Kitobni o'qish: «Маг единства»

Глава 1

Просыпаться категорически не хотелось, но что-то заставило меня выплыть из сонной неги. Приоткрыла один глаз и тут же зажмурила его, солнце светило очень ярко. Только вот в чём загвоздка: мои окна в комнате выходят на западную часть, а это значит либо я проспала до вечера, что не должно быть. Либо… Открыла второй глаз и от удивления пискнула и, дёрнувшись на кровати, свалилась с неё.

– Ауч, – простонала я и покосилась на свою кровать, потом глянула на вырез моей ночнушки, а потом опять на кровать. – Не может быть… – тихо проговорила я сама себе, ибо боялась вообще пошевелиться и привлечь к себе внимание. Я, похоже, ещё сплю, раз вижу над своей кроватью точную копию своего медальона!

Отвернулась от кровати и медленно поднялась и, зажмурив глаза, сильно себя ущипнула. Постояла так ещё секунду и, резко распахнув глаза, повернулась к кровати.

– Вух, показалось! – облегчённо выдохнув, решила со спокойной душой завалиться обратно спать. Ещё только семь утра, а сегодня моё восемнадцатилетие, и мне можно сегодня просто поваляться.

Сделала шаг к кровати, как яркая вспышка осветила комнату, я была вынуждена опять зажмуриться. Решила остаться на месте, с закрытыми глазами сложно передвигаться. Да и вот открыв их, я всё равно ничего не видела. Одно сплошное белое пятно.

Потёрла глаза и поморгала ими, зрение постепенно возвращалось. Огляделась, всё та же моя комната. Уже двенадцать лет она моя. Возможно, если бы родители были рядом, то и комната у меня была бы другая…

Так, не будем об этом!

Я их не помню, мне было всего шесть лет, когда я оказалась в доме дяди Виктора. Дядя не особо рассказывал мне о них. Знаю только, что мой отец Мэт и дядя Виктор родные братья. И то, что со мной была книга и медальон, когда дядя нашёл меня у своей двери.

Книга эта непонятная вообще. Точнее понятно, что я не знаю этого языка, и сколько не пыталась найти в интернете такой язык, всё было безрезультатно. Книга красивая, видно старинная, только зачем отцу она была нужна? Дядя утверждает, что мне не нужна та информация, описанная там. Книга мне как память о родителях. И всё. Вот зря он так сказал! Теперь же я знаю, что он знает этот язык. Но он всегда, как только я заикалась о книге, мягко уводил разговор в другое русло. Ну ладно, говорить не хочет, значит, потом сама узнаю. Где-то да будет информация о таком языке, дядя же откуда-то знает его.

Мне бы злиться на родителей. Почему они меня оставили? Почему бросили? Но не могу. Злости нет, только пустота, и этот вот медальон приносит тепло, когда он со мной, а со мной он всегда.

Положила руку на грудь, где все двенадцать лет он был со мной, и замерла, забегала глазами по комнате, понимая, что его нет на месте. Поводила рукой по груди, я его не чувствовала.

– Где же ты?

Задавала уже, наверное, сотый раз этот вопрос, пока перерывала свою комнату, ища медальон. Но его нигде не было. Устало плюхнулась на кровать, понимая, что потеряла единственное тёплое воспоминание о родителях, и самое главное, я ведь точно помню, что, ложась спать, он был на месте, а проснувшись, он пропал. И этот яркий свет ещё непонятный, который исходил от копии моего медальона.

Опустила голову вниз, глянула на место, где был медальон, и…

– Что это? – медленно провела рукой по своей коже, на которой была искусно нарисована тату в виде моего же медальона. Подбежала к зеркалу и ещё раз глянула на неё. Потёрла пальцем, плюнула на палец и так же потёрла. Не изменилось ничего.

– Ну точная копия медальона! Но как? Как она появилась и почему одновременно с пропажей медальона? – глянула на себя в зеркало. Я всё та же светловолосая девушка с серо-голубыми глазами. Моргнула, и в моих глазах чуть зарябило, а потом будто вспышка света была. Миг, и всё прошло. Помотала головой. – Что сегодня за день-то такой!? И… что-то мне подсказывает, что всё дело в этом медальоне.

Я думаю, пришло время дяде поведать мне, что же это за медальон такой и вообще кто были мои родители. Умылась, оделась и решительно направилась на кухню, где бренчали стаканы, значит, дядя там. Залетела на кухню. Да, сидит за столом и попивает своё любимое кофе.

– Дядя! – он подавился кофе, увидев меня такую, мягко говоря, немного взъерошенную, поднял одну бровь и осмотрел с ног до головы.

– Вижу, своё совершеннолетие ты решила встретить так?

Я глянула на себя. Ну да, малость кофту неправильно одела, да и штаны наизнанку. Махнула рукой и, подлетев к нему, отодвинула кофту вниз, чтобы он увидел тату.

– Вот что стало с моим медальоном. Что это?

Дядя ухватил меня за плечи и, всмотревшись в тату, помрачнел и, отодвинув меня, начал прохаживаться туда-сюда.

Виктор Люмен

– Не может быть такого! У тебя не должен был он проявиться. Не должен был… Я… – глянул на меня, ничего не понимающую, и вышел вообще из дома.

– Ээээ… Не поняла? – возмутилась я и побежала за ним, попыталась открыть дверь, она не поддалась. Взяла ключ и попыталась открыть, но безуспешно. – Что вообще происходит сегодня со всеми вещами в доме!? – пнула ногой дверь и, зашипев от боли, поскакала на одной ноге обратно на кухню.

Пожалуй, сегодня мне можно и кофе попробовать, хотя, вру, я его уже пробовала, и он мне не понравился. А может, потому что я была тогда ребёнком двенадцати лет, поэтому и не понравилось? А сейчас я уже повзрослела. И… Налив себе стаканчик, глотнула, поморщилась и выплюнула этот глоток в раковину. Отправила туда же весь оставшийся кофе, сделала себе какао. По-детски, да, но оно вкуснее.

Сладкое какао с блинчиками немного меня успокоили.

Так, значит, что мы имеем. Мой медальон, оставшийся от родителей, теперь тату, дядя молчит, да ещё и убежал в неизвестном направлении. Выйти из дома не могу, что-то произошло с дверью… Может, заклинило?

Вздохнула.

– Да не так я себе представляла своё совершеннолетие. Совсем не так…

Вернулась в свою комнату, переодела штаны, да и кофту тоже поправила. Подняла одеяло, с которым слетела, когда увидела парящий медальон. Да и комнату бы привести в порядок, а тут будто ураган прошёлся по ней. То есть я.

Закончив с уборкой, села на край кровати, глянула опять на тату. Очень красиво смотрится. Будто чёрно-белой краской её нанесли.

– Теперь он точно никогда не потеряется, – усмехнулась сама своим словам.

Страх потерять то, что было оставлено со мной родителями, не покидал меня никогда, поэтому-то я его и никогда не снимала, даже когда мылась. И вот теперь он непонятным способом стал рисунком.

– Магия прям какая-то… Точно, – поднявшись с кровати и встав на колени, достала из-под неё контейнер, где лежала та самая книга. Открыла крышку и, выдохнув, провела по обложке рукой. Узор на ней был точь-в-точь как и на моём медальоне. И это говорит о том, что они означают что-то одно и тоже, только были в разной форме.

Достала книгу и уселась обратно на кровать, хотела открыть её, но отвлеклась на открывающуюся дверь. Нет, она не просто открылась, а её, похоже, выбили, что я вон даже вижу, как кусочки дерева пролетели весь коридор и долетели даже до моей открытой двери. А моя комната была в конце коридора.

Вздрогнула и прижала книгу к себе.

Была тишина, потом раздались шаги и треск кусочков двери. Страх парализовал моё тело, а потом, когда в проёме показался совершенно незнакомый мне мужик, я завизжала. И нет, не только потому, что он выломал дверь, а ещё и то, что он держал в руках какой-то сгусток тёмной энергии. Этот сгусток то увеличивался, то сжимался.

Это что вообще?

Мужик тем временем ехидно улыбнулся и перешагнул порог моей комнаты. Ну, по крайней мере, попытался. Резкий толчок, и он отлетел к противоположной стене, скатился по ней и, усевшись на попу, начал мотать головой, его сгусток с руки исчез. А мой дверной проем засветился бело-жёлтым свечением.

Мамочки, а это что ещё такое? Я же вот проходила сквозь неё и ничего не чувствовала. Или, может, это он на него так среагировал?

Так, стоп!

Это что, магия?

Медленно поднялась на ноги, положила книгу на кровать, мужик застонал, и я, вздрогнув, отскочила к окну и прижалась к нему спиной. Испуганно глядела на него, он же перестал шевелиться. Хлопок, прозвучавший с улицы, заставил меня повернуться к окну.

Там, на улице, я увидела, как моего дядю скрутили какие-то мужики, очень похожие на вот этого, валяющегося на полу. Повернулась к нему и тут же прижала к окну обратно, он уже стоит возле проёма, но заходить не пытается. Протянул руку и коснулся пальцем и тут же получил разряд. Отдёрнул руку и, зашипев, спрятал её за спину, глянул на меня.

– Жива, убирай щит! Иначе твоему дядьке не жить, – проговорил этот тип таким замогильным голосом.

Я дёрнулась и посмотрела опять на улицу. Эти мужики бьют дядю руками и ногами. А один создал на руке черный шар и пустил в него, я закричала.

– НЕТ!!!! – И всё вокруг погрузилось в яркое свечение. Я скатилась на пол, мотая головой, пытаясь восстановить зрение. Не получалось. В голове шумело, во рту пересохло.

Что вообще это было? И дядя, где он?

Сильно зажмурила глаза и, открыв их, посмотрела в окно. Зрение отказывалось фокусироваться, лишь спустя несколько секунд увидела, как дядя идёт в дом. Один. Покачиваясь, но идёт.

Живой!

А где те мужики?

Резко повернулась к проёму своей двери, и там тоже не было того. Лишь какая-то кучка лежала у порога.

– Алина? – прозвучал голос дяди, и он, наступив на эту кучку, глянул на неё с презрением. Наступил на неё второй ногой, потоптался и решительно шагнул в мою комнату. Я тут же дёрнулась к нему. Хотела остановить его, помня, как того мужика отбросило, но дядя прошёл спокойно.

Всплакнула и, поднявшись, бросилась к нему.

– Тише… девочка. Всё хорошо…

– Кто это были и…

– Алина, давай ты сейчас выпьешь успокаивающего чая, и я тебе всё попытаюсь объяснить, – я кивнула. – Вот и молодец! А сейчас дай мне минутку, – дядя усадил меня на кровать, а сам вышел в коридор. Вернулся уже с пылесосом и собрал эту непонятно откуда взявшуюся кучку. Я наблюдала за тем, как она всасывается пылесосом, и меня одолевала мысль, что это может быть тот мужик. Он же был как раз там, где и оказалась эта кучка. Но так ведь не может быть! Лишь только если бы он сгорел. В реальности не может такого произойти так быстро и незаметно.

Закончив с этой кучей, он не стал убирать на место пылесос, а, взяв меня за руку, проводил на кухню. Усадил на стул, а сам занялся чаем.

Пока дядя делал мне чай, я сидела и тряслась за столом. Обняла себя за плечи, пытаясь переварить то, что произошло. Мысли путались и никак не хотели восстановить порядок в голове. Одни вопросы роились в голове. И я очень надеялась, что дядя мне расскажет всё подробно. Он немного прихрамывал, губа разбита, да и бровь тоже, но в целом очень неплохо выглядит, судя по тому, как те его били ногами и кулаками.

– Сначала чай, а потом информация, – сказал дядя, поставив передо мной кружку. Я кивнула.

Выпила чай быстро и, поставив кружку на стол, выжидательно уставилась на дядю, который сделал себе кофе и смотрел на меня, но не спешил заводить разговор. Возможно, считал про себя? Я помню, он говорил, что этот чай начнёт действовать ровно через пять минут после того, как его кто-то выпьет.

Прошло пять минут, и моё тело перестало трясти, я уже не испытывала страх, глядя постоянно в окно, опасаясь увидеть опять тех мужиков.

– Значит, слушай, Алина. Этого не должно было произойти, но… У судьбы, видимо, другие планы на тебя. И сегодня твоя магия пробудилась. Хотя не должна была. Ты полукровка, а у таких не проявляется магия Хранителей Света. Но где-то я, видимо, просчитался, или твой отец что-то мне не рассказал. Впрочем, сейчас это уже не важно, а важно, что ты в опасности и тебе нужно срочно учиться владеть своей магией, иначе эти тёмные маги вновь доберутся до тебя. И надо же, как быстро тебя вычислили, возможно, тот момент слияния твоего медальона с тобой и дал им подсказку, где искать ещё одного хранителя. Но для этого у них должен быть особо мощный поисковый артефакт, а его у них я не видел в руках. Значит, как-то по-другому узнали о тебе.

– Дядя, о чём ты? Какие хранители? Какое слияние? Это что, всё-таки магия? А ты тоже хранитель?

Он кивнул.

– Да, я хранитель, как и твой отец, и мои родители, и их родители. В общем, весь наш род Люмен был Хранителями Света. Магия света передаётся только в том случае, если родители оба являются хранителями. Отец твой полюбил обычного человека. Она была очень красива, и неудивительно, что он влюбился. Я тоже пал под действием её красоты. Ты… очень на неё похожа, Алина, и… – дядя помотал головой, продолжил. – Родители наши были против этого союза, нам нужны новые хранители, которые бы пополняли ряды в борьбе с фанатиками тёмной магии. Но он ослушался их и сбежал с твоей матерью. Спустя шесть лет объявился с тобой на руках, весь израненный и без жены. Он только и сказал: «Защити и спрячь подальше от магии». Вручил тебе свой медальон, книгу и ушёл. Я не успел его расспросить подробнее, что случилось, он исчез в вспышке света. Его больше никто не видел. Судя по нашему древу предков, он умер спустя неделю после того, как принёс тебя.

– Древу?

– Да. Огонёк его места на древе погас, а это значит, его не стало в живых. Я все эти двенадцать лет пытался найти причину. Почему он умер? Кому он мог перейти дорогу? Убийство хранителя карается строго. У нас лишь есть предположение, кто мог это сделать – фанатики тёмной магии, а их… Их найти уже сложнее, – дядя замолчал, глядя на меня. Я тоже молчала, переваривая информацию.

Значит, мои родители не бросали меня? Они погибли. Вот почему я не могла злиться на них, в душе я чувствовала, что была нужна им, но они были вынуждены оставить меня.

Глянула на свои руки. Руки как руки. Как вообще проявляется эта магия? Что для этого нужно сделать? И кстати…

– Почему ты позволял им себя бить, ты же владеешь магией?

Он лишь покачал головой.

– Я не мог использовать магию. Они окружили меня специальным барьером, который блокирует магию света, и если бы не ты, то, боюсь, лежал бы я сейчас там, где эти горстки пепла.

– Я?

– Да, Алина, ты! Это твоя магия испепелила не только всех нападавших, но и барьер разрушила, и я смог выбраться. Барьер не просто блокирует магию, но и высасывает её, тем самым питает сам себя. Это мощный барьер тёмных.

– Но как? Я же ничего не делала. Я только… – и замолчала, вспоминая, что я делала. А делала… Точнее, я просто крикнула: «Нет».

Это что, кодовое слово какое-то? Что я и высказала дяде.

– Нет, Алина, в магии нет никаких кодовых слов, за исключением обрядов, но не будем о них, тебе они пока не нужны. Твои эмоции спровоцировали эмоциональный всплеск, который, в свою очередь, высвободил твою магию и испепелил нападающих, и разрушил барьер. Сразу наперёд отвечу, – он увидел мой вопросительный взгляд. – На меня не действует негативно магия хранителей. Она едина со мной, так же, как и ты с ней. Хранители друзья между собой, и они никогда не причинят друг другу боль, даже если захотят. Магия не позволит навредить подобному. А вот маги тьмы – это другая структура. Эти две магии всегда существовали в нашем мире. Мы с тобой используем магию света, а маги тьмы используют саму тьму. И эти две магии должны быть в балансе. Но не все осознают такой принцип мироустройства. Так появились фанатики тёмной магии, а особую активность проявили двенадцать лет назад. Я боялся связывать убийство твоего отца и их активность, но сегодняшний день показал, что всё-таки это так и есть. Они похищали наших, а именно всех девочек примерно того возраста, как и ты. Каждый год по одной девочке из разных семей. Они искали тебя на протяжении двенадцати лет.

– Меня? Зачем?

– А это, Алина, нам и стоит узнать. И теперь придётся нам вместе это преодолеть. Я так хотел, чтобы тебя это вообще не затронуло, но всё изменилось, значит, так должно быть. А теперь… – он поднялся со стула и, протянув мне руку, продолжил: – Готова ли ты начать изучать свою магию? Сразу предупреждаю, будет непросто. Магия у всех пробуждается в восемнадцать лет. В твоём случае всё произошло, как и у всех, но… Нам осталось выяснить, как ты смогла унаследовать магию света, если твоя мама была неодарённой?

Я лишь пожала плечами. Я вообще ничего не смыслю в этой самой магии. У меня она только сегодня проявилась, поэтому с этим вопросом я дяде не помощник. Я даже книги-то про магию не любила читать. А может, и надо было?

– Алина, – обратился ко мне дядя. – Пришло время вернуться в наш родной дом, который я был вынужден покинуть, чтобы вырастить тебя вдали от всей этой магии. Не смог сдержать просьбу твоего отца, но поделать я ничего теперь не смогу. Так что, ты готова?

Я кивнула, было страшно, но и сидеть сложа руки я не собиралась. Я должна отыскать тех, кто убил моих родителей, и заодно тех, кто похищает невинных девочек лишь потому, что они, возможно, были похожи на меня.

Собрала вещи в сумку и сунула туда же свою книгу, хотела открыть, но дядя остановил.

– Не спеши, Алина. Раньше ты не обладала магией, и для тебя это была просто книга с непонятным языком, сейчас же ты обрела магию, и у тебя проявилась способность читать этот язык, но ты ещё не готова к этому. Просто потерпи.

Я кивнула, соглашаясь с дядей, отложила книгу.

– Дядя, а скажи, о магах известно всему миру? Почему в интернете нет ничего такого о вас? Лишь какие-то непонятные статьи проскакивали, но я их обычно игнорировала.

– Нет, Алина, о нас общественность не знает. Это закон, который не должен нарушаться никем. У неодарённых есть только эмоции, как и у нас, но только мы умеем преобразовывать их в магию. Поэтому-то и неодарённые не должны о нас знать, чтобы сохранить стабильность и равновесие в обществе, защищая магию от излишнего внимания и злоупотребления.

– Ну да, неодарённые могут ей злоупотреблять… Как они могут ей злоупотреблять, если не обладают ей? Это вон фанатики злоупотребляют!

– Ты, Алина, права, но всё же с неодарёнными действует принцип разделённости, то есть кто-то обладает, а кто-то нет. Будут всегда недовольные, и чтобы этого избежать, и приняли закон о неразглашении информации о магии. Он действует и защищает как нас, так и их уже много столетий.