Kitobni o'qish: «По воле случая»

Shrift:

ГЛАВА 1

Кулак мужа завис в воздухе у моего лица. Я стискивала зубы, чтобы не разрыдаться в голос. Прижимала руки к груди, страшась ответить ему.

– Живо на кухню! – рявкнул мужчина.

Мне оставалось только нырнуть под его руку и быстро покинуть спальню. Едва не споткнулась о поленья, лежащие у камина. В голове шумело, перед глазами стояла пелена.

Господи, во что я вляпалась?!

На кухоньке у горячей печи стояла старушка. Она помешивала в казане что-то совсем несъедобное. Я уже видела ее ранним утром, но мы так и не заговорили. У меня и сейчас не было желания общаться с ней, но пришлось.

– Второй котелок в углу. Вчерась я туды поставила, – скрипящим голосом произнесла она и лишь на миг оторвалась от варева. – Поживее давай, сын с самого утра не емши!

Мне едва хватило благоразумия промолчать. Трясущимися руками схватила котелок, обернулась в поисках воды. Нашлась она в бочке у окна. Не очень чистая, да и пахла болотом. Впрочем, лучшего в таких условиях ожидать я и не могла. Весь воздух в этом доме был пропитан чем-то едким и прогорклым, отчего дышать становилось трудно.

Пока вода закипала, старуха подгоняла меня. Крупно порезать морковь, картофель, зелень. Нарубить жирное мясо и скинуть все это в котелок. Похлебка… Так назвала это варево мать моего мужа.

Мужа… Я замерла на мгновение, не в силах до конца осознать происходящее. У меня не было мужа еще вчера!

– Чего застыла? Помешивать кто будет? Пригорит, Нико тебя плетью отходит!

– Да пошли бы вы… – только и смогла я произнести еле слышно.

Со спины на меня обрушилось нечто тяжелое. Половник выпал из моих ослабевших пальцев, а когда я обернулась, то наткнулась взглядом на гору тряпья.

– Постирай сейчас же, чтоб до вечера высохло, – приказал муж.

Этого человека я видела второй раз в жизни. И оба раза – только сегодня.

– Таз где? – спросила я тихо.

– В сарае, – ответила мне свекровь.

Я выскочила на улицу в мгновение ока. Хватанула ртом свежий утренний воздух и дала волю слезам. Всего на секунду. После зло вытерла их и осмотрелась.

Вокруг простиралось поле, засеянное рожью. В небольшом дворике кособокого дома, из которого я только что вышла, валялись груды хлама: железо, доски, бревна. Будто здесь что-то строили, стройка закончилась, а материалы так и остались лежать никому не нужные.

Но как меня сюда занесло?!

Думать об этом прямо сейчас не было времени. Я лихорадочно соображала, в какую сторону бежать, и как быстро Нико меня догонит. А станет ли догонять?

Я видела только одну дорогу – узкую и протоптанную, но куда она вела, не знала. Оставаться в доме, где заработала кулаком в бок сразу, едва проснулась, не было ни малейшего желания. Если этот человек, Нико, мой муж – то он имеет полное право воспользоваться и мной…

Ни за что!

От злости я топнула ногой по ступеньке. Бежать, бежать! Неважно куда, главное, подальше отсюда!

Стоило мне спрыгнуть с крыльца и броситься к калитке, как сзади раздалось:

– Мамочка!

Я застыла в воздухе, не успев поставить ногу на землю для очередного шага. Мамочка?!

Медленно обернулась и встретилась взглядом с белокурой девчушкой лет пяти. Ребенок выглядывал из окна, махал мне ручкой.

– Закрой окно, мелкая пакость! – грозный голос Нико разорвал тишину.

Девочка испуганно потянулась к створкам, а в окне за ее спиной уже возник мой муж с ремнем в руках.

Ноги сами понесли меня к сараю. Там отыскался таз. Я долго смотрела на него и боролась с желанием продолжить свой побег. Но перед глазами то и дело возникало светлое личико девочки с большими голубыми глазами, в которых таилась сначала радость после того, как она меня увидела, а потом страх – когда закричал ее отец.

Нико боялись, кажется, все, кроме его матери. Я не боялась. Ведь страх, который я ощущала, принадлежал не мне, а телу, в котором я очутилась.

Вспышка огненной боли пронзила виски. Картинками в голове принялись вспыхивать воспоминания. Чужие, не мои. Знакомство с Нико… Брачный обряд… Рождение ребенка… Истязания… Скандалы…

Мое новое тело когда-то носило имя “Арья”.

Это были не мои воспоминания, зато теперь я могла в полной мере ощутить весь ужас от пребывания в этом месте.

Мне не нужно было долго собираться с мыслями. Схватила таз и в дом вошла с натянутой улыбкой. Набрала воды, поставила на печь, чтобы согреть. Похлебка почти сварилась, и Нико нетерпеливо ждал за столом, когда я наполню его тарелку.

Моя улыбка сбила его с толку. Мужчина потер подбородок огромной ладонью, крякнул подбоченившись:

– Девку свою приструни, – сказал он негромко.

В ответ на мой вопросительный взгляд добавил:

– Мелкая снова окно открывала. Сто раз ей повторять нужно, чтобы она этого не делала?

– Почему же? Комнаты необходимо проветривать.

С грохотом кулак мужа опустился на стол. Тарелка подпрыгнула и едва не соскользнула на пол, я вовремя успела ее перехватить. Тут же налила в нее похлебку и опустила на стол перед мужчиной.

Пока вода в тазу грелась, у меня было несколько минут, чтобы побыть в одиночестве. Под предлогом разговора с дочерью я ушла с кухни и нырнула за шторку, разделяющую небольшой зал и спальню девочки.

– Майя? – имя ребенка я вспомнила, но опасалась, что ошиблась.

Девочка радостно протянула ко мне ручки.

В скромной комнате стояла только одна узкая кровать возле окна. Ни шкафа, ни стола, ни табурета. Игрушек и одежды я тоже не увидела, но порадовалась хотя бы наличию постельного белья.

С кухни донеслись разговоры. Нико кричал на свою мать, а та в ответ на него. Майя закрыла уши ладошками.

– Милая, – шепнула я, садясь на корточки перед кроватью. – Не хочешь прогуляться?

Девочка замотала головой, широко распахнув глаза.

– Нельзя же, мам!

– Кто сказал?

– Папа. Папа будет бить меня ремнем. Мне нельзя на улицу!

Я быстро обернулась в сторону кухни. Скандал, разгоревшийся между моим мужем и свекровью, не утихал. Доли секунды мне понадобились на то, чтобы принять решение.

– Ну, давай проверим? – улыбнулась я.

Я шагнула на скрипучую кровать, распахнула створки. Быстрым движением усадила на подоконник Майю, а сама спрыгнула на землю. Адреналин в крови зашкаливал. Казалось, вот-вот и в глазах помутнеет, а я просто свалюсь в обморок от паники.

Майя оказалась легкой, как пушинка. Я подхватила ее на руки и со всех ног бросилась бежать к воротам.

Девочка лично мне приходилась никем, но я не могла оставить ее в этом аду.

Впрочем, мы в него вернулись спустя мгновение.

Нико нагнал нас за забором. Майя вскрикнула, когда он схватил меня за косу и со всей силы дернул назад. Я бы ни за что не смогла удержаться на ногах, а от резкой вспышки боли в затылке окончательно потеряла равновесие. Девочку из рук не выпустила.

– Вот тварь-то! – рычал муж. – Куда собралась? Ее приютили, обогрели, а она сбегать удумала?!

– Мы гуляли, папа! Просто гуляли! – рыдала Майя.

Я трясла головой, прогоняя мушки перед глазами. Встать с земли мне не позволил Нико – прижал тяжелым ботинком. Среди тысячи воспоминаний, нахлынувших на меня волной, я не могла отыскать ни одного, которое подсказало бы мне, как себя вести в такой ситуации.

Таких ситуаций раньше было много. Я отчетливо ощущала каждое избиение в прошлом, каждый синяк на моем теле горел словно в огне.

Нико выхватил Майю из моих рук и толкнул ее к забору. Девочка с плачем бросилась в дом. Мне же так легко не отделаться.

– Мерзкая какая, а! – рычал он, дергая меня за руки, чтобы поднять. Одним рывком ему удалось это сделать, и я едва сумела удержаться на ногах. – Куда собралась опять, я тебя спрашиваю?!

“Опять”? Арья уже пыталась сбежать? Господи, если у нее, а теперь и у меня не получилось, то есть ли вообще надежда на спасение?

– В дом живо!

Я могла бы прямо сейчас пуститься по дороге изо всех сил. Я бы бежала и бежала, не оглядываясь, и вскоре Нико бы отстал. Он был крупным, с выпуклым животом, массивной шеей и двумя подбородками. Такие быстро и далеко не бегают, дыхания не хватает.

Мой взгляд метнулся к окну спальни ребенка. Не оставлю ее.

– Мы просто вышли погулять, – хрипло шептала я. – Ты ведь запретил открыть окно. Я хотела подышать свежим воздухом, пока вода не нагрелась.

– А еще я запретил Майе выходить из дома!

– Но почему?

– Совсем тупая?!

Меня оглушил его голос. Нико со всей силы пихнул меня кулаком в спину, и я невольно побежала к входной двери. Старуха уже ждала на крыльце и, кажется, злорадствовала. Иначе, что это за улыбка на ее сморщенных губах?

В доме раздавался громкий плач Майи, на плите в тазу бурлила вода, в углу громко орала тощая кошка. Она метнулась мне под ноги и тут же ринулась в дырку, ведущую в подпол.

– Нико, сынок! – позвала старуха. – Авось одумается, а? Пусть одёжу-то постирает сначала?

Я скрипнула зубами. Застыла у печи. Стискивала кулаки что есть мочи, стараясь не слышать плача девочки. Нико напирал. Оставалась пара сантиметров до того, как я вплотную окажусь у раскаленной плиты.

ГЛАВА 2

– Ну, чего застыла?

– Я постираю вещи, – мой голос дрогнул.

– Поторопись, – муж отступил. – Вечером я должен быть в Глоаке. И, не приведи Создатель, ты что-нибудь натворишь, пока меня нет! Запру! Посажу в подполе на цепь и запру, ясно тебе?

– Да, я поняла, – я закивала, подобно болванчику.

Только бы он ушел, только бы оставил одну.

Нико вышел на улицу. Его мать, Гана, чье имя промелькнуло в чужих, а теперь уже моих, воспоминаниях, принялась перебирать в углу поленья. Сухие подкидывала к топке, сырые укладывала сверху возле дымохода.

Смогу ли я найти общий язык с Ганой? Старуха только кажется злобной, но может, сын и ее держит в страхе?

– Гана, – тихонько позвала я с надеждой. – Нет ли у вас мази какой от… От синяков?

Свекровь подняла на меня взгляд, полный удивления.

– Еще чего попросишь, а? Ты эти синяки заслужила, так носи с гордостью!

– Не для меня, для Майи.

– А девку почто жалеть? Ей уж шесть, скоро замуж выйдет, пущай привыкает.

– Может, ее бить не будут, – буркнула я, отворачиваясь от Ганы.

Старуха мне не ответила. Но хотя бы стало ясно, что я здесь один на один со своей бедой.

Постирать вещи в тазу – дело трудное, когда ты всю жизнь прожил в квартире и пользовался стиральной машиной. Я знала, как стирать на руках, не совсем уж дремучая, но ведь не такую гору одежды!

Мужнины засаленные рубахи в смоле, штаны в зеленых травяных пятнах, штопаные на десятки раз носки и панталоны. Я не представляла, как всю эту одежду привести в божеский вид в одном небольшом тазу горячей воды.

Благо хоть какое-то подобие порошка нашлось в пыльной кладовой среди мешков с картофелем и копченым окороком.

Я уж и не стала обращать внимания на то, что мне поесть не предложили. Нико доел похлебку в один присест, оставил лишь немного для своей матери. Нам с Майей придется приготовить что-то, но будет ли время?

Изо всех сил я стирала вещи. Неоднократно приходилось менять воду, ждать, пока согреется, и снова стирать. От усталости дрожали ноги, желудок сводило от голода. Последний раз я ела еще в другой жизни.

Майя не выходила из своей комнаты. Гана расправилась с дровами и ушла возиться на огороде, а Нико курил у крыльца. Он сидел так уже довольно давно.

Предпринять еще одну попытку сбежать было бы равнозначно самоубийству, поэтому я начала готовить план. Но чтобы привести его в действие, требовалось дождаться вечера, когда Нико уйдет.

Я развесила белье над печью, чтобы наверняка успело высохнуть. Ухватила черствую краюху хлеба из-под полотенца на тумбе и жадно вгрызлась в нее. Торопилась, пока никто не заметил.

Жалости к себе в этот момент не испытывала. Напротив – я дико злилась, и злость моя грозилась вылиться в нечто страшное.

Майя спала, когда я пришла ее проверить. Хотела поделиться с ребенком сухарем. Но так даже лучше. Во сне ей живется спокойнее.

Дверь с грохотом распахнулась, впуская в дом Нико. Муж осмотрел свою одежду, кивнул мне:

– Идем-ка, награжу.

– Наградишь? – выпалила я непонимающе.

– Вещи ты постирала, молодец. Я для тебя кое-что приготовил.

Его заявление повергло меня в шок настолько, что я едва не растеряла весь пыл. А ведь хотела послать куда подальше, хоть это и было рискованно.

Нико вывел меня на улицу, подтолкнул к сараю. К той его части, в которой жили свиньи и козы.

– Вон, смотри, – муж ткнул пальцем в сторону маленького поросенка, который сидел в клетке отдельно ото всех. – Единственный выжил, остальных мать сожрала.

– Гана?..

– Специально меня выводишь? – рыкнул Нико.

От неожиданности я дернулась в сторону, но тут же была поймана крепкой рукой.

– Я просто не понимаю… – шептала я.

Я ничего не помнила о свиньях! Но помнила Арья… В голове вспыхнуло воспоминание.

Свиньи едят своих детей сразу после их рождения, и малышей требуется немедленно отсаживать в другие клетки. Нико не успел этого сделать, и поросенок остался один.

– Спасибо, – еще тише прошептала я. Произнесла это, и мне стало так тошно, что я едва удержала внутри ту краюху хлеба, что успела съесть. – Он ведь для меня?

– Если будешь хорошо себя вести. А не как сегодня, ясно тебе?

– Я буду послушной. Обещаю.

Нико зыркнул на меня не без брезгливости. Покинул сарай, оставив меня один на один со свиньями. Хрюкали они громко, и я могла бы вволю поплакать, не боясь быть услышанной.

Но не стала. Не время раскисать. Я должна как следует подготовиться, чтобы мы с Майей смогли покинуть этот дом беспрепятственно.

Нико ушел вечером, как и говорил. Но запер дом на ключ, и даже ставни на окнах подпер чем-то, из-за чего я не смогла их открыть. А Гана отправилась спать, когда солнце коснулось горизонта.

Я наконец-то оказалась в относительном спокойствии. Тихо, как мышка, вытащила из кладовки мясо, сыр и овощи, быстро нарезала бутерброды. Заварила чай из шиповника и прокралась в комнату Майи.

– Я принесла тебе поесть, – негромко сказала я.

Девочка села на постели, пригладила растрепавшиеся волосики ладошками.

– Папа ушел?

– Ушел. Надеюсь, вернется нескоро.

– А куда он уходит каждый вечер?

– Не знаю, Майя. Он не говорит мне.

Он и правда не говорил. Арья не знала, куда ходит ее муж. Быть может, на работу, а может, и к другой женщине. Это оставалось для меня загадкой.

Дочка… теперь уже моя, как бы странно это ни звучало, поспешно сунула в рот кусок мяса, а следом и сыр. Жевала быстро, торопилась, запила горячим чаем и закашлялась.

Я постучала ее легонько по спине.

– Мам, ты мне сегодня сказку расскажешь? Ту, про волшебные земли?

– Про волшебные земли? Хм… Мне нужно ее вспомнить.

– Ты что, – рассмеялась Майя. – Ты ведь ее сама придумала! Забыла, что ль?

Я не смогла сдержать улыбки.

Рассказала сказку про колобка. Я отчетливо помнила ее, да и Майе понравилась. Девочка уснула почти сразу же, несмотря на то, что и так проспала весь день.

Я отправилась в спальню, принадлежащую Нико и Арье. Засыпать и не думала. Отчитывала каждую минуту в ожидании рассвета. Ходила из угла в угол, постоянно взбивала перьевые подушки, зачем-то вытерла пыль с пустых полок в стеллаже. Будто мне было какое-то дело до чистоты в этом доме.

Даже пыталась открыть окна, но тщетно. Створки не поддавались, а снять их было невозможно. Я лазила и в подпол, в темноте пыталась нащупать проход на улицу, но его не было. В пыли и паутине выбралась наружу, застелила люк половиком и осмотрелась. Шансов на то, чтобы выбраться из дома, пока хозяин далеко, практически не было.

До утра оставалось еще несколько часов, и, к моему ужасу, Нико вернулся гораздо раньше.

Когда он вошел в дом, я поняла, что задремала, сидя за столом.

От Нико несло спиртом. Муж шатался, не в состоянии удержать равновесие. Я подскочила, зачем-то схватилась за спинку стула, словно он мог бы меня защитить.

Нико ухмыльнулся, покачнулся и вцепился пальцами в косяк. В его мутных серых глазах плескалась ярость. Толстые губы в обрамлении темных усов и бороды кривились в ухмылке. Грязные спутанные волосы муж собрал в пучок еще утром, но теперь они были растрепаны.

Руки мужчины потянулись к ремню. Звякнула пряжка. Ремень был вытащен из брюк, и Нико хлопнул им себя по ладони.

– Побегать хотела? Ну, побегай. Давай, дрянь, беги! Что стоишь?

Я ничего не могла противопоставить рослому мужчине в хмельном состоянии. Разве что упасть на колени и молиться ему или всем известным богам, неважно.

Бедная Арья, как она жила все эти годы? Впрочем, я знала как. Все ее воспоминания теперь принадлежали мне.

Ни за что не допущу, чтобы Нико так же обращался и со мной.

Отбросила стул. Не отрывая взгляд от лица мужа, двинулась влево, к двери, ведущей в нашу с ним комнату. Рывком бросилась в спальню, хлопнула дверью и только каким-то чудом успела сдвинуть к ней тяжелый сундук.

Наверное, будь Нико менее пьян, у меня бы не получилось справиться так скоро.

Мужчина со всей мощи врезался в дверь. Та сотряслась от удара, зазвенели стекла. Слишком хлипкий был дом, словно из тонких досок.

Я прикусила кулак. Сердце билось, как сумасшедшее. Хотелось кричать, звать на помощь, но я уже знала, что соседей здесь нет. Мне никто не поможет, кроме меня самой.

Дверь содрогнулась от очередного удара. Сундук сдвинулся в сторону, и я вскрикнула.

– Арья, открой! – рычал муж. – Открой немедля или хуже будет!

– Успокойся! – крикнула я в ответ. Знала ведь, что бессмысленно, но подала голос, чтобы отвлечь.

– Я спокоен! Дверь открой!

– Только если обещаешь не… – я это слово даже выговорить не могла. Меня в жизни никто никогда не бил. – Убери ремень, Нико. Я впущу тебя и мы поговорим, хорошо?

Удары прекратились. Я в панике обдумывала, как выломать ставни, но ничего не приходило в голову. Мне придется впустить мужчину в спальню. Если я этого не сделаю, ему все равно рано или поздно удастся войти.

Послышался металлический звон. Я вскинула голову и обвела взглядом сундук. Тяжелый, но еще один удар в дверь с той стороны, и его отбросит на середину комнаты.

– Открывай, – язык Нико стал заплетаться сильнее.

Мужчина уже не мог кричать, и очень громко дышал. Я отсюда чувствовала резкий запах алкоголя. Надеюсь, Нико заснет быстрее, чем успеет мне навредить.

Дрожащими руками отодвинула сундук и схватилась за ручку двери. Осторожно приоткрыла. Взглянула в лицо мужчины, которого я должна звать мужем.

Нико стоял, опершись обеими ладонями о косяки. Из его рта капала слюна. Он вытер ее рукавом и усмехнулся.

– Будь послушной, мерзавка, – промычал, делая шаг вперед. – Раздевайся.

– Нико, – я отступила, машинально прижала руки к груди. – Ложись спать, хорошо? Завтра утром мы…

– Раздевайся!

Чего мне стоило не заорать в ответ! Сейчас мне было страшно. Я этого чувства ранее никогда не испытывала. Ни перед кем. К несчастью, я больше не являлась собой.

– Пожалуйста, Нико…

Мужчина рванул меня за руку к себе. Грязными пальцами вцепился в подол платья и дернул его наверх. Я вскрикнула, ошалев от ужаса.

Заставила себя прикусить губу, чтобы не закричать и не напугать Майю еще сильнее.

– Закрой дверь, – чуть не плача, попросила, но Нико будто не услышал.

Я почти сдалась. Запах спирта пьянил и меня, от табачной вони начало тошнить. Грубые огромные ладони бесстыдно шарили под моей юбкой, а я обмирала от страха.

Не шевелилась. Убеждала себя, что Нико пьяный и у него ничего не выйдет, а если и выйдет, то я сумею продержаться несколько минут.

Тело мгновенно стало липким от пота. Меня трясло от отвращения. Взгляд метался по комнате в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы послужить оружием.

Из глаз брызнули слезы. Не сдержалась.

– На хрена столько тряпок, – пыхтел муж, запутавшись в подъюбниках.

С силой дернул один из них. Ткань с треском разошлась, обнажая правую ногу.

– Соскучилась, а, дрянь? У меня с тобой разговор короткий. Я ведь обещал, что ты пожалеешь, если попытаешься сбежать снова?

Не смогу. Я не смогу продержаться ни минуты. И пусть тело не мое, и оно уже не единожды было под этим чудовищем, но душа в нем теперь моя.

– Это еще подарок… Тебе же нравится, да? Пожалеешь ты завтра, мерзавка.

Канделябр, стоящий на столике, казался хлипким. Я моргнула, смахивая слезы с ресниц, и потянулась к нему, но…

Нико одним движением швырнул меня на кровать. Тонкий матрас не защитил от падения, и от боли в спине в моих глазах помутнело.

– Нет! – я закричала, не в силах больше сдерживаться.

Пиналась изо всех сил, молотила руками. Одной рукой мужчина вжимал меня в постель, другой срывал белье. – Нико! Хватит!

Тихий голосок из коридора заставил меня замолчать:

– Мам?

В голове с ужасающей скоростью пронеслись обрывки воспоминаний. Майя уже видела это. Не один раз.

Ярость, застелившая мне глаза, оказалась сильнее давления на тело пьяного мужа. С рычанием я дернулась вперед, дотянулась до канделябра и со всего маху обрушила его на голову Нико. Мужчина крякнул, посмотрел на меня затуманенным взглядом и рухнул на кровать, придавив меня к ней.

Слезы обжигали щеки. Я с трудом выбралась из-под тела, и оно кулем свалилось на пол. Руки тряслись так, что я не могла поправить рваный подол. Канделябр выпал из моих ослабевших пальцев. Ладонями вытерла щеки и бросилась в коридор.

– Милая, ты чего? Ну? Не спится? – голос дрожал, срывался.

Я горела желанием заорать во все горло.

– Я пить хочу, – шепнула Майя.

– Идем, малышка. Мы уходим, ладно? Погуляем, да?

– Но…

– Никаких “но”. Мы уходим.

Заскрипел протяжно засов. Звякнула связка ключей, и замочная скважина хрустнула.

В полумраке кухни я могла отчетливо разглядеть Гану.

– Отпустите нас, – взмолилась я. – Прошу! Зачем мы вам?

– Ребенка спать уложи.

– Откройте дверь! Мы уйдем, и вы нас больше никогда не увидите!

Гана ушла без ответа. Дверь в ее комнату захлопнулась. Войти в нее я не могла – старуха запирала ее на ключ.