Kitobni o'qish: «Диктует Жизнь»

Посвящается:

• семье

• друзьям

• всем людям, которые прочтут эти рассказы.

Уверена, каждый из вас найдёт здесь что-то созвучное для себя

Созвучие твоей души с моей,

А ведь мы даже не знакомы…

Хотелось бы отдельно упомянуть художницу-иллюстратора, Радову Кристину Сергеевну, работы которой я случайно встретила на полях интернета. Она прекрасно проиллюстрировала мою поэтическую книгу «На пороге счастья» и была рада иллюстрировать эту книгу рассказов.

Став поклонницей моего творчества, Кристина с лёгкостью изображала героев, не будучи знакомой с ними в жизни. Но их образы оказались удивительно точными, – они совпали с реальными героями или с моим представлением о них.

Интересно, дорогой читатель, понравятся ли и тебе работы художника?

Портрет Татьяны Бугримовой в 18-летнем возрасте, написанный уличным художником в городе Сочи

«Reply to all», или «Ответить всем»

Миниатюра

На заре появления Интернета, когда корпоративная культура ещё только закладывалась в крупных компаниях, наш айтишник Борька замудрил делать общую рассылку информационных писем по всей компании махом. Всё красиво отладил и отправил своё первое знаковое письмо – дескать, здравствуйте все, теперь мы, такие молодцы, можем быстро довести до сведения каждого нашего работника нужную информацию.

Загордился после письма. Альфа-самцом павиана пошел по коридорам и кабинетам офиса.

Он и не подозревал, что именно в ту минуту происходило страшное.

Кто-то в ответ, несильно думая (да и не зная тогда – годы-то для Интернета были лохматые), нажал кнопочку «Reply to all», или «Ответить всем», и ответил вежливо:

– Спасибо.

Письмо получили все три тысячи сотрудников компании…

Дальше – хуже. Люди стали отвечать тем же манером с самыми разными комментариями. Дошло уже до таких:

– Что вы мне почтовый ящик засоряете?!

– Да когда всё это кончится?!

– Я больше не хочу здесь работать!

Началось такое! Сервер компании грозился совсем выйти из строя. А письма всё множились и множились в геометрической прогрессии. Они сыпались безостановочно, как лилась каша из горшочка в сказке.

Когда Борька по лицам коллег понял, что в его айтишном королевстве происходит что-то не то, и осознал масштабы бедствия, он со спринтерской скоростью бросился в свой айтишный рай, то есть в серверную, чтобы срочно отключить все рубильники и обесточить всё что можно.

Прошли годы, люди стали более грамотными в айти-технологиях. Но ничто не вечно под луной, и информационное спокойствие – тоже.

И тут я попала в ряды писателей…

Предыстория:

Литературный конкурс миниатюр с общей рассылкой информации по почте на 90 человек и забавными ответами ВСЕМ: «спасибо», «спасибо большое», «я заболел, не смогу прийти на встречу в зуме».

11 марта 2024 г.

Женская дружба

Повесть

Марфуша и Любочка дружили с самого детства.

Кареглазая, юркая, весёлая и белобрысая Марфа была главной заводилой во всех детских играх и забавах: в салки – так она лучше всех бегала, в прятки – сроду её найти было невозможно. Казалось, уже и все места известны, ан нет: уляжется в бурьян – и попробуй найди её! Пока не прочешешь каждый метр огромной поляны – не сыщешь.

А Люба была спокойной, уравновешенной, рассудительной. Главный арбитр всех споров, главный примиритель между враждующими сторонами и девочка, которой всегда не хватало в игре, если мама почему-то не выпустила её гулять.

Детство в деревне – что может быть прекраснее! По весне девчонки собирали такую охапку одуванчиков, что в их золотой красоте можно было утонуть. Они плели из них дивные венки. Водружая готовый венок на голову, Марфа становилась юной сказочной принцессой, а Люба – лесной феей. Мальчишки замирали от такой красоты – но лишь на миг. А потом им непременно надо было сорвать венки с девчоночьих голов – и всё, как всегда, испортить.

А летом деревенской детворе было раздолье: носись себе по бескрайним полям, засеянным пшеницей, свеклой, зелёным горошком; купайся в реке сколько хочешь, ныряй с обрыва; встречай по вечерам коров с пастбищ, помогай бабушке подоить сытую бурёнку с отяжелевшим выменем, напейся молока из железной кружки прямо тут, в хлеву, и стремглав мчись дальше по своим самым важным в мире детским делам! А как же – не дай бог пропустить важные дебаты на поле брани или переговоры о примирении! Вдруг не успеешь поучаствовать в договорённостях о правилах игры или случится без тебя драка среди местных пацанов? В принципе, мальчишки девчатам были не нужны. На что они? Вечно с ними не сладишь и не договоришься! Вот придумали, что в речку с моста ныряем по очереди – так нет же, прыгают в тот момент, когда им захотелось! Или скажешь им: не бери картошку из костра – сырая ещё. Так нет – вынут, а потом ноют, что надо было ещё подержать. Бестолковые! То ли дело девчонки – всё понимают с первого слова, соблюдают правила и договорённости. С ними ясно, как вести беседу. Мальчишки же – непредсказуемы.

Так рассуждали Марфуша и Любаша вечером, на закате, сидя на траве и облокотившись спинами о стог душистого сена. Марфа жевала стебелёк высохшей травинки, а Люба лузгала тыквенные семечки – бабушка говорила, что они очень полезные. Да и вкусные, что уж там скрывать! Любаша очень любила семечки – и подсолнечника, и орехи разные. Какой радостью для неё было бежать в поле с подружками и проверять, дошли ли уже семена в наклонившихся солнышках, набрали ли объём да сладость, можно ли уже оборвать эту шапку и с наслаждением вскрывать сладкие, сочные семена!

Девочки обсуждали план побега. Им уже по шесть лет, а они ещё ни разу не были на той стороне реки! Там открывались завораживающие виды – зелёные полянки на пригорках, высоченные деревья – крепкие дубы и манящие тенью липы, стройные тополя и загадочные берёзки. Казалось, сама природа зазывает их к себе. Но родители строго-настрого запрещали им туда ходить. Много легенд ходило про те места – и цыгане детей воровали, и кручи там обваливались – тонули дети в реке, и жило там чудище страшное: огромное да лохматое, злобное да прожорливое. И откуда только сказки такие берутся? Но ух, страшно даже представить, что чудище это действительно существует! А побывать там всё равно хотелось.

Сговорились подружки сохранить свой побег в тайне – никому не рассказывать о своих планах. Наметили бежать в воскресенье утром. Родители, как всегда, встанут рано – отец в огороде будет работать, мать корову подоит, скотину накормит, гусей да уток выгонит на пруд. В этот момент Марфе и можно будет тихо и спокойно удрать со своего двора. А Люба вообще жила с одной только бабушкой. Тайна исчезновения её родителей так и оставалась по сей день неразгаданной. Бабуля своей внучке доверяла – знала, что она умненькая и осторожная.

С вечера напекли картошки в костре, отрезали ломти вкусного деревенского хлеба. Предусмотрительная Люба ещё и яичек сварила, и молочка с собой во фляжке взяла – голодными они точно не останутся!

Выскочили девчонки со дворов в условленное время и махнули вдоль деревенских заборов к дорожке, которая вела между соседними огородами к реке. Заросли кругом – трава выше головы. Но дорожка натоптана, значит, пользуются ею деревенские жители. Яркие летние сарафаны да косынки – это всё, что было на девчатах из одежды. Шли босиком. Жара стояла знатная в тот год, даже шмели летали какие-то ленивые и так вяло собирали нектар, что хотелось им помочь. Мухи жужжали как обычно – им жара была нипочём.

Девчонки продвигались вперёд. С дорожки то и дело спрыгивали лягушата, и чем ближе к реке – тем больше их становилось. Страшно было наступить и раздавить – живые ведь, жалко!

Вот и обрыв, а внизу река. Теперь нужно было аккуратно пробраться по узкой тропинке, что шла вдоль обрыва. До чего всегда страшно было Марфе здесь ходить! Того и гляди закружится голова и свалишься вниз, а там река с сильным течением, унесёт в водоворот – и нет девчушки. Ох, как жутко! Марфа даже разговаривать боялась, когда шла по этой тропке. А Люба утешала её:

– Иди аккуратно, Марфуша, не оступись. И главное – не бойся, переступай с ноги на ногу и ступни ставь одну за другой. Здесь нельзя широко ноги ставить – оступишься и полетишь!

До чего же Люба спокойная и бесстрашная! «Эх, мне бы научиться быть такой!» – думала Марфа. Справа были трава и лесок, где они часто собирали сладкую землянику и полезные травы по наказу бабушек.

Внезапно Марфа оступилась, и её левая нога стала соскальзывать вниз. Она упала на руки и закричала от страха. Хорошо, что в этом месте ноге было за что зацепиться – какой-то сучок торчал, а под ним трава с густой серёдкой наросла. Люба быстро схватила Марфу за руку и потянула на себя, в противоположную сторону от обрыва. Удалось вытащить подружку. Ох и напугались же девчонки! Посидели, перевели дух – сердца колотились, но решили потихоньку двигаться дальше.

Впереди была стоячка – так называли запруду реки. В разное время года она была то совсем узкой, как лужа, то полноводной – такой, что и не перейти её. Дальше, вправо, она расширялась и превращалась в настоящий пруд – там роскошествовали гуси да утки: плавали и ныряли. Туда и выводила мамка Марфы свой плавающий птичник.

Сейчас перешеек был узким – можно было поднять сарафаны и спокойно перейти его вброд. Несмотря на жару, вода была приятной и прохладной. Это потому, что течение в реке было сильным – не успевала она прогреваться как следует. Тем радостнее было в неё нырять, чтобы остудиться в летний полдень, когда солнце так безжалостно пекло макушки, что только холодная вода и могла спасти от теплового удара.

Впереди была круча. Взобраться на неё – та ещё задача для маленьких девочек. Песок вперемешку с глиной сыпался из-под ног, и никаких сил не хватало, чтобы быстро подняться наверх. Марфа заныла:

– Люба, давай не пойдём дальше… Искупаемся в запруде и съедим что-нибудь. Я проголодалась! Посмотри, сколько мы уже прошли!

– Марфуша, мы ещё и трети пути не одолели! Да и не так уж много осталось. Сейчас поднимемся, ещё чуть вдоль обрыва пройдём, и вот он – мостик на ту сторону реки! Потерпишь? А там уж и позавтракаем спокойно под кроной тополя с серебристыми листочками. Помнишь, как мы смотрели с этой стороны реки на него и гадали: сколько же ему лет? И не скучно ли ему одному среди берёз да дубов? Давай, Марфочка, ты сильная и справишься!

– Легко тебе, Любочка, говорить – ты быстрее всех бегаешь и худая вон совсем. А у меня смотри, какие щёки! Их разве легко унести?

Люба рассмеялась шутке подружки, и у Марфуши сразу прибавилось сил – от самокритики и Любашиного смеха.

И вправду – до мостика через реку осталось совсем чуть-чуть. Это расстояние преодолели быстро и вышли на мост. Он был подвесной и здорово болтался под ногами. По мостику бежать было весело, потому что под ним была полноводная, с сильным течением река, которая всегда поднимала настроение и придавала сил. А мостик был сделан добротно, с хорошими, из крепких тросов, перилами. Дощечки были уложены одна к одной, так что и ноги нигде не застревали. А потому девочки быстро его перебежали и – о чудо! – наконец-то оказались на той, так манящей их стороне реки. Раньше они подолгу фантазировали, как окажутся здесь, как попадутся им невиданные раньше травы и цветы, насекомые или животные. Такие животные, которые не боятся людей и легко идут в руки: белки или хорьки, ёжики или мышки. И к тому же умеют разговаривать на человечьем языке!

Они прошли ещё немного, чтобы оказаться в тени того самого тополя с серебристыми листочками, который не давал им покоя, когда они были на своей стороне реки.

– Так вот ты какой красавчик! – Марфа водила рукой по стволу и нарезала круги вокруг него – один, второй, третий… Люба засмеялась:

– Смотри, Марфуша, – закружится голова и опять свалишься!

Марфа вспомнила неприятный случай на обрыве и, чтобы отвлечься, сказала:

– Ну, теперь, Люба, мы заслужили еду?

– Теперь точно можно, – важно, с достоинством ответила подруга. Они развязали котомки, постелили на траву красивый мамин платок и выложили на него свои яства. Ах, как хотелось есть! Хлеб, в котором Марфа больше всего любила корочки, а Люба – мякушку, они поделили по-честному: кто что любит, то тому и досталось. Девочки почистили картошку – мякоть хоть и была уже холодна, но до чего вкусна! А яички деревенские, от своих домашних курочек, – вообще сказка. В городе, наверное, нет таких, часто рассуждали девчонки. Они твёрдо, ещё с детства, решили, что проживут всю свою жизнь в деревне. Разве можно было променять всю эту красоту и натуральную пищу на город? У них и в мыслях не было, что можно жить где-то ещё, кроме как в своей любимой деревне. Здесь было всё для счастья – и живность, и огород, и река, и лес, и поле. Зачем куда-то уезжать? Тем более они не представляли себе разлуку – так бы и жили всю жизнь рядышком, в соседних домах, так бы и копошились в своих огородах, между которыми и перегородок-то никаких не было, не то что высоких заборов.

Внезапно послышались голоса, к тому же мужские. Страшно-то как стало! Схватив свои пожитки, девчонки, не сговариваясь, бросились в кусты, которые были ближе к речке. Ободрались все, но в тот момент даже не заметили этого. Затаились, спрятались. Мимо прошли мужики – с ружьями за спинами, с котомками охотничьими. Они громко разговаривали и смачно шутили. Поскольку это была только мужская компания, то услышали подружки новые для себя словечки и поняли, что дядьки просто так общаются – смеются и ругаются одновременно. Странные они, эти мужчины!

Девчата дали им спокойно уйти и дождались полной тишины.

– Как хорошо, что мы успели спрятаться, и они нас не заметили! Представляешь, если бы мы им попались? Неизвестно, что за люди. Я их в нашей деревне никогда не видела. Чужие, значит, – рассуждала Люба.

– А говорят, как чудища лесные! Я и слов-то таких раньше не слыхивала!

Подружки выдохнули, взялись за руки, и всё их волнение вылилось в смех, который они пытались сдерживать, опасаясь, что их всё же могут услышать.

После завтрака котомки их стали намного легче – только молока немного осталось. Решили двигаться дальше. Марфа по-своему, по-особенному попрощалась с тополем:

– Не грусти, красавец! Мы на обратном пути тебя обязательно проведаем и расскажем о нашем путешествии и всех приключениях!

Тополь благодарно прошелестел в ответ листвой, и девчата пошли по тропинке, ведущей в заросли, прочь от реки.

В деревне их хватились к обеду. Родители Марфы вдвоём прискакали во двор к Любиной бабушке:

– Не у вас наша проказница?

– Ах, как же так, я думала, они на вашем дворе играют! Может, в поле побежали?

– Мальчишки к нам заглядывали, интересовались, куда это Марфа с Любой подевались.

– Надо искать, – твёрдо сказала бабуля. – Сейчас кликну пацанов – пускай по дворам пройдут, людей соберут.

Бабы и мужики, дети и собаки – все вышли на поляну. Бабуля командовала – распределяла, кто куда пойдёт. Дети по двое и по трое побежали в разные стороны – кто в поле, где коров пасли, кто вдоль всех дворов по деревне, кто с другой стороны пруда – там девчонки тоже иногда собирались своей девчачьей компанией, чтобы обсудить военные планы против них, пацанов. Но ходили девочки туда исключительно получив разрешение взрослых. За реку, конечно, отправили отца Марфы с другими мужиками.

Шаг у них шире, времени перейти мост и оказаться на другой стороне реки потребовалось совсем немного. Однако поиски ни к чему не привели. И к вечеру стало ясно, что до темноты девчат уже не найти.

Страшное напряжение и ужас царили вокруг: а если чужаки сгубили их? Если уже и в живых их нет? Мальчишки всхлипывали, явно делая для себя вывод: мамок лучше слушаться, чтобы и их такая беда не настигла.

А девочки наши прошли лесок да вышли на красивую поляну. Пчёлы кружили, суетливо собирая нектар, кругом муравейники – жизнь насекомых кипела. Цветов летних было столько, что хоть миллион букетов собери, а они всё равно бы не кончились. А животные если и попадались, то были такими же трусливыми и осторожными, как и дома, – не давались в руки, сразу прятались и убегали. Первое разочарование…

Вдруг на поляне они заметили старушку. Та была сгорбленной, но совсем не страшной, и лицо её было добрым и притягательным. Она удивилась, увидев кого-то в этих местах:

– Откуда, вы, ласточки, прилетели? Не потерялись ли? Совсем маленькие, а гуляете одни. И не страшно вам?

Она ласково им улыбалась, и девочки обрадовались взрослому человеку.

– Нет, мы здесь всегда гуляем и знаем каждую тропинку, – тут же придумала Марфа.

– Землянику едим, – подтвердила Люба. – Только очень пить хочется, а воды не взяли…

– А я живу здесь недалёко, – сказала бабушка. – Зовите меня бабой Таней. Пойдёмте, напою вас своей колодезной водой. Вы такой больше нигде и никогда не попробуете!

Девчонки переглянулись и кивнули друг другу в знак согласия. Просто пить очень сильно хотелось, а поблизости не было никакого источника воды.

Они свернули в просеку и прошли по ней совсем чуть-чуть. И вправду – на краю опушки стояла избёнка, сложенная из бревен. Они уже почернели, но изба была крепкой. Недалеко от дома виднелся колодец. Баба Таня зачерпнула ведром ледяной колодезной воды и вытащила его на поверхность. Ах, как она сияла, блестела и переливалась на солнце! Как захотелось скорее прильнуть к ней губами и напиться вдоволь!

Уже смеркалось, когда девчонки, напившись от души, рассказали наконец бабе Тане о своих приключениях. Та качала головой и причитала:

– Ах, проказницы! Ох и влетит же вам от родителей! И что теперь с вами делать? Как обратную дорогу искать?

Июньские дни были длинными, ночи – светлыми. И казалось, дню не будет конца, но ночь всё-таки настала. Баба Таня разумно решила, что идти в ночь, неизвестно куда, – не очень хорошая затея. Тем более что и объяснить, откуда они пришли, девочки толком не смогли.

А потому она накормила их чем бог послал, постелила скромные постели – с льняными простынями и маленькими пуховыми подушечками – да уложила их спать. На ночь рассказала им про свою жизнь. Марфуша и Любочка были такими уставшими после насыщенного дня, полного приключений, опасностей, страхов и переживаний, что уснули без задних ног, так и не услышав окончание бабы Таниного рассказа. Когда девочки мерно засопели, бабуля погасила свечку и сама улеглась на печь – её любимое спальное место, где спала она добрых последних сорок лет.

Она думала о том, как с утра накормит девчат завтраком и пойдут они все вместе, горемычные, искать их родительские дома.

Ворочалась долго, не могла уснуть: не каждый день с ней такие истории приключались. В это место вообще редко заглядывали чужаки, здесь и птиц-то всех она знала наперечёт. А тут дети! Две девочки-лапушки. Вспомнила она и своих дочек. Взгрустнулось ей, и пришлось смахивать со старых морщинистых щёк слёзы. И след дочерей давно простыл, и не имеет она никакого понятия, где они обитают, как живут. Да и живы ли вообще? В конце концов уснула баба Таня, и снилось ей её босоногое деревенское детство. И как ушла она однажды далеко, за поля да за луга, и как встретила там мальчишку, с которым дружить стали, да так и выросли вместе. А потом поженились. И была у них семья, и хозяйство, и дочки. Но муж давно умер, а девочки уехали жить в город. Первое время навещали мать, к себе в город звали – в гости, – а потом совсем пропали. И не было от них уже много лет ни слуху ни духу. Так и жила баба Таня одна на опушке леса – ягоды собирала да травы, в огороде работала, хлеб сама себе в печке пекла.

Наутро, как проснулись все, быстро перекусили и отправились в путь. Девочки наперебой рассказывали, откуда они пришли и куда идти нужно, но баба Таня, исходя из своего большого жизненного опыта, вывела их к реке. А там уже и девочки вспомнили места и сообразили, в какую сторону к мосту двигаться. Радости было целый вагон, когда показался на горизонте тот мосток. Счастье! Скоро они будут дома. После моста останется сползти с кручи вниз, перейти запруду вброд, пройти вдоль обрыва, который теперь будет справа от них, – а там уже и их огороды начнутся. Ну и влетит же им от родителей! Где это видано – ушли и так надолго пропали! И к ночи домой не вернулись!

Баба Таня проводила их до самой изгороди, где уже начиналась тропка, которая шла через Марфушин огород к самому двору и дому.

Когда девчонки обняли бабу Таню, чмокнули её в увядшие щёки и уверенно побежали по дорожке, она хотела было развернуться и пойти обратно. Но тут появились люди.

– Чужая, чужая! – кричали и бабы, и мужики.

– Чужая! – вторили им дети.

Их было несколько человек, и они явно кого-то искали.

– Кто такая? И чего здесь ошиваешься?

– Так я девочек привела, потеряшек.

– Не может быть! Где они?

– К дому побежали по тропинке.

Глядь – а уже обратно идут и Марфуша, которую крепко за руку держит мать, и Любочка, за которой еле поспевает её бабуля.

– Это наша баба Таня! – закричала Марфа. – Она спасла нас, когда мы сильно пить хотели! И ночевали мы у неё. Видишь, мама, ничего страшного не случилось, а ты ругаешься!

Мать подошла к бабе Тане. Её глаза были огромны и полны слёз от счастья, что с Марфочкой ничего не случилось. Руки тряслись. Она откинула волосы, которые ещё и прибрать не успела после бессонной ночи, и с благодарностью сказала:

– Спасибо вам, баба Таня, за наших девочек! Мы уже и не надеялись их найти.

Баба Таня не заплакала, а только ласково взглянула в последний раз на своих бывших подопечных. Развернулась и быстрым шагом пошла восвояси.

Народ ещё пошумел, обсуждая случившееся, и стал разбредаться по своим дворам – работы в деревне всегда у всех было много: и скотина, и огород, и сад. Полно ручного труда. Это вам не в городе жить, здесь только поспевай за всем!

Так и росли Марфуша с Любашей – не скучали и другим скучать не давали. То за коровами на пастбище убегут да в поле с зелёным горохом застрянут – вкусно ведь, не оторваться! То в соседнюю деревню уто́пают – там такое огромное тутовое дерево росло, а на нём – ягоды медовые, бело-розовые, сахар с них по рукам тёк до самых локтей! Пока не наедятся, с дерева не слезут.

Потихоньку родители Марфы и бабушка Любы смирились с таким свободолюбием своих девчат – стали меньше волноваться за них. Делали свои дела, потихоньку поджидая их возвращения. И ругать их было бесполезно – головами кивают, а сами знай своё творят.

Минуло девчатам по семнадцать годков. Уже и принаряжаться по вечерам стали. И мальчишки перестали казаться им такими бестолковыми да вредными…

По субботам в деревенском клубе устраивали разные мероприятия: то просмотр кинофильма, то танцы. Со всей деревни в клуб молодёжь стягивалась и до утра шумела, гудела под музыку. Соединялись в пары, танцевали вместе, в обнимку сидели в кинотеатре. Влюблялись, парни дарили девчатам цветы, звали замуж. И женились потом, а там – дети, хозяйство. И жизнь шла своим чередом.

Тогда-то и пришлось нашим героиням свою многолетнюю дружбу испытать на прочность. Заприметили они обе красавчика молодого: чернявого да кудрявого, высокого да крепкого Андрюшу. Как было не влюбиться? Обе утонули в его жгучих чёрных глазах. Что-то цыганское в нём было – завораживало и притягивало. И хитрец был страшный! Знаки внимания оказывал обеим: и кареглазой Любочке с чёлкой на высоком лбу, и синеокой Марфе со светлыми волосами, забранными в густой хвост. Красивые девчонки были – глаз не отвесть! Как тут выбрать? Была бы воля – на обеих бы женился! Но не по-христиански это, не в нашей русской культуре. Да и девчонки не готовы были даже дружить втроём. Так и ставили его всё время перед выбором: Марфа или Люба? Думай же, определяйся, решай поскорее!

А 22 июня началась война. Андрюша вместе с друзьями тут же пошёл в военкомат:

– Мы хотим защищать Родину!

Записали их всех в один отряд и вскоре отправили на фронт. Не писал ничего с фронта Андрюша девчатам, и они не писали ему. А только ждали: когда же он вернётся и кого выберет. Любили его обе крепко, и одна другой не собиралась уступать:

– Вспомни, Марфа, как Андрюша на меня смотрел на проводах! Меня он любит! Ты хоть и красивая, а любит меня.

– Ничего подобного! Ты просто умная и спокойная, Любочка. Ему этого во мне не хватает. Но всё равно он только меня любит! Вот посмотришь – как вернётся, сразу замуж позовёт!

Фантазировали девчонки. А между тем годы были тяжёлые, военные. Работать приходилось много, так что молодость проходила мимо. Кожа на солнце становилась тёмной и обветривалась, морщинки появлялись не по возрасту рано.