Kitobni o'qish: «Флеш рояль»

Игроку тяжелее всего не проигрыш, а то, что нельзя продолжать игру.

ЖерменадеСталь

Судьба тасует карты, а мы ими играем.

АртурШопенгауэр

***

Большой черный Geep Compass бесшумно летел по полупустому загородному шоссе. Полчища снежинок, ежесекундно обрушивавшихся на лобовое стекло, тут же безжалостно смахивались огромными щетками-«дворниками», но снова упрямо продолжали свои стремительные атаки.

Иногда казалось, что вот еще чуть-чуть – и снежная буря победит черный автомобиль с тонированными стеклами, и он, потеряв управление, слетит с трассы в кювет. Но Geep упорно разрезал снежную стихию, словно катер в море волну, и рвался вперед.

– Через триста метров поверните направо, – после долгого и тревожного молчания капризным голосом порадовал пассажиров джипа навигатор айфона.

– Ну вот, а ты волновалась, – улыбнулся Олег Соловьев сидящей справа от него в полудреме Яне Быстровой, – теперь уже скоро приедем. Я, например, ужасно есть хочу, а ты?

И он с прищуром глянул на Яну, теперь уже его законную жену¹. Но та, никак не прореагировав на его призыв взбодриться, продолжала мрачно обозревать летящий мимо снежный пейзаж через стекло автомобиля. Что-то мешало ей наслаждаться их «медовым месяцем» на полную катушку. Но что именно, она и сама не понимала. Просто какое-то щемящее облачко тревоги окутало ее сразу же, как они выехали из Москвы.

***

Олег Соловьев и Яна Быстрова поженились всего пару дней назад. И это после стольких лет знакомства и дружбы! И поскольку теперь им обоим было далеко за сорок, свадьбу они сыграли весьма скромную, так сказать, в узком кругу.

Олеся Воробей, закадычная подруга Яны с детства, с завидным сарказмом настаивала на белом подвенечном платье для невесты и фате с флёрдоранжем².

– В конце концов, я еще ни разу не была свидетельницей на свадьбе. Ты просто обязана надеть флёрдоранж, – хихикала она. – Тем более, что, скорее всего, это будет также и последняя свадьба, на которой я буду свидетельницей.

Но Яна в этом вопросе проявила характер и надела на регистрацию брака платье бирюзового цвета «по фигуре», чем страшно разочаровала Олесю.

– Боже, как все обыденно, – по обыкновению троллила Олеся подругу, – даже скучно.

Но Яна, справедливо полагая, что Воробей просто лопается от зависти (Еще бы! Такой завидный жених как следователь по особо важным делам, а именно эту должность занимал Олег Соловьев – это просто «джекпот» для одинокой женщины!), нисколько не смущалась ворчанием Олеси и гордой походкой вошла в ЗАГС с Олегом.

Свидетелем со стороны жениха стал майор Сергей Репнин, он же «Ёжик», как метко окрестила его Быстрова много лет назад из-за его коротко стриженного «ёжика» волос.

Отметили столь неординарное событие праздничным обедом в частном ресторане в центре Москвы. Гостей было немного, потому что Быстрова наотрез отказалась приглашать всё и вся и вычеркнула две трети списка, который предоставила ей Олеся Воробей.

– Ты с ума сошла, – негодовала Быстрова, – нечего народ смешить. Давай так: пусть дочка Соловьева Маришка придет, пожалуй, еще вот пять-шесть человек из самого близкого окружения, скажем, на твое усмотрение. И на этом точка! Иначе свадебный обед будет без невесты!

Олег Соловьев полностью поддержал Яну. Хотя бы потому, что он считал, что спорить со своей благоверной по такому пустячному поводу, как приглашение гостей на их свадьбу – плохое начало, да и к тому же спор этот яйца выеденного не стоит.

Свадебное торжество прошло вполне благопристойно, без конферансье с нелепыми заданиями для жениха и невесты, без пьяных слез и драк. Зато угощение было на высоте.

– Стареем, – с полным ртом осетрины горячего копчения констатировала Олеся Воробей, – ну, да ладно, в нашем деле – главное – качественная и своевременная еда. А секс – да ну его совсем – он теперь только в кино или у молодежи.

– Да ладно тебе, – отшучивалась Яна, – мы же не пьем с тобой спиртное, тогда зачем, спрашивается, устраивать балаган вместо праздничного обеда?

– А хоть кальянчик-то будет? – с вызовом посмотрела Олеся на подругу, протягивая руку за тарталеткой с севрюжьей икрой.

– Да не вопрос, – рассмеялась Быстрова, – думаю, что с этим здесь проблем не будет. Вон, видишь, за тем дальним столиком кто-то уже дымит? Конечно, покальянимся, а то, как же – невеста и без кальяна?!

***

Всматриваясь в белую пелену за окном джипа и вспоминая знаменательный день свадьбы с Олегом, Яна вздыхала и уже скучала по московской уютной квартирке, по походам с Олесей в кальянные.

Напряженно и в то же время равнодушно глядя в сплошную белую стену снежной вьюги за окном автомобиля, словно при помощи белой пелены решая какую-то сложную задачу, она старалась не давать воли интуитивному «маячку» – предвестнику всяких неприятных приключений ее в качестве частного детектива.

«Вот, надо же было в такую ужасную погоду поехать к черту на кулички, – досадовала она про себя, – хотя, с другой стороны, в отеле нам будет, чем заняться: надо стараться не проспать завтраки, ходить на обеды и ужины, гулять по лесным тропинкам, а если повезет, то и поплавать в бассейне. Нет, все-таки хорошо, что Олег настоял на нашей поездке. Иногда релакс очень даже нужен».

Соловьев самостоятельно раздобыл две путевки в пафосный подмосковный отель «Графский Парк» и весьма гордился этим. Согласно путевке, Олега и Яну должны были разместить в коттедже с камином и джакузи и предоставить три раза в день «шведский стол». Это была извечная мечта Быстровой – «шведский стол», джакузи и камин с потрескивающими дровами в ярких язычках пламени. Поэтому Яна после недолгих раздумий согласилась провести их короткий медовый месяц (Олегу из-за высокой загруженности на работе дали только неделю отпуска) в шикарном «Графском Парке».

Отель располагался посреди огромного лесного массива – сплошные ели и сосны. Если верить карте, то вокруг леса, словно большая змея, свернулась в клубок лесная речка. Правда, сейчас все было занесено снегом, и речка «не проглядывалась».

Свернув с основной дороги по гнусавому требованию навигатора, автомобиль медленно поехал по совершенно белому полю. Дорога, конечно, была под снегом, но ее не было видно из-за непрекращающейся снежной бури. И Олег, осторожничая, ехал, не торопясь, чтобы не завязнуть в сугробах, ориентируясь по высящимся с обеих сторон дороги корабельным соснам.

Темнело довольно быстро, как и положено зимой. Яна втайне волновалась, но решила полностью довериться Олегу, ее мужу.

«Надо же, я все же стала его женой, и это мне не снится, – смущенно, но радостно думала она, – странно, что мы вообще смогли признаться друг другу в своих чувствах после стольких лет, прямо два терпилы каких-то! Вот ведь правильно кто-то сказал, что между мужчиной и женщиной полноценной дружбы быть не может, обязательно кто-то из них скрывает более глубокие чувства. А мы все дружили и дружили…»

После довольно крутого поворота метрах в двухстах показались огромные цветные деревянные ворота, унизанные разноцветными лампочками, и Яна и Олег приободрились. Добрались!

Над воротами играла цветными огоньками наполовину залепленная снегом гигантская прямоугольная вывеска. Старорусскими буквами на ней было написано «Графский Парк».

***

– Ну, наконец-то, – радостно проворчала Быстрова, – а то я уж и не надеялась сегодня поспать в мягкой постельке, думала, что придется спать прямо в джипе, боялась, что мы все-таки заблудимся.

– Ээх, Быстрова, Быстрова, – проворчал довольный Соловьев, – не забывай, за кого замуж вышла! Я все же, как-никак полковник юстиции, а не почтальон Печкин: если бы даже и заблудились, если бы даже навигатор подвел, вызвал бы подмогу.

– Ну да, ну да, – пошутила Яна, – группу быстрого реагирования ты, конечно, вызвал бы, а эта группа и сама бы заблудилась в таком снежном Зазеркалье.

Тем временем автомобиль подъехал к большому каменному крыльцу административного здания отеля, и Олег затормозил.

Рядом с крыльцом стояла довольно эффектная старинная карета, в которую был впряжен почему-то олень, состоящий из серебристо посверкивающих светодиодных лампочек.

Молодожены Соловьевы-Быстровы вылезли из машины и стали осматриваться.

Направо и налево от здания растекались кривые узкие тропинки, ведущие к небольшим одноэтажным белым домикам, спрятавшимся в пушистых ёлках.

Каждый домик был украшен светодиодными разноцветными гирляндами, которые придавали ему сказочный вид, мерцая в темноте.

Большая крытая терраса, довольно высокое крыльцо, мангал для шашлыков у крыльца, на окнах каждого домика узорчатые решетки. «Все вполне себе благопристойно», – подумала Быстрова.

Обозрев жилищные перспективы, они поднялись по крутым высоким ступенькам крыльца административного здания и, пройдя по длинному коридору, оказались у стойки ресепшн.

За стойкой им улыбалась ослепительной улыбкой в тридцать два зуба миловидная администраторша, на бейджике, приколотом к серому твидовому пиджачку которой было написано «Оля».

Скороговоркой Оля объяснила, в какие часы надо приходить в ресторан на завтраки, обеды и ужины, как пользоваться автоматическими воротами для поездок за пределы территории отеля, и замерла в ожидании оплаты.

– Ой, – вдруг выпалила она смущенно, – а у нас теперь ужины не входят в «шведский стол», надо самим заказывать и оплачивать.

– А что так? – вяло поинтересовался Соловьев, доставая паспорт.

– Ну, дело в том, что у нас в связи с инфляцией администрация ввела такое вот новшество, – окончательно смутилась Оля под пристальным хмурым взглядом полковника юстиции.

– Да ладно тебе, – Яна дотронулась до руки Соловьева, – прекрати смущать девушку, не она же устанавливает эти правила, – она улыбнулась, – что мы ужин что ли не сможем оплатить? Тем более, что мы в некотором роде в отпуске и не просто в отпуске, а в «медовом».

Смущенная администраторша рассыпалась в многочисленных слащавых поздравлениях.

Олег быстро оформил их проживание, получил ключ от «сказочного домика» и, повернувшись к Быстровой, рассмеялся:

– Ну что, дорогая, сначала поужинаем за свой счет или пойдем вещи закинем в наш «медовый домик»?

– Поедим, конечно, – ответила Яна, которая с утра ничего не ела, потому что просто не успела, собираясь в дорогу. – Что с вещами-то станет? Ты же машину закрыл.

Сняв верхнюю одежду, они прошли в ресторан по указанному администраторшей Олей маршруту вдоль стен, увешанных грамотами, положительными отзывами постояльцев отеля, а также сомнительными портретами неизвестного происхождения, но облеченных в массивные золоченые рамы.

***

Супруги Горюновы, приехавшие в отель «Графский Парк» накануне вечером, уже успели разобрать вещи, ознакомиться с планом экскурсий по местным музеям и историческим местам, а также дважды посетить ресторан отеля.

Александр Горюнов, симпатичный лысеющий мужчина лет пятидесяти с небольшим, с округлившимся от сытой и спокойной жизни брюшком, сидел в кресле и с самозабвенной улыбкой на лице разучивал одну из народных мелодий на баяне. Это занятие ему очень нравилось, поглощало все его мысли и силы, поэтому-то он и не видел весьма скептического и насмешливого взгляда супруги Ирины, которая, сморщив носик, периодически бросала короткие незлобивые реплики, вроде этой:

– Саш, ну, может быть, не обязательно играть в номере? Что соседи скажут?

Александр, словно не слыша ворчание жены, только улыбался, продолжая наигрывать заезженную, как старая пластинка, мелодию частушек.

Но Ирина, словно осенняя муха, все зудела и зудела.

Наконец, видимо, поняв, что жена не успокоится, Александр, перестав играть, тяжело вздохнул и снова улыбнулся:

– Ириш, а может, все же домик отдельный возьмем? Зачем нам этот помпезный номер в отеле? В домике я бы никому не мешал своей игрой.

– Не выдумывай, – оборвала размышления супруга Ирина, – здесь комфорт, а в домике неуютно, да и небезопасно. Мало ли, кто вокруг ходит. А в отеле надежнее.

Говоря это, она крутилась перед зеркалом, примеряя на свою худощавую фигурку серые брючки из тонкой шерсти. Лицо ее одновременно выражало кокетство и разочарование – брючки нисколько не красили уже немолодую женщину.

Ирина, не обладая особой женской привлекательностью, но необычайно рассудительная и воспитанная, вышла замуж за Александра по любви. Но, выходя за него, она прекрасно отдавала себе отчет в том, что муж давно и безответно влюблен в другую и надломлен безразличием ветреницы. И, хотя более тридцати лет ей приходилось мириться с тем, что муж в часы уединения мечтает о той ненавистной «другой», она ни разу не пожалела о своем решении.

Александр, когда-то в молодости окончивший факультет кибернетики в МГУ, всю жизнь подсознательно стремился к музыке, особенно любил он пение и народные мелодии. Учиться на баяне он начал недавно, когда понял, что этот инструмент способен вывести его из нередких в последнее время моментов депрессии, которая иногда накатывала на него после неудавшегося романа на стороне. Когда-то давно, еще в молодости, Александр, еще не женатый на Ирине, потерпел романтическое фиаско и надолго впал в депрессию.

Разумеется, он ничего не сказал об этом влюбленной в него однокурснице Ирине. Но Ирина, подозревавшая о романтическом фиаско Александра, постаралась отвлечь его от грустных размышлений, постоянно веселя его и увлекая различными интересами.

Александр и сам не понял, как оказался в роли мужа, но, подумав, решил, что все так и должно быть. И с годами не пожалел ни о чем.

Справедливо полагая, что глава семьи – она, Ирина всегда локомотивом толкала безвольного и со всем соглашающегося Александра по различным престижным должностям благодаря полезным знакомствам и связям.

Горюновы с удовольствием воспитали сына, дав ему прекрасное престижное образование, и всегда много путешествовали в компании другой семейной пары, из зажиточных друзей, может быть, с тем расчетом, что зарубежный отдых в компании закадычных друзей не позволит им скучать или ссориться. Да они и не ссорились почти никогда, с годами став просто «родственниками». Александр всегда и во всем соглашался с Ириной, но, принимая главенство супруги почти во всем, все-таки капризно отвоевал себе индивидуальное хобби – игру на баяне.

– И вообще, давай-ка поторапливайся, скоро ужинать, – властным тоном прервала Ирина настойчивые пассажи мужа, – тебе нужно питаться регулярно, чтобы гастрита не было. Ты витаминки выпил?

– Угу, – обреченно буркнул Горюнов и встал. Положив баян на кровать, он подошел к прикроватной тумбочке, в которой хранились витамины, настойчиво предложенные знакомым терапевтом для улучшения его физического и морального состояния.

Ирина была необычайно заботлива и тактична. Никогда не упоминала о сопернице и всегда играла главенствующую роль в их семейном союзе.

Горюнов оставил себе свою сердечную грустную тайну, иногда бередя старые душевные раны, особенно, когда оставался в одиночестве. Поэтому разучивать пассажи на баяне стало своеобразной панацеей от все нарастающей депрессии и боязни надвигающейся старости.

Наконец Александр выпил витамины, набросил спортивную легкую куртку на футболку и покорно поплелся за женой на обед.

Горюновы вышли из номера и направились в сторону ресторана, расположенного на нижнем этаже.

Александр особого аппетита не испытывал, но, боясь разгневать властную супругу, лишь изредка вздыхал, расстраиваясь по поводу прерванных музыкальных пассажей.

 ***

Примерно в это же время к подъезду отеля неслышно подъехал шикарный темно-серый Maybach.

Водитель в строгом сером костюме и при галстуке, проворно выскочив из автомобиля, открыл заднюю левую дверцу и, вытянувшись в «струнку», ждал, пока его шеф, известный столичный бизнесмен Алексей Семенов, выйдет из машины.

Алексей Семенов, холеный брюнет лет пятидесяти пяти, был одет в бежевое полупальто, бриджи бронзового цвета и лакшери кроссовки High Dunk. Семенов был очень красив, но именно мужской красотою – мужественное широкоскулое гладковыбритое лицо, карие глаза под довольно густыми бровями, капризный рот, на котором застыла слегка ироничная улыбка, словно ее обладатель разрешал всем остальным любоваться своей особой. Статная фигура, модная стрижка, необычайно молодившая его, несмотря на седину, красивые руки – все выдавало в нем породу, «аристократа с родословной».

Алексей недавно женился в третий раз. Предметом его матримониальных усилий стала его же секретарша, молоденькая красотка, бывшая модель. Практичный бизнесмен, влюбившись, решил, что, женившись на собственной секретарше, разрубит известный «гордиев узел» между женами и секретаршами. Но неожиданно прогадал.

Альбина, став его женой, тут же занялась поисками новой секретарши, обосновав это тем, что должна выносить здорового ребенка для Алексея. Беременность, со слов Альбины, протекала очень сложно, и Семенов, чтобы не расстраивать молодую жену, очень скоро согласился принять на должность секретаря некрасивую, но очень образованную и пользующуюся покровительством Альбины Зинаиду Петровну, немолодую женщину, но необычайно воспитанную и преданную.

Старшая дочь Алексея от первого брака, Лиза, узнав, что третья жена отца раньше была моделью, решила, что подиум – это то место, где она сможет реализовать все свои таланты. И отцу Лизы, после долгих уговоров упрямой дочери, пришлось перечислить немалые средства в модельное агентство, чтобы его дочурка ходила по подиуму, не залезая в постели к чужим мужчинам.

После рождения сына Альбина стала совершенно невыносима. Она с утра до вечера точила нервы Алексея бесконечными придирками и угрозами что-то сделать с собой, если не почувствует настоящую любовь мужа.

Именно в связи с этими притязаниями молодой супруги Семенов, скрепя сердце, перевел автосалон, принадлежащий ему, на имя племянника Альбины. Семейное доверие было восстановлено.

Но, измученный треволнениями на семейном фронте, Семенов решил на несколько дней сбежать от всевидящего ока супруги и отдохнуть вдали от семьи.

Альбине он сообщил, что с бизнес-партнерами должен уехать из Москвы на пару-тройку дней, чтобы подписать выгодный контракт. А чтобы ревнивица дала ему спокойно отдохнуть от нее же, подарил ей недельный тур на Бали, предложив взять с собой сына и няню, которая и так жила у них постоянно.

И теперь Алексей, как говорится, расправив плечи-крылья, наслаждался тишиной, где не было младенческих визгов и брюзжания вечно недовольной всем и вся молодой жены, красотой соснового бора, прилегающего к отелю. Он полной грудью вдыхал этот сказочный чистейший воздух и был счастлив как никогда.

 ***

Неожиданно расслабленную мечтательность Алексея Семенова прервал веселый женский смех, и через пару секунд с заднего сиденья автомобиля, с разных сторон, похохатывая, выскочили две спутницы бизнесмена, женщины лет сорока или чуть больше.

Одна из них – высокая фигуристая черноволосая красавица с еле заметной восточной изюминкой, была одета в длиннополую шубку из голубой норки и белые лайковые сапожки. Сверкая бриллиантами в довольно массивных серьгах, дама осмотрелась и театральным тоном произнесла:

– О-о-о, это действительно шикарное место, Алексей, ты был прав.

Инга Турзищева была партнером по бизнесу Семенова. Когда-то давно они с Алексеем крутили роман, но потом, поняв, что это дорога в никуда, стали просто бизнес-партнерами.

Когда Алексей женился на своей секретарше, бывшей модели, вдвое младше его и которая тут же родила ему сына, чтобы «закрепиться», то Инга, решив, что с ее-то деньгами, она и сама может выбрать себе мужчину по вкусу, заневестилась, потому что никак не могла остановиться на одном кандидате в мужья.

Может, потому что Инга втайне догадывалась, что ее деньги – и есть тот самый магнит, что притягивает к ней толпы альфонсов и прожигателей жизни. Поэтому и не торопилась, надеясь, что однажды познакомится с порядочным зрелым мужчиной, с которым достойно встретит старость где-нибудь на юге Франции.

С Алексеем у Инги с годами сложились вполне приятельские и доверительные отношения. Часто подменяя друг друга на совещаниях и важных встречах, они давно перестали считать друг друга разнополыми существами. «Главное – бизнес, главное – прибыль, главное – результат». Этот девиз заставлял Ингу день изо дня быть опорой и незаменимым помощником Семенову. А бойфрендов она меняла, как перчатки, и это ее нисколько не смущало. «Танцуй, пока молодая», – так она отвечала немногочисленным подругам на их призывы остепениться и наконец-то найти себе достойного спутника жизни, а не размениваться на мимолетных мотыльков и жиголо.

Инга была абсолютно уверена: как только она «созреет» для семейной жизни, тут же ей повстречается достойный человек, и она наконец-то станет «хранительницей домашнего очага» и забросит свои «мелкие забавы», поскольку денег у нее будет уже предостаточно для размеренной и сытой жизни где-нибудь на Лазурном берегу.

Вторая женщина, приехавшая на Maybach, была немного полновата, но очень бойка. На вид ей было около пятидесяти, белокурые кудряшки весело потряхивали, когда она смеялась. Это была давняя подруга Инги, Марина Бузинова.

Когда-то давно, еще в Советском Союзе, Марина Бузинова окончила химико-технологический институт имени Д. И. Менделеева, но по специальности не проработала ни года.

Главная мечта Марины – удачно выйти замуж – никак не совпадала с профессией, полученной по окончании химического вуза. Поэтому она неутомимо болталась по международным выставкам в «Экспоцентре», периодически подрабатывая там то официанткой, то переводчиком, потому что хорошо знала французский, а муж ее знакомой курировал поток туристов на выставки.

И вот однажды Марина каким-то непостижимым образом познакомилась со своим будущим мужем на одной из выставок. По счастливой случайности он оказался вполне зажиточным французом, к тому же неженатым.

Марина приложила все усилия и все свое женское очарование и через какое-то время уехала во Францию в качестве жены инженера из Авиньона, коим и оказался Серж Гравье.

Через какое-то время Марина и Серж развелись из-за некоторого несовпадения интересов и взглядов на семейную жизнь. После развода Марина получила вполне небольшую квартирку в пригороде и приличный счет в банке и стала наслаждаться жизнью, что называется, «в полный рост».

В связи с этим она несколько раз в год приезжала в Москву, где со временем прикупила отличную квартирку в центре и, ни в чем себе не отказывая, постоянно ходила на различные косметологические процедуры, на выставки, концерты или просто гоняла на электросамокате по улицам и паркам столицы. Короче говоря, жила на полную катушку, по ее словам, «балдея».

Поездка в отель «Графский Парк» Семенова и Турзищевой совпала с очередным визитом Марины в Москву. Поэтому она, ни секунды не раздумывая, буквально увязалась с Ингой, понимая, что путешествие обещает быть весьма интересным, раз богатый бизнесмен Семенов сам выбрал этот отель.

Алексей Семенов, к удивлению Инги, которая готовилась долго его упрашивать по поводу присутствия с ними на отдыхе своей подруги, возражать не стал.

– Главное, чтобы мы все были в разных номерах, и чтобы каждый занимался тем, чем хочет, то есть никакого «хорового пения».

– Я буду, словно мышка, незаметная и серенькая, – хихикая, радовалась Марина, когда Инга сообщила ей о согласии Семенова на их совместный отдых.

И вот теперь Марина и Инга, с удовольствием вдыхая прозрачный и чистый воздух соснового бора, хихикая, осматривали окрестности.

Водитель Maybach тем временем, оперативно перетаскав все сумки из багажника к стойке ресепшн, снова вытянулся «в струнку». После чего Семенов отпустил его, предварительно дав четкие указания – быть «на звонке».

Шикарная машина неторопливо выехала из ворот «Графского Парка».

 ***

Едва только Maybach выехал за ворота «Графского Парка», как на дорожке, ведущей к крыльцу отеля, показался невысокий мужчина средних лет в серой клетчатой кепке и темном полупальто. За его плечами был довольно громоздкий рюкзак, а в руке зонт в виде трости.

Пройдя под фигурными воротами, мужчина внезапно остановился и стал озираться по сторонам. Так простоял он минуты две-три, после чего подкинул трость и, держа ее наперевес, двинулся по направлению к центральному входу в отель.

Лицо его было сосредоточенным и хмурым. Очки в золотой оправе, как, впрочем, и «чеховская» бородка, придавали его облику весьма интеллигентный вид.

Мужчина неспешно подошел к крыльцу, но прежде, чем подняться по ступенькам, обернулся и снова внимательно оглядел все окрестности. После чего, видимо, удовлетворенный увиденным, он тяжело вздохнул и начал восхождение по ступенькам.

Дмитрий Виленович Половинный – полковник ФСБ в отставке, приехал в отель «Графский Парк», чтобы душевная рана, нанесенная ранней отставкой, немного затянулась.

Дмитрий Виленович, прослуживший более тридцати лет верой и правдой Родине, никак не ожидал такой «подножки». У него были далеко идущие планы на руководящую должность в ведомстве, но, увы, его многолетней мечте не суждено было сбыться. На пятки уже несколько лет наступали молодые и рьяные сотрудники. Все они стремились к карьерному росту, как это любят молодые – всё сразу и сейчас.

Дмитрий Виленович еще пару лет назад только посмеивался над бестолковой молодой порослью, которая, примчавшись на службу из разных городов и весей, заполонила «контору», словно кочевники, и топала с утра до вечера по коридорам.

Но вот Дмитрию Виленовичу стукнуло пятьдесят пять, посыпались поздравления, подарки ото всех отделов, от начальства. А в конце торжественного банкета, устроенного в его честь, кадровик, Иван Николаевич, подошел к Половинному и, наклонившись к его уху, тихо произнес:

– Дмитрий Виленович, ничего личного, но контракт с тобой подходит к концу. Извини, дорогой, но мне руководство поручило провести с тобой личную беседу. Пенсию тебе назначат повышенную, с учетом твоих неоценимых заслуг. Руководство ценит тебя, но, увы, не одно наше руководство решает кадровые вопросы.

Несколько секунд Дмитрий Виленович простоял как вкопанный. Глаза его словно остекленели, взгляд остановился. Через мгновение только дрогнувшая жилка на шее дала кадровику понять, что сильное нервное потрясение полковник скрывает необычайным усилием воли, выработанной десятилетиями службы.

Спустя еще одно мгновение Половинный, неспешным движением поправив на переносице очки, тихо произнес:

– Что ж. Я готов к отставке (хотя он совершенно не был к этому готов), раз Родина решила, я должен исполнить еще один долг перед ней – уступить место молодым.

Он круто развернулся на каблуках и медленно вышел из банкетного зала.

После чего спустился в гардероб, одел пальто и ушел гулять пешком по Москве. Так гулял он несколько часов, пока его не затошнило от голода и нервного срыва.

Кое-как добрел он до дома, вошел в квартиру, где его возвращения с нетерпением ждали престарелые родители. Старики кинулись поздравлять его, но сын, грустно улыбнувшись, тихо отчеканил:

– Папа, мама, я неважно себя чувствую. Пойду отлежусь, а потом праздновать будем.

Ушел в свою комнату, плотно закрыл дверь, рухнул на кровать и неожиданно проспал до утра.

Горечь предательства Родины, которой он отдал лучшие годы своей жизни, не женившись, не заведя детей, все еще ныла в груди. Дмитрий Виленович был совершенно разбит душевно.

Но постепенно, с каждым новым часом боль притуплялась, растворяясь в неясных образах и мыслях. Полковник принял удар и выдержал.

Днем позвонили из отдела кадров и сообщили, что ему предоставляется бесплатная недельная путевка в престижный отель «Графский Парк», в знак благодарности за годы безупречной службы.

Половинный сухо поблагодарил и начал собираться в дорогу.

 ***

Где-то после пяти вечера в ворота отеля «Графский Парк», рыча глушителем, въехало Яндекс-такси. Затормозив у крыльца отеля, таксист, открыв багажник, вытащил несколько спортивных сумок, поставил их в сторонке, снова сел в машину. Увидев, что две его пассажирки уже вышли из автомобиля, развернулся и быстро уехал.

Две молодые женщины лет тридцати-тридцати пяти, вышедшие из такси, были каждая по-своему красивы.

Первая, высокая блондинка, со следами борьбы за красоту всеми возможными средствами косметологии, выглядела как сестра куклы Барби, настолько ненатуральными казались надутые ботексом губы, наклеенные ресницы и татуажные брови. Одета блондинка была в короткий песцовый полушубок, красные джинсы и спортивные ботинки, больше похожие на военную обувь.

Блондинку звали Ольга Бахмутова. Высшего образования у нее не было. Едва Ольга закончила школу, как в ее семье все пошло кувырком. Сначала покончил жизнь самоубийством отец, не перенесший рейдерский захват своей фирмы, а потом на глазах у дочери начала спиваться мать. Поэтому в институт Ольга не стала поступать, так как кто-то должен был кормить семью. Она пошла работать нянечкой в больницу рядом с домом, и одновременно закончила медицинское училище по специальности «Медицинская сестра». Медицинской сестрой она, правда, не стала, зато обзавелась весьма прибыльным модным бизнесом: открыла небольшой салон красоты, средства на которые ей дал бывший любовник в возрасте, желавший предотвратить встречу своей супруги и своенравной и дерзкой молодой любовницы.

Ольга, решив, что «от добра добра не ищут», вполне удовлетворилась таким царским подарком от престарелого «женатика» и тут же выскочила замуж, правда, брак оказался не совсем удачным, потому что муж-ровесник работать перестал сразу же после свадьбы, к тому же очень любил нагрузиться пивом и устраивать пьяные разборки со сценами ревности на их большой, обставленной с большим вкусом кухне.

Измученная сценами ревности Ольга решила, что небольшая поездка за город не повредит ее истрепанным нервам, поэтому пригласила составить ей компанию свою закадычную подругу Татьяну Гущину.

Дождавшись, когда муж, налившись пивом, уснет на диване, Ольга оставила ему записку: «Мы с Танюхой уехали на пару дней в подмосковный отель, чтобы ты смог протрезветь в одиночестве. Подумай о своем поведении и жди меня», да и умотала в «Графский Парк».

Вторая женщина, вылезшая из такси, Татьяна Гущина, была не столь вычурно одета, как Ольга, и, казалось, что понятие «хороший вкус» было для нее не пустым словосочетанием: узкие черные брючки, такие же черные изящные ботиночки, белое полупальто. Татьяна, в отличие от блондинки Ольги, была яркой брюнеткой с изумрудными глазами, столь эффектно контрастирующими с бледным цветом кожи. Тонкие черты красивого лица подчеркивал умело наложенный макияж.