Kitobni o'qish: «Приключения Пальмы. Книга третья. Не просто так»

Недобрый

Нас пугает неожиданное.

Нас пугает темнота. Ведь в ней может прятаться неожиданное.

Нас не пугает только то, о чём мы не имеем ни малейшего представления. Даже если оно и страшное с виду.

Солнце спряталось за песчаные холмы. Быстро темнело. И холодало.

Оглядевшись по сторонам, мы увидели, как в исчезающем свете уставшего солнца из-за холмов недобро поблёскивали глаза Воинов Клыка. Нас окружали.

– Это не к добру, – тихо прошипел Буржуй, и шерсть на нём поднялась торчком.

– Чего им от нас надо?! Чего они злые такие?! – Шиш подскочил к Буржую и на всякий случай прижался к нему.

Пугало не то, что недобрых Воинов Клыка было много. Так много, что мы не видели им ни конца ни края. А то, что они приближались к нам, не издавая ни единого звука. Ни криков, ни рычания, ни даже шороха не раздавалось среди этих негостеприимных песков. Казалось, сама недоброта, как дурно пахнущий воздух, не давала спокойно дышать.

– Что вам надо?! – не выдержав, прокричал Шиш. – Не нужен нам ваш сушёный песок! Вот, забирайте его себе! – он быстро замолотил лапками, но только поднял облако пыли и расчихался.

– Ну всё! – прорычал Фокси и сделал шаг навстречу приближающейся опасности.

А я вдруг представил: «Где-то там, глубоко под землёй, среди тёмных тоннелей, наполненных безразличной древней водой, плывёт Тот Кто Никогда Не Видел Неба. И он не просто никогда не видел его. Он даже не знал, что оно есть! Да, он так и не увидел и не увидит небо. Но теперь он знал его… Миша, вернувшись домой с работы, протягивает Маше красивые цветы, она улыбается… Сторожевой пёс Тучка-Шарик укладывается спать в своём маленьком домике… Гусь-Мистер спасает маленького котёнка из пруда… В холодном, скованном льдами Доме рождается на свет Северный Ветер… Тот Кто в Темноте слушает, как поют, но сам не умеет сочинить ни одной песни…» Так я думал. Ну, или что-то похожее на это.

Не важно, что ты думаешь в такой момент. Важнее, что чувствуешь. Поэтому, может, я вовсе ни о чём и не думал. Я чувствовал. Чувствовал, что всё происходит прямо сейчас, со всеми, всегда. Разное, но одно. Всё связано. У каждого по отдельности что-то может меняться. Но всё вместе – жизнь – остаётся неизменным!

– Стой! – окликнул я своего бесстрашного друга. – Подожди. – И, выйдя вперёд, обратился к Воинам Клыка: – Вы ничего не можете нам сделать. У вас есть только ваша недоброта и сушёный песок. А мы – друзья! И у каждого из нас есть ещё друзья. А у них ещё друзья. И все мы охраняем друг друга. Так что уходите и живите сами по себе, раз вам так больше нравится! И мы уйдём. Но не потому, что боимся вас, а потому, что не хотим оставаться с теми, для кого песок важнее закона гостеприимства. И кто готов напасть, не раздумывая: враг перед ним или друг. А ведь мы так много интересного могли бы рассказать друг другу…

Воины Клыка остановились.

Я был так удивлён действием своих слов, что не сразу обратил внимание на то, как огромная тень, заслонив свет звёзд и Луны на небе, легла на пески позади нас. И только почувствовав что-то и обернувшись, понял, что не я заставил Воинов Клыка дрожать. Обернулись и мои друзья. И в тот же миг страх, который, как мне казалось, только что рассеялся, вновь заставил мои уши прижаться, а шерсть на холке встать дыбом.

Огромный остромордый пёс с торчащими вверх ушами и в красивом ошейнике, загородив половину неба, глядел прямо на меня. И, поверьте, половина неба в таком случае ничем не отличается от целого неба.

Но как следует испугаться я не успел, потому что мне стало любопытно: если у такого огромного пса есть ошейник, то должен быть и поводок? А значит, кто-то выгуливает его здесь, посреди недружелюбных песков? И этот кто-то уж точно должен быть во всё небо! Тогда почему же его не видно? Вот о чём я подумал в первый миг. Ничего не поделаешь, видимо, такой уж у меня характер. Так что я решил подойти поближе. Странно, да? Любой же знает: подойти поближе к чему-то размером в половину неба – это всё равно что подойти поближе к самому небу!

– Ты куда? – тихо прошипел мне вслед Буржуй.

В полной тишине было слышно, как песчинки перекатываются у меня под лапами, и я шёл и шёл, зачарованный этим звуком, не обращая больше ни на что внимания.

– Пальма, подожди, я с тобой! – тихо воскликнул Фокси.

– Даже не думай! – остановил его Буржуй. – Когда вообще непонятно, что происходит, лучше ничего не делать. Особенно если уже есть кто-то, кто что-то делает!

Замерев, они молча провожали меня взглядом, пока я не исчез в тумане.

– Кто это такой огромный? – немного погодя спросил Фокси.

– Может, бог? – неуверенно произнёс Буржуй.

– А это ещё кто?

– Точно не знаю. Но когда человеки чего-то не понимают, боятся и не могут объяснить…

– А ты можешь объяснить? – перебил Фокси.

– Я и объясняю! – фыркнул Буржуй. – Когда человеки не могут чего-нибудь объяснить, они всегда заводят разговор о боге. Мол, это всё его дела, он творит чего хочет и больше объяснять тут нечего.

– То есть твоё объяснение – это то, что объяснять тут нечего?

– Это не я говорю, что объяснять тут нечего! – вскипел Буржуй. – Это человеки так думают.

– А ты что думаешь?

– А я думаю, раз ты такой умный, вот сам и объясняй! – Буржуй замолчал и надулся. Замолчал и Фокси. Но туман, окутавший всё вокруг, казалось, мешал даже думать. Оставалось только ждать.

Тем временем с каждым моим шагом навстречу этому невероятно огромному псу он становился всё меньше и меньше. И я, едва только взобравшись на ближайший холм, остановился. Нет, конечно, в сравнении со мной, пёс всё ещё оставался большим, даже очень. Но он уже не был таким невероятным, как раньше, – в половину неба.

– Я – Пальма! – представился я. – А как это вы можете быть на полнеба и в тоже время вполне обыкновенным?

– Среди этих песков у страха глаза велики, – ответил странный пёс.

Я оглянулся. Может, для того, чтобы поглядеть, какие у страха глаза, а может, затем, чтобы увидеть своих друзей, но не увидел ничего, кроме тумана, которым заволокло всё вокруг.

Не понимая, что происходит, я для уверенности решил говорить о вещах правильных и хорошо мне известных:

– А как вас зовут?

– Меня действительно зовут, – странный пёс улёгся передо мной, вытянув вперёд лапы, и добавил: – Даже чаще, чем хотелось бы. Но я прихожу не тогда, когда меня зовут. Я прихожу, когда должен.

– Значит, у вас такая работа? – спросил я, вспомнив, как дома Миша часто говорил Маше: «Я должен идти на работу» – и уходил. А когда возвращался, всегда приносил что-нибудь вкусненькое и мне, и Буржую, и Маше. А Маше иногда ещё и красивые цветы, от которых Буржуй чихал и ворчал, что всё это глупости и ничего красивее сметаны на свете нет.

– У каждого, кто приходит в этот мир, есть своё дело. Я слежу за тем, чтобы это дело было выполнено. Ни раньше и ни позже, чем было определено.

– Кем определено?

– А кем определено, что тебя зовут Пальма?

– Никем. Я сразу это знал!

– Вот так и все – сразу знают, что определено.

– Даже Буржуй? – удивился я. Но тут же понял, что это был глупый вопрос. Если задуматься так крепко, что голова вот-вот треснет, то можно почувствовать, как ты знаешь всё про всех. И про Буржуя. И про Фокси. Даже про странных и с виду недобрых Воинов Клыка. Про всех-всех-всех!

– Вот видишь, – как будто подслушав мои мысли, одобрительно кивнул странный пёс.

– Значит, правда, все знают?

– Все, – подтвердил пёс. – Но они так редко вспоминают об этом, что забывают знать.

– Как же можно забыть знать то, что уже знаешь? – удивился я.

– Это уже знание про знание. О нём вообще мало кто помнит.

В этот миг мне показалось, что в моей голове заклубился тот же туман, что окружал холм, на котором мы разговаривали. Я встряхнул головой, чихнул и вдруг ясно вспомнил, что меня действительно беспокоило:

– Тут эти Воины Сушёного Песка… То есть я хотел сказать Воины Клыка, которые охраняют сушёный песок…

– Священный песок, – поправил меня пёс.

– Священный? Да, точно. Если бы ещё кто-нибудь объяснил, что это значит.

– Это когда что-то или кто-то очень дороги тебе. Настолько, что ничто, кроме этого, не имеет значения.

– Как-то это глупо! – немного поразмыслив, ответил я. – Разве может быть какой-то песок важнее, чем, например, родная семья или друзья? Или солнце – наш папа?! Ой! – вдруг осёкся я. – Конечно, может, раз вы говорите, что так и есть.

– Всё так и есть, – вздохнул пёс.

– Из-за этого сушёного… простите, священного песка они не знают закон гостеприимства! Мне кажется, вы – добрый, хоть и непонятный. Может, вас они послушают?

– Я добрый? – удивился пёс и поднялся на лапы. И мне на миг показалось, что он снова загородил собой половину неба. – Не думаю. Я не злой. Но этого недостаточно, чтобы быть добрым, – он вздохнул. – Впрочем, Пальма, в одном ты прав: они послушают меня.

– Это хорошо! – обрадовался я. – Но мне кажется, что вас это не радует?

– Да, не радует. Нет радости в том, что причиной их послушания будет только страх.

– Они боятся вас?

– В какой-то мере – да. Но много больше их пугает то, что я олицетворяю.

– Лице… что вы вытворяете?

– То, что они представляют обо мне, пугает их больше, чем я сам.

– Зачем же тогда они всё так представляют? Какая в этом логика?

– Если бы во всём была логика, одного закона гостеприимства было бы достаточно, чтобы все и всегда были счастливы.

– Конечно! – с готовностью воскликнул я. – Ведь так оно и есть!

– Разве? – прищурился пёс.

Я задумался.

– Точно могу сказать, что я не несчастлив. А счастлив я буду, как только мы с друзьями вернёмся домой! – и, ещё немного подумав, добавил: – Но сейчас мне не дают это сделать Воины Клыка, не знающие закона гостеприимства.

– Закон они знают, – нахмурился пёс. – Только они придумали себе другой. И забыли о главном, без чего ни одно дело не может быть закончено как должно.

– Но ведь закон гостеприимства – это и есть главный закон! Со стародавних времён!

– Ты знаешь о стародавних временах?

– Конечно! – воскликнул я. – Мне Тот Кто в Темноте рассказывал.

Пёс посмотрел на меня и ничего не ответил. Как будто это было неважно. Или наоборот – так важно, что и говорить об этом нечего. Я уже давно подметил – так всегда с действительно важными вещами: их знаешь, но говорить о них кажется лишним. Даже как-то неловко о них говорить.

– Хорошо, – неожиданно заговорил пёс, – пусть отныне имя твоё будет Пальма – Тот Кто Лает Не Просто Так.

– Спасибо, – вдруг ни с того ни с сего ответил я. И даже поджал хвост. От неловкости, а вовсе не от страха.

– Возьми, – пёс снял свой красивый ошейник и набросил его мне на шею. Я вздрогнул от неожиданности и чуть сразу же не скинул его. – Нет, оставь. Когда-нибудь ты вернёшь мне эту вещь. А пока она послужит тебе.

– Не люблю я ошейники! Кто-нибудь возьмёт да и привяжет!

– Это не ошейник, – успокоил меня пёс. – Это знак для всякого, кто увидит его на тебе. Это поможет тебе найти путь.

– Путь домой?! – обрадовался я.

– Путь туда, где ты должен быть, – снова загадкой ответил мой новый странный друг, который так и не назвал мне своего имени. И тут же стал отдаляться, закрывая собой небо и сливаясь с бескрайними тёмными песками.

Туман рассеялся.

Молодые генералы

Путей, из которых ты можешь выбирать, – великое множество. Но проживёшь ты только один.

– Вы видите Пальму? Куда он делся? – Буржуй всматривался в темноту, но не видел ничего, кроме Воинов Клыка, которые замерли, поджав лапки и уткнувшись мордочками в песок, так что было хорошо видно только их торчащие вверх и дрожащие хвосты. Целое поле дрожащих хвостов!

– Посмотрите на них! – Шиш захихикал. – Воины Дрожащего Хвоста!

Он подошёл к одному из Воинов Клыка и ткнул его лапой. Тот даже не пошевелился.

– Отстань от него! – прикрикнул Фокси. – Они напуганы так, как будто прямо сейчас из них будут делать шапки!

Шиш ничего не понял про шапки, но послушно отступил.

– Я всё-таки пойду посмотрю, – продолжил Фокси, обращаясь к Буржую. – Может, Пальма нашёл что-то там, за холмом, и ждёт нас?

– Ни в коем случае! – тут же воскликнул Буржуй. – Там только туман и ничего не видно. Сейчас мы ждём только Пальму, а если ты уйдёшь, то мы будем ждать ещё и тебя. А потом, я уверен, этот сорванец, – он указал на Шиша, – пойдёт искать вас. И я останусь один! И мне не останется ничего, кроме как отправляться искать вас всех!

– И что такого? – не понял Шиш.

– Так мы все и пропадём по одному! – всхлипнул Буржуй, закрыл морду лапами и ткнулся головой в песок. После чего его стало не отличить от окружающих со всех сторон Воинов Дрожащего Хвоста.

Шиш, не удержавшись, хихикнул. А Фокси задумался.

– Ты прав, друг, – наконец сказал он. – Но и я прав. Ведь если с Пальмой что-то случилось, мы не можем просто сидеть и ждать?

– Можем! – уверенно ответил Буржуй, не меняя позы.

– Может, объяснишь?! – начал сердиться Фокси.

– Объясняю: когда что-то делаешь, никогда не знаешь, к чему это приведёт.

– Тоже мне новость! Так что же теперь, никогда ничего не делать?

– Я не говорил, что «никогда», – упрямился Буржуй. – А вот ничего не делать в подходящий момент – может, это и есть лучшее, что можно сделать, а?

– А как разобрать, какой момент подходящий, а какой нет? – Фокси не собирался сдаваться в этом споре. Но тут вмешался Шиш:

– А я не могу ничего не делать! В любой момент! И раз эти Воины Клыка такие трусы, то я назначаю себя Воином Самого Большого или Самого Острого Клыка – я ещё не решил. И буду ими командовать! Может, хоть орехи собирать их научу. Если мы тут найдём орехи, конечно. – Хихикнув, он подскочил к ближайшему дрожащему хвосту и так сильно пнул его лапой, что тот упал на бок и в ужасе уставился на Шиша. – Эй! Раз вам так дорог ваш песок, где его граница?

– Там, у красных холмов, – пропищал Воин Клыка и махнул лапой куда-то в туман.

– И кто её охраняет? – грозно нахмурился Шиш.

– Все, – пролепетал Воин.

– Как это «все», когда вы все ЗДЕСЬ, а граница ТАМ! Границу нужно охранять всегда, и охранять её должны лучшие! Встань! Вот ты будешь первым лучшим пограничником!

Воин Клыка встал, опасливо поглядывая то на Шиша, то на туман, скрывающий сейчас причину их всеобщего ужаса.

Вдруг на краткий миг туман всколыхнулся и показалась огромная, в полнеба, голова страшного пса. И голос его прозвучал так, как будто и песок, и небо вздохнули одновременно:

– Слушайте и повинуйтесь!

Воин Клыка снова бухнулся головой в песок. И даже Шиш от неожиданности подпрыгнул и быстро огляделся. Но тут же взял себя в лапы, разумно рассудив, что, кто бы ни был там, за туманом, он оказал ему доверие и поддержку в его намерениях.

– Да! – воскликнул Шиш. – Слушайтесь… э-э… меня! И повинуйтесь! Вот так! Теперь я начальник пограничной службы Священного песка! – И, снова пнув того самого Воина, добавил: – Встань! Ты же первый из лучших! А вы все, – продолжил он командовать, обращаясь к бескрайнему полю дрожащих хвостов, – слышали, что вам сказано?! Кто из вас лучший, подойти ко мне! Сейчас будете давать присягу пограничника!

Надо сказать, что во время этого представления Фокси и Буржуй, забыв даже о Пальме, наблюдали, открыв рты. Поэтому неожиданный вопрос, раздавшийся у них за спиной, напугал их так, что шерсть встала дыбом.

– Что здесь у вас творится?

Это был я.

Ещё солнце не показалось из-за песчаных холмов, как мы: я – Пальма Тот Кто Лает Не Просто Так, Фокси Тот Кто Роет Норы и Буржуй прощались с Шишом.

Никто из нас не мог сообразить, как так получилось, что Шиш остаётся здесь, посреди недобрых песков, где нет ни одного дерева, на которые он так любил лазать. Остаётся, чтобы командовать теми, кто только что угрожал нам, не признавая закона гостеприимства как самого главного закона жизни. Особенно недоумевал Буржуй:

– Это всё злой сушёный песок! – шипел он. – Это он во всём виноват! А вы что молчите?! Почему мне никто не объясняет, что здесь происходит?!

Мы с Фокси, как могли, успокаивали его. А Шиш гордо стоял в стороне, не произнося ни слова. За ним стройными рядами выстроились отобранные им в пограничники лучшие из Воинов Клыка, косясь то на своего нового предводителя, то на ошейник, подаренный мне Псом Песка и Неба.

Когда наконец Буржуй устал шипеть и ругаться, Шиш подошёл к нему и молча прислонился к его груди. Так они и сидели некоторое время, не произнося ни слова, пока Буржуй не приобнял друга своим пушистым хвостом. После чего Шиш всё так же молча встал и пошёл, не оборачиваясь, в сторону далёких красных холмов. Ожидавшие его Воины Пограничники последовали за ним.