Kitobni o'qish: «Записки из Срединного царства»

Рецензенты:

доктор филологических наук, профессор Института иностранных языков Юго-Западного университета КНР,

профессор ЯГПУ им. К. Д. Ушинского

Е. М. Болдырева

кандидат культурологии, независимый исследователь

Л. В. Нестерова

Вдали от дома, но на своем месте

В названии книги когда-то моей ученицы, ныне друга и коллеги Татьяны Калининой не зря присутствует слово «дневник»: записки, каждая из которых посвящена одному дню, предельно откровенны и крайне эмоциональны. Кажется, автор настолько переполнена впечатлениями от «Срединного царства», что готова открыть перед читателем все двери, распахнуть окна, ничего не утаивая, лишь бы дать возможность хоть отчасти почувствовать то же, что и она.

Линейность рассказа позволяет проживать день за днём, сначала удивляясь всему, а затем постепенно привыкая к китайским запахам, постоянному шуму мотоциклеток, вездесущей пыли, огненному солнцу в дымке неба. Текст затягивает постепенно. Следуя по тому же маршруту, что и автор, которая с головой окунается в события и ощущения, хоть и ступаешь вслед, но пробуешь лапкой аккуратно: странное, чужое, но… интересное! Всё смелее погружаешься в будни героев, и уже переживаешь вместе с автором первый дождь без намёка на чувство отчуждённости.

Практически каждый описанный день пропитан энергией, наэлектризован количеством и качеством событий. К изначально трёхдневной рабочей неделе («Завидуй и плачь, среднестатистический российский педагог, плачь и завидуй!») постепенно прибавляются углублённые занятия для самых усердных, уроки китайского языка (которые проводят уже студенты для преподавателя), написание диссертации, а в период отдыха от академической деятельности можно или на обед к миллионеру сходить, или же забраться ночью на стройку (случайно, конечно).

«По-моему, китайские люди тонко чувствуют природу», – комментирует автор сочинение студента, написанное совершенно «по-китайски», но очень поэтично. Однако в этом плане учитель и ученик оказались близки: благодаря авторскому чуткому восприятию событий, даже каждое природное явление получает мгновенный эмоциональный отклик, который материализуется в строчках дневника. Три основных пласта повествования – быт, студенты, общение с новыми друзьями и старыми знакомыми – перемежаются лирическими отступлениями. Размышления о самом важном: любви и преподавании, русской душе и христианстве, доме и разлуке, – оказываются вызваны незначительными на первый взгляд вещами, например, любованием розовым садом или дождём. Быть может, в привычной обстановке так не случилось бы, но здесь, в «китайской сказке», всё новое, всё воспринимается ярче и острее, и автор, хоть и называет себя экспатом и, конечно, скучает, но чувствует, что находится на своём месте в нужное время. Отсюда постоянное чувство свежести и радости, передающееся и читателю.

Приятный слог, самоирония и неожиданные отступления-откровения, делают записки крайне обаятельными. Чего стоит одно только описание ощущений от предстоящей встречи с новым знакомым: «Я панически боюсь японцев, тем более одетых в западные костюмы, тем более умных. Хотя ни разу в жизни с настоящим японцем не то, что не разговаривала, вообще считаю их мифическими существами. Наверное, поэтому и боюсь. Интересно, как по-научному называется «заочная боязнь японцев»?

Не многие наши соотечественники знакомы с тем, как протекает жизнь в Китае, да и вести оттуда, как из далёкого царства, доносятся редко. Тем ценнее возможность прикоснуться к иной культуре, отличному от привычного устройству жизни через живой текст. Для одних прочтение «Записок из Срединного царства» станет новым опытом взаимодействия культур, для других – возможностью вспомнить и вновь ощутить первые и самые яркие эмоции от знакомства с Поднебесной.

Елена Болдырева, Чунцин, Китай

Срединное царство дневника: реципрокный путь

Мне хочется узнать все: английский, китайский, на каком языке говорят дельфины, что скрывается на задворках космоса… Дописать диссертацию, написать еще одну на совершенно другую тему. Хочется стать специалистом в областях, в которых я никогда себя даже не пробовала.

Татьяна Калинина

Эта книга – дверь, которая распахивается одновременно в обе стороны. Постараюсь без спойлеров.

С одной стороны, дверь эта ведет в Китай 2019 года. Внешняя, сюжетная траектория текста – это поездка филолога, ярославской учительницы, в Поднебесную. Вверив троих детей и повседневные дела в руки надежного и любящего супруга, героиня на несколько месяцев оставляет родной город для того, чтобы учить русскому языку любопытных жителей Срединного Царства (так автор называет Китай).

Перевернув страницу, читатель стремительно погружается сразу в несколько китайских измерений – визуальное, звуковое, обонятельное, осязательное, пространственно-головокружительное, языковое. Здесь все иначе выглядит, иначе пахнет, иначе звучит падающий снег. Мы можем практически «потрогать» Китай, ощутить многообразие его форм, поверхностей, запахов. «Если вы не сможете вдыхать Китай, он вам не понравится», – резюмирует автор одоратическое описание Поднебесной. Вкусовым ощущениям также посвящены многие абзацы «Дневника». Соблазнительные гастрономическими зарисовки, местами отсылая читателя к русской классике XIX столетия, убеждают читателя в том, что китайцы высоко ценят достойную трапезу.

Особое внимание – человеческому измерению Китая. Почти болезненная дисциплинированность и чувственность китайских студентов Амвросия, Дорофея, Анны, Андрея, Бориса; жестокость учителя Хуана-Серёжи; нравы хэбэйского миллионера, «шифрующегося под крестьянина»; чудесный старичок Ма («Ма» значит «лошадь» по-китайски), которого не оказалось дома. Героиня (и автор), проделывает огромный путь для того, чтобы встретиться с совершенно другой, абсолютно не похожей на ее собственную, культурой и другими, непохожими на ее соплеменников, людьми. Это трудно и не похоже на отпуск в турецком отеле all inclusive. На пути возникает колоссальное число барьеров, начиная от непривычных запахов, бытового устройства, и заканчивая языком и культурным кодом. Но благодаря волевому усилию, любопытству и просто любви к жизни преодолеваются любые сложности. И, в конце концов, возникает настоящее чудо – вспышка тепла и дружба между человеческими существами из разных миров.

Люди, с которыми писательница встречается в Китае, неустанно выражают почтение к русским гостям, и особенно – к преподавателю русского языка. Читателя буквально на каждой странице поджидают свидетельства просто невероятного для российского сознания пиитета перед фигурой учителя. В китайской школе, делая практически то же самое, что на родине, Татьяна стала буквально объектом поклонения своих студентов.

Однако вернемся к тому, с чего начали. Повторюсь: эта книга – дверь, которая открывается в обе стороны. И если с одной стороны – Китай, то с другой, очевидно, авторское «я».

Что же это за «я», и в чем оно себя проявляет? Во-первых, жанр дневника подразумевает высокую степень лиричности и исповедальности, которые весьма ощутимо присутствуют в книге. Эта тональность то пребывает в контексте «здесь и сейчас», то поддаваясь ностальгическим порывам, окунается в воспоминания, то обнаруживается на гранях опасных признаний. Некоторый цинизм и вездесущая ирония не мешают обсуждать чувственные и весьма интимные темы: автор полностью доверяется страницам своего дневника.

Во-вторых, «Записки…» – это конечно, не только и не столько этнографические заметки о Китае. Каждый раз, идентифицируя Другого и другое, осознавая различие со своей собственной культурой, автор идет, скорее, путем философа. Часто отвлекаясь от описания материальной предметности видимого, осязаемого мира Поднебесной, текст уходит в чистую рефлексию. И здесь важным становится не просто осознать странный для русского человека китайский мир, но и, получив уникальную оптику тысяч разъединяющих верст, увидеть и понять свой собственный мир, понять самого себя. Обладая широчайшим культурным бэкграундом, жонглируя аллюзиями из русской и мировой литературы, повествовательница, порой с болезненной веселостью, пускается, словно в поединок, в честные рассуждения на вечные темы: что определяет русского человека? Что значат страдания в его жизни? Особое место в сердце автора дневника занимает вопрос взаимодействия учителя и ученика. «Процесс передачи знаний – это любовь!» – таков основной тезис этой теории, которая проверяется учительницей и на практике.

Наконец, в-третьих, дневник – пространство свободы языка, которую автор использует на 100 %. Разные голоса, языки, словечки, стили переплелись в тексте. На некоторых страницах, написанных, очевидно, по-русски, возникают английские фразы и китайские иероглифы. Приглядевшись к кириллице, можно прочесть: «Мы вместе сложить в кучу снежный человек. Результат когда погода согреться снеговая вода. Наше настроение, как снег, одинаково исчезать». Это отрывок из упражнения, выполненного китайским студентом. На других страницах сталкиваешься с китайскими словечками, записанными кириллицей. Все это в целом «подсвечивает» колорит «Записок» языковой экзотикой. В то же время, экзотика присутствует и в собственно авторском дискурсе, который то склонен к сложносочиненным предложениям восьмидесятого уровня синтаксического совершенства, а то совсем непринужден, отрывист, орален. Он рассеивает по тексту народную мудрость, говоря пословицами, поговороками, анекдотами 18+, внезапными диалектизмами и неологизмами. Фрагменты, написанные на этом русском языке, невесомы и полны юмора. Чаще всего, в таком легкомысленном тоне героиня повествует о бытовой стороне своих китайских приключений.

Однако, крайности – сложность и простота, возвышенность и быт, – характеристики того русского языка, который является для автора пространством свободы и самовыражения, домом ее бытия, ее alter-ego. Она увлечена Срединным царством, но по-русски не признает середины. И только в этом языке, и с этим языком она может ехать куда угодно – в Китай, в Аргентину, на Марс – и быть собой. Но всегда становиться при этом немного другой. И лучше видеть то большое, что осталось позади.

Лариса (Вита) Нестерова, Québec, Canada

День минус первый, длинный

Сложно определить, когда закончился этот день и начался новый. Итак, посчитаем, сколько времени прошло в пути… Встала около пяти утра, около часа на машине, три часа в поезде, метро можно не считать, час в аэроэкспрессе, четыре или пять часов в аэропорту и семь часов в самолете. А потом опять пара часов ожидания в аэропорту и часа три на машине. И вот я на месте. Времени 10 утра, число на календаре поменялось. Так когда кончился этот день, который даже первым назвать язык не поворачивается? Нескончаемая дорога, занявшая целые сутки, навсегда изменила мою жизнь и мир вокруг меня. Когда попадаешь на борт железнодорожного судна, ты уже не с ними, не с теми, кто машет тебе через окно. Мысли уже заняты предстоящей дорогой. Когда вступаешь на борт летящего – ты уже не здесь, не на этой земле. Мысли заняты той, на которую ты вступишь, выходя.

Москва. Все признаются в любви, а я признаюсь в нелюбви. Хотя раньше я не любила тебя больше. Но сегодня, в этот минус первый день, опять не люблю. Что ты даришь путнику? Душное и многолюдное метро? Нескончаемую череду граффити из окон аэроэкспресса? Убогость прижелезнодорожных земель? Бесцветие. Тоску. Дождь. Опасливое отношение к людям, пытающимся помочь тебе с чемоданами. Но все-таки кусочек сочной златоглавости был: церковный перезвон на Белорусской. Это я запомню и буду ценить.

Самолет. Это для меня отдельная история. Я не помню, как летала впервые в жизни. Знаю, куда и сколько мне было лет, но ощущения забылись или по детской незрелости были заспаны в этом первом самолете. Поэтому рейс Москва-Мурманск – только запись в карточке жизни, внушительная, но безвкусная. Да и хорошо, что я этого почти не помню. Получилось поймать свежесть первого впечатления. Каждый должен обязательно в своей жизни хоть раз полететь на самолете, даже неважно куда! Потому что это очень простой и доступный способ понять, как мелочно мы копошимся на земле, как она прекрасна и любима, как величественен Бог и как одарен человек, который заставил эти огромные и тяжелые куски металла, пластика, стекла и не знаю, чего там еще, парить в воздухе над облаками. Хоть плюйтесь от пафосности момента, но глядя в заоблачное окно самолета и узнавая горы, реки, леса, озера и моря, невозможно не прослезиться. Вон, вон – под нами проплывает Байкал! Ну точно Байкал, хоть и не подписан.

Конечно, потом, в другой – второй, третий, четвертый раз – можно бездарно почитать бортовой рекламный журнал или поспать, сославшись на многочасовую облачность снизу, но забыть, что испытал впервые, глядя на Землю в иллюминатор, невозможно. Интересно, а мы сейчас еще в России или уже в Китае? Границ нет, их никто не рисовал на поверхности, границы существуют только в нашем сознании.

День первый, многотрудный

Когда нет возможности нормально поспать, день предыдущий прилипает к настоящему. Поэтому сутки продолжаются и длятся, пока не выспишься. Что я делаю одна, бодрствующая среди покоя ночного города? Просто мои внутренние часы еще не верят, что их ожидаемый день не настал. Но все равно, несмотря на техническую бессонницу, сделаем вид, что этот день позади, потому что он получил законную ночь.

Это день смены всей парадигмы. За несколько часов ты потерял все: знакомые улицы, язык, дом, друзей, привычные заботы и занятия. Но приобрел новые улицы, новый язык, новый дом, новых друзей, новую жизнь.

Что такое культурный шок? Это оглушительная новизна другой страны. Сначала оглушают непривычная архитектура и пейзажи, потом громкие непонятные звуки и говор улиц… Каждая деталь, которую ты привык не замечать, становится кричащей. Мусор на улице, прохожий, вперивший в тебя любопытный взгляд, гудки автомобилей. Окончательно оглушает то, что не вписывается в привычную картину мира: нескончаемые потоки мотоциклеток, электровелосипедов, мопедов и мотоциклов и других разновидностей мототехники, коей я не просто не знаю названия, о существовании которой в мире я даже не подозревала… Не та еда в магазинах и уличных кафе. Способ торговать товарами прямо с земли, там, где придется и не придет вам в голову. Просто страна коробейников, застигнутых последним днем.

Запах. Я не первый раз в Китае. Я знаю, как он пахнет. У него свой неповторимый запах. Не на каждый нос. Для воротящихся один совет – воротитесь. Если вы не сможете вдыхать Китай, он вам не понравится.

Непривычен даже дом, потому что он скроен не по нашей европейской мерке. Я так и не могу сделать заключение относительно кухни: она все же внутри квартиры или на балконе? А еще у меня есть кабинет. Кабинет! Свой, личный. Там положено работать головой, отдельная комната для этого. Кабинет в среднестатистическом русском доме? Ну конечно, как без него. Почитать, подумать, помечтать, пока кто-нибудь не начнет дубасить в дверь и орать, ну когда же ты выйдешь, сколько можно ждать, я тоже хочу пи-пи…

Пыль. Она здесь особенная. Новые апартаменты Вам без зазрения совести вручат занесенными толстым слоем пыли. В подъезде, на улице, в воздухе – везде пыль. С первых минут хочется надеть – нет не маску – противогаз. Это не вселенская космическая пыль, а та, которую забыли убрать, вымести после ремонта, увезти куда-то на периферию уюта после новой стройки, с которой отчаялись бороться и договорились просто не замечать. Вымести подъезд? Не, не слышали. А зачем? Мне кажется, что пыль даже в воде и фруктах, которые ее пьют. Но мириться с пылью в своем дома я пока не намерена. Много трудов ушло на то, чтобы отмыть четыре комнаты, кухню, коридор, ванную и балконы. Может быть, когда-то я тоже проиграю битву с пылью, но не сейчас.

А еще много трудов ушло на то, чтобы вооружиться против пыли, прикупить орудия борцов за чистоту: ведро, швабру, тряпки, губки, моющие средства… ершик для туалета, в конце концов! На пятый этаж наверх, потом вниз. Ах, еще забыла вот это! И опять: с пятого этаже вниз, потом наверх, не считая путанной дороги «домой», состоящей из необъяснимых поворотов: логист продумывал защиту от русских шпионов? А по дороге куча отвлекающих маневров: сад из растений шиповника, запыленный, не дождавшийся полива даже от небес, но оцененный местными жителями, выстроившими перед ним ряд не менее жалких и замызганных пластиковых стульев, не иначе как для лицезрения этой «красоты» и единения с «природой» в лице алчущего шиповенного сада. Еще на выходе заслон, открываемый привратником «шифу кай мэнь»¹, в случае, если у вас, конечно, нет ключа. Еще мотоциклетная очередь, такой плотности, что кажется выжить невозможно. Чтобы начать хоть какую-то жизнедеятельность на улицах, нужно совершить абсурдное – смело толкнуть свое бренное тело под ураган этих дорожных пуль, и даже если среди них затешутся снаряды автомобилей, обещаю, вы останетесь живы!

А попытка купить симку для телефона. Что? Думаете так просто? А какой у вас телефон? Нет, мне не название. Дайте его сюда, посмотрю, подходит ли сим-карта нашей компании к вашему телефону. А если ее вот так засунуть? Вроде влезла. Давайте включим, проверим. Ан нет, не работает. Извините, наша компания не выпускает сим-карты для таких телефонов, как у Вас. Ну и что, что один из них айфон и оба сделаны в Китае. Поищите, может какие-то другие компании делают такие (марсианские? ущербные? некруглые?) сим-карты… Другая компания, которая не с Марса, делает-таки обычные человеческие симки, но сегодня от счастья превратить наши коробки с кнопками в средства связи мы отказались сами, так как электронный талон очереди показывает, что на это же счастье претендует еще восемьдесят семь человек… Перспектива уснуть в торговом центре и проспать свою очередь более чем вероятна.

В довершение распаковка новой техники: микроволновки, мультиварки, чайника, посуды, постельных принадлежностей… Это все подарки на обустройство от наших китайских работодателей. А потом пришли грузчики с новой стиральной машиной, установленной на кухне со второй попытки. С первой попытки машинка оказалась аккурат под лейкой душа. Несмелая жестикуляция на этот счет, призванная показать если не абсурдность, то хотя бы небезопасность подобного расположения большого электроприбора, действия не возымела. Но природная русская жалость ко всем тварям, включая новехонькие стиральные машины, отданные на растерзание беспощадной водной стихии в замкнутом помещении, все же привела к желаемым действиям. Машинка спасена!

Под занавес внос нового шкафа, вернее трех шкафов, составивших в итоге один через всю стену. Необъяснимая роскошь шкафового места!

Уф, даже спать уже не хочется и узбогоительный чай не помогает. Но мозг не только наш, а даже китайский, от усталости выдает сбои. Потеряли карточки на электричество и еще там какие-то. Китайский друг их случайно выбросил. В этом действии все: отчаяние от несостоявшегося праздничного выходного, необходимость решать кучу русских проблем, возникших с их приездом, общая усталость от мультихлопотности и естественное желание отправить всю эту ситуацию куда подальше. Интересно, есть ли у китайцев такое же место, куда русские отправляют все надоевшее и назойливое?

День второй, самостоятельный

В который мне напомнили, что в Китае существуют не только пыльные дороги и торговые центры. Хотя торговых центров в этот день было достаточно, поскольку все-таки не словом единым жив человек, а прожорливого червячка мы видимо контрабандой привезли с собой.

Китайская еда, я люблю тебя! Еда в Китае – яркое впечатление для любого некитайца. Уличная еда – отдельная песня, исполненная на нотах запахов и вкусов (если, конечно, рискнете пробовать). Но мы были аскетичны: рис, картофель, лук, помидоры, чай, фрукты. Никакой китайской еды в наших продуктовых корзинах. Хотя по факту приготовленный рис оказался божественным, даже без добавления к нему мяса или рыбы или еще чего-то, что мы привыкли добавлять к рису. Манго – оно и есть man guo (芒果), то есть абсолютно аутентичный фрукт, распробовать который надо именно в Китае, ну или Тайланде. Манго в Китае просто райское. Арбуз, длинный темно-зеленый, мы даже не попробовали…

При покупке еды замечаешь за собой такие аберрации: кажется, что купленных продуктов хватит на день-два, а напарница с придыханием заявляет, что этого нам уж точно на неделю. На самом деле, правда где-то посередине, но я понимаю, что мой мозг привык рассчитывать кормежку на пятерых.

Почему я назвала этот день самостоятельным? Потому что наши китайские друзья разъехались отмечать день основания КНР и предоставили нас самим себе. Но явился нежданный гость – еще одна русская девушка, которая, по словам китайцев, уже уехала. Вот уж поистине не хуже татарина, а уж тем более китайца. Где еще так обрадуешься человеку, просто потому, что он русский?

Самостоятельность проявилась еще и в том, что мне пришлось самой решить одну проблему. Провод от кондиционера никак не хотел дотягиваться до розетки. Вроде бы пустяк, но при тридцатиградусной жаре днем, ночью негде взять свежести. При мысли об удлинителе, обнаружилась такая загвоздка: трехпалые электрические вилки для розеток в Китае не одинаковые, а подразделяются на две разновидности. Так вот у моего кондиционера оказалась редкая разновидность, и обычные уже купленные удлинители просто не вмещали в себя его жирные вилочные контакты. После покупки подходящего вроде бы удлинителя обнаружилось, что теперь уже его клешня не влезает в худосочную розетку на стене. Но, но! В комплекте имелась запасная вилка. Я дважды испытала чувство гордости за русских женщин: жизнь на чужбине заставила одну обзавестись набором отверток, а другую взяться за нехитрый ремонт – замену вилки. Оказалось, ничего сложного (с учетом, что папа – электрик): китайское электричество организовано даже более безопасно, чем русское.

Может ли жизнь с кондиционером считаться счастливым браком? Иногда да!

О чем же мне напомнили многочисленные родные и знакомые, с которыми мне пришлось за полночь общаться (из-за разницы во времени)? Я просто обязана, как представитель культурной нации, найти и показать им шицзячжуанские достопримечательности. И то правда, город древний, достопримечательности должны случиться. Просто надо поискать…