Kitobni o'qish: «Хищник цвета ночи»
Глава первая
– Вика, солнце моё ненаглядное, что ты делаешь сегодня вечером? – поинтересовался шеф в конце рабочего дня, когда я в очередной раз принесла ему кофе.
Рука от неожиданности дрогнула, но ни капли не расплескалось на белоснежное фарфоровое блюдечко.
Поставив всё на край стола, я медленно выпрямилась. После чего невозмутимо взглянула на начальника, мило улыбнулась и чётко произнесла:
– Нет!
– Что нет?
Невинное выражение на красивом лице меня совершенно не успокоило. Я видела, как лукаво горят хищным светом глаза. Точно ведь что-то задумал. А лично для маленькой и скромной меня это могло означать только одно – проблемы.
Сегодня с самого утра глубокоуважаемый Ник Н’Ери вёл себя крайне странно. О чём-то долго разговаривал с неизвестным лицом по личной, строго засекреченной линии, к которой даже у меня не было доступа. А кто может быть еще ближе, чем личный секретарь, подбирающий начальнику всё, вплоть до нижнего белья?
Отменил все намеченные на сегодня встречи и пропустил важное собрание директоров, бросив через плечо: «Придумай что-нибудь». Вот кто так говорит? Мне пришлось лгать гендиректору и выкручиваться. А это то еще занятие. Смотреть в холодные глаза господина Шуева и врать, понимая при этом, что он в курсе того, что обычная секретарша ему вешает лапшу на уши. А ведь если генеральный захочет, то меня в ту же секунду выпрут из холдинга без выходного пособия и рекомендаций, и Ник не спасёт.
В этот раз повезло: то ли Шуев был в хорошем настроении, то ли Н’Ери был не так сильно ему нужен, но меня отпустили с миром.
Вернувшись, я достала из заначки шоколадку, трясущимися руками содрала шелестящую оболочку и съела почти всю плитку, даже ничем не запивая. Смотря при этом невидящим взглядом на запертую дверь в кабинет Н’Ери и размышляя о смысле жизни, карме и грехах, за которые мне сейчас так достаётся.
А ведь Ник даже спасибо не сказал, просто в конце дня стал странно на меня поглядывать. Обычно таким взглядом смотрят на чемодан без ручки, вроде и выбросить надо, а жалко.
Нет, не в том смысле, что Н’Ери собирался меня уволить. Ха, да этот клыкастый замучается искать замену, попутно отбиваясь от любвеобильных кандидаток, которые давно облизывались на молодого хищника. На тысячу процентов уверена: стоит мне только уйти, помахав напоследок ручкой, как девицы со всех этажей нашей огромной корпорации кинутся на собеседование с убийственным рвением. Если при этом они затопчут шефа, то это будет невероятным везением.
Все известные мне дамы, с которыми я встречалась во время коротких перерывов на обед в корпоративной столовой на втором этаже, делились на три группы: те, кто боялся Н’Ери; те, кто хотел Н’Ери; и те, кто боялся и хотел его одновременно.
Я на фоне этого гормонального помешательства была редким исключением. Ник, посмеиваясь, называл меня индивидуумом, который не хотел и не боялся, а просто работал. Иногда мне казалось, что это его в какой-то степени задевало. Однажды мужчина даже поинтересовался, не привлекают ли меня девушки. Правда, потом долго извинялся за свой вопрос, увидев моё вытянувшееся лицо, которое покрылось красными пятнами.
Если честно, то на самом деле всё было не совсем так. Я не боялась, но всё-таки была настороже. Новости о нападениях хищников, одурманенных лунным светом, всё еще встречались, несмотря на повсеместную вакцинацию.
По второму пункту – я не хотела, но признавала, что Ник хорош, красив, обаятелен и весьма симпатичен. Мало того, мужчина умел пользоваться своим звериным обаянием на полную катушку, оставляя после себя шлейф разбитых сердец и грешных фантазий.
Что поделаешь, если единственный из трёх хищников, работающих в «ЛайфКорп», был холост, молод, красив и невероятно сексуален. А еще очарователен и загадочен. Убийственная смесь для прекрасной половины офиса, которая мечтала о безумной любви и обжигающей страсти, как в книжках и сериалах.
В последние годы страх перед хищниками притупился. Резервации уже не казались вместилищем чудовищ, охочих до человеческой крови. Представители двуликих всё чаще стали жить среди обычных людей, мелькать на телевидении, умело пользуясь самым страшным человеческим фактором – любопытством. Хищники столько столетий жили обособленно в своих общинах, что о них практически ничего не было известно, а тут вдруг шанс узнать их, прикоснуться к миру и культуре.
Конечно, это всё было бы невозможно без повсеместной вакцинации. И даже с «лунной меткой» риск стать жертвой оставался. Но соблазн был так велик. А правительства, заинтересованные в сотрудничестве, лишь подогревали интерес простых граждан. Дело было не только в физиологических особенностях хищников: их силе, выносливости, второй ипостаси и бешеной регенерации.
Есть кое-что дороже золота. Знания. Те самые, что были утеряны людьми в век инноваций и технологических свершений.
Надо сказать, у сильных мира получилось довольно быстро ввести хищников в общество. Если лет пятьдесят назад это казалось фантастикой, то сейчас всё обстояло иначе.
Хотя прабабушка до сих пор вздрагивает, когда видит двуликих по телевизору, и крестится. А в последние годы после того, как у нас в деревне поселилась семья хищников, вообще отказалась выходить из дома. Стариков сложнее переубедить в том, что двуликие неопасны, стереотипы всё ещё живы. Родители до сих пор не рассказали ей, что я работаю на одного из таких монстров.
Но молодежь – это совсем другое дело. Последней темой разговоров в нашей столовой была новая серия «Лунная любовь», в которой шикарный волк Людвиг наконец признался прекрасной Пэгги в своих чувствах, схватил в охапку и унёс в пещеру предаваться разврату. Честно, я не смотрела, но, присутствуя на встречах с коллегами, волей-неволей знала описание всех двухсот шестидесяти пяти серий.
А тут под носом самый настоящий хищник, из плоти и крови. Пусть не волк, но тоже очень хорош. Ему лишь надо принюхаться и понять, что это его судьба.
Делегации на обнюхивание всё ещё приходили к нам на этаж. Каждая незамужняя новенькая считала своим долгом показаться на глаза исполнительному директору. В нашем случае не на глаза, а на нюх.
Бред.
– Измайлова, поменьше смотри телевизор, – отсмеявшись, произнёс Н’Ери, когда я, не выдержав, спросила, а правда ли, что они находят жену по запаху. – Да, мы более чувствительны к ароматам, то это не значит, что они заменяют мозг.
Про эту чувствительность я знала. В моём контракте даже есть специальный пункт о запрете использования туалетной воды или сильно ароматизированного геля для душа. А также обязанность принимать душ не меньше одного раза в день, лучше два. Помню, как два года назад поперхнулась и закашлялась от неожиданности, отказываясь верить своим глазам. Разве такое могло быть?
– Проблемы? – вежливо поинтересовался Н’Ери, смотря на мою растерянную физиономию.
Я молча ткнула в строку договора.
– И? – мужчина приподнял бровь, вгоняя меня в краску. Тогда я еще не научилась держать лицо и не реагировать на хищника. – С этим проблема? Ты не любишь мыться?
– Нет, но…
– Тогда и отлично, Виктория. Это чистая формальность.
Теперь чистота моего тела и исходящий от него запах регламентировался трудовым контрактом. Что-то вроде личного дресс-кода – узкая чёрная юбка, светлая шифоновая блузка, чулки, волосы в пучок, нейтральный макияж и аромат, приближенный к естественному.
Первое время я еще пыталась рассказать коллегам, что по запаху хищники жену себе не выбирают. Но никто не слушал. Сказка была намного лучше реальности, поэтому мне никто не верил, считая, что я из зависти мешаю попытать счастье другим.
Так вот сегодня Н’Ери смотрел на меня так, будто ему что-то было очень надо, но мужчина не был уверен, подходила ли я для этого дела.
Озарение посетило хищника вечером, когда до ухода оставалось всего ничего. А ведь счастье было так близко.
– Всё нет, – так же чётко ответила ему и схватила папку с документами, которые мужчина уже подписал и отложил в сторону.
– А за премию? – в голосе прозвучали мурлыкающе нотки, которые безотказно действовали на всех женщин в радиусе ста метров.
Если только женщина не является личным помощником, у которого врождённый иммунитет к подобного рода соблазнам и повышенное чувство самосохранения.
И вообще, я собак больше люблю.
Проблемы из мелких превращались в крупные. Ник не был скупым и жадным. Зарплата у меня была гораздо выше принятой на должности личной помощницы, но и деньгами мужчина просто так никогда не разбрасывался. Без причины.
– Три раза нет, – непоколебимо сказала я.
Никакие деньги не могли восстановить мои нервные клетки, павшие смертью храбрых после выходок начальника, и шоколадок у меня больше нет для восстановления психического состояния.
Тут же мысленно сделала себе пометку: не забыть в понедельник принести стратегический запас сладкого. До Нового года и долгожданных выходных всего неделя, но это не значит, что Ник не будет чудить.
Я демонстративно открыла папку и на весу принялась проверять, всё ли мужчина подписал. Есть ли какие замечания или доработки.
Но нет, везде стояла резолюция шефа.
– Измайлова, ну чего ты такая вредная?
В голосе Н’Ери злости не было, так что пока опасаться было нечего. Наоборот, мне даже показалось, что мужчина чем-то очень сильно доволен. Словно ожидал именно такой реакции, и она ему страшно нравилась.
– Я не вредная, а учёная. Что бы ты ни задумал, я принимать в этом участие не буду. Даже за премию, – потом, подумав, добавила: – и за двойную тоже.
Два года работы бок о бок давали о себе знать. Находясь наедине, мы давно перешли на ты и могли позволить некоторую вольность в разговоре. До отправления начальника в пешую прогулку в бездну и обратно не доходило, но я могла возмутиться и огрызнуться.
Иногда.
Всё должно быть в меру. Даже посыл шефа на чаепитие к бабушке рогатого создания.
– А за двойной оклад?
По позвоночнику пробежался неприятный холодок, а в голове будто лапочка замигала: «ОПАСНО!»
– Господин Н’Ери… – начала я и тут же была перебита.
– Измайлова, а как у тебя с личной жизнью?
А вот это было совсем плохо. Не в том смысле, что у меня были проблемы с ней (какие могут быть проблемы с тем, чего нет), а в том, что он вообще задал этот вопрос. В последний раз подобная тема поднималась еще в самом начале нашей совместной работы, и тогда мы всё решили и обговорили.
– Хорошо.
Конечно, хорошо. Её же нет. И времени нет. Потому что по будням я работаю с девяти до того самого момента, как Ник уйдет домой. Иногда это происходило в десять вечера, иногда ближе к полуночи.
Что странно, на его личную жизнь такой ритм работы никак не влиял, еженедельно желтая пресса рассказывала о новой подружке Н’Ери. А вот мне мешало страшно. Мало кто из парней выдержит отмену двух-трёх свиданий подряд. Или звонков шефа поздней ночью с каким-нибудь вопросом или приказом.
А в выходные, если меня, кончено, не вызывали в офис, я пыталась отоспаться, убрать в квартире и забить холодильник полуфабрикатами собственного приготовления, чтобы в течение недели не умереть от голода. Потому что единственное, на что хватает сил после работы, это разогреть еду, съесть её и упасть на диван.
– У тебя кто-то есть? – не отставал мужчина, что меня еще больше нервировало.
Табличка не просто мигала, она сопровождалась воем сирены.
– Это очень личный вопрос, отвечать на который я не обязана, – напомнила ему. Можно было, конечно, сказать правду, но проснулось упрямство и упорство.
Как будто мой ответ Ника остановил.
– Задержись после работы.
– Зачем?
Все дела были переделаны, бумаги подписаны и подшиты, письма разосланы, и формальных причин оставаться не было.
– Я приглашаю тебя на ужин.
Нечеловеческий взгляд хищника не предвещал ничего хорошего.
Интуиция настойчиво шептала, что вечер пятницы медленно накрывался медным тазом. Ничего особенного сегодня намечено не было – скромный ужин, диван и телевизор. Нет, без «Лунной любви». Я пару дней назад скачала боевик и собиралась насладиться небритым мужчиной с огромным пистолетом, который объявил войну целому миру.
Собственно, ничего странного в этом приглашении не было. Мы иногда ужинали вместе, несколько раз, когда засиживались за работой до полуночи, Ник отвозил меня домой. Но в этот раз всё было иначе.
– Мне заказать столик? – прижимая папку к груди, деловито уточнила у шефа.
– Я уже заказал, – откидываясь на спинку кресла, ответил мужчина, продолжая пристально меня рассматривать.
Зелёные глаза странно поблескивали, еще больше усиливая нервозность.
С каких это пор Н’Ери утруждал себя подобными мелочами? Может, он решил меня уволить, а на моё место взять более сговорчивую дамочку, которая будет перед ним стелиться, заглядывать в рот и восторженно вздыхать, а не закатывать глаза и ворчать. Тогда кто будет работать?
– Что-нибудь еще?
– Нет, можешь быть свободна, – ответил тот, взял кофе и отвернулся к экрану компьютера.
– Хорошо, – пробормотала в ответ и поспешила к выходу.
В приёмной, положив папку на стол, я растерянно замерла у окна, всматриваясь в город. Сумерки давно опустились на столицу. Укрытая пушистым снегом, она мерцала разноцветными огнями неспящего города, яркими лентами автострады и большими голографическими вывесками.
Шпиль «ЛайфКорп» стоял на небольшом пригорке, что делало его еще более массивным и впечатляющим. Высотку с зеркальными окнами было видно из любой части города. Её еще называли радужной, так как она меняла свой цвет в зависимости от освещения, времени суток и даже погоды.
На столе завибрировал телефон, вырывая меня из задумчивости.
Бросив взгляд на экран, сразу ответила:
– Привет.
– Ты дома? – забыв поздороваться, выпалила Дашка.
Где может быть нормальная девушка в семь часов вечера пятницы? По представлению младшей сестры и мамы – дома, готовить еду любимому мужу или жениху и преданно смотреть в глаза.
– Ещё на работе, – я вернулась к окну, продолжая наблюдать за огнями ночного города.
– А когда будешь?
На заднем плане что-то грохнуло, раздался детский смех и приглушенный мужской вопль: «Милка!»
Дашка тяжело вздохнула и рыкнула в сторону:
– Можно потише? Я разговариваю! – и уже спокойно мне: – Прости, сложный день.
– Всё нормально. Когда буду, не знаю. А что-то случилось?
Молчание, и сестра, которая как-то странно замялась, словно подбирала слова и не находила.
Сердце сжалось от тревоги. Я коснулась ладошкой гладкого стекла, чувствуя, как холод слабо покалывает на коже.
– Даш, что случилось? Родители? Ба?
– Нет, нет, – сразу тараторила Дашка и засопела в трубку. – Все живы и здоровы. Просто… мне надо с тобой поговорить. Как окажешься дома, позвони. Неважно, во сколько это будет. Я буду ждать.
– Хорошо. Но точно все здоровы?
Убрав руку, я повернулась к огромному цветку, который рос рядышком, и принялась рассеянно трогать листочки, обрывать желтые, теребя их между пальцами, пока они не осыпались вниз. Надо будет не забыть полить перед уходом, а то засохнет.
– Да, все страшно по тебе скучают. И я тоже, – снова вздох. – Вика, тебя здесь очень не хватает.
– Дашка, не пугай меня, – всерьёз забеспокоилась я.
– Прости, я не хотела тебя пугать. Ну всё, пока. А то там Женька с Милой не справляется.
– Поцелуй её за меня.
– Обязательно.
– И передай, что я помню про платье, как у принцессы из мультика.
Дашка тихо рассмеялась, каким-то особенным материнским смехом.
– Ты её совсем разбаловала.
– Для этого и нужны тетушки.
– Всё. Не буду тебя отвлекать.
И отключилась.
Я некоторое время изучала телефон, размышляя, стоит ли звонить родителям или пока нет. Еще растревожу своими вопросами, мало ли о чём Дашка хочет со мной поговорить.
В этот момент дверь в кабинет начальника открылась, являя свету самого Н’Ери.
– Готова? – спросил он, надевая пальто.
– Так до конца рабочего дня еще десять минут, – заметила я, убирая руки за спину.
Его появление было неожиданным, и я не успела нацепить маску, уж слишком встревожил звонок сестры.
– Не переживай, шеф разрешает уйти пораньше, – произнёс Ник и нахмурился. – Что-то не так?
– Всё нормально. Просто пятница.
Не поверил, снова сверкнул глазами и кивнул.
– Тогда вперёд, Измайлова. Нас ждут великие дела.
Нет, это всё мне определённо не нравится.
Глава вторая
– Ник, что тебе нужно? – в упор спросила у мужчины, нетерпеливо постукивая короткими ноготками с любимым френчем по столешнице.
Ресторан «Арабеска» входил в пятёрку лучших не только в столице, но и в стране. Находилось это пятизвёздочное заведение на последних этажах небоскреба «Эверест», который по высоте мог конкурировать со зданием «ЛайфКорп». Сами понимаете, что вид из окон был более чем шикарен, и единственное, что могло с ним соперничать, это цены в меню, которые больше походили на номера телефонов.
Первый уровень ресторана был обычным, насколько он вообще мог быть обычным для заведения подобного класса. Дорогой паркет, ручная роспись по стенам, круглые столики и белоснежные скатерти. Мягкие стулья и сверкающие люстры. Дорогая посуда из белого фарфора и хрустальные бокалы, которые мелодично звенели, соприкасаясь друг с другом. Красивые букеты на каждом столике и живая музыка. В центре ресторана был небольшой помост, где стоял белоснежный рояль, за которым сидел молодой пианист во фраке и бабочке. Туда-сюда сновали со сладкими улыбками на лицах услужливые официанты в фирменных жилетках и белоснежных рубашках.
Красиво, но обычно.
А вот второй уровень совсем другое дело. Я никогда там не была и фотографий в сети крайне мало, хозяева «Арабески» тщательно скрывали своё детище. Но слухами земля полнится, и кое-что можно было узнать. Второй уровень представлял собой десяток отдельных комнаток, которые были оформлены каждая в своём в оригинальном стиле. Мало того, у каждой комнатки был свой повар, готовящий блюда, относящиеся к строго определённой кухне. Японская, итальянская, средиземноморская, французская, мексиканская, индийская и т.д.
Еще шеф всегда водил сюда всех своих пассий. Своего рода боевое крещение на роль любовницы хищника. Я это знала, потому что сама заказывала личную комнатку для них. Вот что меня всегда интересовало, так это то, как и за какие заслуги для Ника Н’Ери всегда находилось место в любое время.
И теперь он привёл меня сюда.
Стоило призадуматься. Но в вечер пятницы анализатор из меня был никудышный.
Я глазам своим не поверила, когда Ник приобнял меня за талию и настойчиво, но мягко подтолкнул к лестнице, ведущей на второй этаж. Рука у него была горячей, и это тепло чувствовалось сквозь тонкий шифон блузки. В обморок я не упала, дрожью с ног до головы не покрылась, жар в животе не ощутила. Все эмоции, о которых взахлёб говорили девчонки на работе, прошли мимо меня, даже не задев. Ну тронул и тронул, что в этом такого. А руки у всех двуликих горячие, потому как они и не люди вовсе.
– Не останавливайся, Измайлова, – шепнул хищник, видя моё замешательство.
– Н’Ери, – пробормотала я, спиной чувствуя взгляды, которые на нас бросали не только гости ресторана, но и официанты.
«Ещё одна девчонка хищника», – читалось на их лицах, и я раздраженно фыркнула.
Как всё грустно и предсказуемо.
Комната, которую для нас снял Ник (чёрт, как же двусмысленно звучит), была во французском стиле. Светлые однотонные стены, бежевый паркетный пол, искусственно состаренная мебель, серо-бежевый диванчик и кресла с резными ножками, небольшой столик, лепнина, украшающая стены и потолок, картины в старинных рамках, зеркала, в которых отражалась моя вытянувшаяся физиономия, в углу камин, на полке которого стояли красивые золочёные подсвечники.
Свет был приглушен, создавая интимный полумрак, играла лёгкая ненавязчивая музыка, на столе горели самые настоящие свечи, бросая блики на дорогую посуду и наполняя комнату запахом воска, который причудливо сочетался с ароматом лепестков роз, что лежали прямо на полу.
– О-о-о, – прошептала я, оборачиваясь к Нику. – Это… это.
Хотелось сказать «катастрофа», но сдержалась.
– Кхм, – мужчина, который вошёл следом за мной, озадачено почесал затылок. – Перестарались.
– Ты что, решил от меня избавиться? – скрестив руки на груди, воинственно уточнила я.
– С чего ты взяла? – удивился Н’Ери, обходя меня и беря из стоящего на столе ведёрка со льдом бутылку шампанского.
Кубики льда мелодично звякнули под музыку и затихли.
– Два года назад ты мне сам сказал об этом. Никаких отношений. Никогда. Если вдруг я решу с тобой переспать, то ты, конечно, возражать не будешь, но на следующий день мне надо собрать манатки и идти на все четыре стороны. Или я что-то упустила?
– Не упустила. Только не на все четыре стороны, я обещал устроить тебя в другой отдел, – продолжая изучать этикетку, произнёс мужчина. – Хорошее шампанское. Французское.
– Не сомневаюсь. Ник, если ты решил меня уволить, то зачем такие сложности? Просто сказал бы. А то свечи, музыка, романтика…
– Измайлова, – вздохнув, покачал головой Н’Ери. – Не усложняй. Садись. Сейчас принесут заказ, и мы всё обсудим.
– Ты уже и заказ сделал, – произнесла в ответ, но в кресло села.
Попыталась вспомнить, что сегодня ела кроме антистрессовой шоколадки. Утром был чёрный кофе. Всего глоток, больше я не осилила. Дома закончилось молоко, и горький напиток был совсем не в радость. Еще был бутерброд, который я наспех проглотила, пытаясь влезть в узкие сапожки и не упасть, прыгая на одной ноге и зажимая сумку с документами под мышкой. Так спешила, что даже водой не запила, и поэтому завтрак комом стоял у горла, вызывая тошноту, которая еще больше подкатывала в душном вагоне метро. Никогда не радовалась так свежему воздуху, как этим утром, выбравшись на поверхность. Да и погода была отличной – лёгкий морозец и хлопья снега, падающие с неба.
Был обед, состоящий из салата, щедро приправленного майонезом, и пирожка. Салат я не доела, слишком жирно, а вот пирожок слопала, запив большой кружкой чая, рассеянно слушая болтовню подружек.
Живот заурчал, напоминая, что поесть нормально не мешало бы. Тем более в таком заведении, когда за тебя платит шеф.
– Тебе понравится, – присаживаясь напротив, ответил он, и глаза опасно блеснули в свете камина.
– Лягушачьи лапки будешь есть сам, – на всякий случай предупредила я.
Есть, конечно, хотелось, но не до такой степени.
– Я заказал кое-что повкуснее.
Музыка, романтичная обстановка – это нервировало и заставляло всё время быть настороже. Еще и шеф улыбался так, что у меня внутри всё сжималось от ощущения надвигающейся беды.
Официант, высокий молодой человек совершенно обычной наружности с радушной улыбкой на губах, перед тем как войти, постучал и дождался разрешения. Я сначала не поняла зачем, а потом догадалась. Диванчик-то мягкий, удобный, мало ли чем гости тут занимались в потёмках в окружении лепестков и свечей.
Пока я приходила в себя от осознания всей компрометирующей ситуации, официант поставил перед каждым широкое блюдо, на котором одиноко возвышалось произведение искусства – кусочек мяса, зелень, три кружочка картофеля, ярко-зелёные стебельки спаржи и много соуса насыщенного винного цвета, который был красиво размазан по тарелке.
Пахло вкусно.
Молодой человек тем временем открыл шампанское – от лёгкого хлопка сердце замерло на мгновение – и разлил по высоким изящным бокалам.
– Если что-нибудь понадобится, вызывайте, – сообщил мужчина, прежде чем удалиться, плотно прикрыв за собой дверь. – Приятного вечера.
– Измайлова, выпьем? – улыбнулся хищник, поднимая бокал.
– На работе не пью.
– Твоя работа закончилась почти час назад. Всего один глоток.
Пришлось подчиниться.
– За тебя, – провозгласил Ник, чокаясь, и я не нашлась, что ответить.
Шампанское действительно было вкусным, пузырьки приятно защекотали во рту, но спокойнее не становилось.
– Ник, – не выдержала я загадочного поведения начальника. – Что тебе нужно?
– Ты попробуй мясо, очень вкусно.
Попробовала. Вкусно, мясо просто таяло во рту, но насладиться до конца, отпустив ситуацию, я не могла.
– Ник, спасибо за всё, но, может, поговорим?
Недовольно глянул, но спорить не стал, продолжая ловко орудовать столовыми приборами.
– Через неделю новый год.
– И мои выходные, – напомнила ему, сделав еще глоток шампанского. – Мои законные четыре выходных дня. Ты мне обещал!
За долгожданный отдых я готова была сражаться до последнего. И были планы. Грандиозные! Я хотела съездить домой, побыть с родителями, навестить младшую сестру, потискать Милу. Как же я по всем соскучилась. Даже несмотря на то, что вновь и вновь придётся доказывать дальним родственникам и соседям, что двадцать шесть лет – это еще не приговор, и старой девой называть меня пока еще рано.
И если Н’Ери попытается лишить меня отдыха, я уволюсь. И пусть такую работу и зарплату мне уже не найти, но всему должен быть предел.
Хотя странно всё это – отнимать выходные, пытаясь компенсировать их ужином в шикарном ресторане. Нет, это совсем не похоже на Ника.
– Я хочу, чтобы ты провела их со мной.
«Раз, два, три, четыре, пять…решил хищник поиграть».
– Нет, – спокойно ответила ему.
– И тебе даже не интересно зачем?
Интересно, конечно, но я отчётливо понимала, что какой бы ни была причина, для меня это плохо. А фраза «меньше знаешь – лучше спишь» сейчас была как никогда актуальна.
– Нет, – я покачала головой, убирая за ушко прядь волос, которая выскочила из аккуратного пучка.
– Я ожидал такой ответ. Поэтому, – Н’Ери достал из кармана небольшой клочок с циферками и протянул мне, – вот.
– Что это? – от количества нулей у меня зарябило в глазах.
Это ведь не может быть то, о чём я думаю.
– Денежное вознаграждение за помощь.
– Ты кого-то убил?
– Нет, – тихо хохотнул он.
Не поверила.
– Я должна обеспечить тебе алиби?
– Снова мимо.
– Избавиться от трупа?
– Измайлова, – раздраженно фыркнул Н’Ери, потирая ладонью стриженый затылок. – Я никого не убивал и уж точно не стал бы привлекать тебя к заметанию следов.
– Точно? – переспросила я, подавшись вперёд и пытливо вглядываясь в его волевое лицо.
– Точно.
– Хорошо. Тогда всё равно нет.
Шеф снова фыркнул, зыркнул, отобрал бумажку и играючи пририсовал нолик, ручкой, которую также достал из внутреннего кармана пиджака, увеличивая сумму в десять раз. У меня глаза на лоб полезли.
– Это что? – голос предательски сел.
Никогда не была алчной и к деньгам относилась спокойно. Но тут даже моей выдержки не хватило.
– Денежное вознаграждение.
Я сглотнула и вновь пересчитала циферки. Господи, это же такие деньги.
– Я поняла, – произнесла тихо, когда с подсчётами было закончено, и я смогла нормально говорить. – Ты никого не убил. Ты хочешь, чтобы это сделала я.
Ник едва воздухом не подавился, как-то странно крякнул и покачал головой.
– Нет. Просто хочу ангажировать тебя на неопределённый срок.
– Ты говорил о четырёх днях, – тут же уцепилась я за даты.
– Это ты про них сказала. Но начнём мы уже завтра.
– Начнём что?
– Готовить тебя в мои невесты, – торжественно провозгласил Н’Ери.
Наверное, он ожидал радостных вздохов, счастливых обмороков и визгов счастья. Не получил.
– Ага, – повторила я, закидывая ногу на ногу, и хохотнула. Точно розыгрыш. Предновогодний. – Всё понятно, ты сошёл с ума.
– Это еще почему? – обиделся Ник.
– Потому что. – Я схватила бумажку и ткнула ему в нос. – За эти деньги я могу окупиться только в виде органов.
– Каких органов?
– Для трансплантации.
– Фу, Измайлова. А говорят еще – хищники кровожадные. Раньше я за тобой такого не замечал.
– Ник, за такие деньги обычно просят сделать что-то противозаконное.
– Или противоестественное, – вставил тот, опираясь локтями о стол и сцепив пальцы в замок. – А иметь невесту для меня противоестественно. От тебя требуется лишь хорошо сыграть мою избранницу и получить за это энную сумму денег.
– У тебя же есть подружка, – я покопалась в памяти, пытаясь вспомнить, на чьё имя буквально вчера заказывала роскошный букет роз. Я же помню, что имя было какое-то длинное и вычурное. Почему-то вспомнилась книжная полка. А ведь точно. Маргарита. – Почему ты не попросишь об этом Маргариту?
Ник глянул на меня как на сумасшедшую.
– Потому что я не собираюсь жениться. А отвязаться потом от Марго будет сложно, почти невозможно. В отличие от тебя.
– В смысле?
– Ты меня не любишь.
У меня даже дар речи пропал от такого заявления.
– Что, прости?
– Ты меня не любишь, – повторил он.
– Я и не должна. Ты мой начальник.
Я точно знала, что пункта в контракте «возлюбите начальника своего» не было. Прежде чем подписать, я этот контракт проштудировала от корки до корки раза три, не меньше.
– Начальник, но ты меня не хочешь.
Вот это уже ни в какие ворота не лезет. И вид у него был такой, что я не знала: оправдываться или возмущаться. Или и то, и другое?
– А должна? – на всякий случай уточнила у него.
– Ты не понимаешь. Мы чувствуем желание. Запах возбуждённой женщины ни с чем не спутаешь, дыхание сбивается, пульс учащается, зрачки расширяются.
– Ты сейчас точно желание описываешь? Больше похоже на лихорадку.
От чувственной усмешки у меня самой едва не сбилось дыхание.
– Страсть – это тоже лихорадка. Лихорадка в крови, – голос Ника упал так низко, что я сглотнула и нервно поправила воротник блузки, словно проверяла, не расстегнулись ли пуговички.
– Я поняла, – перебила мужчину. – Вы, хищники, чувствуете, когда женщина испытывает к вам желание. Полезная штука.
Полезная – не то слово. Обычным мужчинам приходится из кожи вон лезть, чтобы завоевать расположение женщины. А хищнику надо лишь пройти мимо, пару раз улыбнуться, поиграть бровками, унюхать ответные феромоны – и всё, охота закончена.
По мне, так это скучно и неинтересно. Никакого азарта и погони. Отсюда и радости от победы особой нет.
– Да. А вот ты ни разу его не испытывала. В какой бы ситуации мы ни находились. Иногда мне кажется, что я тебя даже раздражаю.
Ник произнёс последнюю фразу с таким удивительным выражением на лице, что я не стала его переубеждать, что не иногда, а очень часто.
– Разве для работы это не хорошо? Никакого желания, томных взглядов. Только работа.
Звучало как оправдание. Дожили, я оправдываюсь в том, что не испытываю сексуального влечения к своему начальнику.
– Это странно, – задумчиво произнёс Н’Ери, разглядывая меня с непередаваемым выражением на лице. – Измайлова, а ты мне часом не солгала?
Я недоуменно на него взглянула, ожидая продолжения. Конечно, я ему врала, все врут, но сама палиться не собиралась. Вдруг хищник сейчас имеет в виду нечто другое.
– Я тебя не возбуждаю, парня у тебя нет, ты часом не…
– Нет, – перебила его я, поняв, куда он опять клонит.
В этот раз не покраснела.
