Самая длинная ночь в году

Глава 9

Столица. Почти год назад. Январь. Она

А ещё я не любила праздники. Детство, конечно, не в счёт. Тогда была вера во что-то чудесное. Грёзы. Надежды. Искрящаяся радость.

Потом я смогла устроить свою жизнь. Только праздники по-прежнему не любила.

Эти, зимние, не были исключением. До того момента, когда Андрей Николаевич постучал в дверь ординаторской. До того, как я подарила ему на зимние праздники самый мощный артефакт, останавливающий кровотечение. А он мне – защитный амулет, выполненный в том же стиле, что и артефакт энергии, который отдал мне за своё спасение.

Уходя, он попросил разрешения пригласить меня на завтрак.

– Я, конечно, понимаю, насколько вы будете вымотаны, но так хочется встретить это утро с вами…

Ответила согласием.

В последнее время мне казалось, что между нами есть какая-то недоговорённость. Что-то он мне пытался то ли сказать, то ли, наоборот, не говорить. Это всё рождало странную печаль в глазах, когда он смотрел на меня.

Чаще всего я не помнила об этом, но иногда…

Иногда – но не сегодня.

– Море? – с изумлением выдохнула я, оглядевшись по сторонам.

– Море! – весело ответили мне. – В этой бухте оно никогда не замерзает. Это юг Поморья.

Я огляделась. Большой деревянный дом, терраса нависает прямо над волнами. От перспективы у меня захватило дух.

– Где мы? – спросила я.

– Это мой дом. На юге.

– Ещё одно любимое место?

– Самое любимое.

Мысль о том, что, наверное, не совсем прилично оставаться наедине в его доме, мне в голову как-то не пришла. В моём же мы оставались…

– А как спуститься вниз? – Мне стало весело.

– А как же завтрак? – передразнил он.

Я жадно смотрела на волны.

– Хорошо, – смирился Андрей Николаевич. – Море так море. Только ступеньки крутые. Осторожнее.

Я сидела на камне, опустив пальцы в воду. Отогнать меня от воды у Андрея Николаевича не получилось. Зажмурившись, вдыхала солоноватый запах, слушала рокот набегающих на берег волн.

– Море мне снилось, – вырвалось у меня. – Родители и сестра – нет. А вот море… Каждый раз, когда я вспоминала, как когда-то была счастлива, мне снилось море. Только не северное, не то, что в столице. Оно другое. И запах. И ощущение от него. Я, когда уже стала работать, в выходные как-то поехала на залив. И… сказки не получилось. А это… Это чудо!

Открыв глаза, я посмотрела на Андрея Николаевича. У него было какое-то странное выражение лица.

Я торопливо стала подниматься с камня:

– Я вас задерживаю… Простите.

Мне подали руку:

– Вы? – удивился он. – Нет. Просто я задумался.

– Пойдёмте завтракать…

А потом мы поднимались вверх по ступенькам, и он меня почти обнимал. И я не протестовала, потому что мне было настолько хорошо, что я боялась верить в происходящее.

* * *

Я проснулась на диване в гостиной. Помню, мы сидели в креслах у камина, разговаривали, о чём-то, смеялись…

Андрей Николаевич остался спать рядом. Он сидел на полу, откинувшись спиной на диван. Наши головы практически соприкасались. Я пригладила свои распущенные волосы. Надо же, он даже расплёл косы.

«И что мне со всем этим делать?» – подумала я. Хотела подняться и выйти на террасу, к морю. Но мужчина оказался так близко. Дыхание ровное, спокойное. Длинные ресницы, на которые я обратила внимание ещё в нашу первую встречу… Неожиданно для себя, дотронулась кончиками пальцев до его щеки.

– Ира, – улыбнулся он сквозь сон.

Я смутилась – и убежала на террасу.

– Как вы ощутили, что можете лечить людей? – Он подошёл неслышно, встал у меня за спиной в своей привычной манере, на полшага позади. Вроде бы и рядом, но и не со мной. Поймала себя на том, что хочется чуть податься назад, чтобы коснуться, словно бы невзначай.

Солнце алым полукругом собиралось погрузиться в море. День промелькнул так незаметно, что хотелось просить каждую минуту – не уходи…

– Дом, в котором мы жили, был весь облеплен ласточкиными гнёздами. Каждый год кто-нибудь выпадал из гнезда. Знаете, ласточки избавляются от слабых – их просто выталкивают. Сколько мы с сестрой рыдали над каждым птенцом – не передать. А однажды, мне только-только исполнилось пять, я подняла испуганного птенчика, поделилась с ним теплом, добавила силы в крылья. И приказала – лети! А вы? Как вы стали военным?

Он неожиданно поморщился.

– Военное училище в нашей семье – традиция. Это не обсуждается. А чрезвычайные ситуации – куда ж без них в нашей стране. Надо же кому-то всё разгребать. Простите…

– А чем бы вы хотели заниматься?

Он задумался, потом ответил:

– Наверное, тем же самым. Только иной раз хочется, чтобы это был мой выбор. Хотя бы иллюзия выбора.

– Надо отправляться домой, – проговорила я едва слышно.

– Вы замёрзли? Я принесу вам плед.

И он действительно вернулся с огромным серым пледом.

– Позволите?

Я развернулась к нему спиной и сделала этот самый маленький шажок назад, о котором мечтала. Замерла, почувствовав его руки на своих плечах. Стала заворачиваться в плед, постаравшись коснуться его ладоней. Словно бы невзначай.

– У вас руки совсем замёрзли… – Его ладони накрыли мои. Глаза закрылись сами собой. И я замерла, только сердце бешено колотилось. Но унимать его почему-то не хотелось.

Крикнула какая-то неугомонная птица. Я вздрогнула.

– Мне всё-таки пора, – прошептала я.

– Хотите, я сварю вам кофе?

Я хихикнула, вспоминая нашу беседу о приготовлении ужина.

– Вот зря вы так! Я готовить не умею. А кофе варить – вполне! – обиженно проговорили у меня над головой.

– Хорошо, – улыбнулась я. – Кофе, и по домам. Завтра на работу. А я ещё и дежурю.

– А вы уснёте? После кофе? Он крепкий.

– Целитель – это такой человек, который засыпает, как только тело приобретает устойчивое положение в пространстве.

– Тогда пойдёмте в дом.

И Андрей Николаевич выпустил меня.

– Так вот откуда в доме появилась джезва, зёрна кофе и кофемолка. – Я внимательно наблюдала, как он священнодействовал.

Он лишь улыбнулся:

– Не хотел вас оставлять, но дел было много. А без кофе я очень плохо соображаю.

– То покушение, – проговорила я. – Их поймали?

– Одного – нет. – Он как раз разливал кофе по небольшим белоснежным чашечкам костяного фарфора. – Но не сказать, чтобы мы плохо старались. Пойдёмте к столу? Может, вам молока подать? Только я не уверен, что оно тут есть.

– Не беспокойтесь.

– Вам не нравится кофе? – спросил он через какое-то время.

– Я не знаю, нравится он мне или нет. Очень горячий. Я не могу такой пить.

Андрей Николаевич хотел, видимо, что-то спросить, но я поднялась с кресла. Он тоже немедленно поднялся.

– Зачем вы это делаете? – спросила я.

– Что именно?

– Вскакиваете, когда я встаю.

– Не знаю…

Он удивлённо посмотрел на меня.

* * *

– Это был один из лучших дней в моей жизни, – тихонько сказала я, когда мы прощались около моего дома.

– И в моей… тоже, – отозвался он и протянул мне руку. Я подала свою. Он галантно, как-то по-придворному склонился и поцеловал мою ладошку.

Глава 10

Столица. Почти год назад. Конец января. Он

Настроение было ужасным – уже трое суток Андрей Николаевич был в командировке. В очередной раз убедился – как ни проверяй, всё ли готово к зиме, она обязательно придёт неожиданно. Как будто наместники никак не могут привыкнуть, что Поморье – северная страна. И ведь так искренне каждый раз удивляются и метелям, и заносам, и тому, что дома надо отапливать. И чем севернее губерния, тем искреннее удивление капризам погоды. Может, чиновников надо целительницам показывать, а то всё забывают, что зима придёт. Что будет суровой, как и положено в данном регионе, если вспомнить простейший курс школьной географии. Что снег всё равно выпадет. И что его необходимо будет убирать.

Так что трое суток он носился по региону и пугал. Проверял. Гневался. Потом на заключительном совещании уже спокойно сообщил, что его императорское величество разрешил ему, своему доверенному лицу, оформлять конфискацию имущества в пользу казны.

– Так что, господа, если вы не изыщете средств, чтобы нормально пережить эту зиму без очередных бедствий и чрезвычайных ситуаций, то я изыщу их лично.

Они как бы клялись, он как бы верил. Казалось бы, театральное действо. Однако действовало же! С тех пор как он взял за практику методично объезжать и пугать, количество экстренных мероприятий стремительно сократилось. Но только небеса знают, как же ему всё это надоело.

В столицу пришли снегопады. В этот раз какие-то особенно снежные.

Ирина задерживалась. Князь давно выдал ей амулет связи, чтобы они общались, когда он уезжал. Договаривались о встречах, о времени, когда она выходит с работы. Он всегда ждал её на другой стороне улицы, подальше от любопытных глаз.

Радомиров посмотрел на здание госпиталя – яркая, тёплого оттенка подсветка, горят окна.

– Где же ты, девочка моя?

И насмешливо улыбнулся – слышал бы его кто-нибудь из знакомых. Хотя бы один из генерал-губернаторов. Хотя нет, не дай небеса. Его позиция при дворе, как доверенного лица его императорского величества, была незыблема ещё и потому, что у него не было слабостей. А значит, не было болевых точек.

Так что на его привязанности к этой девочке, если б узнали, обязательно попытались бы поиграть…

Он уже собрался, послав к небесам свою конспирацию, отправиться в госпиталь и узнать, что произошло, как вдруг увидел её.

– Ира! – Он бросился туда, на свет, обнял её, уже ни о чём не думая – настолько потерянной она выглядела. – Что? Что случилось?

– Он умер, – выговорили её губы. – Я ничего не смогла сделать.

– Бедная моя девочка… – Прижать её к себе крепко-крепко, жалея, что невозможно забрать хотя бы часть её боли.

– Ирина Алексеевна, – раздался знакомый голос княгини Снеговой. – Нельзя так реагировать. Смерть – это неотделимая часть жизни. А мы можем исцелять, но никак не воскрешать. Смиритесь с этим. Вы и так сделали всё возможное. Вам не в чем себя упрекнуть.

Девушка дёрнулась, чтобы высвободиться из объятий. Но он не собирался её отпускать. Поэтому она развернулась, а князь, стоя за спиной Ирины, продолжил её обнимать. В конце концов, он практически всесилен в этой стране. Уж высший свет он как-нибудь построит, а её общение с этой клоакой можно свести к минимуму, и пусть себе она лечит людей по-прежнему. Только надо будет охрану усилить.

– Отправляйтесь домой. Вон молодой человек ждёт…

Тут супруга князя Снегова его узнала.

– Добрый вечер, – произнёс он, отрицательно качая головой и приказывая этим жестом ей молчать.

– Вам придётся объясниться, – холодно сказала княгиня, но вняла безмолвному приказу. И не стала раскрывать его инкогнито.

– Я могу нанести визит завтра? Перед тем как вы отправитесь на службу?

– Безусловно, – склонила голову целительница. – В семь пятнадцать. Хорошего вам вечера.

И она удалилась.

Хлопок, и Радомиров перенёс Ирину в своё поместье у моря.

– Я что-то сделала не так? – напряжённо спросила девушка. Она высвободилась из его объятий, подошла к огромному, во всю стену, окну и уставилась в кромешную темень, пытаясь разглядеть за ней море и небо. – Наталья Николаевна гневалась.

– На меня, как я понял, – улыбнулся он, подходя и обнимая. И почему он не принял решения жениться раньше? Мучился почти месяц? Придумывал себе глупости всякие.

– Вы что-то сделали не так? – продолжила между тем выспрашивать Ира.

– Княгиня Снегова переживает за вас. – Он легонько поцеловал волосы любимой. – И хочет узнать мои намерения.

– Ваши намерения…

Она обернулась, посмотрела на него, оглядела огромную гостиную его дома. Распахнула глаза, будто просыпаясь. И князь словно прочёл её мысли, которые понеслись вскачь, как подковами по брусчатке мостовой – неприлично, недостойно, недопустимо… Он понял – ей стало стыдно. Она с такой лёгкостью, даже не задумываясь, откинула все нормы поведения, приличия, не раздумывая, оставалась с ним наедине. И ей было так хорошо, так спокойно, что она даже позволила себе мечтать. Он был уверен в этом.

Ирина решительно высвободилась из его объятий.

– Андрей Николаевич, перенесите меня домой. – Голос не дрожит, хоть с этим она могла себя поздравить.

– Я бы не хотел оставлять вас одну в таком состоянии.

– Мне надо это пережить, вот и всё, – холодно сказала она. – Как мне объяснили сегодня, винить мне себя не в чем.

Он тяжело вздохнул.

– Но необязательно же переживать это в одиночку…

Ирина подняла на него безжизненный взгляд:

– Мне не привыкать.

– Ира, не надо…

– Я хочу остаться одна. Пожалуйста.

– Нет. Вам надо поесть. Я бы рекомендовал выпить коньяку. Потом выйти к морю и покричать. Лучше всего поплакать. И к утру смириться с тем, что вы не всесильны. Это очень больно, по себе знаю. Но одной это пережить можно. Но, безусловно, не нужно.

– Да что вы обо всём этом знаете? – прошипела она злобно.

– Может быть, больше, чем мне бы хотелось. – Князь отошёл от неё, открыл шкафчик, достал пузатую бутылку, снял со стойки два бокала, наполнил их. – Я лишился родителей, когда мне было восемнадцать лет. Акция бомбистов. Экипаж так нашпиговали ледовыми бомбами, что хоронить было уже практически некого.

– Я знаю, как действуют подобные бомбы, – бесцветным голосом проговорила она, сцепив пальцы. – Радиус поражения до десяти метров, разлетевшиеся осколки прошивают тела попавших под удар, как бумагу. Сфера из переплавленных осколков чёрного хрусталя. Внутри – зачарованный лёд. На уроках в академии нам рассказывали. И показывали.

Андрей Николаевич решительно сунул ей в руки бокал, выпил свой и уставился на огонь камина, повернувшись к ней спиной.

– Простите. – Она подошла и положила руку ему на плечо. – Я не знала.

– Выпейте коньяк, Ирина. К сожалению, других успокоительных в доме нет. Да я их и не знаю.

– Настойка ледяного мха, – улыбнулась она сквозь слёзы. – По капле на год жизни…

– Могу слуг отправить. Вам будет легче, если вы выпьете лекарство?

Он по-прежнему не поворачивался.

Она обошла его и обняла сама.

– Ирочка, – шептал он, осыпая её короткими и нежными поцелуями-узнаваниями, поцелуями-вопросами, подглядывая за выражением её лица из-под длинных ресниц. А руки уже сами тянулись к её волосам, которые, как и полагается, были уложены в строгую гладкую причёску. Почему ему всегда казалось, что от такой укладки у неё болит голова?

Она вздохнула и прижалась к нему. Положила руки ему на плечи. И лёгкость поцелуев исчезла, её сменило неистовство.

Князь её целовал – страстно, жадно, уже не думая ни о чём и потихоньку отбрасывал шпильку за шпилькой, пока не высвободил косу. Он гладил её распущенные волосы и не мог остановиться. Не мог насытиться. Смог только чуть приоткрыть глаза, чтобы посмотреть на неё.

Какая серьёзная мордашка! Он не мог не улыбнуться. Она почувствовала эту улыбку на своих губах и очнулась.

Мучительно покраснела.

Он погладил её по щеке.

«К небесам всё! За два-три дня я организую нам свадьбу, порву всех, кто хоть косо взглянет. Императрица не рискнёт со мной связываться, и на неё найдётся управа».

И он прижал девушку к себе ещё крепче.

И князю стало так легко, как не было с тех самых восемнадцати лет, когда привычный мир вдруг рухнул.

Он опять потянулся к её губам, но остановился, потому что вспомнил:

– Ты не ужинала!

Улыбнулся её недоумённому взгляду, потому что она чуть было не сказала вслух: «Какой ужин?» Поэтому спросил уже недовольно:

– Ты хоть обедала нормально?

Ирина, лукаво улыбаясь, отрицательно покачала головой.

– Охрану приставлю! – грозно заявил он.

Потом вспомнил, что охрана уже приставлена, и огорчился. А когда подумал, что ему ещё и объясняться с Ирой…

– Ужинать! – возвестил вслух, а про себя подумал, что и это решаемо.

После еды она стала дремать, сидя прямо за столом с открытыми глазами, да ещё и умудряясь ему что-то отвечать. Получалось, правда, не очень внятно. Поэтому Андрей Николаевич сделал над собой героическое усилие и преодолел искушение оставить ночевать её в своём доме.

– Я отнесу тебя домой. – Подошёл к ней и подхватил на руки.

– Сумка и жакет. – Всё-таки Ирина была прагматична. – И на вешалке моё пальто.

Подождал, пока она соберётся. И с печальным вздохом доставил домой, прямиком в гостиную.

– Только пообещай, что сразу ляжешь спать. Наверняка сумасшедший день будет, – прошептал, уже прощаясь. И поцеловал. Снова.

– Хорошо, Андрей Николаевич, – с интонацией первой ученицы ответила она.

– Называть мужчину, с которым целуешься, на «вы» и по имени-отчеству… – раздосадовано протянул он. – Это…

– Неприлично? – улыбнулась она.

– Практически. Я встречу тебя завтра после работы, и мы поговорим. Пока тренируйся.

* * *

В семь пятнадцать утра он был у княгини Снеговой.

– Я искренне благодарен вам, ваше сиятельство, за то, что вчера вы сохранили мою тайну и не стали раскрывать моё инкогнито, – после всех необходимых ритуалов приветствия, поклонов и целования ручек заявил он.

Княгиня не садилась, демонстрируя своё недовольство, поэтому и он остался стоять.

– Я так понимаю, – аккуратно подбирая слова, начала она, – что моя сотрудница понятия не имеет, кто тот молодой человек, с которым у неё роман?

– Вы совершенно правильно всё понимаете, – не стал спорить с очевидным он.

– Ваше сиятельство, вы понимаете, насколько дурно это выглядит со стороны?

– Отчего же? – вдруг разозлился князь. – Я что, подлец? Или насильник? Не человек? У меня не может быть искренней привязанности?

– Вы человек, которого я, бесспорно, уважаю. Однако… Что будет с этой девочкой? Она и так практически не сходится с людьми. У неё нет родных. Нет друзей. А после… опыта общения с вами… Она же никого никогда к себе не подпустит!

– Ей не придётся кого-то к себе подпускать. – Яда в его голосе было предостаточно. – Моей супруге, согласитесь, это будет не к лицу.

– Что? – изумилась княгиня.

– Ваше сиятельство… Я уважаю вашу заботу об Ирине Алексеевне и лишь поэтому с вами беседую. Однако согласитесь… – Он как-то устал объясняться витиевато и просто сказал: – Это всё обидно слышать.

– Вы ведь аристократ. Первая фамилия империи.

– Поэтому у меня больше проблем с заключением брака, чем у полковника, которым я имел неосторожность представиться в начале нашего знакомства.

– И дело только в этом?

– Совершенно верно.

– Тогда я сохраню вашу тайну и дам возможность объясниться с вашей избранницей самостоятельно, – склонила голову княгиня. – И… приношу свои извинения за необоснованные подозрения.

Князь отбыл на службу. Так как он планировал исчезнуть где-то дней на пять, сразу после празднования тезоименитства наследника, то надо было максимально разобраться с текучкой, распределить обязанности. И ещё много чего интересного, включая беседу с его императорским величеством.

Вместо этого он битый час выслушивал причитания её императорского величества на предмет того, как она боится, что на дне рождения наследника может случиться что-то плохое.

В глубине души князь был с ней абсолютно согласен. Как и служба безопасности, а также ещё добрый десяток организаций, отвечающих за порядок на подобных мероприятиях. Однако монархия держится на традициях, на торжественности вот таких моментов. На единении власти и народа. Конечно, на иллюзии единения, но эту самую иллюзию как раз и надо было создавать тем более старательно, что опять пошли покушения. И начались они как раз с него, с великого князя Радомирова Андрея Николаевича, верного пса престола.

– Я могу гарантировать, что всё возможное и невозможное будет сделано. К тому же на наследнике будет кольцо с мгновенным телепортом. Если что, он будет перенесен в безопасное место.

– Почему нельзя раздать эти кольца всем?

– Разметает, – пожал плечами князь. – Один уйдёт. Если же все сразу – эффект будет равен той самой бомбе, которую могут бросить.

– Вы столь равнодушны к чужой жизни, – патетично прошептала императрица.

– Я тоже буду там, – пожал плечами он.

– Если с моим сыном, наследником империи, что-то случится, я вам никогда этого не прощу!

– Я понимаю ваше беспокойство и сделаю всё, чтобы не допустить покушения.

И вот так, об одном и том же, уже полтора часа. Участники совещания меланхолично ожидают за дверью, а вот они-то как раз и должны обеспечивать ту самую безопасность, о которой так печётся её величество.

Обычно князь так долго не выслушивал императрицу – ни сил, ни времени, ни желания особого не было. Но сейчас, когда он со дня на день будет представлять невесту… Портить отношения ещё больше не хотелось.

Поэтому он терпеливо рассказывал – вот не думал, что в нём есть подобная добродетель, какие беспрецедентные меры безопасности… Какой силы защитный купол… Сколько полицейских в охранении…

Наконец, императрица поднялась, показывая, что беседа окончена.

«Слава небесам!» – подумал князь.

Можно было начинать совещание.

А он ещё не поговорил с императором.

Через час понял, что не успевает.

Мысленно связался с Ириной – надо научить её общаться, не используя кулон, это намного удобнее и вслух говорить не надо.

«Милая! Я задерживаюсь. У нас нескончаемое совещание. И я не могу ни покинуть его, ни перенести. Доберёшься домой сама?»

«Хорошо».

Даже сквозь расстояние он понял, что она смущена. Но проговорить все моменты завтрашнего мероприятия было попросту необходимо, поэтому, подавив тяжёлый вздох, он уселся поровнее и стал слушать ещё внимательнее.

Через два часа она позвонила сама. Князь посмотрел на часы – восемь вечера скоро. А у них ещё…

Пользуясь тем, что докладчики менялись, ответил под изумлённые взгляды присутствующих:

– Да… могу. Сейчас. Пять минут перерыв, мне надо ответить.

Подождать, пока все выйдут, повернуться к окну, уставиться на панораму расцвеченной огнями реки. Город заносило снегом.

– Ты только выходишь? Опять задержалась?

Послушать, как она рассказывает что-то про маленького, но храброго гимнаста, который бежал домой с тренировки с папой наперегонки.

– Представляешь, они столкнулись и упали. Мальчик пальцы на правой руке сломал. Папа колено разбил. Мама и сердится, и обнимает. А мальчик плачет, что его с соревнований могут снять – а они через неделю.

– И ты ему помогла?

– Да. Только завтра посмотрю его ручку, можно ли на тренировку, и вперёд.

– Умница. А я вот, ещё на работе.

– Я поняла, – рассмеялась она.

– Я могу зайти к тебе сегодня? Нам надо поговорить. Только это будет поздно.

– Хорошо, – ответила Ирина. – Я буду ждать.

– Я тебя люблю, – едва слышно выдохнул он.

И разъединил связь.

– Вот не думал, что увижу или услышу подобное чудо, – раздался у него за спиной резкий насмешливый голос.

– Ваше величество. – Князь соскочил со стола и поклонился.

– Кажется, я понимаю, о чём ты хотел со мной поговорить.

– Я собираюсь сделать предложение руки и сердца.

– Это, видимо, ты так просишь разрешить тебе заключить брак…

– Именно, государь, – решительно кивнул родственник.

– Я рад, что хотя бы тебе судьба дала возможность почувствовать себя влюблённым мальчишкой. Хотя бы в твоём немалом возрасте, – вздохнул император. – Вот наследник сейчас чудит, так ему по возрасту положено. Завтра двадцать лет будет.

– У нас с тобой в двадцать лет уже два года как империя на плечах висела. С тех пор как бомбисты уничтожили моих родителей удивительно прицельными ударами. А твоих…

– А у моих странным образом схлопнулся магический портал переноса, – севшим голосом проговорил император. – Я помню лохмотья… Вместо людей.

– И всё в один день.

– Мы с тобой на каком курсе военной академии были?

– На втором? – Князь и забыл эту подробность.

– На третьем. Но нам рано пришлось повзрослеть.

– Тогда же тебе пришлось жениться, – с сожалением проговорил друг и сподвижник. – Стране был нужен наследник и отец нашей нынешней императрицы.

– Генерал-губернатор Восточного региона, – со странной смесью восхищения и ненависти выдохнул император, – самая сильная фигура на тот момент.

– Мне жаль.

– Это лишнее. Я хотел бы присутствовать на совещании, – сказал Александр Александрович. – Ты, кстати, можешь быть свободен.

– Это лишнее, – в тон ему ответил родственник. – Слишком долго вводить тебя в курс дела.