Kitobni o'qish: «Рыжий, вперед!»
глава первая
Кот вальяжно возлежал за окном, невозмутимо игнорируя мою персону. Ладно, рыжий, приду с обеда, посмотрим как ты на сосиску смотреть откажешься! Этот шерстяной представитель… виверн или вроде того, доктор так его обозвал, появляется за моим окном сразу после обхода и наблюдает за мной, как за обезьяной в клетке. Благо и решетки есть и я, по словам доктора, вроде как родня обезьянам. В моем положении это особенно смешно, прыгающие с ветки на ветку шерстяные верзилы и я, худой и едва ковыляющий… На меня взглянули два круглых желтых глаза, как бы говоря, расслабься и наслаждайся жизнью! Хорошо рыжему, ни забот, ни хлопот, знай себе сосиски у обезьянки отбирай…
Вздохнул и покосился на тумбочку у кровати. Сколько раз говорил, чтобы убрали обезболивающее, ну или назначали принимать. Нет, не положено! Сами себе противоречат! Профессор убеждает терпеть до последнего, наблюдающий врач принимать обезболивающее при первых признаках! Знал бы он каково это, ощутить первые признаки… По металлическому цилиндру протеза начинают плясать воображаемые искры, потом тонкие молнии, а уж когда они свиваются в яркие жгуты, остается только грызть кожаный ремень, чтобы зубы не сломать. Когда после первой пробы приступ случился, в операционную меня санитары несли, все протезы погнул, сам не помню как. Аж жутко становится, согнуть трубу в десять сантиметров! Правда, думаю, это я своей левой рукой так сумел, не даром же и ее металл в узел свернуло! Профессор аж перекрестился, когда увидел. Однако замену сделал и новые настройки лично полез ставить, ассистентам не доверил.
Рыжий выгнулся дугой, зевнул и… исчез! За спиной послышались шаги, обход!
Дверь открылась и ко мне вошел сам Семен Лазаревич, профессор и светило всей нервной хирургии! Интересно, почему он морщится, когда я его так называю?
– Игорь Викторович! Как самочувствие?
Вот странный он! Мужику явно за семьдесят, а он ко мне, пацану, на вы! Прям неудобно становится, что он ко мне так, а я со своими болями.
– Здравствуйте, Семен Лазаревич! Все хорошо, жалоб нет.
– Да?! Кто же тогда два часа назад завывал на этаже? Надеюсь, вы не арии разучивали? – Между шутками профессор успел осмотреть мне глаза, пульс пощупать и в рот заглянуть. – Настоятельно рекомендую вам, голубчик, гулять в парке.
– Зачем. – Угрюмо отвел взгляд в угол. – Там барышни гуляют, чего их пугать.
– Молодой человек! – Семен Лазаревич повернул меня к себе. – Вы герой! Этого стыдится нечего! За то вам и протезы бесплатно…
Профессор полез копаться с протезами, а я молча закрыл глаза. Герой! Сейчас я бы точно поступил по другому. Сгорал бы со стыда, но не горел бы в пламени фосфорной бомбы!!!
Нас выдернули с фронта и отправили в Бердянск, шить новую парадную форму. У меня так ее и не было, тут денег бы матери отослать, а не парадку шить. Однако ничего не поделаешь, приказ, интенданты зубами скрипнули и все спроворили. Наш генерал-атаман граф Семенов Петр Анисимович решил соседям нос утереть или в заклад с кем побился, в общем отправил нас на награждение аж в сам Санкт-Петербург! Вот я после награждения и решил прогуляться до банкета, его аж на вечер наметили. Набережная сверкает, барышни с зонтиками, я им во все тридцать два улыбаюсь… Потом мобиль с сопровождением, придурок в котелке мечет бомбу, взрыв, крики! Кругом люди мечутся, а из мобиля мужик в сапогах лезет… Мне эти сапоги до сих пор в кошмарах снятся! Начищены так, что в них брусчатка отражается и морда второго метателя! Сам не знаю зачем, я этого второго повалил, а дальше… Дальше меня как огромным пузырем подбросило, белым, ослепительным и жарким…
– Голубчик! Вы меня слушаете?
Выскочил из воспоминаний, как из ледяной проруби, встряхнулся и преданным взглядом на профессора.
– Значит так, Игорь Викторович! Считайте первый этап пройден. За что вам отдельная благодарность, за терпение. – Семен Лазаревич пожевал губами. – Однако радоваться рано. Впереди самое трудное и, должен предупредить, самое опасное. Вы не передумали?
Передумал?! Надо отдать должное столичным врачам, жизнь они мне спасли и даже хорошие протезы поставили. В одежде и если сложные движения не делать, то почти похож на нормального! Подумаешь левой ноги до паха и левой руки с частью ребер и ключицей нет! Даже лицо слепили заново, там меня, кстати, профессор и подобрал, прямо на операции. Он мне лицо штопал и нервы прилеплял…
– Семен Лазаревич. Вы сказали, что я буду как обычный человек, даже без одежды и в бане! От такого я не откажусь, пусть вы сами пойдете в обратку.
Нет уж, мне одного раза хватило! Увидеть как меняется выражение лица девушки, вдруг осознающей, кто перед ней. Я тогда с дуру вышел прогуляться, погода солнечная, красота! Иду, к деревьям прислоняюсь, тут она! Улыбнулась, как второе солнце взошло! Потом бац… В общем мило поговорили, она меня даже до дверей госпиталя проводила. Как я тогда не повесился?! Точно, кот мне на руки вперся, полосатый, наглый…
– Что же. Рад вашей воле к достижению цели, начнем готовиться к операции. – Семен Лазаревич суетливо осмотрелся и направился к двери. – Да, начнем готовиться.
На душе было тревожно и как-то взбудоражено радостно, что-то изменится, это хорошо. Кот заглянул в зарешеченное окно и вопросительно мяукнул.
– Да иду, иду! – Покосился на рыжего вымогателя и отправился в столовую. – Если сосисок не будет, котлету брать?
Возмущенный мяв заставил улыбнуться и поторопиться. Закрыл палату на ключ и пошел по коридору. Из-за стеклянных окошек глядели мои соседи, буйные. Им обед в номер подают, привилегированные постояльцы! Это мне в клинике режим надо соблюдать, спать по часам и пищу вкушать, соседям правила не писаны. Психическая больница, однако!
Профессор мне пытался объяснять почему он тут свою работу проводит, но мне эти нероны… Нет, Нерон это вроде римский царь был, так Семен Лазаревич говорит. А он… нейроны шьет! Блин! Тоже не то! В общем шьет нервы, соединить хочет протезы с головой, чтобы как руками или ногами управлять и ощущать! Первые его больные с ума от боли сходили, вот он в дурке и стал опыты ставить. А чего? Уже же сумасшедшие, хуже не будет! Я стало быть, первую часть работы для него сделал, осталось совсем чуть-чуть.
Что там за операция была, не знаю, только снилась мне война. Сотня наша своими экзоскелетами врубилась в ряды турок, кромсая их танки и наводя ужас на пехоту. Казачья лава с испокон веку неудержима, либо в землю ляжет, либо врага порубит! Первый мой бой это был… Что было, не помню, только красная пелена перед глазами. Потом были и другие атаки, и в обороне стояли, но первый мой бой всегда для меня черным с красным вспоминается. Черное небо и красная пелена вокруг…
– Молодой человек! Молодой человек! Откройте глаза!
С удивлением всматриваюсь в лицо надо мной. Чего это Семен Лазаревич ко мне как к незнакомому обращается?
– Как вас зовут, помните?
– Игорь Викторович Каган, хорунжий второй сотни пятого Донского казачьего корпуса. Семен Лазаревич, вы чего?
Профессор чуть не плакал от счастья! То голубчиком меня называл, то душенькой, ничего не понимаю! Точно, операция же была! Значит все прошло удачно и скоро я стану как все нормальные… По нервам ударило знакомыми ощущениями приближения боли.
– Проф… – Зубы свело судорогой, по телу прошел такой разряд, что меня выгнуло дугой. – М-ы-ы-ы!!!
Зубы скрипели, глаза вылазили из орбит, легкие горели без воздуха. А боль скручивала в жгут и отступать не собиралась. Внезапно все стихло и надо мной снова возникло лицо профессора. Озадаченное и виноватое!
– Простите, совсем на радостях забылся. – Он внимательно всмотрелся в мои глаза. – Что вы сейчас чувствуете? Давайте начнем с самых сильных ощущений…
Честно говоря, стыдно мне не было! Мы матом не ругаемся, мы на нем разговариваем!!! После нескольких минут и этажей, удалось перейти на литературный русский, это так профессор выражается. Семен Лазаревич чуть порозовел, но уточнять не стал, только несколько заметок сделал в книжечку. Когда острота событий спала, разговор пошел живее. Профессор спрашивал, я отвечал, по мере возможностей.
– Вот что, молодой человек! – Семен Лазаревич захлопнул книжечку. – Придется вам учиться! До конца работ время есть, а мне требуются квалифицированные ответы! Вы ведь не желаете участвовать в собственном вскрытии?
По тону это точно была шутка, только в чем она заключается? Хоть убейте, не пойму! Профессор на меня еще разок глянул и в дверь, а я рухнул на подушку и закрыл глаза. Кто бы знал чего мне стоит корчить из себя этакого неунывающего казачка. Вы хотя бы раз видели казака калеку? Да не бывает у нас такого!!! Старики бывают немощные, это да, а вот калек нет!!! Мы либо в бою сгораем, до последнего грызя врага и неважно тогда сколько от тебя осталось, все равно главное не выжить, а победить, либо… Либо не казак ты, а гузно трясучее и нет тебе места в круге… Так что давлю из себя улыбку и шутку юмора, как наш сотник говорит, чтобы никто не сказал, что казачок сдался… Я и в часть отписал, чтобы признали меня погибшим, да хотя бы пропавшим без вести, все лучше чем сообщат матери, что сын ее калека… От тоски взвыл и стиснул зубы покрепче, пусть думают, что у меня снова приступ боли али арии разучиваю.
глава вторая
Четверо аспирантов профессора насели на меня с учебниками, исполняя повеление своего начальства. Я, конечно не тупой крестьянин, в корпусе кадетов обучался, так что и сам кое-что разумею! Элечке, черт! Надо приучить себя называть ее Эльвира Николаевна! Так вот, этой пигалице, когда она мне историю начала Европейской войны преподавать стала, сразу заявил, что получше некоторых ее знаю!
– Мой дед в экспедиционном корпусе во Франции воевал! Им сам Александр третий причины войны объяснял! Это когда напутствовал в поход. Мол островные англы с саксами стравили жадные Европейские империи, мечтая заполучить их золотые резервы! Россия же в войну не ввязывается, но помочь дружеской Франции наш долг, как союзника по Антанте. Что-то еще про Франса-Иосифа, но это так, мелочи.
Я гордо закончил монолог и посмотрел на девушку, едва ли меня старше.
– Раз вы так хорошо разбираетесь в современной истории, то расскажите мне о денежной реформе Японии тысяча девятьсот двенадцатого года. – На меня с прищуром уставились ее глаза. – Семен Лазаревич попросил почитать вам лекции за колледж, но я так понимаю, вам не надо?
Блин! Да как так! Это я про ее интонации, в точности копирующие выговор профессора, а не про лекции. Пришлось краснеть и извиняться, соображая про себя, с чего меня понесло перед ней хвастаться? Девушка как девушка, хотя если учесть, что я тут уже почти год…
– Таким образом, выведя из оборота металлические деньги и заменив их бумажными, правительство Японии смогло снизить относительный курс йены, что дало толчок к развитию внешней торговли…
Эти изверги оставили мне только один выходной, воскресенье, и то не полностью! После службы в храме и обедни, обычно отправлялись в Александрийский театр, там у профессора был абонемент. Меня возили аспиранты по очереди на всякие нудные постановки, подозреваю, что интересные спектакли Семен Лазаревич сам посещал, оставляя меня в клинике. Отдохнуть удалось лишь на Пасху, но и то думаю, потому что все по домам разъехались.
От нечего делать в праздник, ну не лежать же в палате, прошелся в столовую и уже на обратном пути уловил нечто непонятное. Здоровенный санитар выносил баки из столовой, а над его головой вилась черная дымка…
От привкуса смерти свело скулы, меня прямо разрывало на части от желания броситься в бой и понимания, что врага не видно! Смерть витала рядом, а я ничего не мог поделать, проклятый инвалид!!! От избытка эмоций побрел в парк. Деревья только-только почки выкинули, не парк, а прозрачная акварель! Сам не заметил как дошел до будки, где сторож сидит. Глянул на того и выругался, я что над всеми кругом теперь эту дымку видеть буду?! Над сторожем аж воронка черная закручивалась, так что плюнул и отправился обратно, стараясь больше не смотреть на встречных.
Через пару дней снова была операция, профессор зачем-то менял мне протезы. Когда увидел над собой обеспокоенное лицо профессора, с облегчением и радостью сообщил.
– Слава Богу! Здрасте, профессор!
– Здравствуйте, голубчик. Мне лестно, что вы мне рады, но хотелось бы узнать по подробнее. Как самочувствие?
– Э-э-э… Я тут это… В общем привиделось мне недавно, думал с головой уже плохо, все таки среди умалишенных. Тут смотрю, вы! – В голове и так мутно, тяжело разговор поддерживать, а профессор внимательно так на меня смотрит, продолжения ждет. – В общем воронки черные я видел, над головами, у сторожа и санитара… Но это давно было, а сегодня вас увидел и все замечательно! Ничего ни у кого над головой не вижу!
– Да? Однако это я упустил, Элла! – Профессор повернулся к аспирантке. – Пометьте себе, опрашивать ежедневно по поводу зрительных феноменов. Что по замерам полей в последнее время?
– Кривая роста замедлилась, но я уже говорила, погрешность измерений довольно высока. – Элечка, тьфу, Эльвира Николаевна чуть покраснела и что-то быстро записала в блокнотик.
– Игорь Викторович, в ваше обучение я введу еще одну дисциплину, основы ядерной физики, не возражаете?
Опять профессор шутит, видно зря я ему про виденное рассказал, нервничает старик, опасается что я головой скорбен. Вот что ему отвечать?
– Не переживайте молодой человек, я все понимаю, учиться в вашем возрасте трудно, но этого требует сама жизнь! – Семен Лазаревич посмотрел в мои осоловелые глаза и закруглился. – Отдыхайте, думаю пары дней вам на восстановление хватит.
Следующую пару дней я проклял. Вот честно, стоило только попытаться пошевелиться и начиналось такое, что рыжий пройдоха с круглыми глазами воспринимал как цирк! Во первых, мои протезы то нагревались как раскаленные утюги, то морозили меня арктическим холодом! Правда стоило мне коснуться железяк, как все становилось моментально обычным!!! Вот это особенно бесило! Хуже того, я их ощущал! Нет, не фант.. фон… мираж короче! В общем, вроде как привык я, что нет у меня руки и ноги, иногда только забудешься и как головой об стену. Тут же все наоборот! Я их чувствую! Вот только управить не могу! Как онемело все! Что началось когда я встать попробовал… Санитары меня конечно упаковали, а через пару минут и кляп вставили, по просьбе Эльвиры Николаевны!!!
Профессор оказался прав, через пару дней я немного освоился и снова стал соображать спокойно.
– Полноте, Игорь Викторович! Вы же не думали, что я пришью вам новую руку и ногу? Где бы я вам ее взял? – Профессор внимательно осматривал новые протезы, одновременно выслушивая мои страдания. – Так, внесите в заметки, иннервация улучшается, появляется ориентирование. Так-с, голубчик!
Профессор достал маленький детский резиновый мячик и положил мне на постель.
– Теперь ваша главная задача взять этот мячик. – Он воздел вверх палец. – Левой рукой! Во время прогулок будете его сжимать и… приседать!!!
Я с жалостью посмотрел на профессора. Совсем старика эта психическая больница довела. То у меня видения, теперь у Семена Лазаревича бред и идея что у меня есть левая рука.
– Мальчик мой! Вы добьетесь этого, верю! Вы только представьте какие открываются перспективы! Тысячи, десятки тысяч калек вернутся к нормальной жизни!!! Если же и вторая часть работы окажется плодотворной…
Дальше я уже ничего не понимал. Три месяца лекций конечно расширили мои горизонты, но все эти хондрии с мицел.. с разными штуками в клетках достали. В общем есть в человеке, блин, в живых существах, есть маленькие такие клетки, ну очень маленькие, только в микроскоп увидишь, а там еще всякие штуки. Вот про них профессор сейчас и выступает.
– Игорь Викторович! Голубчик вы мой! На вас только и надежда! Надо этот мячик взять. – Семен Лазаревич выдохся, с тоской и какой-то безумной надеждой смотрел на меня, видимо ожидая ответа.
– Понятно. Выполним, не сомневайтесь.
– Спасибо, голубчик! Обнадежили старика, дух казацкий не сломить, верю в вас!
Да твою же мать!!! Это я, выходит, ему как казак слово дал?! Вспомнил про кляп и сдержался, только в душе загнул этажей восемь.
Лекции продолжились, несмотря на то, что первые дни мне даже с постели встать не удавалось. Протез ноги был в точности как нога, только резиновая. Гнется во все стороны, собака! Да я так скоро в цирке выступать смогу, если конечно удержу на этой чертовой клюке равновесие! Однако через неделю я вполне сносно управлялся и мне даже показалось… Нет, в такое слишком хочется верить, показалось! На проклятый мячик я даже не смотрел, вот как я мог дать слово?! Надо все же собраться и вступить в этот бессмысленный бой с самим собой. Но я не могу!!! Каким образом я могу заставить железяку вместо руки подняться и взять мяч?!
Наглая рыжая морда просунула сквозь решетку лапу и толкнула мячик. Сволочь!!! Закрыл глаза и до слез напрягся. Да твою же!!! Нет в железке ни мышц, ни сухожилий! Как я ее сдвину?
Однако слово есть слово. Каждое утро начинал с того, что воздвигал себя на трясущуюся во все стороны железную ногу и пытался схватить мяч другой железкой. Упорно и бессмысленно! Потом слушал лекции, решал задачки, писал изложения и пытался объясняться на иностранных языках. Голова пухла от обилия знаний, душа рвалась на части от невыполнимого задания, а дни шли за днями.
– Игорь Викторович, мне тут подсказали один интересный вариант! Извольте пойти за мной.
Парк уже почти весь покрылся молодыми листочками, солнышко радовало теплой погодой. Дорожки в парке, посыпанные желтым песочком радовали глаз, а мне становилось все тревожней и тревожней. Особо тревожно стало, когда меня спеленали, оставив свободной только протез руки, и привязали к скамейке у пруда. Профессор неумело и как-то брезгливо вытащил из портфеля…
– Семен Лазаревич! Надеюсь это шутка?! Зачем вы вытащили чеку?! Вы куда?!!!
Этот идиот положил мне на колени гранату!!! Без чеки!!! Восемь!!! Мысли бешено понеслись, вспоминая устройство гранаты. Семь!!! Всего через семь коротких мгновений она взорвется, мама!!! Шесть!!! Перед глазами пронеслись детские воспоминания, светлые, радостные… Пять!!! Я принялся дергаться, пытаясь высвободить правую руку. Четыре!!! Загнул в пять этажей, скрипя зубами. Три!!! Два!!!
Оказывается протез управляем!!! Пальцы неуверенно сжали металлический цилиндр, рука согнулась, подняв гранату на уровень плеча. Бросок вышел слабый, метров на пять-семь… В пруду бухнуло, меня накрыло брызгами мутной воды, но я смеялся! Твою мать, профессор! Почему ты не сказал что ими можно управлять?!
Семен Лазаревич внимательно и с опаской посмотрел мне в лицо.
– Профессор, что же вы молчали, что этими железками можно управлять?
Старик пожевал губами, потом покосился на санитаров и сказал.
– Молодой человек! Я вам это два месяца говорю! Объяснял корректность движений в суставных сочленениях, количество осей мобильности и вектора приложений усилий в приводах, что вам еще надо было сказать?!
Ну, и кому здесь надо учиться? Нет чтобы по человечески сказать, теперь эта штука двигается! Но все равно это великолепно! Вандерфулл!!! Во как я теперь могу!
глава третья
Мало мне мячика, теперь меня на пианино учат. Гаммы, гаммы и еще раз гаммы! Даже маленькое пианино нашлось в этой больнице! Правда я и сам чувствую как с каждым днем все легче двигаются пальцы протеза и легче походка, но протезы так и остаются протезами.
Два дня в неделю у меня большие, по четыре часа, занятия по физике, довольно интересная штука, оказывается. Вот ни за что бы не догадался, что все вокруг излучает, а оно так и есть! Оказывается мы не только из клеток состоим, но и из атомов с электронами и протонами. Там еще много частиц помельче, но сейчас мы слабые взаимодействия проходим, электронные облака, валентности, спины… Мне ночами они снятся, хороводы этих мелких и вредных пройдох, которые корчат мне рожи и откровенно смеются над деревенщиной. От всех этих заумностей снова появились видения, опять над людьми стал всякое наблюдать. В основном легкие, полупрозрачные тени. Иногда цветные, иногда едва видимые. Сказал Эльвире Николаевне, думал отстанут от меня с учением пока голова в норму не вернется, но куда там! Еще больше наседать стали! Ядерную физику с органической химией добавили, да биологию на латыни! Так что когда профессор объявил об очередной операции, я даже обрадовался.
Нога выглядела прям как настоящая! Бледная кожа, мышц правда до слез мало, как будто от голода усохли. Согнул в колене, кожа натянулась, мышцы сжались. Ткнул пальцем в бедро…
– Твою… Профессор! Мне больно!!! – Я ошалело переводил взгляд то на левую ногу, где до этого был железный протез, то на профессора. – Она настоящая!!!
– Почти, мой дорогой, почти! Главное вы ее ощущаете и управляете!
– Семен Лазаревич… – Я протянул свою левую руку, металлическую и состроил умилительную рожу, как мне показалось.
Профессор слегка отшатнулся, вроде даже побледнел, я ему что, слишком близко протез показал?
– Элла! Запиши пожалуйста. Поработать над мимическими мышцами. – Что-то пробормотал в пол голоса, вроде про оскал или осколки и похлопал меня по плечу, правому. – Голубчик! Всему свое время! Надо проследить как будет вести себя дерма, иннервация люпус, так что будем работать! Да-с, работать!
Легко ему говорить, его же по четырнадцать часов не муштруют по учебникам! Два часа я теперь хожу, бегаю и прыгаю, пытаясь добиться правильных движений от левой… ноги!!! Думаете легко? Ходить еще куда ни шло, но стоило ускориться… Это как будто к одной ноге гирю привязать, а на другую пружину! Сколько я деревьев встретил лбом в парке! Сколько кустов приняло меня в свои объятья! С дуру провел эксперимент, не доведет меня до добра учеба, ох не доведет! Прыгнул изо всех сил на правой, а потом на левой… Выше трех метров меня ветви дерева не пустили, это хорошая новость. Плохая… Падал я на, оторванные моим же телом, ветви. Хруст стоял… Точно, не доведет меня учеба до добра! Кожу на протезе порвал, да какие-то связки, пришлось чуть не на карачках с матом добираться. Профессор осмотрел, поморщился и кожу с меня содрал!!! Точнее с протеза, но ведь я все чувствую и вижу!
– Так говорите, просто упали? – Семен Лазаревич внимательно осматривал белые и розовые полосы мышц на протезе. – Нет, биоматериалы придется исключить, для них требуется большее кровообращение. Хорошо, Игорь Викторович, давайте в операционную.
Снова вместо почти настоящей ноги у меня голая железка, аж досадно стало, только настроился… Наверное от этих неожиданных переживаний вернулись ночные кошмары. Причем все смешалось, детские страхи и ужас кровавой рубки с врагом…
Еще перед Великой Отечественной наши ученые создали первые тепловые ядерные реакторы. Больше не надо было дров или угля для паровозов, паровые машины получали отличный пар от ядерного котла! Через несколько лет тепловые реакторы стали настолько малы, что удалось создать первые экзоскелеты и получить самую грозную силу и по сей день! Казачьи эскадроны пересели с коней в мощную броню, бегущую быстрее лошади! Получили шестиствольные пулеметы вместо карабинов и двухсот килограммовый тесак вместо шашки! Одно только слабое место было у нашей брони, вес. Подсказал кто туркам или сами догадались, но наша сотня попала в ловушку, специально подготовленную именно для нас. На картах там была обычная долина, разве ручеек пробегал, а вот когда мы ворвались в нее, громя заслон и круша танки, вдруг хлынула вода… По началу даже внимания не обратили, подумаешь вода по колено, плевать! Однако с каждым нашим шагом, с каждым движением, почва под нами превращалась в непролазное болото. Свист перегретого пара, мат и скрежет приводов, мы превратились в копошащуюся на одном месте сотню отличных целей…
Вскочил на постели с бьющимся в истерике сердцем и сухим как пустыня горлом. От сотни тогда осталось всего три дюжины! Остальные истекли кровью, захлебнулись в грязи или были разорваны снарядами пушек. Свой первый Георгиевский крест тогда получил и впервые напился до беспамятства. Вот такая наша жизнь казацкая, либо грудь в крестах, либо голова в кустах…
Через неделю прошла новая операция и я любовался новой кожей на левой ноге. Ноге, я теперь в этом полностью уверен! Профессор, довольный проведенной процедурой, требовал чтобы я двигал ногой в самых разных направлениях и проверял как кожа реагирует.
– Семен Лазаревич! Вы волшебник! – От избытка чувств хотелось скакать как ребенку. – Это просто чудо!
– Ну, голубчик! Волшебники в сказках! Я же просто магик. С ученой степенью правда, так что не совсем простой магик, но все таки не волшебник.
Магик?! У меня от удивления челюсть отпала! Меня лечит аж сам магик?!
– Простите, господин магик. Ваше высоко благородие… – От волнения совершенно позабыл как требуется обращаться к этим высокопоставленным господам. – Но, но на всю Россию же вас всего тыща?!
Голос дал петуха и я умолк, то бледнея, то полыхая жаром от избытка чувств.
– Сейчас, имеющих потенциал, больше, инициированных да, чуть меньше тысячи. – Профессор достал платочек и принялся вытирать руки. – Вот и вы, голубчик, обладатель потенциала. Сможете ли пройти инициацию мне не ведомо, но ваши занятия с моими аспирантами, направлены в эту сторону. Так что учиться и учиться, с особым рвением и пониманием, что стоит на кону.
– Вы из-за этого взялись возиться с моими протезами?
– Вот еще! – Профессор рассмеялся. – Это, молодой человек, моя основная специальность! Надеюсь, с вашей помощью, сумею вписать свое имя в скрижали! Так-с вот! Вы, Игорь Викторович, первый обладатель эндопротеза на ядерном питании с прямым суггестивным управлением!
– Семен Лазаревич! Я ведь не ученый, скажите русским языком!
– Эх, молодой человек. Вам однозначно требуется учиться! Карьера военного для вас закрыта, это понятно, но в вас есть потенциал!
Семен Лазаревич принялся бродить по палате, что-то тихо бормоча под нос. Потом остановился и принялся меня рассматривать, как будто впервые увидел.
– Попытаться можно, главное, правильная презентация.
Чему-то улыбнувшись, профессор отправился по своим делам, а я со вздохом подсел к окну. Тут же, с тихим урчанием, явился его величество кот.
– Держи, ненасытный! – Просунул ему сосиску. – Вот съеду с квартиры, кто тебя такого кормить станет?
На меня глянули желтые глаза с выражением вселенской скорби по моим умственным способностям. Умяв сосиску, рыжий завалился на спину, подставляя мне участок над переносицей для почесывания. Под моими пальцами завелся моторчик и весь подоконник задрожал в унисон с наглым, рыжим, шерстяным наглецом.
