Kitobni o'qish: «Петровна. Бабуля-попаданка», sahifa 2

Глава 4. Обустройство

Валидол Петровне все-таки пригодился. Сунув таблетку под язык, она попыталась спокойно осмыслить сказанное. Хотелось наподдавать малолетнему балбесу, но доверие терять было нельзя, поэтому сдержалась. К тому же, чувства ее были весьма противоречивыми – она не только злилась, но и жалела глупого запутавшегося ребенка, вообразившего себя взрослым. Как бы она сама поступила на его месте – одна, без возможности с кем-либо посоветоваться? Возможно, нашла бы еще более дурацкий вариант. В свои тринадцать она творила и не такое. Если бы не родители и старшая сестра, может, она и не сидела бы здесь сейчас. Хотя, кто знает, что было бы лучше.

По рассказу Алмуса, ее «извлечение» заказал местный работорговец. Официально работорговля в королевстве запрещена, поэтому все происходило по-тихому, в обход властей, в чем Петровна, в отличие от наивного мальчишки, сильно сомневалась. А всему виной магия, с помощью которой и обтяпывались темные делишки: умельцы выдергивали людей из других миров и превращали их в бесплатную рабочую силу. Очень удобно – никто не ищет, никто тревогу не бьет, делай что хочешь. Сам используй или продай – отличный способ обогащения. А если подловят на горяченьком, так сам заказчик рук не марал, всю грязную работу сделали за него такие вот маги-недоучки типа Алмуса или взрослые, сидящие на мели. Чего не сделаешь ради денег, когда их нет. Если верить мальчишке, он еще долго держался, отказывался до последнего, но, когда погнали с работы, где и так платили гроши, ничего другого не осталось.

Теперь Петровну должен забрать заказчик, когда Алмус отправит ему письмо, сообщив, что работа сделана.

Мальчишка поклялся, что никакого письма отправлять не станет, но на вопрос о неустойке снова заюлил. Потом признался, что конкретного срока исполнения нет, так что можно успеть что-нибудь придумать. Это давало шанс выкрутиться. И теперь, глядя на то, как старательно виновник отмывает кухню, Петровна раздумывала о том, что бы такое предпринять, чтобы вывести мальчишку из-под удара и самой остаться в живых.

– Что, у тебя, совсем никаких родственников нет? – спросила она. – Дяди, тети какой-нибудь? – мальчишка вздохнул и покачал головой. – Бабушек? Дедушек? – последовал еще один тяжкий вздох.

– Нету. Отец был последним из рода. Мамина родня тоже умерла. Последняя родственница – бабушкина сестра из Берстолии – умерла в прошлом году.

Схватив за хвост мелькнувшую идею, Петровна скрестила пальцы на удачу и произнесла:

– А кто-нибудь здесь, в твоем городе, знает, что она умерла?

– Э-э… нет, – Алмус глянул озадаченно, а потом до него дошло. На лице появилась улыбка.

– Да, может получиться, – обрадовался он. – Только… вам придется очень хорошо притворяться.

– Можешь не беспокоиться, – усмехнулась Петровна, – справлюсь. Лучше расскажи мне о вашем мире поподробней. И одежду какую-нибудь найди, чтобы я за здешнюю сошла.

– О, это запросто, у меня бабушкиной одежды целый сундук!

Бросив тряпку, он схватил Петровну за руку и потащил на второй этаж.

Комнат наверху оказалось три. Одна, родительская, стояла закрытая, вторая принадлежала Алмусу, в третьей, ныне тоже закрытой, раньше жила бабушка.

Судя по количеству пыли в бабулином обиталище, мальчишка не заходил сюда несколько лет. Серый бархатистый налет ковром покрывал пол, кровать, низенький столик с гнутыми ножками и массивный кованый сундук. Оставляя в пыли цепочку следов, Алмус направился к сундуку, отпер замок и распахнул крышку.

– Вот, – произнес он с гордостью.

Петровна ожидала, что из сундука вылетит куча моли, но этого не произошло. Приблизившись, она заглянула внутрь. Взгляду предстали темные свернутые деяния, поверх которых покоились здоровенные кожаные сапоги. Полная неприятных предчувствий, она аккуратно выгрузила их на пол, после чего извлекла лежащую под ними вещь.

Развернула и ужаснулась. Спрашивать, какой размер одежды носила усопшая, было бессмысленно – темно-бордовый жилет из ткани, похожей на драп, мог с легкостью подойти взрослому бегемоту. Впервые за последние годы Петровна почувствовала себя Дюймовочкой. Не зря, ох, не зря Валентина пыталась научить ее шить – вот и пришла пора воспользоваться уроками.

– Так, мне нужны иголка, нитка и ножницы, – мысленно содрогаясь от объемов предстоящей работы, произнесла Петровна. О том, что результаты ручного труда всякий раз выглядели чудовищными, она предпочла не думать.

– Зачем? – удивился Алмус. – Можно же так, – он сделал неопределенный взмах рукой.

– Ну знаешь ли!.. – возмутилась Петровна, представив себя в этом чудовищном наряде. – Я в этом парашюте на улицу не выйду!

– Да зачем? – растерялся мальчишка. – А что такое «парашют»?

Вскоре Петровне представилась возможность убедиться, что мальчишка не такой уж неумеха, каким казался до сих пор. Бегемотские одеяния, которые он уменьшил с помощью магии, стали почти впору. «Цвет и фасон, конечно, ужасные, но сейчас не до жиру, – сказала себе Петровна, облачаясь в обноски. – И попасть на рынок рабов в этом прикиде намного меньше шансов».

– Неплохо, – с некоторой заминкой вынес вердикт мальчишка и протянул ей сапоги. В уменьшенном виде смотрелись они уже не такими страхолюдными.

– Ну, хорошо, – кое как смирившись с чудовищным новым видом, произнесла Петровна, – с одеждой разобрались. Теперь мне нужна комната. Бабушки в гостиной не живут.

– Верно, – вздохнул Алмус. – Тогда вам придется жить здесь. Это бабушкина спальня, – и торопливо добавил: – Я все уберу! И пол вымою, и пыль вытру!

Петровну передернуло. Комната была настолько пропитана усопшей старушкой, что, казалось, и сама хозяйка тоже незримо присутствует здесь. От этого никакая уборка не спасет.

– А другой комнаты у тебя нет? – без особой надежды спросила Петровна.

– Только родительская. Но там вам точно не понравится.

Спрашивать «почему» желания не возникло. Она чуяла, что это как раз тот случай, когда «меньше знаешь – крепче спишь». Да и какая, в сущности, разница, какую из комнат покойников занимать.

– Ладно, – произнесла она, – уборка так уборка. Но советую поторопиться, я устала и хочу отдохнуть. Мне все-таки не тринадцать.

И Алмус быстренько ускакал за ведром.

Понимая, что один мальчишка будет копаться долго, она тоже взялась за дело – принялась вытирать пыль.

Работа отняла последние силы – руки и ноги у Петровны уже отваливались, а про поясницу и говорить нечего. «А врачей в этом варварском мире наверняка нет», – прокралась подлая мыслишка, но тут же была отринута по причине неподходящего момента.

Потом они чистили и вытряхивали покрывало и коврик, который обнаружился под слоем пыли. В результате комнатка приобрела вполне уютный вид (если выбросить из головы мысль о покойнице).

Заминка вышла с постельным бельем – чистого комплекта в доме не оказалось, а Петровна, которая за сегодняшний день и так превысила свой порог терпимости, напрочь отказалась спать на белье, на котором умерла бабуля. К счастью, Алмус вспомнил, что постель после этого перестилали, и вопрос наконец решился. О том, правду ли говорит мальчишка, Петровна старалась не думать.

Тем более, что до сна стоило решить еще кое-какие вопросы. А именно – на что жить. Вряд ли полторы тысячи российских рублей хоть что-нибудь значили в этом мире, а у мальчишки, судя по рассказу, и того не было. Оставалось вспомнить свой опыт выживания и как-то адаптировать под нынешние условия.

А еще – организовать ужин.

Но для начала требовалось хоть немного отдохнуть, и Петровна прилегла на кровать, дав отдых усталому телу.

– Если нет денег, надо их заработать, – заявила она. – Или что-то продать, – «например, меня, работорговцу», – мелькнула ехидная мысль.

– Я уже продал все, что мог, – сидящий на сундуке Алмус вздохнул, – остальное не берут. Да и жалко.

– А что у тебя есть? – поинтересовалась Петровна. – Ну, то что не берут, я имею в виду.

Мальчишка задумался.

– Да ерунда всякая, – признался он. – Я бы тоже не взял. Книжек немного, какие-то старые настойки бабушкины…

– Не старые, а выдержанные, – оживилась Петровна, чувствуя, куда дует ветер. – А книги – это вообще букинистическая ценность. Бешеных денег стоить могут.

– Да какое там, – махнул рукою Алмус.

– Какое-какое, да ты просто торговать не умеешь, – возмутилась Петровна, подскакивая с постели. Пойдем-ка оценим наши… твои владения.

– Ну пойдемте, – пожал плечами мальчишка. – Хотя чего там оценивать? А, да сами увидите, – покинув сундук, от двинулся прочь.

Петровна отправилась за ним. На пороге не выдержала и оглянулась – взгляд в спину был таким явственным, что между лопатками зачесалось. «Нервишки разыгрались, не иначе, – подумала она, оглядывая пустую комнату, – неудивительно при таких-то приключениях».

Особого богатства в закромах Алмуса обнаружить не удалось. Из съестного нашлись только мешочек с мукой да кувшин с картофельным порошком, которому мальчишка обрадовался, как лучшему другу, и пообещал приготовить чудесный ужин.

Зато несъедобного Петровна откопала немало: целый ящик флакончиков с вонючими жидкостями, горшок с какой-то мазью отвратительного вида, кучу книжек непонятного содержания, гору каких-то камней, завернутых в бумагу (Алмус долго чесал в затылке, но так и не смог объяснить, что это такое), старый баул со множеством застежек, полный сухой травы, три ржавые лопаты, огромный ботинок и плед, от которого воняло.

Всё, кроме последнего, выглядело перспективно. Отослав Алмуса готовить ужин, она занялась предпродажной подготовкой, решив для начала рассортировать добытые сокровища, а потом уж придумать, как их представить в наиболее выгодном свете, чтобы сбыть с максимальной выгодой. Задача предстояла интересная, и Петровна, потерев руки приступила к ее решению с большим энтузиазмом.

Отвлек ее аромат, от которого тотчас потекли слюнки. Она поняла, что зверски проголодалась, отложила ботинок и поспешила на кухню.

– Вот, – улыбающийся Алмус указал на тарелку с жареной картошечкой, – прошу к столу!

– Сейчас, – не в силах оторвать взгляд от этого гастрономического пиршества, произнесла Петровна, – только руки помою.

Когда она мыла руки, тарелка по-прежнему стояла перед глазами, дразня поджаренными кусочками и заставляя сглатывать слюну.

Словно во сне, наскоро вытерев руки, Петровна подсела к столу, взяла вилку и, наколов на нее золотистый ароматный кусочек, отправила в рот и зажмурилась.

– Божественно, – произнесла она. – Кто тебя научил так готовить?

– Да это не я, это магия, – засмущался мальчишка. – Я только заклинание к картофельному порошку применил. А сам он уже готовый.

– Значит, ты талантливый мальчик, – подытожила Петровна, окончательно его засмущав.

– Да не, я так, не очень, – тихо признался он. – Талантливых с учебы не выгоняют.

Петровна усмехнулась.

– Да ладно. Всякое бывает.

– Это как? – удивился мальчишка.

Ответ получить не успел – дверной колокольчик сердито звякнул, после чего раздался уверенный и настырный стук в дверь. Бледнея на глазах, Алмус посмотрел на Петровну, словно ища у нее помощи.

Та поняла его без слов.

– Ну что ж, иди открывай. И предупреди наглеца, что бабушка, которая к тебе приехала, не любит лишнего шума.

Осторожно, словно хрустальную, Алмус положил вилку на стол и вышел из кухни.

Глава 5. Незваный гость

Аппетит резко пропал. Проводив мальчишку до двери, Петровна ушла в гостиную. Разложенные на полу богатства немного успокоили ее душу. Чтобы хоть чем-то себя занять, она взяла в руки ботинок и стала прислушиваться к разговору.

Голос гостя, низкий и резкий, неприятно давил на слух. Мальчишка что-то отвечал, пытаясь выглядеть дерзко, но неуверенность в голосе все-равно сквозила. Понимая, что лучше не высовываться, Петровна принялась вертеть ботинок из стороны в сторону, разглядывая грязные бока, словно хотела отыскать на нем какие-то знаки, способные помочь.

Громкость голосов резко усилилась, послышались тяжелые шаги, и в гостиную, словно к себе домой, ввалился высокий тип с тяжелым взглядом и брезгливым выражением на лице. Уставился, скривив губы. Этой наглости Петровна простить не смогла, точнее, не захотела.

– Кто это такой? – игнорируя пришельца, спросила она у Алмуса. – И почему он вламывается в наш дом? – ботинок в ее руке угрожающе качнулся.

– Бабушка, это… это…

– Достаточно, я вижу, кто это. Отныне я запрещаю тебе общаться с людьми, которые не умеют себя вести в чужом доме и даже не научились здороваться, когда входят. О почтении к пожилым людям я уже не говорю, – она наконец обратила свой взор на вошедшего и звенящим от негодования голосом, указав на дверь, воскликнула: – Вон отсюда, наглец!

Лицо гостя пошло пятнами, он впился тяжелым взглядом, словно хотел прожечь в ней дыру. Разозлившись еще больше, Петровна тряхнула ботинком и, сама от себя не ожидая, рявкнула:

– Прокляну!

Наглец дернулся и пулей вылетел из комнаты. Еще через секунду в прихожей оглушительно хлопнула дверь, и наступила тишина.

Петровна и Алмус молча смотрели друг на друга, не смея ее нарушить. Затем мальчишка хихикнул, и напряжение начало спадать. Еще один робкий смешок, и вскоре они уже хохотали вместе, смакуя особо удачные места.

– Я думал, что он на вас заклятье наложит, – признался Алмус позже, за столом, когда они уселись доедать свой остывший ужин.

– А он мог? – удивилась Петровна.

– Конечно! Он сильный маг. Но, кажется, вы сильнее.

Петровна поперхнулась.

– Я этими вашими штучками не владею, – произнесла она. Осознание того, что могло бы произойти окатило ее волной страха.

– Ой, рассказывайте, – махнул рукой Алмус. – Вы так искусно блокируете магию, что не можете ею не владеть.

– Чего? – Петровна замерла, так и не донеся вилку до рта. – Ничем я не владею.

– Да ладно вам, Бабазина. А как вы в подвале через силовые линии пентаграммы прошли? Вам же там обездвиженной лежать полагалось, а вы раз, встали и вперед. Я чуть с перепугу не умер!

– Да какие силовые линии? Там только мел был, – совсем растерялась Петровна.

– Мел – это проводник для силы, – явно повторяя заученную формулировку, произнес Алмус. – Вы что, ничего не чувствовали?

– Нет. А что я должна была чувствовать?

– Барьер, стену, которую нельзя перейти… Ну или хотя бы покалывание.

– Да не было там ничего, что ты мне голову морочишь!

– А в комнате, когда Схон вас проклясть пытался, скажете, тоже ничего не почувствовали?

– Ну почему же, почувствовала, – Петровна снова начала злиться, вспомнив высокомерную рожу.

– Ну вот! – обрадовался Алмус.

– Почувствовала, что еще немного – и он получит грязным ботинком по морде!

Мальчишка захлопал глазами и совсем растерялся.

– Но как… Даже я почувствовал энергию заклинания. Как же вы тогда его отразили?!

– Никак! – буркнула Петровна. – Глупости и ерунда эти ваши заклинания!

– Вы бы моим родителям это сказали, – как-то уж слишком мрачно усмехнулся Алмус, улыбка погасла на глазах.

– Они были магами?

– Нет, магия их убила.

Пришел черед замолчать Петровне.

– Сочувствую, – только и смогла ответить она.

Картошку они доедали в тишине.

– Как думаешь, он нам поверил?

– Не знаю, – Алмус вздохнул. – Время покажет.

Визит незваного гостя забрал все силы, и разбор находок Петровна решила отложить до утра. Мальчишка, хоть и бодрился, но тоже еле на ногах держался от усталости. Поэтому оба отправились спать. И теперь, ворочаясь на чужой постели, Петровна никак не могла уснуть. А уснуть хотелось – в глубине души она надеялась, что вот проснется завтра – и обнаружит, что снова дома, а вся эта безумная история приснилась.

Она уже почти уснула, когда почувствовала, что на край кровати кто-то сел. «Переволновался мальчишка, – подумала она, открывая глаза, – тоже уснуть не может». И вздрогнула, не веря глазам.

Глава 6. Бабуля

На краю кровати сидела пожилая призрачная женщина, одетая то ли в саван, то ли в ночную рубашку, из-под чепца выбивались длинные седые пряди. Бабушку Алмуса, Галкею, Петровна узнала сразу – лицо ее было таким же, как на портрете из сундука. Сложно не запомнить такой выразительный колючий взгляд, от которого бегут мурашки. Вот и теперь покойница смотрела так, словно хотела проделать дыру.

– Вам чего? – рассердилась Петровна. Что за мир?! Никакого гостеприимства!

– Самозванка! – прошипела старуха, угрожающе протягивая руки. Длинные тощие пальцы были унизаны кольцами, которые тускло светились.

– От самозванки слышу! – не осталась в долгу Петровна. – Твой внучок меня сюда притащил, ему и выговаривай! Смотри-ка, деловая нашлась. Да мне ваш мир даром не сдался! – от возмущения она даже села.

Старуха неожиданно успокоилась.

– Да знаю я, знаю, – она вздохнула. – Маленький он еще, глупый. Не может один без присмотра. А тут еще я ушла. И без того задержалась больше возможного, а теперь вот, застряла тут, в комнате. И все зря – меня он не видит, не слышит, да и не заходит сюда почти, а я по дому не могу передвигаться, даром что всё вижу и слышу. Обидно так, – по призрачной щеке, оставляя серебристую дорожку, скатилась слеза. – Ай, да ладно, чего жаловаться, – старуха махнула рукой. – Я же чего предложить хотела, – проведя рукой по щеке, она повернулась к Петровне, – если уж ты здесь оказалась, то уж присмотри за моим внучком. Тебя-то он видит, в отличие от меня. И послушается. А я буду тебе помогать, подсказывать что да как. Да и в мире нашем помогу освоиться. Он-то ребенок, взрослой жизни не знает, да и в женских делах не разбирается. Ну, что скажешь?

Петровна задумалась. Посмотрела на ждущую ответа женщину. И согласилась.

– Вот и славно! – обрадовалась та, даже светиться стала сильней. – Тогда отдыхай, силы нам еще пригодятся, – и растаяла, словно сон.

После этого разговора Петровна думала, что не уснет, однако уплыла в царство Морфея сама не заметив как.

Утром Галкея объявилась снова. Сразу после завтрака, когда Петровна решила переодеться в местную одежду, чтобы хоть чуть-чуть к ней привыкнуть. И сразу начала возмущаться.

– Нет, нет и нет! Уважающая себя женщина нижние юбки так не носит!

– Уважающая себя женщина вообще не напялит на себя этот кошмар, – буркнула Петровна, выпуская подвернутую юбку на нужную длину. – Как вы вообще это все носите? А главное, зачем?

– Чтобы теплее было. И удобней. Где у тебя кинжал?

– Чего? – Петровна уставилась на нее во все глаза. – У вас тут что, партизанская война? Какой кинжал?!

– В сундуке посмотри, – не отреагировала на ее выпад Галкея, – да нет же, это держатель для прически… А это от сапога оторвалось. Вон там, под пелериной… Нет? Тогда пошарь на самом дне… Да нет же, это зажим для волос, сверток ищи! – от нетерпения она принялась притопывать на месте. А когда удалось откопать завернутую в холстину штуковину, на лице разлилось умиление. Развернутая ткань явила на свет небольшой ножичек, спрятанный в чехол с ремешком. – Ах, мой дорогой кинжальчик, как я по тебе соскучилась! – воскликнула Галкея. – Посмотри какая прелесть, Зиночка! Это мне покойный супруг подарил, сладких ему снов за небесными вратами. Ах, сколько всего я пережила с этим кинжалом! – вид ее сделался мечтательным.

– Да зачем он нужен-то? – насторожилась Петровна. Мир за окном не выглядел настолько агрессивным, чтобы махать оружием.

– Как зачем?! – возмутилась Галкея. – А хлеба нарезать? А коренья нужные откопать? А нос утереть завистницам?

Утирание носа кинжалом сразило Петровну наповал. Галкея, видя ее лицо, решила все-таки прояснить ситуацию.

– Видишь ли, Зинаида, в нашем мире каждая уважающая себя женщина должна всегда быть на высоте. И не только заботиться о семье и хозяйстве, но и иметь достойный статус среди себе подобных. Мы не часто пользуемся кинжалами на людях, но если уж приходится, то оплошать не должны. Кинжал – это статус, и мой супруг позаботился о том, чтобы меня воспринимали как женщину достойную, обеспеченную и уважаемую в своей семье. Теперь, – на ее лице возникло возвышенное выражение, – я передаю этот кинжал тебе. Пользуйся с умом. И не потеряй. А то изведу!! – от последней, выкрикнутой прямо в ухо фразы, Петровна подпрыгнула.

– А давай я его вообще надевать не буду, – произнесла она, с опаской глядя на блестящий металл со сверкающим на рукоятке камнем. Она всегда недолюбливала ножи, поэтому идея таскать эту острую штуковину, пристегнутую к ноге, ее совершенно не грела.

– Надо, Зина, надо, – Галкея бросила прощальный взгляд на кинжал. – Бери, пока разрешаю. Без него у тебя в нашем обществе приличного статуса не будет.

– Да что, мне кто-то под юбку будет заглядывать?

– Кинжал не под юбкой, он в сердце и в голове.

Содрогнувшись от представленной картины, Петровна сдалась и, пристегнув под коленом кожаный ремешок, поправила юбку.

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла Галкея, – совсем другое дело!

Петровна посмотрела в зеркало, не заметила никаких перемен, кроме того, что лицо приобрело нервное, напряженно-брезгливое выражение. «Ну что ж, если это то, что надо для здешнего мира, то да, я в отличной форме».

К счастью, к остальной части гардероба Галкея сильно придираться не стала, и Петровна решила, что пережитые мучения – это не самая большая цена за нужную информацию.

Перетащив в комнату ящик с безымянными пузырьками, вооружившись бумагой и карандашом, она принялась составлять опись под чутким руководством бывшей хозяйки фармацевтических богатств.

Список оказался небольшим, но вдохновляющим – снотворное, омолаживающее и эликсир жизни. Бабуля Алмуса оказалась травницей, все эти зелья варила сама, и все они до сих пор были годными. Если над ними немного поработать.

Сделать это предстояло самой Петровне, поскольку призрачная бабуля ничего, естественно, сварить не могла, зато обещала подсказать и помочь. Ободренная словом «немного», Петровна согласилась.

Алмусу, по просьбе Галкеи, про бабулю она рассказывать не стала. Уверила его, что умеет обращаться с травами и могла бы проверить эликсиры лично, будь в доме комната с котлом и ингредиентами. Мальчишка с некоторым сомнением, но все же отвел ее в бабушкин кабинет, и Петровна принялась за дело.

Насчет «немного» Галкея, конечно же, приврала – стоять у котла пришлось весь день, и к вечеру Петровна не чуяла под собою ног. Зато обновленные зелья, подписанные и в протертых бутылочках, заняли свое место в ящике. Вместе со стопочкой инструкций.

На ужин была все та же волшебная картошечка, но на этот раз Петровна так устала, что даже не почувствовала вкуса. Поела и завалилась спать, собираясь прямо с утра отправится на рынок.