Kitobni o'qish: «Иной»
Глава 1
Я стоял на деревянном помосте, с петлей на шее, а палач возился у моих ног, пытаясь расшатать заевший рычаг.
– Вешай его! Быстрее давай! – крикнул кто-то из толпы.
Остальные зеваки на площади поддержали горлопана нестройным хором.
Я дернулся, пытаясь высвободить связанные за спиной руки, но пеньковая веревка не поддалась. Лишь сильнее заныло плечо, отбитое дуболомами-охранниками при первом допросе.
– Растуды тебя в шестеренки! – пропыхтел палач, тщетно пытаясь провернуть заклинивший механизм.
И принялся остервенело пинать неугодное устройство.
Всю прошлую ночь лил сильный дождь. Деревянные передачи и упоры отсырели, разбухли и теперь никак не хотели крутиться. Палач же, напротив, желал этого сильнее всего. Это отчетливо читалось в его уставших заплывших глазах, злобно взирающих на меня из вырезов черной маски. Скорее бы уже вздернуть очередного гада и идти отдыхать.
Едва представил я эту картину – вишу, дергаюсь, язык на бок вывалил, глаза выпучил, – как тут же прошла боль в плече. Руки начали напрягаться сильнее, пытаясь расслабить, хотя бы чуточку, крепкие узлы.
– Видимо боги не хотят твоей смерти, Харпер, – произнес в полголоса прокурор, сверкнув глазами на палача.
– Ваша истина, господин первый прокурор! – прошептал я, вымучивая улыбку. – Не хотят. Так может и не надо тогда злить богов?
Прокурор звонко рассмеялся.
– Нет, я правду говорю! Богов злить – себе вредить. Житейская мудрость, всем известная. А я и живой еще сгожусь.
– Кому ты сгодишься, пес паршивый?! – резко переменившись в лице, зарычал прокурор. – Мне? Или королю? Или его младшему брату, чью жену ты соблазнил?
Прокурор вдруг подошел ко мне в плотную, схватил за грудки и как следует тряхнул. Его рыбьи глаза уставились на меня. Широкий рот перекосился.
– Все было по обоюдному согласию… – уточнил я, отстраняясь назад, насколько позволяла веревка.
– А вазу ты украл тоже по обоюдному согласию? – брызгая слюной, крикнул он в лицо.
– Это была благодарность его жены!
– Тебя зарезать надо было там же, а не вот это вот все, – прокурор кивнул на площадь. – Устраивать.
Я не стал возражать. Пытаться объяснить человеку что-то, когда у самого петля на шее болтается, неблагодарное дело. Уж лучше промолчать, от греха подальше.
– Ну, что там у тебя? – повернулся прокурор к палачу. – Долго еще возиться будешь?
– Дык шестеренки, растуды их! – промычал тот, пнув ногой по механизму. – Не хотят вертеться!
– Это у тебя в голове мозги не хотят вертеться! Смажь салом или маслом – и все у тебя пойдет!
Палач почесал затылок, согласился:
– И то верно, – и вдруг, задумавшись, спросил: – Только, это самое, где мне сало взять то?
Прокурор злобно зыркнул на него, прошипел:
– Я сейчас с твоей задницы сало срежу! Пошел прочь с глаз моих, идиот!
Палач вновь принялся остервенело осыпать механизм пинками. С каждым новым ударом шестеренки со скрипом немного проворачивались. В какой-то момент я даже почувствовал, как пол подо мной стал по чуть-чуть разъезжаться.
– Что, запахло жареным? – улыбнулся прокурор.
– Пока только вонью изо рта, господин прокурор, запахло. А больше ничего не чувствую, – придурковато ответил я.
Молить бы мне сейчас о пощаде, рыдать и давить на жалость… но ничего это я не делал. От страха принялся глупо шутить и подначивать своих убийц. Боги, остановись же, Харпер, остановись!
Страх – странная штука. Кого-то он делает молчаливым, кого-то, напротив, заставляет кричать. А меня превращает вот в такого идиота, не способного держать язык за зубами.
– Что?!
Прокурор вытянулся в лице, выпучил зыркала, словно и ему сейчас на шею повесили петлю и как следует затянули.
– Что ты сказал?!
– Говорю…
Тяжелый удар в живот заставил подавиться словами.
Крепко отвесил, ничего не скажешь. Поставленный удар. Сразу видно, что за плечами долгие годы тренировки на других заключенных.
Я застонал. Но даже согнуться не получилось, чтобы хоть немного унять адскую боль – удавка не дала этого сделать.
– Еще тебе прописать?
Я что-то промычал в ответ.
– Долго там? – вновь крикнул кто-то из толпы. – Дождь опять намечается. Мокнуть не охота.
– Вздерните его уже наконец! Сколько можно ждать? – крикнул второй и швырнул в меня гнилой помидор.
Я глянул на стоящих. Собралось много всякого сброда, не только людей, но и отщепенцев с иных рас – вампиров, урлов, варлагуннов и даже парочка гномов. Их сильное желание увидеть мою скорую смерть понятно. На мне вон какие башмаки кожаные, ладные, и штаны еще вполне себе ничего, и ремень с рубашкой. Чего добру пропадать?
А вот непонятно мне было совсем другое. Как так все получилось? Как угораздило меня попасться? Ведь известно каждому – Харпер Тень неуловим. Как ни старайся, сколько ловушек не расставляй, сколько бойцов не ставь в караул – все равно не поймаешь полуночного вора и плута.
А тут вдруг так банально угодил в капкан. И ведь не хотел же к этой вздорной бабе идти. А все же пошел.
Хотя баба вполне себе ничего. Я бы даже сказал – огонь. В трактире ее повстречал. И выпил вроде не много, а потянуло. Было на что посмотреть. Такого узкого корсета нет во всей Маринии! А уж там знают толк в красоте! И груди этой стервы выпирали из тесных одежд шибко нагло и зазывно.
Не удержался. Пошел.
А дальше уже дело техники. Разговорил, угостил вином, предложил посмотреть на прекрасные звезды Рыбного квартала.
И закружило.
В голове хмельно шумело, баба эта так же хмельно хохотала. Ночь, звезды, тропа, мы идем, идем, идем… дом, слишком шикарный, в пьяном тумане успеваю лишь заметить золотые ручки на двери, и потом кровать, огромная, с шелковыми простынями, и жаркая ночь, едва не спалившая все вокруг от вспыхнувшей вдруг страсти…
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня. Я разлепил глаза… и сразу тикать.
Когда тебя будет королевская стража, то не надейся, что тебе принесли в постель кофе и булочку. Это я уже по опыту знаю.
Так и вышло.
Стражники принялись меня ловить, размахивать мечами, ругаться. Ну что вы, господа, здесь же дама! Где ваша культура? Зачем так грязно браниться?
Убегать я умел. Опыт имелся огромный. От разъяренных торговцев с рынка, от дозорных с вышек, от сторожей винных погребов, от собак, в конце концов. Так что тут они меня не сделали.
Прыжок в сторону, уход от летящего на тебя стражника, кувырок, еще прыжок. И рвать к выходу! Бегом! Бегом! Бегом!
Коридор, длинный, как молитва перед ужином. Не дождался конца, бросился в первую попавшуюся дверь.
Мамочка дорогая, где же я сегодня ночевал? Кругом ковры, картины, гобелены, богатые убранства.
И золото. Золото. Золото. Всюду. Канделябры, дверные ручки, подставки, светильники. Аж дух захватило.
И ваза, будь она неладна.
Прямо посреди зала. Фарфоровая, пурпур с серебром, тонкая работа, мастеров старой школы, я в этом толк знаю. За такую можно выручить полсотни, а то и всю сотню, если как следует поторговаться.
Пройти мимо я не смог. Схватил находку и рванул опрометью.
Тяжелая, зараза такая, ваза эта! Неудобная. И так ее схватишь, и эдак, а она все равно во взмокших руках выскользнуть норовит. Словно нарочно.
Оставалось пройти еще пару проходов и меня бы уже никто не догнал – сиганул бы я в окно и поминай как звали.
Да не вышло.
Прямо навстречу выскочил здоровяк с таким чугунным крепким лбом, что хоть поросят об него убивай. Выскочил – и прямо на меня.
Я даже затормозить не успел, вместе с этой вазой и налетел на него. Ему то с его лбом хоть бы хны, а мне фаянсом этим проклятым хорошо досталось.
Очнулся уже в кандалах. Лицо все в крови, голова раскалывается, тело стонет. Без рукоприкладства здесь явно не обошлось.
И самый главный из стражников глядит так мерзко на меня сверху вниз, лыбится беззубым ртом. Радуется, сволочь.
А потом и вовсе самое интересное началось. Баба то эта оказалась не простой. Знатная особа. Жена младшего брата короля. Я и сам не ожидал такого поворота. Короля то я знаю, да хранят его от всех невзгод боги. И брата его младшего пару раз на фестивалях вина примечал. А вот жену его не удалось лицезреть. Так бы я конечно… хотя кого я обманываю? Если бы даже и знал я тогда, в том трактире, что это такая высокая особа, не уж то ли отошёл в сторону? Нет, конечно. Выпито было достаточно, и меня уже было не остановить.
В общем, суд состоялся быстро. Без лишних свидетелей (оно и понятно, никому не охота, чтобы о таком позоре узнали посторонние) провели процесс. Судья, потрясывая рыжими усами, словно таракан, огласил вердикт. За совращение представителей королевской семьи – смертная казнь. И молотком по столу – бамс!
Прощай, Харпер Тень, великий плут и вор, о ком на улицах Валонии уже слагали легенды. Нет тебе больше места в этом скорбном жестоком мире.
Десять шагов от камеры до коридора. Тридцать пять шагов – до выхода на улицу. Двести восемьдесят восемь шагов до центра площади, где установлен помост. Четыре ступеньки на сам помост. Два шага до петли. Петля. Всё. Точка.
– Полагается последнее слово, – сказал прокурор, смахивая с носа жирную муху. – Скажешь что-нибудь?
– Что? – погрузившись в свои мысли, я даже не расслышал, что он произнес.
Взгляд мой был приколот большой сапфировой брошью, которую надел по такому случаю прокурор под свою сутану, и которая сейчас выглядывала из складок. Манит, чертовка, своим блеском. Эх, не были бы связаны руки, можно было бы легко ее стащить. Красивая штучка. Подарил бы ее жене брата короля. На память.
– Слово последнее будешь говорить? – раздраженно переспросил прокурор.
– Не буду, – ответил я.
Прокурор явно тянул время, видимо не желая выглядеть в глазах толпы глупо из-за поломки виселицы. И потому предлагал что-нибудь сказать уже после того, как палач неудачно дернул за рычаг.
Помогать прокурору я не собирался.
– Вешай меня или отпускай на все четыре стороны, раз не можешь сделать даже этого!
– Что?! – прокурор вновь выпучил глаза.
Щеки его налились нездоровым румянцем, покраснели даже уши.
– Да я тебя…
Еще один удар, прямо под ребро. Знает куда бить, паскуда. Аж дух перехватывает.
– Ну, долго еще там? – опять крикнули из толпы. Кто-то отчетливо пробубнил: «сапоги чур мои!».
– А ну заткнись! – рявкнул на него прокурор. – Иначе сам на его место пойдешь!
Смельчак тут же замолк.
– Все, починил! – весело крикнул палач. – Ворона, растуды ее, в шестерни попала, вот и заело механизм! Гнездиться пернатые стали, где придется, чтоб им пусто было.
Палач гордо продемонстрировал дохлую птицу.
– А тут же ведь еще вон какая штука – на этом месте раньше плаха стояла, растуды ее, ошметков разных много сметом забрасывало под помост. Вот птицы и вьются в поисках пропитания…
– Заткнись! – устало произнес прокурор. – Просто дерни рычаг – и разойдёмся уже.
Палач затряс головой.
А мне вдруг стало страшно. И тот страх, что был до этого, оказался просто детской шалостью. Внезапно я отчетливо представил как эта сальная, пахнущая потом и кровью, веревка, затянется у меня на шее, как станет тяжело дышать, а потом и вовсе не получиться сделать даже глотка воздуха. Ощутил, как станет тяжело и дико больно от того, что тело давит вниз и тем самым само себя душит. Ощутил ужас. Боль. Тьму, медленно смыкающуюся вокруг меня.
Это же смерть! Меня сейчас убьют! Боги, неужели это все на самом деле?!
Краем глаза я видел, как палач подходит к огромному похожему на черенок от лопаты рычагу.
Потом приоткрывает немного край маски и смачно плюет себе на ладони.
С сопением растирает руки, хватается за рычаг.
С сиплым выдохом «э-эх!» дергает его на себя…
Лязгнули шестеренки, и пол под моими ногами со скрипом распахнулся.
Глава 2
Я теряю равновесие, неуклюже дергаюсь, лечу вниз. Петля мгновенно стягивается на шее, я начинаю задыхаться.
К-х-к-х-х-х! Воздуха! Воздуха! Дыш-ш-ш-а-а-ть…
Тело пытается найти точку опоры. Ее нет. Хочу разорвать путы. Не получается.
Воздук-х-ха-а!
Сквозь черную пелену я вижу людей, они с неподдельным любопытством смотрят, как я корчусь. Среди толпы выделяется рослый мужчина, одетый не так как все. Это смерть? Смерть пришла за мной?
Мужчина подходит ближе, достает из ножен короткий меч и швыряет в меня. Остального я уже не вижу – тьма опутывает взор.
Воздуха!
Воздуха!
Э-э-э-х-х-х-а!
Петля ослабевает, я грузно падаю вниз, сильно при этом подворачивая ногу. Но это не так важно. Я могу дышать! Дышать!
Жадно глотаю воздух, кашляю, меня выворачивает, но я не останавливаюсь – дышу, покуда хватает сил. Легкие рвутся в спазмах, словно в них залетает битое стекло, дышать до одури больно.
Сквозь туман боли слышу ругань – прокурор с кем-то браниться.
Мне безразлично.
Я лежу на спине, гляжу в грозовое небо и дышу. Жив. Пока еще жив.
– Как вы смеете?! – взвизгнул прокурор, топнув ногой по помосту так сильно, что из-под него рванула испуганная ворона.
– Приказ короля, – пробасил ему кто-то в ответ.
– Где грамота? Я спрашиваю, где верительная грамота?! Покажите мне ее прежде, чем разбрасываться такими громкими словами! Подумать только! Какие вольности! Уму не постижимо! Негодяй! Вы нарушаете закон! Это подсудное дело! Где, я вас спрашиваю, грамота?
До моих ушей донеслась возня, шорох бумаги. По одному только ее приятному хрусту я понял, что бумага эта очень дорогая. Может, и вправду королевский указ вышел о помиловании? Только вот что-то слабо верится в это. Чтобы король – и помиловал… давно такого уже не было.
Прокурор долго кряхтел и покашливал, проговаривая шепотом написанное. Документ в его руках приятно шуршал. Этот звук успокаивал меня. Я смотрел в небо и молчал, не надеясь на благоприятный исход, просто наслаждался тем, что можно пожить еще немного. Ожидая, впрочем, что в любую секунду крепкие руки вновь подхватят меня и поведут на помост.
– Г-х-м, – наконец произнес прокурор.
И это его «г-х-м» меня обрадовало и обнадежило еще больше, нежели хруст гербовой бумаги. Сквозило от этого его звука сомнением, растерянностью и даже испугом.
– Г-х-м, – повторил прокурор, возвращая документ. – И вправду приказ. Не поспоришь. И печать имеется.
– Имеется, – пробасил незнакомец.
– Та-ак-с, – протянул прокурор, не зная, что же еще сказать по такому поводу.
– Ну так что? Могу его забрать?
– Забирайте, – с явной неохотой произнес прокурор. – Не смею перечить королевскому указу.
– Благодарю, – кивнул незнакомец и спустился с помоста ко мне. – Вставай.
Я глянул на своего спасителя. Рослый здоровяк, с седой бородой лопатой и чертами лица, будто наспех вырубленными из камня. Суровый дядька. Встреть я его где-нибудь в подворотне, припустил бы от греха подальше.
Только вот одежда на нем была не какого-нибудь бандита, а королевской стражи, что меня немного смутило. Получается и в самом деле от короля такой приказ поступил? Как же это понимать? То меня хотят повесить, то вдруг спасают? С чего бы это?
– Вставай, – повторил здоровяк. – И иди за мной.
– Зачем?
– Вопросы не задавай. Скоро сам все узнаешь.
Я поднялся. Тело отозвалось нестерпимой болью. В особенности саднили горло и нога, на которую я неудачно приземлился.
Стянув с шеи обрывок петли, я брезгливо отбросил его в сторону, будто ядовитую змею.
Как же хорошо, когда спускаешься с виселицы сам, а не тебя снимают и уносят!
Осмотревшись, я только теперь понял, как мне удалось спастись. Незнакомец оказался метким малым, с расстояния в несколько метров перерубив брошенным мечом веревку. Трюк, которым владеет только личная гвардия короля.
Ох, а если бы этот метатель мечей не попал? Или задержался бы на несколько минут? Или этот чертов механизм заработал бы с первого раза? Или бросок получился бы кривым и меч мне в живот угодил?
Холодок пробежался по спине. Даже думать об этом не хочется. В очередной раз повезло. Удача – это мое второе имя.
Палач проводил меня недовольным взглядом. Прокурор и вовсе скривился, будто съел что-то горькое.
– Рад был вас повидать! – крикнул я ему на прощанье от чего тот еще больше сморщился.
Здоровяк отвесил мне оплеуху.
– Не паясничай!
– Ты вообще кто такой? – спросил я, украдкой поглядывая по сторонам, чтобы выгадать момент и убежать.
– Удирать не советую, – словно прочитав мои мысли произнес тот.
– Почему?
– Скоро сам все узнаешь.
– Так как ты говоришь тебя зовут?
– Под ноги смотри!
Идти было и в самом деле тяжело – сказывалось растяжение. А каменная площадь не добавляла мягкости походке.
Мы направились в сторону Северной улицы.
– А что, казнь отменяется? – начал возмущаться кто-то из зевак, провожая нас недовольным взглядом. – Прокурор, что с казнью?
– Ему дали отсрочку, – недовольно произнес тот, и я почти физически ощутил на своей спине его злобный прожигающий взгляд.
– Отсрочка? – повернулся я к здоровяку.
Тот угрюмо кивнул.
И вновь я принялся осматриваться по сторонам, пытаясь найти свободную лазейку среди стоящих, чтобы шмыгнуть туда. Отсрочка – это же значит, что не на совсем? Значит казнь все же состоится, хоть и позже?
Крепкая рука схватила меня за локоть, потянула на себя.
– Я же сказал – не советую, – здоровяк сдавил лапу сильнее.
– Это почему же?
Ответом послужили недовольные крики из толпы.
– Что же это мы зря, получается, стояли тут?
– Отчего же зря? Если прокурор не может его нормально казнить, сами это сделаем! Держи его!
– Ботинки чур мои!
– Нет мои!
– А я штаны его заберу!
Здоровяк прибавил шагу. Потом и вовсе побежал, волоча меня за собой как собачонку на поводке.
– Бежим!
Сначала в нас полетело все, что попалось обезумевшей толпе под руки – камни, мусор, палки. А потом кто-то крикнул «хватай их!» и народ бросился в погоню.
Мы рванули в сторону ярмарочных рядов, оттуда перебежали к Торговой улице, а потом и вовсе укрылись в темном проулке.
Отдышавшись, я принялся осыпать незнакомца вопросами:
– Кто ты такой? Куда мы идем? Почему мне дали отсрочку казни?
– Я же сказал – скоро все узнаешь. Мне не велено было вообще с тобой разговаривать.
– Не велено кем?
Здоровяк схватил меня за шкирку, и я подумал, что он отвесит мне знатного тумака. Даже услышал с каким клацаньем щелкнут мои зубы.
Но здоровяк сдержался, поволок меня через тесный проулок в самую темноту.
Мы долго петляли, шли какими-то заброшенными улицами, через чьи-то ограды и огороды, пару раз спускались на нижний уровень, к мусорщикам. Я едва успевал осматриваться чтобы запомнить путь. Бесполезно, на очередном повороте я сбился со счета и уже не знал, как мы сюда добрались.
Наконец мы вышли из очередного поворота улицы к просторному ухоженному двору, засаженному яблонями. В дальнем конце сада возвышался огромный дом.
– Нам туда? – с сомнением спросил я, поглядывая на роскошные скаты и фронтоны дома.
– Туда, – кивнул здоровяк.
Чей это дом? Судя по богатому строению и огромной конюшне, хозяин из зажиточных.
Стоп! А может это кто-то из тех, кого я обчистил? Хочет отомстить? Так, Харпер, вспоминай, был ли ты здесь когда-нибудь до сего момента? Залезал ли в окна этого дома? Топтался ли по этой сочной траве возле жилища? Мочился ли на выбеленные стены?
Из памяти ничего знакомого не выплыло. Не был я тут.
Тогда зачем сюда тебя привели? И главное – по чьему указанию? Ох, не к добру все это, видят боги, не к добру.
Мы миновали сад, подошли к дверям. Здоровяк постучал и нам тут же открыли, словно ждали.
Королевская стража. Все как на подбор, и даже лица одинаковые. В руках чинкведы – короткие широкие мечи. С такими шутки плохи. Человека на раз разрубают.
– Он уже ждет, – сообщил моему попутчику один из стражников. – Проходите.
Фраза, а главное то, с каким почтением и едва скрываемым страхом произнёс ее встречающий, заставила меня поежиться.
Опять я во что-то вляпываюсь.
Мы вошли внутрь. Пахнуло восточными благовониями, прохладой. Убранство дома заставило меня оживиться. Глаза блеснули и разбежались от того великолепия, что было вокруг. Здесь тебе и хрустальные люстры, и подсвечники из серебра и малахита, и мраморные плевательницы, и дубовые столы с золотыми блюдами с фруктами. Почему же я до сих пор еще здесь не побывал? Да тут добра тысяч на десять наберется! И это только одна комната!
– Нам наверх, – мягко подтолкнул меня здоровяк в спину.
Мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, оказались в не менее богатом помещении. Убранные шторами окна затемняли вид, и я едва смог разглядеть сидящего в центре комнаты человека. Видел лишь силуэт.
– Приветствую, – произнес незнакомец. Голос его, не знавший никогда крика, был мягок и по-детски тонок. – Не могу сказать, что рад видеть вас здесь, но все же правила этикета я свято чту и поэтому смею предложить вам чего-нибудь выпить или отведать в знак гостеприимства.
– Благодарю, – в тон ему ответил я. – Воздержусь. У меня…
– Есть вопросы ко мне, – закончил за меня незнакомец.
– Верно.
– Я вас прекрасно понимаю. На все ваши вопросы я постараюсь ответить. Но для начала давайте представимся. Конечно же мне известно и ваше имя, и кто вы такой. Но соблюдем традиции.
Незнакомец поднялся с кресла, медленно подошел ко мне. Слабый свет свечей и масляных горелок осветил его лицо, и я едва смог сдержать возгласа неприятного удивления.
Хотя, чему тут удивляться? Можно было догадаться, что вот чем-то подобным все и закончится.
– Сир Норвен Уинлоу, – представился собеседник, взирая на меня небесно-голубыми каким-то детскими, словно бы не видевшими еще ни горя, ни боли, глазами. – Младший брат его величества короля.
– Харпер Тень, – стараясь не выдать эмоций, ответил я.
– Замечательно, – улыбнулся Норвен, хлопнул в ладоши и принялся осматривать меня с ног до головы словно диковинную зверюшку. – Так вот вы значит какой, легендарный Харпер Тень?
– Какой?
– Сухопарый. Я представлял вас пошире, да и лицо другое воображал. Думал у вас будет большой нос. А у вас он обычный.
– Правда? – я потрогал свой нос. Ну да, вполне обычный.
– А вот скулы широковатые. В крови южане имеются?
– Не имею ни малейшего представления. Я рос в детдоме, про родителей ничего не знаю, совсем один.
Норвен хитро улыбнулся, указал на стул.
– Присаживайтесь.
– Спасибо, я постою.
Сир подал едва заметный знак охраннику и тот быстрым шагом подошел ко мне. Я едва успел повернуться, как получил тяжелый удар в живот. Было такое ощущение, что в меня врезался каменный таран.
Я согнулся, но крепкие руки не дали мне упасть. Еще один удар. И еще. И еще.
– Покажите его лицо, – приказал Норвен.
Меня схватили за волосы и запрокинул голову, словно животному на бойне.
– Извини, не смог удержаться, – произнес сир все тем же противным голоском. – Хотелось посмотреть, как вас бьют. Но продолжим. Вы уж лучше присядьте. У нас будет длинный разговор. И, надеюсь, продуктивный.
Крепкие руки отпустили меня, и я едва не растянулся на полу. Один из стражей придвинул мягкое кожаное кресло.
– Догадываюсь о теме разговора, – кисло произнес я, усаживаясь и вытирая выступившую на губе кровь.
– Уверяю вас – не догадываетесь! – еще шире улыбнулся Норвен.
– Что же, тогда я весь внимание. Выбора, как я понимаю, у меня все равно нет.
Разговор этот, еще не успев начаться, уже мне наскучил. Что за однообразие? Бьют и глумятся? Хотя, по поводу рукоприкладства как раз-таки всё и понятно. Какие могли быть еще беседы с тем, кто оприходовал его жену? Удивительно, что Норвен сразу не бросился на меня с ножом и не перерезал глотку.
– Вы много плохих дел натворили, Харпер, – Норвен принялся расхаживать по комнате, не спеша, словно тигр в клетке. – Воровство, дебоширство, членовредительство, совращение замужних дам. – На последнем пункте он сделал особый акцент.
– Про меня много чего говорят, но не все из этого является правдой.
– Может быть и так. Однако же вы не будете отрицать того, что все же совершали некоторые не правомерные поступки. Ведь и суд прошел по этому делу, и наказание вы получили вполне справедливое.
– Вы свою жену имеете в виду? – в лоб спросил я. – Если да, то тут я с вами не соглашусь. Наказание не справедливое, я считаю. За что же мне смертную казнь, если я ничего никому плохого не сделал? Напротив, только удовольствие доставил.
Норвен никак не отреагировал на эту фразу, и меня это смутило еще больше. Что, даже зубами от злости не скрипнет? Странно, весьма странно.
– Я так понимаю, что вы уже в курсе, что приведение в исполнение постановления суда отсрочено?
– Уж лучше сидеть здесь битым, но живым, чем болтаться на виселице, – ответил я. А потом спросил напрямую: – Вы все время ходите вокруг да около. Если хотите отомстить за честь жены и свою – я готов с вами сразиться.
– Что? – удивился Норвен. – Сразиться? С вами?
И рассмеялся.
Я почему-то почувствовал себя вдруг дураком. Меня явно водят за нос и в открытую насмехаются надо мной.
Со стороны окон раздался протяжный зевок, а потом и стон, и я только сейчас обратил внимание что там, за плотными шторами кровати, кто-то находится. Судя по звуку, это был мужчина.
– Да вы присядьте. Я же сказал, что разговор будет долгим.
– Что же тогда вам надо от меня? – спросил я. – Отсрочка казни – ваших рук дело. Значит, я вам для чего-то нужен. Мстить вы мне не хотите. Тогда для чего?
– Вот это уже правильный вопрос. Вы быстро соображаете, – вытирая навернувшиеся от смеха слезы, произнес Норвен. – Нужны. Для одного очень деликатного дела.
– Для какого?
Норвен поставил стул рядом со мной, присел.
– Харпер, я скажу вам все прямо, без утайки. Вижу, что вы один из тех людей, которые не любят долгих прелюдий.
Я глянул на сира – опять издевается? Нет, его детские голубые глаза были полны серьезности, однако, какой-то ребяческой.
– По всем северным кварталам города о вас, Харпер, ходят легенды. Вор, которого еще никто не смог поймать. Украдет даже тень у человека, если понадобиться. Отсюда, как я понимаю, и ваше прозвище?
– Не совсем. Но это не важно.
– Хорошо. Поступок, который вы совершили с моей женой, непростителен. Моя честь поругана. Я выставлен на посмешище. Позор для семьи.
– Я понял смысл, не надо нагнетать.
– Ваша кровь не даст мне удовлетворения жажды отмщения.
– А что же тогда даст? – начал догадываться я к чему ведет этот разговор.
– А вы не глупы! – улыбнулся Норвен и щелкнул пальцами. – Мне нужно, чтобы вы достали мне одну вещицу.
– Уважаемый сир Уинлоу! – стараясь сделать выражение лица как можно глупее, произнес я. – Обо мне много каких слухов ходит, я вам уже об этом говорил, и в большинстве своем они не более, чем ложь. Я порядочный гражданин, никого…
– Бросьте! – Норвен вдруг из добродушного малого вдруг разом превратился в разъярённого пса. – Хватит ломать передо мной комедию! Вы еще не поняли, куда попали? Тогда я вам объясню. Отсрочка казни в моих руках, Харпер, я могу в любое время ее отменить, и вас отправят на виселицу!
Короткий кивок – и ко мне вновь подскочила охрана и принялась озлоблено бить. Прошлись по всему телу, выбирая самые болевые точки. В этот раз никто удерживать меня не стал, и я довольно скоро плюхнулся на пол.
– Норвен, крошка, ты скоро? – внезапно раздался мужской голос со стороны кровати.
Шелковая занавеска раздвинулась и оттуда показалась голова чернокожего человека. Впрочем, не только голова, но и часть тела.
Даже я, валяясь на полу и корчась от жуткой боли, не смог сдержать удивления, увидев длину и толщину инструмента наложника. Охрана и вовсе стыдливо опустила взгляд вниз, самолюбие бойцов было изрядно задето.
– Скоро, – ответил сир елейным голоском. – Сейчас, решим пару вопросов с нашим дорогим гостем, – он кивнул на корчащегося на полу меня. – И я вновь весь твой.
Наложник глянул на меня как на вещь, место которой было явно не в этом доме, кивнул и просюсюкал:
– Хорошо, я весь в нетерпении!
Норвен повернулся ко мне, спросил:
– Я, надеюсь, понятно излагаю свои мысли по поводу того, в чьей ты сейчас власти?
– Понятно, – кивнул я, сильно смутившись появлением любовника сира. А для чего же тогда жена ему нужна?
– Тогда слушай внимательно и не пытайся перебивать или спорить со мной. Выбор у тебя не велик. Либо берешься за дело, которое я тебе поручу. Либо… – Норвен красноречивым жестом показал, что жизнь моя не стоит теперь и ломаного гроша. – И я надеюсь, ты примешь правильное решение.
– Так что же надо украсть? – кисло поинтересовался я, пытаясь подняться.
С первой попытки сделать это не получилось. Пришлось некоторое время
– Сущую мелочь. Небольшой магический амулет. Его называют Ловцом Снов. Вот его изображение.
Норвен протянул мне небольшой матерчатый квадрат, на котором был нарисован артефакт – по виду кристалл с каким-то узором внутри. Я мельком глянул на изображение, вернул Норвену.
– Магический? – насторожился я. – Принципиально не имею дело с подобного рода штуками. Не хочу в самый неподходящий момент быть поджаренным или замороженным в ледышку.
– Не переживай. В руках простого человека, не мага, она не представляет никакой угрозы. Ты не сможешь ее активировать, поэтому для тебя он будет всего лишь обычным ничем не примечательным камешком, размером с куриное яйцо.
– И у кого его надо украсть?
Норвен нахмурился, почесал подбородок.
– Украсть его нужно у одного барона, господина Фон Крусхе.
– Никогда не слышал о таком.
– Не удивительно. Он очень закрытый человек, затворник, постоянно пребываем в своем замке на Костяных Скалах.
– Проклятые места! – сморщился я.
– Суеверие, – возразил Норвен. – Всего лишь суеверие.
– В прошлом году там целый полк королевской стражи пропал, когда новые места для охоты искал. Туманом накрыло их и все. Тишина. А когда туман рассеялся, то никого уже там не было.
– Бред и выдумки! – проворчал сир. – Придуманные пьяницами.
– Зачем вам этот камень? – после некоторых раздумий спросил я. – Неужели он так дорог, что необходимо было беспокоить короля и выписывать грамоту о помиловании какого-то вора?
– Какой вы любопытный! – усмехнулся Норвен. – Не все ли вам равно?
– Не все равно, – жёстко ответил я. – Если из-за этой штуковины могут гибнуть люди…
– Не переживайте, – оборвал меня сир. – Это простой магический артефакт, ничего такого, чтобы вас могло оттолкнуть. Я просто хочу его себе в коллекцию. Вот и все.
– И что я получу взамен за эту услугу?
– А вы не промах! Едва вырвались из лап смерти, а уже торгуетесь! – Норвен встал, подошел к столу, налил из глиняного кувшина вина в фужер. Не торопясь, выпил. – Вы получите жизнь, мой дорогой Харпер. Не лучшая ли это награда для любого человека?
– Вы ведь понимаете, что едва я выйдут отсюда, как тут же исчезну – и вы меня больше никогда не найдете?
– Понимаю, – произнес небрежно Норвен и этот его тон мне очень не понравился. – Поэтому и позаботился кое о чем заранее.
– О чем? – насторожился я.
Сир подошел ко мне вплотную, не сдерживая нахальной улыбку, произнес:
