Убийственная красота»

Осень этого года обернулась для нас, работников следственных органов, страшным потрясением. Раскрытие очередного дела далось мне слишком тяжело, и я не сразу заметил, что племянник мой, Женька, все реже выходит из своей комнаты, все реже проявляет чудеса домоводства. Я погрузился в мрачные мысли, не выказывая особого рвения к еде, и уж вовсе не обращая внимания на пыльные полки, грязную посуду в раковине и гору нестираного белья в ванной. Свои невнимательность и апатию я списал на дурное настроение, и не тревожил парня понапрасну, полагая, что тот просто боится попасть мне под горячую руку.

Если взрослые убивают и рвут друг друга на части – это еще можно понять, но когда заигравшись в свои игры, они втягивают в свои разборки малолетних дочь или сына – это сложно вынести.

Когда убитые горем папы и мамы вдруг запоздало узнают о смерти своего чада, они готовы обвинить кого угодно, но только не себя. Так случилось и в этот раз. Родители маленькой Кати были в разводе. У обоих уже сложились новые отношения, и все могло бы завершиться более или менее благополучно, если бы не шестилетняя дочь. За нее развернулось нешуточное сражение. Каждый из родителей хотел, чтобы девочка осталась с ним. Они старались не ради ребенка, а ради того, чтобы сделать друг другу больнее. На самом деле Катя не была нужна ни маме, ни папе. Вот только малышка этого не поняла и хотела одного – чтобы родители остались жить вместе. Она выпила несколько быстродействующих сердечных таблеток, в надежде заболеть, рассчитывая тем самым привлечь к себе внимание. Девчушка думала, что мама и папа помирятся, когда увидят ее больной. Так бывало раньше, когда у нее поднималась высокая температура, ссоры в семье ненадолго затихали, и родители суетились у ее постели, изображая из себя идеальную заботливую пару. Как кроха могла знать, что безобидные на вид красненькие, похожие на конфетки, драже – сильнодействующее седативное средство, которое оказалось для нее смертельным.

На разбирательствах и допросах родители поливали друг друга грязью, пытаясь выгородить себя и напрочь забыв, что только что похоронили ребенка…

Вспоминать мерзкие сцены не хотелось. Жаль что этих нелюдей, потерявших душу и совесть, невозможно судить мирским судом..

Полковник Нестеров, видя мое душевное истощение отправил меня отсыпаться домой, выписав мне премию и подписав приказ, дающий мне две недели отгулов, неслыханная щедрость, которые я и старался использовать по назначению – пил водку и спал. И лишь спустя несколько дней, исхудавший, осунувшийся и голодный, я вывалился из спальни и проковылял на кухню.

Осмотрев холодильник, шкафчики и прочие закоулки, где могли остаться продукты, я обнаружил лишь пол булки засохшего хлеба и пару протухших яиц.

– Женька! – завопил я во все горло. – У нас кончились деньги? Или в городе закрыли магазины? – ответа не последовало. – В стране апокалипсис? – я рванул в его комнату и обнаружил парня спящим под глубоким кайфом.

Некоторое время я стоял над ним истуканом, раздумывая над тем, стоит ли его будить, или дать парню очухаться самому и вздрогнул, когда раздался звонок телефона, резкой болью отозвавшийся в голове.

Это оказалась Вера, моя жена, с которой мы расстались некоторое время назад. Все мои попытки вернуть ее оказались тщетными, хорошо хоть остались дружеские отношения.

– Привет Веруся! – искренне обрадовался я, услышав ее голос. – Что-то стряслось?

– У тебя все в порядке? – проигнорировав мой вопрос, спросила она встревоженно. – Голос у тебя какой-то глухой.

– Да нет, не волнуйся, у меня все хорошо. – вздохнул я. – Просто недавно проснулся и еще не успел, ни умыться, ни поесть. А в доме – шаром покати. Вот и думаю, стоит ли мне заказать «доставку» или подождать, пока Женька соизволит приступить к своим обязанностям кулинара.

– Что, все так плохо? – съязвила Вера, даже не пытаясь скрыть сарказма в голосе. – Вы мужики, совсем не приспособлены к жизни, хоть и мните себя всемогущими. Может мне стоит приехать и покормить тебя завтраком, обедом и ужином одновременно?

Сердце мое радостно встрепенулось, но тут же уныло екнуло – квартира напоминала захламленный сарай. Недельная пыль, разбросанная по всей квартире одежда, гора пустых бутылок из под пива, водки и самогона на полу… Нет, не стоит давать ей повод еще больше насмехаться надо мной, бестолковым грязнулей, который не способен даже сварганить себе завтрак из жареных яиц или вареных пельменей. Впрочем ни того ни другого не было, и мне стало как-то до боли себя жаль. Но я вполне уверенно, собрав в кулак всю свою мужскую гордость ответил, что справлюсь со всем сам – не стоит утруждать себя такими хлопотами.

– Ну смотри, дело хозяйское! – не скрывая облегчения, выпалила Вера. – Наверное стоит вам мужикам давать иногда волю, и тогда вы становитесь более самостоятельными.

Ее слово «иногда», вселило во мне надежду на примирение, но тут же я напрягся:

– А зачем ты звонишь? – напрямик спросил я. – Если просто так – я рад до чертиков, но что-то подсказывает мне, что это не совсем верно… Что случилось?

– Один мой знакомый… – Вера смущенно откашлялась. – Не подумай ничего такого, он действительно просто знакомый…

– Кто такой? – вырвалось у меня. В голове сразу замелькали тысячи картинок, в которых моя жена проводит время вот с такими вот знакомыми…

– Не горячись! – вернул меня к действительности голос из трубки. – Это бойфренд одной моей хорошей знакомой – Светланы Лапиной. Мы когда-то вместе проходили практику, и с тех пор частенько переписываемся и созваниваемся.

– Никогда о такой не слышал! – перебил я жену.

– Ты многого не слышал, не замечал и не брал во внимание. – голос Веры сорвался, и мне стало стыдно за свои упреки. – Может поэтому мы и расстались? – Вера замолчала.

– Прости! – пролепетал я. – Так что там с твоим знакомым приключилось? Он вляпался в неприятности, и нужно его вытащить? Я поговорю с этим горе-кавалером!.. И с ребятами тоже. Посмотрим, что можно сделать.

– Все не так просто, Боря! Совсем не так просто!

– Приезжай домой. Бери свою подругу и этого… – я замялся не зная как назвать бедолагу. – Короче, приезжайте все вместе. Тут и порешаем ваши проблемы. – это был отличный предлог заманить Веру обратно, и я не мог упустить такой шанс.

– Давай лучше встретимся на нейтральной территории. – предложила супруга, и мое настроение снова упало: – «Ну хотя бы и так… Лиха беда начало, может все же удастся наладить отношения… Не все сразу… Нужно набраться терпения».

– И где? – спросил я. – Назови адрес.

– А давай как в старые добрые времена, сходим на какую-нибудь выставку или в кино. – ну конечно, как я мог забыть, – Вера большая любительница вернисажей, музеев и всяких походов по «культурным» местам.

– А почему бы и нет? – ответил я. – Вспомним былое, поговорим о настоящем, и заглянем в будущее…

– Ну вот и отлично! – голос Веры повеселел. – Кстати, в центральном доме культуры проходит выставка скульптур подающего надежды маэстро Альберта Корнева – сейчас о нем только и трубят по всем новостным каналам. Может он и впрямь гений? Хотелось бы посмотреть своими глазами и убедиться, что наша доблестная пресса не преувеличивает на его счет, как это часто бывает.

Я поморщился – ненавижу все эти выходы в люди, ненавижу современных ваятелей, писак и горе-художников. Но вслух я конечно ничего такого не сказал. Уточнил время, конкретное место встречи, и пожелав Вере доброго дня и здоровья, отключил телефон.

Хорошо, что наша встреча состоится только завтра, есть время собраться с силами и привести в порядок мысли и вещи. Но и откладывать приготовления в долгий ящик не стоит – время летит быстро.

– Женька! – заорал я во все горло. – Вставай! Мне надо приготовить костюм, навести порядок в доме, и… я умираю – хочу есть.

Племяш выполз в коридор, едва перебирая ногами. Его глаза заискивающе бегали из угла в угол, стараясь не встречаться с моими. Лицо было помятым, отечным, с «узорами» от подушки… В общем видок еще тот. Но я не стал высказывать ему свои претензии, подозревая что и сам выгляжу немногим лучше.

Я пропустил пацана в ванную первым, чтобы тот быстрее пришел в себя и приступил к обязанностям домохозяина, а потом сам долго плескался под струями прохладного душа, и только тогда, когда кожа покрылась мурашками, вернулся на кухню, учуяв непередаваемый запах запеченной курочки. Рот сразу наполнился слюной и усевшись за стол, я потянулся за вилкой.

Женька хмыкнул и поставил передо мной исходивший паром и немыслимыми ароматами поднос с тушкой, покрытой аппетитной золотистой корочкой.

Некоторое время мы молча орудовали столовыми приборами, а потом в нетерпении отбросив в сторону этикет, принялись рвать дичь руками. И только когда на столе остались обглоданные кости, мы как по команде выдохнули и захохотали. Угомонившись, я изложил планы на завтрашний день, и мы разошлись по своим комнатам.

Утро следующего дня выдалось на удивление теплым и сухим. Я приоделся подобающим образом, чтобы не смущать и не злить супругу, а Женька помог натянуть на меня костюм, и поправил галстук.

– Вот на какие жертвы приходится идти из-за любви! – ворчал я, застегивая мелкие многочисленные пуговички белоснежной рубашки. – Прежде чем жениться, Женька, подумай сотню, а может и тысячу раз – оно тебе надо?

Парень лишь лениво пожал плечами, и вручив мне кейс, перчатки и пальто, выпроводил за дверь.

Вера уже поджидала меня в назначенном месте, притопывая от нетерпения.

– Ты как всегда опаздываешь! – набросилась она на меня.

– Вот уж нет! – я посмотрел на часы. – Пришел раньше на 3 минуты!

– А должен был на десять! – парировала она. – Тоже мне, ухажер!.. Ладно, – она сменила гнев на милость, боясь, что наша встреча не успев начаться, перерастет в очередную ссору, и подхватив меня под руку, повела к дверям выставочного зала.

Экспонаты произвела на меня глубокое неизгладимое впечатление. Вот уж не ожидал, что какой-то провинциал способен так передать настроение человека, его эмоции, его чувства… через воск и глину. Я видел несколько творений из подобного материала, которые возят по всей стране признанные умельцы, но эти не шли с ними ни в какое сравнение. Перед глазами вновь и вновь возникали картинки увиденного. Лица, позы, сюжеты… В сгорбленной фигуре старца, держащего на руках обмякшее тело девочки, чувствовалась такая боль, что я ждал, еще секунда и из его глаз прольются слезы, а с губ сорвется крик отчаяния… А скульптура молоденькой красавицы… невинное дитя, она словно увидела призрака – столько невыразимого ужаса читалось на ее лице, в позе, в протянутых к небу руках… а та старуха, что склонилась над книгой… ее лицо испещрили морщинки, я было усомнился, что передо мной восковое изваяние, а не живая женщина…

– Это впечатляет! – развел я руками, когда мы с Верой вновь оказались на улице. – Мне кажется, что это, это… – я не мог подобрать слов. – Это больше похоже на живых людей.

– Я тебя понимаю, Боря! – жена говорила как-то по особенному тихо. – Не зря Альберта называют гением современности. Я до сих пор не могу отделаться от ощущения ужаса, когда мне показалось, что я нахожусь не среди изваяний, а в кругу живых людей-монстров… Как бы мне хотелось лично познакомиться с мастером!.. Но давай перейдем к делу. Ты обещал помочь.

За те несколько часов что мы провели в помещении, погода испортилась. Порыв ветра бросил в лицо охапку пожухлых листьев, и я невольно поежился. Серые облака нависли так низко, что вот-вот грозили пролиться нудным мелким осенним дождем. Я поднял воротник пальто и перевел взгляд на жену – она казалось не замечала перемены погоды, погруженная в свои мысли.

– Давай зайдем вон в то кафе. – предложил я, указав рукой на яркую вывеску неподалеку от нас. – Это место очень даже приличное. Здесь не встретишь ни пьяниц, коротающих время за кружкой пива, ни сомнительных типов, что шныряют глазами по посетителям, в надежде стащить что-нибудь из их кармана или сумочки…

– То, о чем я должна рассказать, не должно коснуться чужих ушей. Дело просто невероятное.

Слова Веры меня так заинтересовали, что я прибавил шаг, и схватив жену под руку не очень-то вежливо подтолкнул ее в теплое фойе закусочной. Я довольно часто бывал здесь, и по роду службы и просто захаживал перекусить во время обеденного перерыва, поэтому смело шагнул в неприметный уголок, окруженный кадками с пальмами.

– Здесь нас никто не услышит и не потревожит. – заверил я жену. – Сейчас мы сделаем заказ, и ты поведаешь мне вашу невероятную историю.

Официант появился через пару минут, и увидев меня, заулыбался:

– Давненько вы к нам не заглядывали, Борис Петрович! Вам как всегда? – он покосился на Веру. – А что желает ваша спутница?

– Кофе и кекс! – Вера улыбнулась в ответ. – Я пожалуй этим и ограничусь!

Я посмотрел на нее с признательностью и обожанием – только она, моя верная и преданная подруга прежде всего подумала о моем престиже – зарплата полицейского, даже такого высокого ранга не особенно позволяла шиковать на широкую ногу, но все же я мог позволить себе угостить ее более существенным обедом. Я было хотел возразить, но она мягко остановила меня рукой, показывая, что не голодна.

– Столько впечатлений от увиденного! – вздохнула она. – Я наверное несколько недель не смогу есть нормально. Эти ваяния Альберта настолько ужасны, и вместе с тем восхитительны, что забыть их мне не удастся еще очень долго. – она помолчала, а потом заговорила, и голос ее сорвался от волнения. – Знаешь, жизнь преподносит нам не менее загадочные вещи. Я тебе уже говорила, что моя знакомая долго жила одна. Ну никак ей не попадались нормальные парни, то нарвется на бездельника, то судьба сведет с альфонсом или пьяницей. Она уже отчаялась найти свою половинку – так и думала, что проживет одна и встретит старость в окружении дивана, телевизора и холодильника. И такая судьба ее пугала.

– Зачем жить, если некому поплакаться в жилетку, некому приготовить обед, некого ждать с работы?..

Мне совсем были неинтересны разглагольствования о мечтах и страхах старой девы, но я понимал, что прожив несколько десятков лет с опером, Вера научилась отделять суть от пустословия, а значит, все что она сейчас говорит, так или иначе важно, и поэтому постарался сосредоточиться на ее словах.

– Подумав, что раз уж ничего в жизни интересного ее не ждет, то и не стоит ей этой жизнью так дорожить. Придя к шефу, Света заявила, что согласна ездить по объектам, на которые никто не торопится отправляться, потому что ничего не боится, и дома ее окружает лишь безликая мебель. Шеф очень обрадовался такому повороту дел, и сразу же загрузил добровольную работницу «сомнительными» делами.

– Я так понял, что твоя подруга – риэлтор? – уточнил я.

– Да-да, я совсем забыла тебе об этом сказать! Так вот, Света около года ездила по деревням и весям, описывая дома, беря в работу самые неперспективные, и далее составляла рекламные проспекты и давала объявления во все газеты. Надо сказать, что ей как-то удавалось выгодно продавать недвижимость, и ей эта работа даже стала нравиться. И вот, полгода назад, она отправилась за город, чтобы осмотреть очередную развалюху, оставшуюся после какой-то бабульки, а спустя несколько дней нашелся и покупатель «деревенских хором». Светлана встретила клиента у вокзала, и всю дорогу они проговорили о жизни, любви, верности и трудностях современного общения. Собеседник оказался человеком грамотным, эрудированным, чем и привлек внимание подруги. К тому же он оказался бездетным вдовцом, которого ничего в городе не держало. И он решил купить домик в деревне, чтобы доживать там свои годы.

– Надеюсь дамочка тоже произвела впечатление на кавалера и вернула его в город? – перебил я, но Вера отрицательно покачала головой.

– Напротив, она решила переехать с ним в деревню и начать новую жизнь, вдали от шумного мегаполиса. К тому же, теперь уже законный муж, убедил ее, что их будущим детям лучше будет расти на природе и питаться овощами с собственного огорода. А если Светлане захочется, то она может развести курей, свиней, коров или кроликов – все что душа пожелает.

– И что? У тружеников фермы передохла живность? – начал я терять терпение. Что могло произойти из ряда вон выходящего в глухомани, где каждый житель знает, когда чихнул сосед и у кого на заднице вскочил чирей.

– Нет! – Вера начала нервно теребить салфетку. – Все намного хуже. Анатолий, так зовут мужа, устроился работать сторожем на сельское кладбище. Правда взяли его на испытательный срок, памятуя, что все деревенские мужики – заядлые пьяницы, и долго не задерживаются на посту. Но Толик оказался мужиком порядочным, не пьющим и даже не курящим. Он вовремя приходил на работу, честно обходил территорию, и до некоторого момента претензий у начальства к нему не было. Его уже было хотели вписать в штат работников администрации сельсовета, как начали происходить эти странные события.

Я навострил уши при словосочетании «странные события», и чуть подался вперед от нетерпения, понимая, что сейчас начнется самое интригующее повествование.

– Несколько месяцев назад, при ночном обходе кладбища, Толик заметил, что одна из могил будто бы повреждена. То ли крест наклонился, то ли оградка как-то накренилась, в темноте трудно было разобрать. Но что-то однозначно привлекло внимание, показалось странным. Мужик направил в ту сторону свет фонарика и обомлел – могила была разрыта. Полуистлевшая крышка гроба валялась в стороне, вывороченный с корнем крест был небрежно прислонен к оградке соседней могилы. – Вера явно волновалась, рассказывая про те события. Ее грудь взволнованно вздымалась и опускалась, выдавая крайнюю степень взволнованности. Чтобы немного успокоиться, она пригубила уже остывший кофе и откусила кусок кекса. Я ждал не подгоняя рассказчицу, чтобы не сбить ее с мысли. Наконец она выдохнула и отставила в сторону пустую чашку. – Некоторое время Анатолий оторопело вглядывался в зияющую черноту, не решаясь подойти ближе. Он, здоровенный мужик, испугался до чертиков. Чего? Мужчина и сам не мог сказать… Кто и когда мог такое сотворить? Он делал обход около двух часов дня и был уверен, что все было в порядке. Наконец, Толя приблизился к могиле и заглянул в яму. Основание гроба было на месте… Кое-где смятое и почерневшее покрывало, бесформенной кучей громоздилось в изголовье… Но вот трупа там не было. Сторож нервно пошарил лучом фонарика по сторонам, словно надеясь обнаружить пропажу, но тщетно – бабки Матрены, а он не сомневался, что это была именно ее могила, нигде не было. Кому понадобилось воровать покойницу? Что это за мародерство? Анатолий стал припоминать все, что связано с Матреной Ильиничной, которую похоронили всего несколько месяцев назад, незадолго до его вступления в должность – это Толя прочитал в книге учета, когда принимал дела. Что еще? Только то, что детей у нее не было и за могилкой никто не ухаживал. Ее даже похоронили за счет государства, а соседи сложились на крест с ее именем – нехорошо как-то оставлять могилу безымянной. А может потому, что боялись гнева бабки – ведь она слыла деревенской ведьмой, и многие жители деревни прибегали к ее услугам. А нрав у знахарки был крутой. Она не раз грозила односельчанам карой, если они не уважат ее в последнем пристанище. Тут нашего Анатолия прошиб холодный пот – неужели покойница выбралась из гроба, чтобы самолично наказать кого-то из обидчиков?

Интерес мой достиг пика. Я не стал доедать котлету, которую мне принес официант и жестом попросил жену продолжить.

– Петров, это его фамилия, бегом вернулся в сторожку и закрылся на все замки. Не верящий в потусторонние силы, он впервые в жизни откупорил бутылку, оставшуюся еще со времен бывшего охранника. Сделав приличный глоток, мужик стал размышлять что делать дальше.

– Если сейчас заявить в полицию, то не скажется ли это на его служебном положении? Не доглядел, проворонил, пропустил посторонних… И плакала работа! А другой в деревне не найти.