Kitobni o'qish: «Сквозь туман»

Глава 1

После утомительных трёх часов езды Кирилл Ильич, наконец, вышел из тамбура электрички на платформу станции Лесная; неожиданно оступился и поскользнулся на прелых осенних листьях; судорожно проделал немыслимые вращения руками; при этом его кожаный кейс отлетел в сторону – забыл пристегнуть ремешок. Но на ногах устоял – у него с детства была неплохая координация – только потянул немного левую ногу. Всё-таки нельзя пренебрегать тренировками. И ещё хорошо, что он одел осенние ботинки с рифлёной подошвой, травма могла быть посерьёзнее.

Блин, эта самая плита напротив выхода из его вагона оказалась ниже остальной платформы чуть ли не на десять сантиметров. И откуда здесь взялось столько листьев – в непосредственной близости никаких деревьев нет? Не специально же их набросали. Занесло ветром из леса, скорее всего. Хотя между лесом и железной дорогой просека не слишком широка, но мокрый воздух так неподвижен, что невольно закрадывается сомнение, бывает ли здесь когда-нибудь ветер. Впрочем, ясное дело, никто другой кроме ветра не мог набросать листву на платформу, украсив темно коричневую массу редким вкраплением желтых и красных листьев. А потом сдул листья со всех плит, кроме той, на которую повезло приземлиться Кириллу Ильичу. Или же какой-то служащий смёл листву со всей платформы, проигнорировав западшую плиту из эстетических соображений.

Кирилл Ильич уперся руками о край платформы – ограждений здесь, похоже, никогда не было -и аккуратно, чтобы не травмировать лишний раз левую ногу, спрыгнул за кейсом. Отряхивая его от налипших листьев, он исподтишка оглядывал немногочисленных пассажиров. В целом станция Лесная выглядела почти безлюдной. Железнодорожную ветку, видимо, из-за малой загруженности в свое время проложили одноколейной, поезда по ней доходили до конечной станции и ехали по ней же в обратном направлении.

Двое вышли из последнего вагона, но разглядеть их не получилось, они сразу срыгнули с платформы и исчезли из зоны видимости.

Две женщины держали мальчишку лет трёх за руки с двух сторон, а он баловался, поджимал ноги и раскачивался у них на руках.

– Тимошка, а ну кончай проказничать, – прикрикнула одна из них.

Другая только засмеялась и взяла шалуна на руки. Его такой вариант тоже вполне устроил, он обнял женщину за шею и довольно заулыбался.

– Набаловала ты его, Надежда. Гляди, дождешься, сядет он тебе на шею, – не успокаивалась первая. – Тяжело же, опусти, пусть сам идёт.

Мальчишка при этих словах еще крепче обнимал мать.

– Ничего – ничего, мне не тяжело.

Женщины выглядели удивительно похожими друг на друга, одного роста и одинаковой комплекции, даже прически под однотипными кепками не особо отличались одна от другой. Только по командирским повадкам любительницы порядка становилось ясно, что это мать и дочь. Они перешли через железнодорожный путь на противоположную сторону, где через вырубленную поляну за высокими заборами скрывались дачные домики. Там, где они не загораживались садовыми деревьями, кое-где проглядывали свозь морось тумана силуэты скатных крыш.

Молодой мужчина в камуфляжной форме с рюкзаком на спине и в высоких резиновых сапогах, вышел без приключений из соседнего вагона, покосился на вращения Кирилла Ильича. Когда они закончились благополучно, мужчина ухмыльнулся и заспешил вдоль платформы в противоположную движению поезда сторону мимо пустовавшего кассового киоска. Или в расписании значился длительный перерыв, и кассир не преминул им воспользоваться для своих собственных дел; или кассира тут вовсе не было. Мужчина больше не проявлял никакого интереса к Кириллу, даже мельком не обернулся на других пассажиров. Он быстро сбежал по покосившимся ступенькам с платформы и уверенно зашагал по краю железнодорожной насыпи. Интересно, куда это он направился, никаких признаков жизни в той стороне не было видно. И куда делись те двое, которые спрыгнули с конца платформы…

Метрах в двадцати от железной дороги начинался сплошной лес. Начало четвёртого, но казалось, уже смеркается, что поделать – осень вступила в свои права. Тропинку, ведущую к дому Бергера, найти оказалось не сложно, узкая просека неплохо просматривалась даже сквозь пелену тумана. По ней до дома Бергера не больше пары километров, он сверялся по карте Google. Заодно скачал карту на телефон, хотя заблудится было невозможно, тропинка вела прямо к территории тренировочной базы.

По мере удаления от станции туман начал заметно сгущаться, деревья вдоль тропинки теряли твердые контуры, размывались как на акварельном рисунке по мокрому. Лишь только звук отъехавшей электрички затих, установилась полная тишина. Кирилл лишился вообще каких-либо ориентиров в туманном пространстве. Только хорошо утоптанная грунтовая тропинка всё ещё обещала довести до цели. Он старался идти не широким шагом, чтобы с неё не сбиться, подавляя желание стремительно пробежаться, чтобы покончить с этим белым пленом.

Настроение совсем испортилось, всё пошло не так с самого начала.

•      * *

Шеф настаивал, чтобы его встреча с Бергером прошла в режиме абсолютной секретности, запретил брать служебные машины, а на его собственной жена Кира – да, жену Кирилла звали Кира – вместе с дочерью уехала к подруге на дачу дня на три. Впрочем, шеф и свою брать не велел, а ехать на электричке, при этом избавиться от возможной слежки. Да и смысла ехать на машине не было, всё равно подъехать к дому Бергеров не получится, от ближайшей асфальтовой дороги к нему гораздо дальше, чем от электрички. Договариваться о встрече по телефону тоже запрещалось во избежание прослушки. То есть нет никакой уверенности, что Кирилл застанет Бергера дома, тот может ведь и уехать куда-нибудь.

– Это вряд ли. Он почти не выезжает со своей базы, – успокоил шеф.

Правда, на такой случай Вадим уполномочил провести переговоры с его женой, шеф обещал найти возможность предупредить её.

Дело срочное. Вчера вечером у его шефа и друга детства Вадима Морозова состоялся тяжелый разговор с бывшим партнёром и нынешним конкурентом Заславским. Кирилл на встрече не присутствовал, но встретил Заславского, выходящего из кабинета шефа, и выражение его лица не сулило Вадиму Морозову ничего хорошего. Раздражение, ненависть, какая-то злая ярость – чего там только не было. Похоже, испугалась даже секретарша Нина Васильевна, а её пронять не всякому удавалось. Она как раз собиралась спуститься в канцелярию с бумагами, но, увидев выходящего Заславского, задержалась. Вдруг понадобится соединить шефа с МВД.

Элегантная внешность скрывала возраст Нины Васильевны, несколько лет как преодолевшей пенсионный рубеж. Своего начальника, партнёров и руководителей подразделений она воспринимала как «наших мальчиков», опекала их: варила им чудесный кофе, снабжала нужными телефонными номерами из толстого алфавитного блокнота всегда с актуальной информацией -почище любого поисковика – выслушивала жалобы и утешала обиженных.

Зря шеф связался с Заславским, с подобными типами иметь дело опасно, он же больной на всю голову. О его связях с криминалом давно ходили слухи, и Кирилл предупреждал шефа. Поговаривали, что полиция даже подозревала его в организации убийства, но ничего не смогли доказать и отстали.

Начинал Заславский, как и многие другие, с вещевого рынка, организовывал поездки «челночников» в Польшу и Италию, откуда шмотки привозили в мешках на вес, а здесь после отпаривания продавались за нормальные деньги, не слишком большие, чтобы сохранить привлекательность для покупателя. Если «челнокам» повезло, и по дороге их никто не ограбил, то они охотно делились выручкой с ребятами Заславского за крышевание. Периодически боевики Заславского сопровождали автобусы с «челноками» и защищали их от рэкетиров для поддержания репутации надёжной «крыши».

Охранный бизнес на тот момент оказался супервыгодным, практически никаких вложений, чистая прибыль. Но жизнь не стоит на месте, всё меняется, назрела потребность расширяться. И вскоре Заславский уже стал владельцем огромного рынка с лёгкими павильонами, где можно было купить абсолютно всё, от батона хлеба и пакета молока до оружия и проститутки. Но с помощью крутых парней он сумел выстроить на своём рынке крепкую структуру, приносящую неизменно высокий доход, особенно лично ему. Постепенно освоил близлежащие городские магазинчики, сначала частные, потом мелкой сети, подбирался к известным брендам.

По совету своих «маркетологов» Заславский не скупился на взятки, устраивал междусобойчики в лучших ресторанах, приглашал самых популярных артистов… Так он создал репутацию в городе, правда, манеры предпринимателя от притока больших денег не улучшились, в основе его речи лежал крепкий мат. Он не сразу понял, что времена опять изменились. Но вдруг случился облом, территорию рынка, принадлежащего ему, отвели под жилую застройку. Удар болезненный, но Заславский быстро сообразил, кто в городе хозяин, и попытался освоить строительную отрасль. Ему быстро дали понять, что здесь его готовы принять только в качестве инвестора. Что ж, чего – чего, а денег ему было не занимать. Инвестор, так инвестор. Совсем неплохо. Попробовал сделать ставку на холдинг Вадима Морозова.

Когда Кирилл вошёл в кабинет шефа, Вадим приложил указательный палец к губам, мол, молчи, взял друга под локоток и провёл в просторный холл. Только там он сказал.

– Кира, я помню, ты предупреждал насчет Заславского, каюсь. Но сейчас мне нужна твоя помощь, и действовать нужно быстро. А главное, секретно. Никому нельзя полностью доверять, даже твоей службе.

Наедине Вадим всегда обращался к другу так – Кира, хотя прекрасно знал, что тому это не нравится. Это была своеобразная месть Кириллу за то, что в свое время Кира предпочла его. Ухаживали за ней оба, и казалось, что у общительного Вадима Морозова, шансов больше. Но… Что сыграло решающую роль? Магия их имен, наверное.

Кирилл Ильич занимал должность начальника службы безопасности в строительном холдинге Вадима Морозова. Когда друг предложил ему это место, он опешил. Где он, профессорский сынок, ботаник, кандидат наук с неоконченной докторской диссертацией, и где служба безопасности. Он даже в армии не служил. Но деньги нужны, дочь оканчивала школу, родители старели… Вадим настаивал:

– Во-первых, ты умный, школу закончил с золотой медалью.

Весьма сомнительный довод, можно прекрасно разбираться в головоломной теории упругости, к примеру, и не ничего не понимать в организации охраны крупного строительного холдинга. И про золотую медаль тоже не факт. Как ещё мог закончить школу прилежный ученик, если большинство населения городка работало в институте у его отца.

– И главное, на тебя я могу положиться, ты не продашься и не предашь.

•      * *

Они выросли в закрытом городке, который гордо именовался научным, потому что там был Институт, который работал на оборону. Отец Кирилла, профессор, возглавлял ведущую лабораторию, а отец Вадима Пётр Морозов работал его водителем. Разница в служебном положении и возрасте – профессор был старше своего водителя лет на десять – не мешала им дружить, вместе отмечать праздники, ездить на катере рыбачить на острова.

Внешне они являли собой странную пару – стройный, выше среднего роста респектабельный профессор с аристократически породистым лицом и его водитель, невысокий круглолицый колобок с добродушным взглядом и неизменной обаятельной улыбкой.

Они любили вечерком играть в шахматы. Профессор был сильным игроком, но Пётр Морозов обладал прекрасной памятью и потрясающей интуицией, что позволяло ему частенько предугадывать ходы противника и блокировать их.

На Новый Год традиционно научное руководство института с семьями собирались в просторной профессорской квартире вокруг наряженной ёлки. Каждый старался принести с собой, кроме обычных подарков, чего-нибудь вкусненькое. Дети набивались в комнате Кирилла; не у каждого ребенка в то время была своя комната, да ещё наполненная интересными игрушками. Ещё очень любили играть в прятки – выключив свет, нужно было найти кого-нибудь и определить, кого именно ты нашёл. Когда «во’да» входил в тёмную комнату, игроки замирали, затаив дыхание, потом можно было расслышать чьё-то лёгкое посапывание или подавленный чих, а потом оглушительный хохот, когда «во’да» обознавался.

Несмотря на свой невысокий статус Пётр Морозов отлично вписался в коллектив учёных, и будучи разносторонним человеком, стал, что называется, душой компании, без него праздник был не праздник. Он прекрасно пел, аккомпанируя себе на гитаре, и гости с удовольствием ему подпевали.

От злой тоски не матерись, —

Сегодня ты без спирта пьян:

На материк, на материк

Ушёл последний караван.

Пётр много читал, хотя и бессистемно, но хорошая память позволяла ему правильно структурировать прочитанное, он был умным собеседником и мог поддержать любой разговор. В общем, учёные не только не удивлялись дружбе профессора со своим водителем, но даже слегка завидовали.

Диссонансом была жена Морозова Нэля. На совместных вечеринках она неизменно оказывалась самой красивой женщиной в компании; но у других-то мужья доктора или кандидаты наук, а у неё – простой водитель. Мало ли, что он всем нравился, а толку-то. Нэля стеснялась мужа и постоянно его одёргивала, вызывая недоумение остальных гостей, ощущающих себя вполне непринуждённо в компании Петра Морозова. Она чувствовала неодобрение, свою чужеродность в этой компании учёных и за это ещё больше раздражалась на мужа. Пётр прекрасно знал, что жена его звёзд с неба не хватает, но любил её, красавица же. Раньше он считал, что ему безумно повезло, но постепенно стали закрадываться сомнения, так ли уж…

Кирилл и Вадим вместе учились в единственной школе городка и с первого до последнего класса просидели за одной партой. В их паре первенствовал Вадим – умный, энергичный, заводной, неформальный лидер класса. Ему удалось вобрать в себя красоту матери и обаяние отца. Вадим по-своему опекал друга; хотя Кириллу класс прощал отличные отметки за то, что он никогда не отказывал в подсказке или списывании домашней работы, но порой находились любители позубоскалить по поводу зубрилы. Им пришлось быстро оставить это дело. Вадим каким-то неведомым образов всегда узнавал о происках против Кирилла и никогда не оставлял их без ответа. Кого просто вразумить, кого припугнуть, а кому и хорошенько врезать.

Дружили мальчишки так, что не разлей вода. Кирилл был готов практически на всё ради Вадима. Даже, когда в соседний класс пришла Кира, и покорила его сердце первой любовью, он, заметив, как она понравилась Вадиму, затаился, стараясь не выдать своих чувств. По счастью этой жертвы ему приносить не пришлось, Кира без колебаний предпочла его Вадиму.

– Кирилл и Кира, – смеялась она. – Мы просто обречены быть вместе.

Кира не обращала никакого внимания на Вадима, по которому сохло полшколы. Кирилл опасался ранить чувства друга, старался не афишировать отношения с Кирой – они встречались за воротами школы, гуляли в лесополосе, целовались в подъездах. Но как утаишь от близкого друга переполнявшее тебя счастье, всё равно некая отчуждённость между ними пробежала.

Глава 2

Друзья окончили школу в научном городке, а дальше их пути разошлись. Кирилл, получив золотую медаль, поступил в институт, потом в аспирантуру, готовился идти по стопам отца. На третьем курсе он женился на Кире. С помощью отца сняли отдельную квартиру. Через год родилась дочь. Родители Киры мало чем могли помочь молодой семье, они работали. Мать Кирилла настоятельно предлагала невестке с малышкой на первых порах пожить у них, в городке, пока Кирилл закончит учёбу. Вроде всё хорошо – большая квартира, заботливая бабушка; но Кира – стойкий оловянный солдатик – считала, что их маленькая семья должна жить вместе. А ведь она тоже училась, заочно заканчивала институт …

Позже, когда началась приватизация жилья, семья Кирилла опять не без помощи родителей купили собственную квартиру.

Кира оказалась замечательной женой; со школы у неё сохранился комплекс отличницы – чтобы она ни делала, всё должно быть сделано самым лучшим образом. Она прекрасно готовила, поддерживала порядок в доме, воспитывала дочь, руководила культурной программой их семьи: путешествия, кино, театр, выставки. Кириллу в голову не приходило, что можно куда-то сходить без жены. Зачем, это же не интересно?

Вадим не стал поступать в институт и попал в армию, в стройбат. Парень он был предприимчивый, командиры это оценили и вскоре наладили совместный бизнес. Людям всегда нужны дома, дачи, гаражи. А есть спрос, будет и предложение. Руководил бизнесом капитан Аверин, но и у Вадима роль была не последняя, крутился посредником по текущим вопросам между заказчиком и солдатами-исполнителями, умел он договариваться с людьми. Собственно он выполнял роль прораба, причём довольно успешно. Аверин ценил своего помощника, подбрасывал деньжат, отпускал в увольнительные. Отношения между ними установились вполне дружеские.

После армии Вадим закончил вечернее отделение строительного института, успел пройти все этапы строительного бизнеса: был прорабом, начальником участка, начальником управления и, наконец, возглавил строительный холдинг. А Аверин тем временем уже в чине генерал-лейтенанта занял высокий чин в МВД, но приглядывал за строительной отраслью и старого друга не забывал. Это только кажется, что силовики и строители далеки друг от друга. Мир тесен. Вадиму не раз приходилось обращаться за помощь к своему бывшему капитану, всегда держащего руку на пульсе событий. Строительство – зона повышенного риска: несчастные случаи на стройке, наезды проверяющих органов, мутные схемы финансирования, разборки с конкурентами… мало ли чего. Аверин тут незаменим. Именно по его реконмендации была сформирована практически вся служба охраны холдинга Морозова из бывших милиционеров – полицейских.

А Вадим в качестве благодарности отстроил на земельном участке Аверина шикарный кирпичный шале и выделил генералу долю в своём бизнесе, не напрямую, конечно, оформил на сына.

Личная же жизнь Вадима претерпевала взлёты и падения. Он поздно женился, как и его отец – на красавице. Но не задалось, жена не вынесла бытовых неурядиц, скитания по съёмным квартирам, постоянного отсутствия мужа дома перед сдачей объектов. Она мечтала о светской жизни, прислуге в доме, нарядах и драгоценностях. К моменту развода Вадим уже смог купить квартиры и себе, и ей. Жена пошла было на попятную, но… слишком уж стала напоминать Вадиму мать с её постоянными претензиями к отцу. Нет, такая жизнь не для него.

После развода Вадим Морозов оказался завидным женихом, не обделённым женским вниманием, хотя из-за неудачного опыта он опасался заводить серьёзные отношения. Но как-то на отдыхе в Хорватии он познакомился с местной жительницей Владой, она была старше его лет на семь, и у неё был сын – подросток. Муж Влады погиб при аварийной посадке самолёта. Все пострадавшие выжили, не выжил только он один. Такая злая судьба.

Это не была спонтанная влюблённость, и не любовная интрижка. Вадим неожиданно почувствовал, что он может доверять Владе, как доверяет отцу, как доверяет Кириллу. Он хотел жить с ней, засыпать и просыпаться рядом с ней, завтракать, ехать в машине, путешествовать, купаться в море, обсуждать новости, делиться планами… Одним словом, Вадим занялся организацией дочерней компании в Хорватии.

* * *

Когда в стране произошли большие перемены, все чаше стало звучать грозное слово «конверсия». Научный институт, возглавляемый отцом Кирилла, оказался не пригодным для этой самой конверсии, прошло сокращение, а большинство помещений сдали в аренду. Отца Кирилла оставили на своей должности, вероятно, для поддержания статуса Института, скукоженного до небольшой лаборатории, и всего городка, который, впрочем, уже перестал быть закрытым. Но водитель профессору уже не полагался, и отец Вадима остался без работы. В довершение ко всему его жена Нэля, наконец, нашла свой идеал и навсегда покинула бывшего мужа.

В общем, жены нет, работы нет, сына, считай, тоже нет, по крайней мере рядом – два года в армии, потом учёба, работа…

Но … характер человека – его судьба.

Кто-то из китайцев верно заметил – «Когда дует ветер перемен, одни ставят стены, другие – ветряные мельницы».

Для Петра Морозова началась новая жизнь. Он устроился охранником к арендаторам помещений в здании института. Пришёлся ко двору, вскоре возглавил объединённую службу охраны, а затем открыл собственное охранно-детективное агентство. Агентство хорошо зарекомендовало себя, заказы шли и из других городов, штат расширили, техническое обеспечение установили на современном уровне.

После развода Пётр, полагая, что такой красавицы как Нэля он уже никогда не получит, так и не создал новой семьи, сохранив навсегда недоверие к женщинам.

•      * *

Неисповедимы пути господни. Теперь Кирилл работает охранником у Вадима… Он подошел к новому делу с ответственностью ученого: изучил профильную литературу, нормативные документы, законодательство; наладил обучение охранников на объектах приёмам самообороны с тренером, по скользящему графику, чтобы охватить всех… Постепенно Кирилл стал пользоваться уважением у сотрудников, среди которых было немало профессионалов.

Слова Вадима о недоверии службе безопасности удивили Кирилла. Он прекрасно знал, что никакой подслушивающей аппаратуры в их здании нет. За это отвечали грамотные ребята, проверку делали добросовестно. Более того, он был уверен, что и Вадим это понимает. Значит, речь может идти о внешней прослушке, и вряд ли из машины – охрана у входа заметила бы. Из какой-нибудь квартиры в соседних домах? Возможно. Но, чёрт побери, у них в конце концов не режимный объект, а гражданский офис. И кто слушает? Заславский? Не слишком ли сложно? Как-то это с ним не вяжется, он, скорее, поджёг на какой-нибудь стройке устроил бы. Но его исключать нельзя. Хотя, похоже, Вадим подозревает кого-то посерьёзнее…

Кирилл уточнил.

– Ты расскажешь мне в чём дело? И что мне нужно сделать?

Вадиму явно не слишком приятно было об этом говорить, но он все же выдавил из себя:

– Заславский вложил деньги в проект яхт-клуба, тот самый, который не пошёл.

Кирилл сразу догадался, что последует дальше. Наверняка Вадим использовал деньги Заславского не по назначению. Вадим всегда так делал, но благодаря феноменальной удачливости, по итогу оказывался в выигрыше. Но не всё коту масленица, гласит народная мудрость…

Сейчас случился облом. Деньги, они как яичко, дороги к Христову дню, нужны тогда, когда нужны. Вадим бы вернул деньги, но тогда, когда это было бы удобно ему. И с учётом издержек, разумеется. Заславский прекрасно знал все эти штучки и потребовал всё и с учетом неустойки. Чего ради? Убытки понесли оба. Да и сделать это сейчас просто невозможно. Если бывший партнёр думает, что может взять горлом, то бывшего солдата стройбата матом не удивишь. Заславскому не заморочишь голову форс-мажорами, и в суд он обращаться не станет, вполне вероятно, придется объяснять происхождение вложенных денег, а это ему совсем нежелательно. Сегодняшняя встреча не оставила возможности для мирных переговоров.

При всей внешней несхожести – Вадим улыбчивый и сладкоречивый, Завадский хмурый грубиян – они были, что называется, одного поля ягодки и прекрасно понимали друг друга. Что договориться не получится, что по-хорошему Вадим деньги сразу не вернёт, значит – война, где все средства хороши.

Вадим задумчиво смотрел на Кирилла и, наконец, почти прошептал:

– За что я тебя ценю, Кира, ты всегда всё понимаешь без лишних слов.

– Так что ты хочешь, чтобы я сделал? – проворчал Кирилл.

– Ты должен поехать к Бергеру и попросить для меня лучшего его специалиста. Лучшего. И срочно. Договариваться со специалистом я буду сам. Я дам тебе номер, специально для связи со мной. Телефон кнопочный, зарегистрирован на постороннего человека. Дашь номер Бергеру.

В своё время Кирилл пытался выяснить, кто такой этот Бергер. В интернете информации практические не было, соцсети ничего о нем не сообщали. Попалась лишь случайная маленькая заметка о давних соревнованиях по борьбе на первенстве общества «Динамо», где победил некий Э. Бергер, даже имя напечатано не полностью. Да, уж, информацию о Бергере нужно искать в других источниках – слухи, инсайды, сплетни. Или в компетентных органах, но тут Кирилл Ильич не силён.

* * *

Из-за этого тумана, наверное, его охватили тревожные предчувствия, трудно передаваемые, но от этого ещё более острые. Он ощущал свою вину за несостоявшуюся научную карьеру и одновременно обиду на жизнь. Почему всё так неправильно? Почему он, учёный и порядочный, в общем, человек, бредёт в этом чёртовом тумане, чтобы нанять киллера для защиты, нет, даже не начальника, а запутавшегося школьного друга? Почему мы не можем жить нормальной жизнью?

Если туман не развеется – а с чего это ему – придётся заночевать у Бергера.

•      * *

Кирилл однажды уже побывал в доме Бергера.

Вадим с комсомольской юности обожал всякую движуху, на этот раз он подвязался курировать программы, связанные с дронами. Как-то он пригласил Кирилла на тренировочный полигон, где лига RDR проводила соревнования по дрон – рейсингу. Зрителей оказалось на удивление много: группы поддержки участников с семьями, представители производителей, просто любители… В ожидании начала соревнований часть зрителей толпилась в сторонке вокруг изящного серебристого пассажирского вертолета – не часто вблизи получается разглядеть такой. Вокруг поляны, где стартовали дроны, было не протолкнуться, но Вадим уверенно провёл Кирилла на импровизированные зрительские подмостки «для начальства». Здесь находился и Бергер. Он держался спокойно, с достоинством, как-то сразу становилось понятно, что место на подмостках он занимает по праву. Вадим, хорошо, казалось, его звавший, познакомил их.

Эдуард Бергер, уже не молодой мужчина – но пожилым его назвать никто бы не рискнул – по-военному подтянутый, с чеканным профилем, стальными мускулами и коротко подстриженными жёсткими волосами, тронутыми сединой на висках. Он производил бы приятное впечатление, если бы не глаза. Застывшие белёсые глаза заставляли поёживаться, если ты попадал в поле их зрения. Наверное, такие глаза бывают у змей, или у убийц – ну, это уже слишком – у убийц наверняка самые разные глаза. Это киношники на роль убийц стараются подбирать артистов с таким вот застывшем взглядом.

Вадим шепнул другу, что самые стоящие бойцы и стрелки тренировались у Бергера, и никто лучше него не может оценить потенциал любого из них. Кирилл тогда даже не представлял, как им пригодятся эти знания.

Бергер знакомству, казалось, обрадовался и пригласил друзей к себе домой, на базу, как он выразился. Жили они с женой в лесу, практически затворниками, с помощником и двумя собаками. На машине к ним не проехать, только на вездеходе, пешком или на вертолете – рядом с домом располагалась расчищенная площадке, вполне подходящая для посадки хоть трех вертолетов. Но для вертолета использовалась лишь часть ее. Остальное пространство напоминало страйкбольную площадку с тиром, лестницами, полосами препятствия.

Оказалось, что серебристый красавец вертолёт принадлежит Бергеру. Ну, не совсем принадлежит, но находится в его пользовании.

– Служебный транспорт, – усмехнулся Бергер.

В кабине находились кресла для двоих пассажиров и пилота. Бергер сам управлял вертолётом. Во время полёта он заметно напрягался хотя и пытался это скрыть. Похоже, летает он не часто. Кириллу стало не по себе, он сам впервые летел на вертолёте, а недоверие пилоту при этом не самое приятное ощущение.

Во время полёта Бергер показал ту саму тропинку от станции через лес, по которой к нему удобно пройти от железной дороги. Он сам иногда ей пользовался.

– Люблю ходить по лесу, а времени всегда не хватает, – признался он.

Деревянный рубленный дом с мансардой и высокой кирпичной каминной трубой стоял на краю поляны, около леса, огороженный от него двойной металлической сеткой. Перед входом широкая терраса с брезентовым покрытием, где их встречала жена Бергера Мария.

Мария поражала с первого взгляда. Нет, красавицей ее не назовешь: худощавая, жилистая, слишком высокая для женщины, с копной вьющихся черных волос, красиво закрепленных на затылке. Но в ней чувствовалась индивидуальность, страстность и некая завораживающая тайна. Опасная женщина. У её мужа при всей его брутальности такой харизмы не было, шаблонный образ крутого мужика, не более.

Бергер успел предупредить жену о приезде гостей, и она приготовилась к их встрече. Около террасы разгорался в мангале уголь для шашлыка, а в гостиной на невысоком столике, окруженном мягкими креслами, выставлены напитки; овощи с зеленью разложены на подносе; кубики сыра и орешки в пиалах; ломтики пышной лепешки в корзиночке.

– Шашлык любит мужские руки. Позвольте мне этим заняться, – провозгласил Вадим, уверенно перехватывая блюдо с замаринованным мясом у Марии.

Мария благодарно улыбнулась, сдержанно, но глаза заблестели. Кирилл подумал, ещё одна не осталась равнодушной к мужскому обаянию Вадима.

– В нашем доме вся еда любит мужские руки, – проворчал Бергер, снисходительно улыбнувшись жене: – Это у них семейное, тёща кроме кофе ничего готовить не умеет. Она врач, и её задарили коробками с конфетами. Кофе и конфеты, вот её основная еда.

Судя по сервировке стола, Бергер был несправедлив к жене, просто недолюбливал тёщу и не упускал случая отпустить колкость в ее адрес.

– Вот скажите, как врач может постоянно пить кофе и есть конфеты? – пожаловался Бергер.

– Это совсем не так, – возразила Мария, – никто ей давно конфеты не дарит.

– Ах, да! Она же теперь возглавляет фонд и получает совсем другие подарки.

В голосе Бергера звучала неприкрытая неприязнь к тёще. Это странно. Говорят, хочешь увидеть свою жену в старости, посмотри на тёщу. Кирилла мать Киры вполне устраивала, и будущая старость в этом плане совсем не страшила. А у Бергера, похоже, из-за пресловутой тёщи отношения с женой слегка прохладные.

Шашлык удался на славу. Бергер разлил по рюмкам можжевеловую водку, а Кирилл достал из дорожного кейса бутылочку «Теннеси». Он всегда носил с собой этот итальянский кейс, ему он очень нравился – кожаный, с кармашками, с длинным ремешком, а бутылку туда положил Вадим, как знал, что пригодится.

Украшением гостиной являлся высокий кирпичный камин с коваными решетками. А на стенах по обе стороны от него развешена коллекция холодного оружия: мечи, шпаги, рапиры, сабли, кинжалы, ножи. Это впечатляло.