Kitobni o'qish: «Замуж до утра»
ГЛАВА 1
Я задыхалась от злости. Моя бывшая подруга держала за руку моего отца и противно улыбалась.
– Дорогой, – промурлыкала Бранда, поправляя белоснежный локон под черной вуалью, – мне кажется, пора подыскать твоей дочери жениха. У меня есть на примете один очень удачный вариант. Ты его, наверное, помнишь: мистер Хардинг, владелец похоронного бюро. Да, он уже немолод, но недурен собой и довольно богат. Предлагаю позвать его на ужин завтра. Не к нам домой, конечно, все-таки траур.
Пока отец виновато смотрел на меня, я прожигала Бранду взглядом. Она сегодня нарядилась в черное, как и все мы, будто ее и впрямь расстроила смерть моей мамы. Как Бранда посмела надеть траур? Много лет мама кормила ее, разрешала ночевать в нашем доме, помогала чем могла. Но Бранде не свойственно чувство благодарности, как выяснилось.
Разом померкли все звуки и краски. Я слышала биение своего сердца, скрежет зубов, и слащавый голосок подруги как сквозь толщу воды.
За дверью в большой гостиной гости прощались с моей матерью. К слову, сегодня ее похороны, а папа привел свою любовницу.
И вот я, вся в черном, стою посреди комнаты и слушаю, как моя бывшая подруга “подыскивает” мне жениха.
– Вы не выдержали траур, папа, – прошептала я отцу. – Более того, крутили роман за спиной мамы! И как давно?
– Я бы попросил тебя быть поуважительнее, – мистер Болейн вскинул брови, в его серых глазах мелькнуло разочарование. – Я твой отец, и ты не имеешь права…
– Отцы не спят с подругами своих дочерей! Не приводят их на похороны своих жен! Там, – я ткнула пальцем в сторону гостиной, – моя мама в гробу, и куча оплакивающих ее родственников! А ты привел в еще не опустевший дом подзаборную девку!
“Девка” обиженно взвизгнула и прижала пальчики к пухлым губам. Я видела в глазах Бранды смех, но она изо всех сил старалась делать вид, как сильно мое высказывание оскорбило ее.
Отец не мог решить, что ему делать: успокаивать любовницу или объясняться с дочерью?
– Я сбегу, папа, – выпалила я не подумав. – Уйду из дома, если вы сейчас же не проводите Бранду за ворота!
– Условия мне ставить будешь? – взревел он. Его черные с проседью волосы, почти встали дыбом. Я от страха зажмурилась, но всего на миг – не привыкла видеть его таким. – Хочешь уйти? Давай, вперед! Только прямо так, в чем есть. Ни денег, ни вещей забрать я тебе не позволю!
Наверное, он думал, что я разревусь и попрошу прощения. Я бы так и сделала, если бы не мама. Если бы отец привел Бранду чуть позже, через месяц или два, мое негодование было бы куда слабее.
Я развернулась на каблучках, поправила сползающую набок вуаль и с прямой спиной покинула роскошно обставленную комнату. Случайно зацепила носком сапога край дорогущего пушистого ковра, привезенного дядей с какого-то пафосного аукциона в прошлом году. Мазнула взглядом по картинам в позолоченных рамах, по бархатным тяжелым шторам и обитым темной кожей стульям.
Уходя, я оставляла свое наследство папеньке и его новой будущей жене – девушке, чьи молодость и жизнь могли закончиться под забором работного дома, если бы не помощь нашей семьи.
Решимости мне было не занимать до тех пор, пока я не толкнула дубовую дверь и не оказалась на улице. В ту же секунду ветер швырнул мне в лицо горсть холодных капель, заставив поежиться от холода. Ароматы дорогих духов гостей, которыми пропитался сегодня весь дом, сменились запахом прелых листьев.
Осень в Лондон пришла уже давно, но я еще никогда не гуляла по темным улицам в легких сапожках и одном только платье. Не захватила даже рукавичек!
Дверь за спиной захлопнулась от сквозняка. Я вздрогнула и обернулась. Взглядом нашла окна гостиной, но из-за плотного тюля не могла разглядеть лица гостей. Слышала только плач старух и тоскливо ноющую скрипку.
Вероятно, в этот вечер я не осознавала, что делаю, по причине того, что еще не отошла от смерти мамы. Всего четыре дня назад меня огорошили известием о том, что она не справилась с хворью, потом я была занята организацией похорон, а сегодня самими похоронами. Этим вечером, в момент, когда я проводила последнего скорбящего в гостиную, где стоял гроб, отец должен был вернуться домой с тетушкой Одрой, которая не могла передвигаться самостоятельно.
А вместо тетушки он привез Бранду.
Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Промозглый ветер почти заставил меня одуматься и вернуться в теплый дом, к камину и горячей еде, но усилием воли я переборола себя и спустилась по мокрым ступенькам. Под ногами хлюпнула лужа и окатила низ моего платья грязными каплями. Я расстроенно поджала губы, еще выше подняла подбородок и больше не оглядывалась, пока не вышла за ворота.
Слезы душили. От злости я рычала на каждую ямку по пути, на слишком длинное платье, на моросящий противный дождь. Последней каплей стал коричневый листик тополя, который прилепился к моей щеке, невесть откуда взявшись.
Только помня о том, что у меня еще есть родной человек в этом городе, я находила в себе силы идти дальше.
Ванесса жила в самом убогом районе городе. Я заходила к ней в гости всего однажды, и то не одна – за мной приглядывал помощник папы. В тот день я не могла не навестить подругу: все-таки Новый год, а она совсем одна и без подарков. Ванесса выгнала меня почти сразу и, чуть не плача, попросила больше не приходить. Я почти обиделась, но потом она объяснила, что находиться в ее доме мне совсем небезопасно.
Тогда я ее послушала, а сейчас мне у нее было бы куда безопаснее, чем на улице.
Я остановилась за поворотом от дома Ванессы и стянула с лица раздражающую вуаль, прикрепила один ее конец к шляпке. Дождь тут же оросил мое заплаканное лицо, остудил пылающие щеки, и я вздохнула чуть свободнее. Папа одумается, я уверена. Уже завтра он пошлет своих людей на мои поиски, и уже тогда я смогу снова поставить ему условие: я или Бранда. Он выберет меня… наверное.
Неподалеку жалобно взвыла голодная собака. Встречаться с ней я совсем не хотела, а потому поспешила пересечь темную улицу и нырнуть в арку между кособокими домишками. Шмыгнула носом, молясь, как бы не простудиться, и занесла руку над прогнившей от сырости дверью.
Интересно, что скажет Ванесса, увидев меня в таком виде? Пустит ли в дом или снова прогонит?
Дверь скрипнула, и на пороге, с фонарем в руках появилась моя подруга. С короткой стрижкой, в брюках и рубашке. Мой отец, увидев женщину в мужской одежде, наверняка сошел бы с ума и обозвал умалишенной нищенкой.
– У меня всего два вопроса, – негромко проговорила Ванесса, всматриваясь в мое лицо, – но задам я тебе их позже. Проходи скорее.
Со вздохом я двинулась за подругой по пыльному коридору. Она подала мне руку, чтобы я не разбилась на кривой скрипящей лестнице, зацепившись каблуком за щель в ступени. Молча мы миновали подвал, еще одну лестницу, и оказались в просторной теплой комнате, где большую часть своей жизни Ванесса пряталась от охотников.
Я в очередной раз прикинула, не вернуться ли домой, но искусственный огонь в углу помещения окатил меня теплом, и я передумала.
Ванесса оставила масляный фонарь на столе среди кучи “ценного” хлама. Она каждую жестянку называла ценной, и мне было не понять почему, до тех пор, пока я не узнала, что именно из этого хлама можно сотворить. Например, огонь: уж не знаю, как он работает, но печь с искусственным пламенем, обвивающим длинную проволоку, помогала Ванессе не замерзнуть и в то же время не выдать ее местонахождение снопом дыма.
– Сюда садись, – подруга кинула какое-то тряпье на кособокий табурет и указала мне на него. – Зуб на зуб не попадает, продрогла вся.
– Ага, – шмыгнула я носом. – Холодно.
– Где твое пальто?
– У меня его больше нет. Ничего нет, кроме того, что на мне.
Тоска по родному дому вновь затопила сердце. Я смахнула слезу со щеки и попыталась улыбнуться. Мама всегда говорила мне, что нужно улыбаться, несмотря ни на что, и тогда судьба будет к тебе благосклонной. Я не улыбалась, пока шла к Ванессе, и судьба забросила меня в свалку, которую подруга называла своим домом. Я бы в этой сплошь заваленной железяками комнате и дня не прожила!
– Чая нет, – Ванесса сунула мне в руки керамическую кружку. – Кипяток поможет согреться, а потом ты расскажешь мне, почему шатаешься по улицам в таком виде.
– Спасибо, – кивнула я, с благодарностью принимая кружку.
Пока я приходила в себя, Ванесса подвязала края рубашки на талии, натянула на голову пилотные очки и склонилась над столом. В ее руках что-то скрежетало, свистело, искрило, и я отодвинулась вместе со стулом поближе к печи, во избежание травм. В полумраке комнаты языки пламени казались мне слишком яркими и пришлось повернуться к ним спиной, но так мое лицо было в опасной близости от сверкающей железяки в руках подруги.
– Что это? – спросила я, и своим вопросом заставила женщину прерваться.
– Кое-что, – отмахнулась она, сдвигая очки на лоб. – Долго объяснять, но если коротко: это изобретение перевернет человеческое представление о смерти!
– О твоей? Если ты эту штуковину представишь человечеству, то охотники снесут твою голову с плеч в считанные мгновения.
Ванесса фыркнула:
– Они и без того от меня не отстают, а так хоть будет за что казнить. Давай, рассказывай, что ты делаешь в моем доме поздним вечером в траурном платье?
– Мама все-таки умерла. Болезнь мучила ее все сильнее, и четыре дня назад добила. Сегодня похороны… На которые мой отец привел молодую любовницу. Бранду – если ты помнишь, кто это.
Ванесса сверкнула черными глазами. Ее аккуратные губы вытянулись, но тут же сжались в тонкую линию.
– Ту самую?
– Угу. Не знаю, как папа будет объяснять людям, почему не носит траур, но, видимо, его это совсем не заботит. Что странно: мой отец никогда бы так не поступил. Он будто сам не свой, уверяю тебя.
– Она его опоила?
– Да брось, – скривилась я. – Приворотное зелье днем с огнем не сыщешь, охотники последнюю ведьму сожгли прошлой зимой. Скоро совсем всё уничтожат.
– Не отвлекайся от темы. Так ты ушла?
– Вроде того. Я поставила папе условие, пригрозила, что уйду, если он не прогонит любовницу.
– Видимо, не прогнал…
– Более того, он не позволил мне взять вещи и хоть сколько-то денег. Я добиралась до тебя в платье, промерзла насквозь! У меня нет даже пенни на извозчика!
Ванесса устало опустилась в деревянное кресло, кое-как прислоненное к стене, чтобы не упало за неимением четвертой ножки.
– Аманда, я бы с радостью отдала тебе все деньги, что у меня есть, ты ведь знаешь.
– Но у тебя их нет, – кивнула я понимающе. – Да мне и не нужно, не беспокойся. Мне бы только сухой угол и чистые полотенца.
– Остаться у меня тоже нельзя. В любое время сюда могут нагрянуть охотники, и они не станут разбираться, кем ты мне приходишься. Убьют обоих, понимаешь?
Я снова кивнула. Облегчение, которое я испытала, войдя в теплую комнату, вновь покинуло меня. Я ведь знала, что Ванесса не позволит мне остаться, и вовсе не потому, что ей жалко делиться своим домом, а потому что она за меня беспокоится. Да мне и самой не хотелось бы стать жертвой охотника за то, в чем я не виновата. Много лет они не могут отыскать, где живет опасный, по их мнению, техномаг, но рано или поздно это случится. Тогда они придут за Ванессой, и ей уже некуда будет бежать.
Но куда мне теперь идти? На улице промозглый ноябрь, вот-вот пойдет снег. В шелковом платье и дорогущем колье из гагата я сумею протянуть разве что сутки. И то, сутки – это много. Воришки не дремлют, а за драгоценность и убить могут.
– Я оставлю его у тебя, ладно? – замочек щелкнул, и тяжелое колье упало в мои ладони. – Сохрани, пожалуйста. Оно мамино.
– Аманда, – Ванесса посмотрела на меня жалобно, как на умирающего котенка. – Ты разбиваешь мне сердце. Вернись домой, прошу! На улице тебе не выжить, сама ведь знаешь.
– Знаю, – всхлипнула я, не переставая улыбаться, как наказывала мама. – Но что делать? Я справлюсь, вот увидишь. Найду работу, хоть какую-нибудь. Слышала, мисс Стортон ищет экономку. Мы с ней близко знакомы, и она обязательно возьмет меня к себе. К тому же я все еще надеюсь, что папенька не совсем выжил из ума, и не променяет единственную наследницу на безмозглую блондинку с улицы.
Ванесса собиралась что-то сказать, но ее прервал шорох за шторой, отделяющей рабочую комнату от спальни.
Я в ужасе уставилась на молодого, симпатичного мужчину, который тенью скользнул к огню и встал между мной и Ванессой.
– Дамы, я бы и рад дать вам еще немного времени, чтобы вы смогли поболтать, но у меня его нет! Ванесса, твое последнее слово?
– Нет, Риган! – прошипела она. – Я не подставлю ни тебя, ни себя!
– Тогда я вынужден просить помощи у этой милой леди, – с нервной улыбкой темноволосый незнакомец в идеально скроенном костюме встал передо мной на колени, и пока я справлялась с шоком от его неожиданного появления, попросил: – Станьте моей женой, прошу вас! Я заплачу! Этих денег вам хватит на дом и слуг, на безбедное существование в ближайшие несколько лет, пока вы не выйдете замуж по-настоящему.
– Господи, Риган! – возмущенно фыркнула Ванесса. – Просто скажи журналистам правду.
– Не могу, – буркнул мужчина через плечо, не отрывая от меня умоляющего взгляда. – Если я сообщу им, что невеста бросила меня за день до бракосочетания, мне конец.
Я непонимающе хлопала глазами. До меня дошло, пусть и не сразу, что все это время Риган прятался в спальне и слышал все, что я рассказывала Ванессе. Настоящий джентльмен дал бы знать, что мы не одни!
– Прошу вас, милая Аманда, выходите за меня! – Риган дернулся вперед, чтобы взять мои руки в свои, но вовремя опомнился. – Вам нужны деньги, а мне нужна жена. Уже утром мы с вами расторгнем брак, клянусь! Я не дотронусь до вас и пальцем. Мы только сделаем вид, что счастливы, распишемся в этих их бумажках и дадим понять журналистам, что брак заключен.
ГЛАВА 2
Риган находился в полном отчаянии. Он хмурил брови, закусывал нижнюю губу и смотрел на меня с надеждой, как утопающий на проплывающее мимо бревно.
– Пожалуйста, – шепнул мужчина. – Всего одна ночь, Аманда. Вы улыбнетесь моей сестре, моему другу, журналистам. Подпишете документы, после чего мы с вами уедем в мой дом. А утром, сразу, как только откроется гражданская контора, мы разведемся, а я выпишу вам чек на сумму, которой хватит на…
– Я слышала, – оборвала я Ригана, вскинув руку. – Но меня смущает ваше желание расстаться с крупной суммой денег ради какого-то спектакля для журналистов.
– Аманда, – заговорила Ванесса, – Риган не мошенник, я тебя уверяю. Мы знакомы не первый год, и я знаю его как добропорядочного, мудрого мужчину.
– Тогда почему ты отказала ему? – спросила я, не переставая смотреть в темные, глубокие глаза Ригана.
– Я техномаг, а он охотник, – пожала плечами подруга.
– Что?! – громким шепотом вскрикнула я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Прекрасные глаза и губы стоящего передо мной на коленях мужчины вдруг превратились в отвратительные черты лица, раздражающие и пугающие. И его взгляд, – черт бы его побрал, – томный и нежный, вдруг стал казаться мне колючим.
– Дамы! – громко прервал нас Риган. – У меня остался от силы час до церемонии! Кто-нибудь, прошу вас, согласитесь уже!
Что происходило дальше, я почти не осознавала. Ванесса забрала у меня из рук колье и спрятала его в тайник под половицей. После чего накинула мне на плечи теплую шаль, вложила мою руку в руку Ригана и вытолкала нас из комнаты.
– Тебе нужны деньги, а это неплохой вариант заработать, – сказала подруга, прежде чем захлопнуть дверь перед нашими лицами.
Риган быстрым шагом преодолел лестницы и коридоры, утягивая меня за собой. Мы выскочили на улицу под дождь, короткими шажками перебежали по скользкому мостику через сточную канаву и оказались у роскошного кеба, запряженного парой гнедых лошадей.
– Доедем быстро, – выпалил Риган, практически впихивая меня внутрь.
Я расположилась на мягком сиденье, а мужчина занял место на козлах. Лошади зацокали копытами по мокрой брусчатке, вскоре переходя на галоп, и мне приходилось обеими руками держаться за столик, чтобы не свалиться на пол.
В голове звенели колокольчики. Туманные мысли хаотично метались от искривленного в злорадстве лица Бранды к виноватому взгляду отца. От моего ухода из дома к теплу, которым меня встретила Ванесса. И от момента, как я переступила порог ее дома, к тому, что всего спустя час после начала моей одинокой свободной жизни я еду с незнакомцем в церковь, чтобы выйти за него замуж.
– Я вас совсем не знаю! – воскликнула я, метнувшись к окошечку. Высунулась в него и нашла взглядом хмурое лицо Ригана. – Как я могу выйти замуж вот так, без договора? А что, если вы станете претендовать на мое имущество?
– Судя по тому, что я слышал, пока прятался, никакого имущества у вас нет.
– Вообще-то, я дочка Ландорфа Болейна! – возмутилась я. – Слышали что-нибудь о корабельных верфях Болейнов? Это мое наследство!
– Договор лежит в церкви, где вы переоденетесь в свадебное платье, – сказал Риган. – Прочитаете его перед тем, как выйти со мной к алтарю. Ваше наследство мне неинтересно, поверьте.
– А еще вы охотник, – неслышно, самой себе сказала я, возвращаясь на сиденье. – Охотник… С ума сойти!
Вот уже десять лет я дружу с Ванессой – женщиной, которой по несчастливой случайности судьба преподнесла дар техномага. В совсем еще юном возрасте ей пришлось бежать из дома и от людей. Прятаться на городских свалках, жить в подвалах и питаться объедками. Последних, к слову, найти было не так-то просто, и иногда приходилось бороться за кусок заплесневелого хлеба с другими бездомными.
И все эти десять лет, которые мы знакомы, помимо голода и холода, сопровождающего мою подругу, ее преследовали охотники за нечистью. Организация, о которой простому человеку ничего не известно. Тайное сообщество, защищающее королевство от ведьм, призраков, чернокнижников и многих других опасных существ.
Моя подруга не была ни ведьмой, ни призраком, уж точно. Дар появился у Ванессы, когда она стала жертвой шаровой молнии, и с тех пор любимая дочка своих родителей превратилась в мишень для охотников.
Справедливо ли это? Конечно же, нет! Почему, ну почему охотники никак этого не поймут? Если несколько техномагов едва не уничтожили планету десяток лет назад, разве в их действиях виновата одна несчастная женщина, которая и дар-то этот иметь не хотела?!
– Как вы познакомились? – спросила я, вновь прильнув к окошку. – Почему вы не выдали Ванессу своим друзьям-охотникам?
– Однажды она спасла меня, а теперь я защищаю ее, – коротко бросил Риган. – Мы приехали.
С его последними словами кеб дернулся и затормозил. Церковь Святого Мартина была моей мечтой – если точнее, я мечтала выйти в ней замуж… по любви! Не так скоропостижно, не за человека, о котором я не знаю почти ничего!
– Скорее, пожалуйста, – торопил меня Риган. Он открыл дверцу и ждал, когда я соберусь выйти. – Гостей нет, но журналисты уже внутри. А так же здесь моя сестра и мой помощник.
– Тоже охотник?
– Да. Вы волнуетесь из-за нашей профессии? Вам есть что скрывать?
– Вот еще! – фыркнула я нервно, будто мне и правда было что скрывать.
Я подхватила юбки и поспешила за Риганом. Как только открылась входная дверь, нас затопило светом тысяч свечей. Я успела разглядеть убранство церкви, светлую головку молодой девушки, сидящей на первой скамье, и стоящего рядом с ней высокого, статного мужчину. А потом Риган увлек меня вправо, и мы оказались в закутке, тьму в котором рассеивал газовый рожок.
– Одежда для церемонии, – указал Риган на пышное белоснежное платье. – У вас с моей бывшей невестой одинаковое телосложение, так что платье придется вам впору. В этом ящике, – мужчина дернул в столе позолоченную ручку, – лежит договор. Надеюсь, вы умеете читать?
– Конечно, умею! – воскликнула я слегка обиженно. За кого он меня принимает?
Риган удовлетворительно кивнул и вышел за дверь. Я бегло осмотрела скромную комнатку, предназначенную для переодеваний и отдыха невест. Девушки, чья жизнь переходит из рук отца в руки мужа, частенько задерживались в таких комнатах. Плакали, возможно, или же считали с подружками деньги будущего супруга.
А вот мне предстояло очень быстро стянуть мокрое траурное платье и надеть чистое белое, принадлежащее не мне. Потом я несколько минут подождала, когда дыхание выровняется, и принялась за чтение договора.
В нем говорилось, что супруг не претендует ни на что. После развода каждый остается при своем, но жена получит отступные в размере…
– Сколько?! – ахнула я и еще раз перечитала строчку.
– Аманда? – жалобным голосом позвал Риган из коридора. – Вы все верно прочитали: триста тысяч фунтов получите завтра, сразу после развода. Хотите, повторю еще раз? Триста тысяч!
– Да иду я, иду, – я чиркнула пером внизу страницы, оставляя свою подпись. Вот и все, пути назад нет.
С другой стороны, что я теряю? Всего-то одна ночь. А в договоре говорится, что муж не станет претендовать на мою честь. Погодите, а когда Риган успел его составить? Документ ведь явно был подготовлен для фиктивной жены, не для настоящей…
– Аманда!
Я опустила на лицо плотную вуаль и заторопилась на выход. Нервничающий жених положил мои пальчики на свой локоть и, быстрее, чем того позволяли приличия, повел меня к алтарю, где нас уже ждал священник.
Сестра Ригана, миловидная блондинка лет шестнадцати, смотрела на меня во все глаза. Она ведь не была знакома с настоящей невестой Ригана, или все-таки знала ее? Если знала, то нам придется очень долго объясняться.
Друг и помощник Ригана, уже не молодой, но довольно приятный внешне мужчина, поглядывал на меня со смехом в зеленых глазах. Вот он точно знает, что я никакая не невеста, а подставное лицо.
Но весь спектакль был предназначен не для них. Я насчитала шесть жаждущих скандала журналистов, скромно притулившихся в углу церквушки. В тишине скрипели перья, хрустела писчая бумага. Журналисты ждали, что Риган выйдет к алтарю в одиночестве, а он явился с прекрасной незнакомкой. Разочарование на их лицо было непередаваемо, и оно меня вдохновило.
Я выпрямила плечи, улыбнулась еще шире и подала жениху вторую руку. Риган поймал мою ладонь, и мы остановились под аркой лицами друг к другу.
Священник зажег потухшую свечу. Прочистил горло и заговорил низким, хриплым голосом:
– Я оглашаю предстоящее бракосочетание между Риганом Вудом, холостяком, и Брандой Дью, девицей. Если кто-то из вас знает причину или просто помеху, почему эти два человека не должны соединиться в святом браке, объявите об этом.
Риган облегченно выдохнул, радуясь, что зал молчит.
А с моего лица сползла улыбка. Священник назвал имя настоящей невесты Ригана… Бранды Дью. Той самой, что всего пару часов назад цеплялась за локоть моего отца и хотела выдать меня замуж за мистера Хардинга.
Бранда Дью! Как долго меня будет преследовать ее имя?
– Вы напряжены, – едва слышно сказал Риган. – Все в порядке?
– В полном, – сквозь зубы ответила я, едва сдерживая злость.
