Kitobni o'qish: «Бывшие, или У любви другие планы»

Глава первая. Вечер перед свадьбой

Селина

– Селина, милая, я удивлена твоему спокойствию и хладнокровию, – проворковала Мергери, обмахиваясь роскошным веером из разноцветных перьев птицы фольк (прим.автора. фольк – огромная птица, напоминающая что-то среднее между страусом и павлином, с длинными ногами, вытянутой шеей, крохотной головой и пышными разноцветными перьями, украшающими её хвост и крылья).

Девушка то и дело бросала красноречивые взгляды в сторону стоящей совсем недалеко группы молодых людей и обмахивалась всё сильнее. Я тоже посещала уроки мадам Фонрау и отлично знала, что означают эти игры с пернатым аксессуаром, который был щедро украшен полудрагоценными камнями, сияющими не хуже настоящих. Проблема была в том, что мужчины этих уроков не посещали и в точности определить намерения не могли. Но, несмотря на это, посыл чувствовали и глядели в сторону Мергери не менее заинтересованно.

Что ж, девушка никогда не скрывала, что прибыла сюда с одной только целью: найти подходящего жениха, достойного особы, обладающей искрой. Думаю, за этим дело не станет.

– Придёт твоя очередь выходить замуж, тогда и поймёшь, что я сейчас испытываю, – отозвалась я.

Глубоко вздохнув, насколько это было возможно из-за тугого корсета, тоже быстро осмотрела огромный бальный зал, освещенный сотнями свечей, которые украшали многоярусную люстру на потолке, и привычно нашла взглядом Эйдана, чтобы закончить:

– Усталость. И ничего кроме усталости, Мергери. По правде говоря, всё это страшно выматывает.

Мой будущий супруг стоял в другом конце зала в окружении лучших друзей, представляющих высшую знать Ванагории. Они о чём-то переговаривались, хлопали друга по плечу и смеялись.

Эйдан сразу почувствовал мой взгляд, повернул голову и нежно улыбнулся, приподнимая уголки чувственных губ. Даже на таком расстоянии, когда обзору мешали снующие туда-сюда гости, я не могла не заметить теплоту его взгляда.

Волна счастья заполнила сердце, и я улыбнулась в ответ, ощущая, как вспыхивают щеки от смущения.

По правилам этикета Ванагории, будущие супруги во время бала накануне свадьбы не должны были подходить друг к другу ближе чем на метр. Разговаривать тоже запрещалось. Исключение составлял лишь один единственный танец, который объявлялся перед нашим уходом с праздника.

Как же это было сложно – находиться так близко и в то же время далеко. Улыбаться, разговаривать, а самой думать о том, что должно вскоре произойти.

И скучать. Эйдан помогал мне свыкнуться с мыслью, что наша свадьба уже совсем скоро, поддерживал во всем и украшал своим присутствием каждый день. Самый завидный жених Ванагории выбрал меня. И пусть о нашем браке родители договорились несколько лет назад, я знала, что на самом деле небезразлична виконту Санроу, и дело совсем не в искре. Знала и до сих пор не могла поверить своему счастью.

– А как же предвкушение? – вырвала из размышлений Мергери, переведя взгляд на меня. – Страх и волнение перед завтрашней ночью? Или она будет не такой уж и первой?

Фиалковые глаза жадно загорелись на красивом кукольном личике, а сама девушка подобралась, ожидая новой порции сплетен. Но я слишком хорошо знала дорогую подругу, она же бывшая соседка по комнате в общежитии академии, чтобы умело держать язык за зубами, выдавая информацию строго дозированно.

– Ты же отлично знаешь, – спокойно ответила ей, привычно убирая тёмный локон за ушко, – как я провела эти пять месяцев после выпуска. В беготне и подготовке, полностью погрузившись в предсвадебные хлопоты. Этот выбор цвета салфеток между «невинное утро» и «мимолетное мгновение» мне снится в кошмарах. Я так и не поняла, чем они отличаются.

– «Мгновение» чуть темнее, – пояснила Мери, которая, в отличие от меня, обожала эти тонкости и нюансы.

– Ох, не напоминай мне. Я даже похудела на пять килограмм. Если бы ты слышала, как ругалась миссис Томсон на последней примерке. Ей вновь пришлось ушивать платья.

Наверное, не стоило поднимать эту тему. Вес для Мергери всегда был проблемой. Многочисленные диеты, срывы, истерики – сколько всего нам пришлось с Айолой выдержать за пять лет учёбы.

С Айолой Белфор, третьей девушкой из нашей комнаты, мы были ближе. Мне было так жаль, что подруга не смогла приехать на торжество. Путь из северного княжества Изгар длительный и очень сложный, занимающий не одну неделю. С ноября по март из-за повышенного риска схода лавин мало кто рисковал пересечь ущелье Анагорских гор по единственной дороге, соединяющей заснеженное княжество с остальным миром. Но Айола обещала приехать в гости весной, когда растает снег, и погостить целый месяц. Мы не виделись уже пять месяцев, и я страшно скучала по подруге и нашим разговорам. Почта между странами работала отвратительно, и за всё время я получила всего три письма.

– Селина, я не об этом.

– О чём тогда? – равнодушно спросила у неё и повернулась в сторону проходящего мимо лакея, на серебряном блюде которого стояли красивые пирожные, аккуратно упакованные в бумажные розетки, чтобы не испачкать сладкоежек вроде меня.

Мои любимые корзинки из песочного теста с ягодно-фруктовой начинкой, тонким слоем желе, обжаренными орешками и взбитыми сливками, посыпанные сверху невесомой стружкой из шоколада высочайшего качества. Франк, наш повар, сделал их специально для меня.

– Хочу побаловать юную госпожу её любимым десертом. Совсем скоро она покинет отчий дом, – заявил мужчина неделю назад, когда мы с матушкой утверждали окончательный перечень блюд для праздничного бала накануне свадьбы.

Я тогда растрогалась чуть ли не до слёз. Франк всегда меня баловал, сколько я себя помнила. У пожилого сангорианца каждый раз находился леденец, конфета или ароматный, румяный пирожок. А еще он спасал меня от нападок Лео. Старший братец всегда был большим выдумщиком на всякого рода проказы и издевательства. Особенно когда к нему присоединялся лучший друг Мартин Контэ.

– Я удивлена твоему самообладанию в связи с приездом в Ванагорию герцога Архольда.

Рука едва заметно дрогнула, когда я тянулась за пирожным. Но у меня была целая секунда, чтобы вернуть на лицо спокойное выражение и невозмутимо ответить подруге:

– Разве Архольд здесь?

Всё-таки годы тренировок научили меня держать лицо, как подобает истинной леди Торнтон.

– О-о-о, – протянула Мергери и принялась интенсивнее обмахиваться веером, обдувая ветерком и меня. – Так ты не знала? Надо же. Да, он прибыл с дипломатической миссией около недели назад.

О прибытии очередной дипмиссии из Сангориа я слышала. Как не слышать, когда именно поступок нашего отца послужил толчком для обострения и без того сложных отношений. Долгожданный и выстраданный мирный договор между двумя странами должен был поставить точку на тридцатилетней вражде и служил чем-то вроде нового витка отношений. Но вот о том, что среди них будет Архольд, я не подозревала.

Удивляло другое: почему мне не рассказал об этом Лео или родители? Они ведь точно знали о его присутствии. Не хотели добавлять новых хлопот перед свадьбой или просто пытались скрыть?

А следом пришла и другая мысль. А знает ли Эйдан? Встречался ли он с Архольдом? Хотя это не имеет никакого значения. И сомневаюсь, что герцог еще помнит о моём существовании. Как бы горько это ни звучало, но я очень на это рассчитывала.

– Этого следовала ожидать. Архольд – известная семья в Сангориа. Логично, что он тоже участвует в обсуждении мирного соглашения.

Есть больше не хотелось, и я пыталась придумать, куда бы деть пирожное. Как назло, рядом не было ни одного лакея.

– Он снял особняк на Таргар-роу. Ну, ты помнишь это помпезное здание с огромными колонами, облицованное жутким зелёным мрамором, как раз напротив входа в Гарет-парк.

– Помню, кончено. Отличный выбор, под стать титулу герцога и его положению, и до министерства недалеко.

Этот разговор стал утомлять. В зале стало нестерпимо душно. Хотелось выйти на балкон и глотнуть свежего морозного воздуха с ароматом угасшей листвы, но Мери упорно продолжала ворковать, хищно наблюдая за мной, ловя каждый жест и движение.

– Мы были у него два дня назад на большом музыкальном вечере. Он изменился. Дерек и раньше был хорош собой, но сейчас… – девушка закатила фиалковые глазки, и выражение на лице было такое противно-сладкое. – Еще немного, и Архольд потеснит твоего Эйдана на пьедестале первого красавца Ванагории. Странно только, что тебя не проинформировали о его приезде.

– Не вижу ничего странного, – я огляделась и наткнулась взглядом на столик с пуншем. Страшно захотелось пить, и повод сбежать от настырной подруги был преотличный.

– Ну как же, – хмыкнула она, сложив веер и постукивая им по раскрытой ладони. – У вас же была история.

– Что? – я резко повернулась к ней, едва не роняя на пол несчастное пирожное, моментально утратив дружелюбие и благодушие. Тяжелые серьги больно оттянули уши, и косточки корсета весьма ощутимо впились под ребра, вышибая воздух из лёгких. Еще немного, и я просто потеряю сознание от этой духоты. Надо бы успокоиться, нельзя допустить скандала в такой день. – Что ты сейчас сказала?

– Ох, Селина, брось, это же все видели, – фыркнула Мергери, растянув губы в фальшивой улыбке.

– Между мной и герцогом Архольдом никогда ничего не было, – четко и кратко ответила ей.

– А между тобой и Дереком Корвилом? Ведь титул Архольда он получил всего два года назад.

– Мне всё равно, Мери, – я пожала плечами. – Я четыре года не видела Корвила или Архольда и видеть не горю желанием. Мои мысли сейчас заняты другим.

– А Эйдан знает? – не отставала она.

– Ему нечего знать, потому что ничего и не было, – отрезала я, пристально взглянув на девушку. – Надеюсь, это понятно?

– Как скажешь, дорогая. Как скажешь, – тут же пошла на попятную подруга, не решаясь открыто враждовать со мной.

Мергери, несмотря на искру, всё еще оставалась дочерью мелкого барона с юга Ванагории и оказалась на этом празднике лишь благодаря нашему знакомству. Она не могла не понимать, что моя семья имела слишком большой вес в обществе. И открыто никогда бы не стала конфликтовать, зная, что при желании мы могли её просто уничтожить, лишив шанса на выгодную партию и вхождение в высший свет Ванагории. А аристократия всегда придавала слишком большое значение титулам, землям и связям.

Но я не желала зла Мери и поэтому попыталась сгладить ситуацию, сделав вид, что ничего особенного не произошло и её слова меня нисколько не задели.

– Хочется пить, – вручив проходившему мимо лакею пирожное, спокойно произнесла я. – Здесь так душно. Пойду налью себе пунша.

И, не дожидаясь ответа, направилась в сторону столика у окна. Но дойти до него мне было не суждено.

– Карабеска! – громко произнёс мажордом.

И все взгляды в одно мгновение обратились в мою сторону.

Традиционный танец, который играли лишь в двух случаях: вечером перед свадьбой и на самом торжестве. Единственная возможность жениха и невесты побыть рядом накануне знаменательного праздника. Действо, которое позволялось лишь мужу и жене, таким откровенным по меркам общества оно было.

Вытерев внезапно взмокшие ладони о ткань нежно-голубого платья, я улыбнулась, выпрямила спину и медленно направилась к середине зала, где меня уже ждал Эйдан.

Как же тяжело дался мне этот путь. Каждый взгляд давил, и так сложно было не оступиться на шатких каблуках. Но я шла.

Сейчас мне предстояло в первый раз в жизни танцевать карабеску на глазах сотни приглашенных гостей. Первый, но не последний. Уже завтра, в это же время, мы вновь будем его танцевать, но как виконт и виконтесса Сарлоу. Танцевать, чтобы потом под радостный гомон и поздравления отправиться в спальню, став полноценными мужем и женой.

Вновь вспыхнули щеки. Но это было единственное свидетельство моего смущения и какого-то суеверного страха.

Короткий взгляд в сторону двери, будто я ожидала увидеть там знакомую мужскую фигуру. Но ничего и никого, кто бы мог испортить мне праздник. Чего и следовало ожидать. Архольда никогда не пропустят на землю Торнтонов.

Улыбка не сходила с лица, когда, присев в реверансе, я замерла рядом с женихом. Мы стояли на небольшом расстоянии вполоборота друг к другу, смотря глаза в глаза.

Я даже забыла, что мы здесь не одни и за нами наблюдают сотни любопытных глаз.

Зазвучали первые робкие звуки скрипки. Тоскливо-нежные, они будили внутри что-то невероятное, нежное, щемящее, грусть по уходящему вперемешку с радостью грядущего.

Мне так хотелось прыгать, плясать, кружиться в танце. Но мы лишь синхронно подняли левые руки вверх, соприкасаясь запястьями. Моя правая рука осталась вдоль тела, придерживая подол пышного платья, в то время как его бережно легла на спину, обхватив меня за талию. Сквозь ткань я чувствовала, какой горячей была ладонь Эйдана, и снова вспыхнула от смущения.

Мы сделали небольшой круг на месте.

К скрипкам присоединилась виолончель. Еще один круг, только в другую сторону. Я, задержав дыхание, позволяла вести себя, неотрывно смотря в ярко-голубые глаза Эйдана и улыбаясь.

Моя рука была еще наверху, когда ладонь мужчины мягко скользнула вниз, касаясь в мимолётной ласке горящих щек. После чего мужчина бережно взял мою ладошку и опустил её вниз.

Теперь играли духовые, мы развернулись и застыли друг напротив друга, лицом к лицу. Нежное поглаживание большого пальца, ласкающего кисть руки. Разворот, и я оказалась прижата спиной к сильной груди, робко накрыв ладонями его руки, лежащие на моём животе. В таком положении мы сделали синхронно шаг назад, потом в сторону и вперёд, затем повторили то же самое, только в другую сторону.

Каждое движение мужчины остро ощущалось. Наши ноги переплетались, и присутствие жениха было таким ярким, что я едва могла дышать. От этой нечаянной интимной близости в горле пересохло и еще сильнее захотелось пить.

Резкий разворот, шорох моих многочисленных юбок, которые ударили нам по ногам, и мы в исходной позиции, вновь друг напротив друга.

Громко простонала скрипка, и я взмыла вверх, не в силах сдержать тихого смеха, выгибаясь в спине, когда Эйдан поднял меня над полом и закружил.

Опускалась я дольше, скользя по сильному телу, кусая губы и задержав дыхание, когда глаза жениха, которые находились так близко к моим, неожиданно стали тёмными и опасными.

Снова духовые, и мы закружились по залу, пытаясь восстановить дыхание и прийти в себя после чувственной близости.

Раз-два-три… раз-два-три…

Незаметно к нам присоединяются сначала наши родители, затем и другие супружеские пары.

Карабеска – танец нежности, привязанности, любви и доверия.

Танец-обещание. Того, что случится совсем скоро. Теперь я как никогда понимала смысл этого действа. Столько раз стояла в толпе гостей, смотрела на танцующие пары, но не понимала.

Все тревоги и сомнения отступили, боль от узких туфель и давящего корсета тоже пропала. Я сейчас была просто счастливой беззаботной невестой в руках самого лучшего мужчины на свете.

– Селина, – выдохнул Эйдан, когда я во второй раз медленно опустилась вниз, лукаво сверкая глазами. Его голос был таким тихим и проникновенным, что по телу прошла дрожь. – Как же я соскучился. Смотреть на тебя весь этот вечер… Видеть твою улыбку, адресованную не мне… Слышать смех и не иметь возможности подойти. Коснуться.

– Таков обычай, – отступая на шаг, ответила ему, а голос тоже сел и был чужим, не моим.

Мы вновь кружили по залу. Лица гостей казались размытым пятном. Сейчас существовали лишь мы и это безумное притяжение, которое сияло между нами, как пробуждённая искра – ярко, волшебно и неукротимо.

– Завтра, – от его многообещающей улыбки сердце ухнуло вниз.

– Завтра, – кивнула в ответ.

– Моя. Только моя.

– Конечно, твоя, – ответила ему, старательно прогоняя назад червячок сомнения, который вновь проснулся у сердца и завозился, напоминая о прошлых ошибках.

Карабеска – заключительный танец для жениха и невесты, после которого они обязаны вернуться каждый в свои покои и лечь спать. Это гости могли веселиться хоть до поздней ночи, попивая пунш и дорогое вино из виноградников Корлии, солнечной страны в Тихой бухте, а нам завтра на рассвете надо явиться в храм Великих, чтобы совершить первый обряд вступления в брачный союз.

Лишь только отзвучали последние аккорды мелодии, как ко мне подошел Леонард. Брат взял меня за руку и потянул на себя.

– Нам пора, Селина, – безапелляционно заявил молодой человек.

– Конечно, – я даже и не думала спорить, зная правила и собираясь следовать им.

Сил почти не осталось, слишком тяжелой была эта неделя. Сейчас больше всего на свете хотелось вернуться в свои покои, принять ванну и лечь спать.

– До завтра, – улыбнулся Эйдан, отвесив мне поклон. – Я буду считать часы.

– И я, – только успела прошептать жениху, как Лео развернул меня и потащил с центра зала.

Брат был выше на целую голову, и шаг у него был шире, плюс на мне были неудобные туфли и корсет болезненно давил на грудь, так что я едва за ним поспевала, задыхаясь и скользя на гладком мраморном полу.

– Можно помедленнее, – процедила я, как только мы вышли в коридор и направились к центральной лестнице.

– Мне велено доставить тебя к матери, этим я и занимаюсь.

– Что совершенно не мешает тебе быть хоть немного вежливее. Так не терпится от меня избавиться? Осталось совсем немного времени.

– Не болтай глупостей. Мне всё равно.

Я промолчала, мысленно фыркнув.

Конечно, всё равно. Леонард был истинным ванагорийским аристократом, а те отличались холодностью, надменностью и проклятой самоуверенностью. Просто удивительно, как Эйдан смог вырасти другим среди этого окружения. Мне помогла учёба в Высшей Академии Искрящих. Именно там мне показали уникальность каждого. Совсем неважно, из какой страны человек и какое место занимал в обществе, искра делала нас всех равными.

– Ты знал, что Архольд здесь? – неожиданно спросила я.

Лео затормозил, и я едва не упала от неожиданности, скользя на каблуках.

– Он с тобой связался? – безжалостно хватая меня за плечи и разворачивая, словно куклу, спросил брат.

– Вот еще. Я не видела его все эти годы. Мне только что сообщила об этом Мергери. И пусти, ты делаешь мне больно, – вскрикнула я, когда его пальцы особенно сильно впились в плечи, сжимая, а жгучий взгляд пробирал до самых костей. – Лео, прекрати, еще синяки останутся.

Брат некоторое время внимательно изучал меня холодными светло-голубыми глазами, а потом кивнул чему-то, и мы продолжили путь.

– Архольд участвует в обсуждении мирного договора, – произнёс он, когда мы стали подниматься на второй этаж по широкой лестнице, укрытой алым ковром ручной работы.

Родители никогда не экономили на блеске.

Дальше – прямо по коридору, в левое крыло, где была еще одна более скромного вида лестница, ведущая на третий этаж, где и располагались мои отдельные покои.

– Почему мне не сказали?

– А разве это важно?

Снова проницательный взгляд в мою сторону, но я равнодушно пожала плечами.

– Нет. Но было бы неловко случайно встретиться с ним в столице.

От одной только мысли меня бросило в дрожь.

– Ты все дни была занята подготовкой к свадьбе. Встречи не будет ни сейчас, ни после. Эйдан не позволит.

Я снова чуть не споткнулась, прижимая свободную ладошку к груди.

– Он знает?

– Виконт знает, что Архольд доставал тебя во время учебы в Академии, и ты, помня о тех неприятностях, совершенно не хочешь его видеть. Разве это не так?

– Так.

Мы подошли к лестнице, где нас уже ждала матушка.

– Невеста доставлена в целостности и сохранности, – криво усмехнулся Леонардо и быстро зашагал обратно, даже не попрощавшись.

Я бросила в его спину злой взгляд, желая ему гореть в бездне или влюбиться. Вот бы посмотреть, как его будет мучить сердечная мука. Но всё было зря.

Такие, как Леонард Торнтон, не умели любить. Архольд был такой же. Жаль, что я поняла это слишком поздно.

– Какая вы очаровательная пара, – щебетала матушка, провожая меня оставшийся путь в покои. – Эйдан так смотрел на тебя, дорогая. Уверена, что ты будешь счастлива. Он сделает тебя счастливой.

– Конечно, матушка. Я тоже не сомневаюсь в этом, – первой входя в личную гостиную, а затем и в спальню, произнесла я.

В углу уже горел камин, оранжевым светом освещая большую комнату и согревая своим первобытным теплом. И пусть дом согревался паровым котлом в подвале, я любила смотреть на огонь холодными вечерами, чувствуя некую родственность между нами.

– Кто бы мог подумать. Моя крошка выходит замуж, – матушка неловко сжимала в руке белоснежный платок с вышитой монограммой нашего рода и тяжело вздыхала. Её припудренные кудряшки золотистого цвета согласно подпрыгивали, обрамляя совершенное лицо с молочной кожей и светло-голубыми глазами. – Ведь только совсем недавно ты была таким очаровательным младенцем с ямочками на щеках и тёмными кудряшками.

– Самой не верится.

Я не спеша подошла к трюмо и принялась вытаскивать из причёски шпильки, украшенные крохотными жемчужинками. От них страшно зудела кожа. Для полного счастья мне бы избавиться еще от корсета, но шнуровка сзади, и придётся ждать Конни.

– Мама, вызовите, пожалуйста, горничную.

– Позже, – немного нервно ответила она, подходя к узкому высокому окну, стекло которого уже покрылось тонким слоем инея. – Нам надо поговорить.

Я взглянула на зеркало, находя в нём отражение матушки. Леди Торнтон повела плечами, будто ей стало холодно, хотя в спальне было тепло, и, отойдя от окна, села на софу, дрожащими пальцами расправляя золотистую юбку своего пышного платья. Она явно нервничала, разительно отличаясь от привычного образа идеальной леди, которой мы все привыкли её видеть.

– О чём? – спросила я у неё.

Найдя замок на тяжелом ожерелье из сапфиров и изумрудов, я сняла его с груди и положила в шкатулку. Туда же отправились серьги, которые порядочно оттянули мне уши.

– О завтрашнем дне. Точнее, ночи. Завтра ты станешь женой Эйдана.

И только сейчас я поняла, о чём именно собирается с духом поведать мне матушка.

– Я знаю, – потирая мочки ушей, ответила ей. – Если ты собираешься посвятить меня в вопросы исполнения супружеского долга, то не стоит. Я знаю, что происходит между мужем и женой за закрытыми дверьми спальни.

– Знаешь? – побелела матушка. – Вы с виконтом Санроу?…

О, Великие, какую же глупость я только что произнесла и как двусмысленно она звучала. Раньше я себе такого не позволяла. Видимо, сказалась усталость и общая нервозность.

Пришлось срочно успокаивать родительницу. Я быстро подошла к софе и села рядом, бережно взяв женщину за руку.

– Матушка, я провела пять лет в Академии. А там проходили обучение самые разные люди, и обычаи у них были разными. Искра проявляется у всех, независимо от положения и статуса. Так что в особенности супружеской жизни меня посвятили. На словах.

Я не стала рассказывать ей о том, что Мергери, которая так понравилась ей при первом знакомстве, за эти годы успела сменить трёх любовников. А женщины из кочевых племён, которые блуждали по бескрайним Заорийским степям, считали невинность глупостью и стремились от неё избавиться, как только у них начинались «краски». Существовали даже специальные конкурсы для проведения обряда. Хунран, одна из таких девушек, рассказывала, что сама лично устанавливала правила – тот, кто сможет обогнать её, и станет первым мужчиной. А, надо сказать, для своего юного возраста бегала она очень быстро и с гордостью сообщила, что поддалась понравившемуся юноше из соседнего племени. Там среди степей на голой земле они и отпраздновали его победу. Кочевники поклонялись богу Вишу, и свадебных обрядов у них как таковых не было. Замужней женщина, сменившая не один десяток любовников, становилась только когда рожала ребёнка. Тогда её беззаботная жизнь заканчивалась, и она входила в семью отца ребёнка. Если знала, кто он. Иногда отцом признавали её последнего мужчину.

А еще в Академии учились три девушки из Эмиратов Барху – это были несколько государств, расположенных на Южном полуострове, живущих крайне закрыто и обособленно. Климат там был суровый: песчаные дюны, небольшие клочки зелёной земли, скудные запасы пресной воды и невыносимая жара.

Девушки были очень красивые – худенькие, небольшого роста, смуглые, черноглазые, быстрые и неулыбчивые. Одежда на них была необычная, состоящая из многослойных тканей, и очень много драгоценностей, которые они носили не снимая. Я думала, что это сёстры, пока Мергери меня не просветила.

– Это жёны султана Сулейна.

– Жены? – переспросила я, по-новому смотря вслед убегающим девушкам, которые после занятий всегда стремились как можно быстрее скрыться за дверью своей комнаты. – Все три?

– У султана их около ста и еще шесть сотен наложниц.

– Шесть сотен? – подобное просто в голове не укладывалось. – Но они… Они же даже младше нас, – шепотом сообщила я.

– Одна из них уже родила ребёнка и очень переживает, что вынуждена расстаться с малышом, хотя о нём в гареме заботятся.

– В гареме? Но это же дико!

– Они так не считают, – пожала плечами Мергери. – И очень любят своего господина. Тоскуют, вынужденные исполнять его волю и учиться здесь. Хотя сомневаюсь, что они продержатся больше года. Научатся справляться с искрой, освоят элементарные знания и уйдут назад.

Подруга оказалась права. Сразу после первого курса жены султана исчезли из Академии. Больше до конца обучения жительниц Барху не было.

– Это всё северянка, – уверено заявила матушка, вырывая меня из воспоминаний, и неодобрительно поджала тонкие губы. – Бесстыдница. Но чего еще ждать от этой дикарки.

– Вы не правы, Айола тут не причём.

– Она изгарка, а у них на севере такие ужасы творятся. Кто знает, что там происходит за неприступными Анагорскими горами.

– Что не делает её хуже других, – поднимаясь с софы, ответила я и вновь подошла к зеркалу, изучая отражение уставшей, но всё равно красивой девушки. – Айола с младенчества обручена светским манерам и оставалась верна жениху все эти годы.

– Глупости. Для них это ничего не значит. Дикари, что с них взять.

Но я знала, что это не так. И помнила, как год назад подруга плакала, получив письмо из дома, в котором говорилось, что её жених отправился на служение в специализированный отряд, который охотился на гуи.

Гуи – это человекоподобные существа под два метра ростом, мощные, с огромными лапами и покрытые жесткой белой шерстью, которая оберегала их от суровых морозов. Голова была маленькой, приплюснутой, а рот полон острых зубов, которые играючи рвали горло жертве. В Академии было чучело этого существа, и оно производило воистину ужасающее впечатление.

Гуи были людоедами, которые спускались с Северных гор и периодически нападали на селенья княжества. Служба в отряде была опасна, но очень высоко оплачивалась. Именно поэтому юноша и согласился на эту авантюру, мечтая обеспечить любимую всем необходимым.

– Я очень устала. Завтра рано вставать, – произнесла, не желая больше слышать несправедливые обвинения в адрес лучшей подруги.

– Да, милая, ты права, – матушка встала и направилась к выходу. – Я пришлю Конни. Тебе надо отдохнуть. Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной, – я села на пуфик и устало вздохнула.

Неужели этот день подошёл к концу?

Конни пришла через пару минут. Девушка помогла снять платье, расшнуровала корсет, давая мне вдохнуть полной грудью, едва не теряя сознание от такого количества свежего воздуха, разобрала сложную причёску, позволяя волосам тяжелой волной упасть на спину и плечи, и набрала воды для купания.

– Ванная готова, госпожа, – поклонившись, произнесла она.

– Спасибо.

Горячая ванна, от которой даже поднимался легкий дымок, с ароматной пышной пеной и озорными пузырьками манила. Шелковый халатик, скользнув вниз невесомым облаком, упал на пол, что был отделан белым мрамором с розовыми и серыми прожилками. С блаженным вздохом я забралась в воду, вздрагивая, когда она приятно обожгла чувствительную кожу. Расслабилась, откинула голову на бортик, закрывая глаза.

Защипали и заныли мышцы, напоминая о сложном дне. Болезненно зудели пальцы на ногах, стянутые неудобными, но красивыми туфлями, и еще очень хотелось спать.

Вода мелодично плескалась от малейшего движения, лаская кожу и даря необходимый покой уставшему телу. Сладкие ароматы масел щекотали нос и вызывали блаженную улыбку на губах.

Кажется, я даже немного задремала, наслаждаясь долгожданным покоем, когда в ванную комнату с мягкими пушистыми полотенцами и тёплым халатом вошла Конни.

– Госпожа, вам пора вставать.

– Спасибо, Конни, – я, ничуть не смущаясь собственной наготы, поднялась и осторожно ступила на пол, застывая и давая девушке возможность стереть с меня капли влаги.

Мы вернулись в комнату. Я привычно села на пуфик, лениво наблюдая в зеркале, как служанка умело расчёсывает мои волосы, и думала о том, что сегодня последняя ночь в этой спальне. Уже завтра всё изменится, и я стану виконтессой Санроу.

Хотела ли я этого? Да.

Странный блеск привлек моё внимание.

– Конни, – я встретилась в отражении с взглядом девушки. – А что там стоит на туалетном столике? Я не вижу.

– Ох, это, госпожа, – девушка радостно улыбнулась, отложила расчёску в сторону и бросилась к столику. – Это ваш подарок. Принесли только что. Вы только взгляните, какая прелесть.

Я видела. И чем ближе она подходила, тем бледнее становилась, раскрыв рот и пытаясь вдохнуть, будто рыба, выброшенная на берег.

Не может этого быть. Не может. Но глаза не обманывали.

Это была веточка жасмина. Искусно выполненная из драгоценных камней, золота и серебра веточка жасмина. Зелёный нефрит, кахолонг и прозрачный кварц. Она выглядела как настоящая. Даже лучше. Эта неправильность и искусственность приковывала взгляд, заставляла любоваться снова и снова. От нетерпения так хотелось коснуться её, провести пальцами, ощущая прохладу и гладкость камня, даже зудели подушечки пальцев. Никогда не видела столь искусной работы.

– Тут и записка для вас есть, – подходя ближе, произнесла Конни и протянула мне чёрную карточку с золотистым теснением.

А у меня не было сил отвести взгляд от веточки жасмина, которая красиво блестела в свете камина. Прошло несколько секунд, прежде чем я смогла опустить взгляд и прочитать:

«Удачи, Сэм!»

Всего два слова, но мне стало страшно, а сердце сжалось от гнева, боли и предчувствия надвигающей беды.

Дерек Корвил! Будь ты проклят! Ты всё-таки не забыл и нашел, чем меня достать!