Kitobni o'qish: «Новенькая не для меня»
Глава 1
Снежана
– Готова к первому дню в новой школе?
Кусок омлета застревает в горле. Можно прикинуться невидимкой и не отвечать на папины вопросы?
Вряд ли.
Упорно молчу. Не готова, и мне капец как страшно.
– Снеж?
– А, – нервно дергаю серьгу в ухе и прикусываю губу.
Папа просто так не слезет теперь. Пока не выяснит все, что его волнует.
– Готова?
– Нет. Может, я ещё на больничном посижу?
Морщусь. Боюсь показаться трусихой, но я не хочу. Вот просто не хочу тащиться в новый класс и новую школу.
Папа хмурится и откладывает вилку в сторону. Осматривает меня, складывает руки на столе.
– Ты же понимаешь, что передо мной стоял выбор: либо мы продолжаем снимать квартиру, либо мы копим тебе на операцию.
– Такими темпами мы года три будем копить.
Ой! Прикусываю язык, но поздно. Папа тяжело вздыхает и встает из-за стола.
– Снеж, с зарплатой нового директора школы мне понадобится месяца два. Я поэтому и согласился на эту должность. Да и после продажи квартиры и погашения долгов осталась часть суммы.
Передергиваюсь от воспоминаний. Как отца трясли каждый день коллекторы. Угрозы, крики и постоянный липкий страх, что они придут.
– Я знаю, пап. Прости.
Тушуюсь под строгим взглядом. Отвожу глаза и спотыкаюсь о костыли.
Грудь пронзает болевая стрела. Вспоминаю, каково это – уверенно ходить.
И тут же по коже мороз. Не помню! Я уже не помню, как это…
– Снеж.
Теплые и тяжелые руки папы на плечах заставляют очнуться.
– Через десять минут надо выехать.
– Значит, выедем.
– Дочь, ты у меня боец, и все переживешь, и выстоишь.
Кисло улыбаюсь, а у самой грохочет в груди. Не уверена я, что справлюсь.
Ну где я и где эти мажористые детки? Мне явно там не место. Не после того, как я рухнула со своей персональной вершины.
Я понимаю, что отец поставил на кон все, чтобы я смогла вернуться к нормальной жизни. Поменял город и должность. Но, блин…
Это слишком все быстро и кардинально.
– Время, – кричит папа из коридора, и я встаю.
Пальцев касается холодный металл костылей. Подавляю судорожный вдох.
Поправляю школьную форму. Юбка в складку, гольфы выше колен, белая рубашка и трикотажная безрукавка с эмблемой элитной школы нашей страны.
– Я сама, – дергаюсь от руки отца, которая зависает в воздухе.
Воцаряется тишина.
– Мне же нужно как-то обходиться без помощи. Ты же не будешь там со мной носиться постоянно.
Голос резкий. По ушам бьет. Губы кривятся.
Усаживаюсь на заднее сидение машины.
– Пап, можно просьбу?
Кивок. Делаю глубокий вдох. Чувствую, сейчас случится маленькое извержение вулкана.
– Давай ты сделаешь вид, что я простая ученица, а не директорская дочь.
Брови папы подлетают к линии роста волос.
– Зачем это?
– Ну-у-у-у-у, просто, мне надо влиться в коллектив же. А что обо мне будут думать, если сразу узнают, что я твоя дочь? Ну, фамилии же у нас разные, прокатит.
Папа дергается. Да, для него это больная тема, что мама в свое время встала в позу и записала меня на свою фамилию. Но мне сейчас это должно сыграть на руку.
– Уверена, что так будет лучше?
Угукаю, и мы замолкаем до самой школы.
А когда перед глазами предстает величественное здание, по телу ползет отвратная дрожь.
Мимо проплывают огроменные черные джипы. Один от другого не отличить. И папин седан просто теряется на фоне них.
Из машин высыпают старшеклассники. Парни все как на подбор. Высокие, прилизанные. Девчонки как после подиума вернулись.
– Фу.
– Что?
Папа бросает взгляд в зеркало, но я мотаю головой.
Школу окружает глухой кирпичный забор. Только ворота кованые, и через них видно подъездную дорожку к корпусам.
Таращусь на богатеньких деток и через стекло ощущаю, как от них исходит волнами высокомерие.
– Высади меня за воротами.
– Снеж… это плохая идея. Твоя нога…
– Пап. Ты хотел, чтобы я тут училась. Я буду…
Отец тормозит максимально близко к калитке, и я хватаю рюкзак.
Показываю охране документы, и без лишних вопросов меня впускают на территорию.
Тут же жалею, что встала в позу. Потому что сейчас придется ковылять приличное расстояние.
Почти вплотную проносится ещё один клон тех джипов, и я с визгом отскакиваю от края дорожки.
Нога тут же протестующе простреливает болью. Охаю и пытаюсь выровнять дыхание.
Машина тормозит у десятка таких же, и из неё выпрыгивает очередной богатенький ребенок.
– Снежана?
Ко мне спешит молодая девушка с улыбкой в тридцать два.
– Добрый день. Меня зовут Ольга, я ваша староста.
– Эм.
– Ну, тут не классные, а старосты. Пойдем, все расскажу и покажу.
Она протягивает мне руку, но я мотаю головой.
– Я сама.
– А, конечно.
Кажется, она краснеет.
– А отчество? Как к вам обращаться?
– Так и обращайся. Просто Ольга. У нас принято с учениками выстраивать дружеские отношения, чтобы в случае чего вы могли обратиться с проблемами и не бояться.
Ну это вряд ли.
Мы доходим до небольшой площадки перед трехэтажным зданием, и её окликают.
– Ой, я сейчас вернусь.
Я остаюсь одна. Меня никто не замечает, ну и круто!
Делаю пару шагов в сторону крыльца и ощущаю пинок по костылю, который выбивает его у меня из рук. Второй костыль под весом скользит по гальке.
– Блин, – земля стремительно приближается к лицу.
Выставляю руки вперед. Камешки впиваются в ладони. Тут же вспоминаю свой выход в старую школу с этими же костылями.
Боже, школа другая, а приемы те же.
Слышу громкий смех над распростертой собой. Делаю рваный вдох перед тем, как поднять голову и встретиться с шутником.
Для него это ведь тупая шутка? Показать всем, что он сильнее кого-то и выбить костыль из руки.
– А кто это тут у нас? Хромулька?
Одергиваю юбку и тянусь за костылем. Черт, ещё неделя, и мне вручат хотя бы трость.
Кто-то отпинывает костыль дальше, а у меня внутри все опускается.
Черт, черт, черт!
Кольцо из учеников вокруг меня и шутника становится плотнее. Воздуха перестает хватать.
Но я сильнее стискиваю зубы. Моя истерика убьет все в самом начале пути.
– Эй, что за сборище? – слышу незнакомый голос.
Замечаю, как к нам спешит невысокая девчонка с длинными пепельными волосами и распихивает толпу.
Глаза влажнеют, и я резко опускаю голову, закрываясь волосами.
– Маркелов, ты что тут устраиваешь?
– Ой, Лизок, а ты что тут делаешь? Ты же вроде должна у бабушки на грядках кверху бампером торчать. Иди куда шла, а то…
– А то что, Маркелов? Силенок только на девчонок хватает, как всегда?
Улицу пронзает самый настоящий рык. По телу дрожь и полная дезориентация.
– Бородин, блин, – шипит моя защитница.
В поле зрения оказывается костыль, и я хватаюсь за него как за спасительную соломинку.
Поднимаюсь с помощью подошедшей Лизы.
– Спасибо, – успеваю прошептать пересохшими губами, и меня снова отвлекают разборки.
– Ярик, солнышко, а ты вообще должен дома сидеть на домашнем аресте.
– Я сейчас тебе всеку, идиот.
– Давай, – провоцирует некий Маркелов, – и отправишься в тюрягу из-за своей агрессии.
– Яр, – Лиза бросается к нему и чуть ли не повисает на шее, – остынь, друг. Он не стоит того.
А я смотрю на Яра. Оторваться не могу. Высоченный, под два метра, темные волосы кудрявые, джинсы рваные и выправленная рубашка. Карие глаза, налитые яростью, заставляют ежиться.
Но я не могу перестать смотреть на него.
Он переводит взгляд на свой локоть, и его глаза распахиваются в удивлении.
– Лизка, да ну меня на фиг? – орет он, словно только сейчас замечает девчонку, и растягивается в улыбке. – Ты таки притащилась обратно к нам?
Лизу отрывают от земли и начинают кружить. Она что-то кричит. Вокруг начинается непонятная тусовка, от которой волосы дыбом.
– Бородин, блин.
– Яр, ну что ты такой громкий? – томный голосок за моей спиной.
Снова дергаюсь в сторону, и мимо проплывает длинноногая блонди. Берет Яра под руку и поворачивает к себе.
– Я, вообще-то, соскучилась за выходные.
Яр находит меня взглядом карих глаз. Прищуривается. Наклоняет голову. Пронзает насквозь взглядом.
Вмиг становится неуютно.
Открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же затыкается, когда на нем повисает та самая блонди.
– Ника, ну что за телячьи нежности?
Отхожу от них, но чувство взгляда в спину слишком сильное. Как жаль, что не могу рвануть с места и сбежать подальше.
Да уж. Первый день превратился в ад. И в этом аду мне предстоит учиться.
Просто блеск.
Кажется, мне придется вспоминать, какой я была до того, как стала калекой.
Глава 2
Ольга настигает меня в огромном холле.
– Занятия начинаются через полтора часа. Я провожу тебя в твою комнату. С тобой будет жить ещё одна девочка, третье место пока пусто.
Молча ковыляю за старостой.
– Да, кстати, – она словно что-то вспоминает и поворачивается, – первый этаж предназначен для отдыха. Ну там приставки игровые, телевизоры, библиотека. Второй этаж для девочек, третий этаж для мальчиков. Ну и сама понимаешь, для чего такое разделение.
Щеки вспыхивают. Только и успеваю отвести глаза. Что уж тут непонятного?
– Я тоже живу на первом этаже в вашем корпусе. Если что, сразу беги ко мне.
Опускаю скептичный взгляд на костыли и горько ухмыляюсь. Очень, блин, смешно!
Ольга не замечает моей заминки. С трудом забираюсь на второй этаж. Руки трясутся от нагрузки.
Сжимаю губы. Да уж. И так вот каждый день?
Напоминаю себе, что до похода к врачу ногу нельзя сильно напрягать. Если мне повезет, то врач разрешит на ней стоять, а не держать в подвешенном состоянии.
На этаже тихо. Я даже пугаюсь, что успела оглохнуть.
– Здесь они вряд ли появятся до вечера, – будто читает мысли Ольга.
Таращусь на её узкую спину и трясу волосами.
Бред!
Распахиваю дверь и попадаю в весьма уютную комнату. Высокие кровати, под которыми замаскированы ящики для вещей, письменные столы, тумбочки. Ах да, и каждой по туалетному столику. Все такое приторно-розовое, что зубы сводит.
– Вот твоя кровать. Располагайся.
Мне вручают буклет с расписанием. Остаюсь наедине со своими мыслями. Закидываю рюкзак на кровать и выдыхаю.
Я справлюсь. Должна!
Когда-то же была в центре внимания, и мне оно нравилось.
«Ага, до того, как тебя головой приложили с твоей высоты», – гаденько так внутренний голос нашептывает.
Кривлю губы.
Пробегаюсь глазами по напечатанным строчкам с предметами. Английский, французский, химия, деловой этикет, искусство ведения переговоров.
Что? Зачем мне это в одиннадцатом классе?
Первый порыв – смять эту бумажку и залечь на кровати до скончания века.
Но перед глазами возникает озабоченное лицо отца. И воспоминания, что все это только ради моей эгоистичной тушки.
Прикрываю веки и резко выдыхаю. Три раза подряд. Иногда это мне помогает взять себя в руки.
Телефон оживает. По звонку сразу соображаю, кто там меня пытается выцепить.
– Привет, – в кадре до боли знакомая белобрысая макушка.
– О, привет, ждала моего звонка, Снежуля? – друг поигрывает бровями.
Делаю жест рука-лицо.
– Конечно, спала и видела, как ты позвонишь.
– Я так и знал! – голубые глаза вспыхивают триумфом.
Грудь стискивает тоска. Антон – единственный друг из той, прошлой жизни. Не отвернулся и не бросил калеку.
И я дорожу нашей дружбой, хоть мы и не виделись уже пару месяцев. С момента переезда сюда.
– Так, ладно, как ты там? – он становится серьезным.
Настроение сразу же портится.
– Ну как, выбили костыли, назвали хромулькой, и далее по списку.
Антон сжимает зубы. Я даже скрип слышу.
– Прям фантазия как у пельмешек.
Хрюкаю от смеха. Вот в этом весь он. Даже самое поганое событие превратит в насмешку.
– Какая у фарша фантазия?
– Вот и я говорю, что никакой, – показывает мне язык, – да, блин.
Комната вертится за его спиной, как будто он куда-то собирается.
– Что у тебя там происходит?
– Из дома сбегаю. Папочка соизволил объявиться. Права качает.
– Ой.
Искренне сочувствую другу. У него в семье вообще атас. У меня там темно, как в склепе, так вот у него ещё хуже.
Отец отказался от него, когда тот был совсем маленьким. А потом вообще стал каким-то общественным деятелем и пытается сейчас стать отцом года. Но Антон только скалится и отшивает его.
– Может, не стоит так прям?
– Снежа, блин, ты на чьей стороне?
– На твоей, конечно, Тош. Но…
– Никаких но.
– Как там баскетбол?
– Да вроде в норму пришел. Все пучком, девки не отлипают. Тот козел, который тебя…
Сверяюсь со временем. С моей скоростью, пожалуй, пора выдвигаться.
– Мне пора, Тош, надо на уроки. Пока-пока.
Антон надувает губы. Посылает воздушный поцелуй и отключается.
Нахожу в брошюре карту территории. Отлично! Мне нужно преодолеть почти семьсот метров до главного корпуса.
Открываю дверь и с разгону врезаюсь в ту самую блонди. Нику, кажется?
Она смотрит на меня, как на заблудившегося таракана. Но мне плевать.
– Эй, хромоножка, ты со мной, что ли, будешь жить?
Игнор удачно активирован.
Подхожу к нужному кабинету после звонка. Ладони скользят от пота. Я волнуюсь. До трясучки в коленках.
Стучусь и как в ледяную воду ныряю. Распахиваю дверь и вхожу.
В классе полная неразбериха. Парни громко хохочут, девчонки в обнимку с зеркалами.
Взгляд непроизвольно приклеивается к уже знакомой фигуре.
Яр.
Сидит на парте и разговаривает с каким-то блондином.
– Эй, хромоножка, а ты дверью не ошиблась?
Сразу видно, мои одноклассники – зайки.
– Эй, новенькая, держала бы ты костыль покрепче, – а вот и знакомый уже обидчик.
– Рот завали, Маркелов!
Знакомый рык заставляет сжаться тугой пружиной.
– Яр, а ты давно решил благотворительностью заняться?
Оскалы. Смешки. Издевки.
И только глаза того самого Яра остаются серьёзными и смотрят на меня не мигая. И этот взгляд пронзает насквозь. Кажется, я попала!
– Так, класс, прошу прощения за опоздание. О, а мы тебя потеряли.
В класс заходит учитель в паре с Ольгой. Все сразу же рассаживаются по местам, а я остаюсь посреди класса.
– Ребята, познакомьтесь с новенькой. Это Снежана.
– Ого, имечко-то какое, прям как у элитной прост…
– Ника! – одергивает её учитель, и блонди усмехается.
Стараюсь не покраснеть. И не сорваться в бега.
Ха-ха. Костыли мне это позволят, как же.
– Не, ну а что? Что за имя такое?
– Такое же имя, как и у тебя, сколопендра, – замечаю в самом конце Лизу и даже на мгновение позволяю себе порадоваться.
Хоть кто-то тут адекватный.
Собеседник Яра выдает громкий смешок.
– Ой, Синицина, завались, – огрызается Ника и поправляет длинную шевелюру.
– Так, прекратите. У нас, в конце концов, элитная школа, а не базар.
Учитель стучит по столу, и все морщатся.
– Добро пожаловать в самую крутую школу страны, – все тот же собеседник Яра.
Одариваю всех своих одноклассников самой высокомерной улыбкой и прохожу мимо. Плюхаюсь на последнюю парту.
Как раз за спинами Яра и пока ещё незнакомого парня.
Блин, совсем ориентацию потеряла с этими перепалками.
Ну не вскакивать же сейчас и не пересаживаться.
Прижимаю попу к стулу.
– Так что, ты так и не нашел ту девчонку, которую увидел как-то на соревнованиях?
– Да фиг там, Глебас. Вообще никаких следов.
Рядом со мной приземляется Лиза и добродушно улыбается.
– Я к тебе, а то надухарились тут всякие, фиг вдохнешь, – на весь класс в сторону Ники и ещё одной девчонки.
Блонди откидывает длинные волосы за спину и окатывает нас высокомерием.
– Зато от нас пахнет девочкой, а не навозом.
Лиза только презрительно прищуривается. Молчит.
– Так, класс. Кто мне напомнит, на чем мы остановились перед каникулами?
Глава 3
Яр
Чувствую прерывистое дыхание новенькой за спиной. И кроет. Даже запах её чувствую.
Как волчара, который добычу учуял.
Это что ещё за выверты моего разума? Да и какого я вообще полез на её защиту?
Потому что про маму вспомнил.
Передергиваю плечами. Не хочу сейчас об этом.
– Э, Бородин, ты куда улетел? – бортует меня Глеб.
Цепляется за плечо. Стряхиваю его клешню.
– Че надо?
– Что-то ты какой-то озабоченный? Неужто Ника тебя окучила все-таки?
Друг ржет, а я хмурюсь в попытке понять, о чем речь.
– Я тебе грядка, что ли?
– О, ну хоть язык вырос опять, – Глеб давит смешок кулаком.
– Задолбется окучивать.
Бесит. Иногда ведет себя как придурок, но друг все же. А на друзей не жалуются.
– Вот это мой дружбан. А то думал, каникулы совсем тебя заквасили.
Брезгливо смотрю на друга.
– Морозов, блин. Что с твоим лексиконом?
Глеб толкает меня в бок и закатывает глаза к потолку. Хмыкаю.
Учителя вызывает директор, и класс как с цепи срывается.
Глеб довольно скалится и поворачивается к задней парте.
– Привет, я Глеб Морозов, будем знакомы.
Ловелас фигов. Но у меня слух на максималку выставляется.
Хочу голос её услышать. Уверен, он меня добьет, и вся выдержка слетит с петель. Но хочу вот.
– Привет. Я Снежана.
Ну все! Тушите свет! Бородин, ты встрял по самое не хочу. Голос этот тихий за секунду вгрызается в мозг.
Стискиваю в кулаке ручку и слышу, как она трещит. Ослабляю захват.
– Глеб, а ты решил пройтись по слабеньким?
Маркелов! Ну, тварина. Бесит.
– Маркелов, твою мать, ты решил сегодня выхватить? Без звездюлей, как без пряников, я смотрю, – не могу сдержаться.
Рычу как раненый зверь, но уже знакомая агрессия прокатывается по венам.
– Бородин, тебе опять ссылку из школы устроить? Так я устрою.
Скалится, гаденыш, а сам к стулу прижался.
Ссыкло!
– Так, может, тебе в больницу ссылку устроить?
Меня несет. Сам понимаю. Но, вашу за ногу, я ненавижу, когда к тем, кто слабее, лезут.
Личный таракан, который подстегивает защищать. Самому игнорировать, но вот таких придурков осаждать, если начинают лезть.
– Ну давай…
– А это Яр Бородин, и, кажется, сейчас он натворит дел. Простите, дамы, – доносится словно сквозь пелену голос друга.
Меня хватают за руку, когда я уже срываюсь с места.
– Э, остынь, брат.
Глеб с силой заставляет сесть.
А я выдыхаю.
Последнее, что мне нужно, – это вот такой залет с мордобоем.
– Если бы я хотела, я бы сама за себя заступилась, – доносится до меня голос новенькой.
Оборачиваюсь, и наши взгляды скрещиваются.
Смотрит на меня как зверек дикий. Губы в тонкую линию. И глаза. Почему-то кажутся знакомыми.
И в этот момент учитель решает вернуться.
– Что за шум у вас тут?
Отрываюсь от гляделок. Иван Степанович обводит нас строгим взглядом.
– Бородин, опять ты с Маркеловым сцепился?
– Как видите, я сижу на своем месте, – рискую ответить и получаю недовольный взгляд. Пофиг!
Учитель сжимает челюсть. А я нутром чую, что пришел он не с радостными новостями.
– Ребята, у меня для вас новость.
Все замолкают. Слушают. Ждут чего-то.
– С этой четверти у нас в школе будет работать педагог-психолог.
Вокруг поднимается гул. А Смирнов стучит ручкой по столу.
– Я не договорил. Сегодня на большой перемене она будет беседовать с вами по очереди. Поэтому не разбегаемся и все смирным строем чешем в двадцать шестой кабинет.
– Зачем нам психолог? – кто-то из класса все же решается подать голос.
Тот же вопрос в голове вспыхивает.
– Чтобы помочь вам пережить тяжелый период в обучении. Если вы забыли, у вас тестирование.
– Забудешь тут, – бурчит Глеб, щелкая ручкой.
– А у нас сбор на баскете, – довольно скалюсь.
– Вас отпустили, не переживайте.
Твою ж…
В коридоре раздается грохот, и в класс вваливается Ромыч. Третий из нашей святой троицы.
– Ого, кто это решил посетить наш урок? Роман Чумак, а что это ты так рано?
Не сдерживаемся и начинаем ржать с Глебом.
– Простите, Иван Степанович, там это… Машина сломалась.
– Проходи уже, опоздун.
Ромыч грохается на соседний ряд и с интересом смотрит за парту позади нас.
А меня потряхивает. Какого фига он на неё смотрит?
– Ого, каких красивых девочек к нам занесло. Лизунчик, познакомишь с соседкой?
– Чумак, блин, – шиплю и швыряю в него ручку.
– Все, понял, – поднимает руки вверх, но все равно одаривает новенькую похабной улыбочкой.
Ну все. Ему крышка!
Хотя с чего бы? Эта новенькая точно не для меня.
Глава 4
Снежа
В холле на большой перемене не протолкнуться. Стою в стороне от всех. Прокручиваю первый день.
Класс отнесся ко мне по-разному. Половина нейтрально, что меня радует.
Натыкаюсь взглядом на Лизу. Она о чем-то спорит с Ромой, кажется. Опоздун.
Хмыкаю при воспоминании о первом уроке. И тут же улыбка сходит с лица, когда мимо в тот самый кабинет проходит злющий Яр Бородин.
Взгляд карих глаз мажет по мне. Зубы сжимает, и сердце мое тоже… сжимается в тисках.
И непонятно, почему я на него так реагирую.
Но оттого, что он где-то близко, становится дурно. Хочется скрыться в дальнем углу, чтобы он не видел.
Он слишком агрессивный. Это сразу бросается в глаза, но почему-то меня защитил.
– О, а вот и наша калека, – опять этот Маркелов.
Стискиваю пальцы на костылях. Делаю глубокий вдох.
– Ой, Слав, она же живет со мной.
– Да ладно, не повезло тебе, Никочка.
Блонди надувает губы и пронзает меня пренебрежительным взглядом.
– А что поделать? Не стану же я устраивать скандал.
Хлопает пушистыми ресницами, а этот Маркелов чуть ли не слюни пускает.
– Славян, а может, нам стоит поближе познакомиться с нашей новенькой?
Моего обидчика хлопают по спине, и они делают несколько шагов по направлению ко мне.
По спине ползет холод. Отвлекаюсь на двух высоченных парней и пропускаю момент, как у меня из рук выдирают рюкзак и зашвыривают его в кабинет психолога.
– Да вы что творите?
Взвиваюсь, только вот костыли не дают ничего сделать.
Слышу гаденький смех Ники.
– Маркелов, твою за ногу. Зря я Яра остановил.
Сзади Маркелова вырастает Глеб, а я только рот открываю.
В кровь проникает шок. Ноги становятся слабыми.
Второй перехватывает меня за талию. Визжу, и меня так же зашвыривают в кабинет, как только что поступили с рюкзаком.
Больно падаю на попу и шиплю.
– Ярослав, я думаю, что нам нужно будет почаще встречаться. У вас на лицо все признаки агрессивного поведения.
До меня доносится крик Яра:
– Да какая, на фиг, агрессия? Вы думаете, что…
После моего эпического появления в кабинете повисает тишина. Только мне кажется, что мое сердце грохочет на весь этаж.
Уши закладывает от паники.
Громкий выдох Яра. И только что горящие глаза, натолкнувшись на меня, моментально тухнут.
– Добрый день. Ваше рвение встретиться со мной похвально, конечно, э…
– Снежана, – подсказывает Яр, не сводя с меня глаз.
– Снежана, но давайте я с вами побеседую после Ярослава. Выйдите, пожалуйста.
Перевожу взгляд на молодую девушку с темными длинными волнистыми волосами. Она смотрит на меня в ожидании, что я исполню её просьбу.
Да я бы и рада. Не выйти – выбежать. Но вот в полете костыли потеряла.
Беспомощно осматриваю пол кабинета в поисках такой необходимой опоры.
– Снежана?
– Где твои костыли?
Яр снова начинает хмуриться. А меня передергивает. Он впервые со мной заговаривает. И все мое нутро сосредотачивается на его хрипловатом голосе. Как будто он до этого долго кричал.
Внезапно все звуки вокруг проникают в подсознание. Я слышу, как за дверью кто-то кричит, и очень похоже, что после моего исчезновения в кабинете там началась потасовка.
– Что там происходит? – психолог взволнованно проходит по кабинету до двери и замирает.
– Так где костыли, Снежинка? – Карие глаза прищуриваются, посылая по телу порцию панического шока.
– Потеряла, когда меня сюда запихивали, – шепчу в ответ, но ком в горле мешает продолжить мысль.
– Запихивали? Кто? – в голосе сталь, а у меня в ушах звон оттого, что Яр злится.
– Ярослав, держи себя в руках, иначе я буду вынуждена… – встревает психолог, но парень словно не замечает её.
– Да пофиг мне, что вы там будете вынуждены сделать. Кто запихнул?
Снова яростный взгляд простреливает внутренности.
– Не знаю, – онемевшими губами шевелю.
Пытаюсь собраться в кучу.
– Да как ты… – возмущенно выдыхает психолог.
– Может, хватит мне мозги промывать, Екатерина Павловна? А? Вы видите, она идти не может. Она калека.
Это слово ударяет молотом в грудь. Задыхаюсь. Но он ведь прав!
Я просто калека, которая не в состоянии даже встать без своих костылей. Тогда почему это слово из его уст так жалит?!
Психолог переводит на сидящую на полу меня вопросительный взгляд. Приходится кивнуть.
Во рту разливается горечь. Я слабачка. В первый день так попасть.
Сглатываю комок. Опускаю взгляд, и в поле моего зрения появляются кроссы Ярослава.
– Давай. – Руки касается его горячая ладонь, и по коже током. – Пойдем.
– Так, ну это уже все границы переходит. Что там случилось?
Психолог распахивает дверь, пока Яр пытается осторожно поднять меня. Мне тяжело принимать помощь. От него.
Но больше не от кого. А сама я не смогу подняться.
В распахнутую дверь влетают Глеб с Маркеловым. Чуть ли не кубарем.
Психолог вскрикивает и отскакивает от этого клубка.
У меня глаза лезут на лоб.
Слышу громкий смех Яра. Удивленно смотрю на него.
Перехватывает мой взгляд. Пожимает плечами.
– А ты думала, в сказку попала?
– Ну-ка прекратите драку. Господи, мальчики. – Екатерина Павловна пытается остановить этот кошмар.
– Давай, Глебас, втащи уже этому упырю. Я пока занят. – Громогласный голос Яра заставляет вцепиться в его руку.
Ему надоедает возиться со мной. Одним рывком поднимает на руки. Прижимает к себе и выносит в коридор.
Передает офигевшей Лизе.
– Костыли найди.
И скрывается в кабинете.
– Я сейчас охрану вызову! – Слышу в кабинете возглас психологини и ежусь.
– Ого, это серьезно. – Лиза хлопает глазами. Смотрит на меня.
– Что? – огрызаюсь как собачонка.
Психую. Потому что заварушка из-за меня.
– Ты как? Не пострадала?
– Только моя самооценка. Нога – это мелочь.
Лиза фыркает и вручает мне костыли.
И только ощутив прохладу металла, я успокаиваюсь.
Яр вытаскивает Глеба. Вокруг все взрываются криками. Закрываю уши, чтобы не слышать.
Мою руку отдирают. Передо мной Маркелов в ярости.
– Эй, иди куда шел. – Лиза отталкивает его.
Бровь рассечена. Губа кровит. Но он меня сверлит взглядом.
– Я отомщу тебе, хромоножка. Ты пожалеешь, что сюда приперлась на своих ходулях.
– Что тут происходит? – слышу громогласный голос отца, прижимаю к себе костыли и вжимаюсь в стену. – А, Екатерина Павловна, уже познакомились с нашим одиннадцатым?
