Kitobni o'qish: «Семь Хвостов Страха»

Погоня

Это была летняя тихая, лунная ночь. Теплая. Ясная. В такую только и гулять, да дышать воздухом. Потому Андрей не поехал на машине с друзьями домой, возвращаясь из местного, сельского клуба. Решил дойти пешком – тем более, что и жил то не так уж и далеко. Но…

Но все-же черт его дернул срезать путь через местное старое кладбище. Хотя, почему черт? Андрей ведь не в первый раз возвращался этой дорогой, не в первый раз проходил через это кладбище. Ходил через него днем, бывало и вот так же – по ночам.

Но сегодня, стоило лишь ему пройти через ворота, ступить на территорию огарьковского кладбища, как ему вдруг стало как-то неспокойно. Нет, не оттого, что было тихо – наоборот, он слышал пение и крики ночных птиц. Просто… Неспокойно ему стало, вот и все.

И пусть он продолжил свой путь, что-то словно также продолжило не давать ему покоя, словно силой заставлять вглядываться в стоящие на могилах, мимо которых он проходил, кресты, могильные плиты, сами холмики земли, под которыми покоились люди. Какие-то он видел много раз, какие-то из них поросли травой, какие-то – даже частично просели от времени. Но была и парочка свежих. Свет луны сегодня был особенно ярок, и парень видел все чуть ли не как днем. И потому легко приметил их. Но особенно его взгляд зацепила лишь одна. Ведь на ней, кроме цветов и венков, лежала…

Сумка.

Обычная, небольшая. С длинной лямкой. Но отчего-то словно притягивающая к себе чужой взгляд. И не только взгляд. Андрей словно чувствовал, как она зовет его к себе, как его руки чуть ли не чешутся от желания потрогать ее, открыть, заглянуть внутрь.

И даже зная, что нехорошо вот так трогать чужие вещи – да еще лежащие на могиле, – он не удержался, и, открыв калитку оградки, что ограждала эту новенькую могилку, чуть ли не подбежал к заветной сумке. И, лишь мельком взглянув на крест, что был у могилы, и не увидев на нем фото покойника, принялся рыться в ней.

И чуть ли не задохнулся от восторга.

«Вот это да! Вот это находка!».

Ведь нашел в сумке ни много, ни мало, а целых сорок тысяч рублей!

Кто-то расщедрился и оставил их покойнику. Которому эти деньги были явно совсем ни к чему. А это значило, что они либо сгнили бы со временем вместе с сумкой, либо же кто-то еще нашел бы их и забрал себе. Так отчего-же оставлять эти деньги другому счастливчику? Возможно, даже бомжу, что потратит деньги на «пропой души»? Уж лучше Андрей заберет их – помянет того, кто тут похоронен, – а оставшиеся деньги потратит на что-то действительно важное, необходимое ему?

Да, так однозначно было лучше всего. И, только сейчас заволновавшись, что его может кто-то заметить, Андрей воровато оглянулся по сторонам, и, никого не увидев – лишь все те же кресты, оградки, могилки, да несколько чахлых деревьев, выросших тут, – спешно свернул пятитысячные купюры и запихнул в карман своих джинсов. И, довольный, поспешил убраться подальше от этой могилы.

Он продолжил путь к выходу с кладбища. На сердце у него теперь было веселей, теплая лунная ночь грела тело, деньги в кармане – душу. И даже терзавшая его тревога испарилась, словно дым. Парень весело шагал мимо могильных оградок, по дорожке, что петляла, вела его к выходу. Андрей даже насвистывать принялся – так ему было хорошо!

Он уже мечтал, на что потратит найденные деньги…

Как вдруг споткнулся. И отчего-то вновь ощутив тревогу, оглянулся – посмотрел прямо туда, в ту сторону, где оставил пустую сумку и свежую могилу. И даже дрогнул, заметив, вроде бы около нее, чей-то темный, высокий силуэт.

Человек? Пришел проведать покойника так поздно? Или кто-то вернулся за деньгами?

Андрей узнавать это был не намерен. И, развернувшись, шустрее зашагал вперед. Он ведь просто идет домой – он мог не видеть сумки, мог не брать денег. Так он ответит, если этот некто решится догнать его, и начать задавать вопросы. А если не отстанет – ему можно будет и в бубен дать!

Да, парень не боялся, что незнакомец попробует бросится с ним в драку. Андрей был не маленького роста, крепкого телосложения и драться – драться давно привык и без скромности мог заявить, что у него это неплохо получалось. Так что – нападения этого человека не боялся. Но что-то неуютными тисками страха все сильней и сильней начало сковывать его сердце, гнать его вперед все быстрей. И к воротам кладбища он уже чуть ли не подбежал. И снова обернулся.

Просто инстинктивно? Или в надежде никого позади не увидеть?

Но он увидел. Увидел стоящего в свете луны, немного позади него, меж оградок высокого парня. Он четко видел его крепкую фигуру, одетую в черный, какой-то слишком официальный костюм, четко видел волосы цвета соломы. Такие были и у самого Андрея. А вот лица незнакомца, как не старался, рассмотреть у Андрея не получалось. Словно… Словно не было его и все тут!

Но при этом Андрей словно кожей ощущал его холодный, недружелюбный взгляд. Ощущал от этого незнакомца – от самой его позы, даже того, что он молчал, – опасность и угрозу.

И пусть Андрей был и не из пугливых – сам кого хочет напугает! – в этот миг ему вдруг сделалось действительно и окончательно жутко. Но, в душе у него все-еще теплилась искра надежды, что этот некто – просто чем-то, разозленный простой парень, что, как и Андрей, решил пройти через территорию кладбища, чтобы добраться куда-то. Не хозяин тех денег, что он украл. И что он отстанет от него, стоит Андрею только выйти за пределы кладбища и пойти своей дорогой. И потому парень поспешил это сделать. И чуть ли не бегом выскочил за ворота.

За воротами была тропинка, что вела к асфальтной дороге, что, окруженная чистыми полями, вела прямо к домам села Огарьково. Там жил Андрей. И туда ему надо было попасть. Но если обычно он спокойно шествовал по этой дороге, добираясь домой – то теперь буквально летел вперед, желая поскорее добраться до жилых домов, до других людей.

В темноте гулко раздавались его шаги. Каждый удар подошвы кроссовок об асфальт. Лишь его шаги, лишь его прерывистое дыхание. И через какое-то время Андрей перестал бежать, перешел на шаг и уже, почти успокоившись, решил оглянуться. Чтобы окончательно убедиться, что за ним никто не идет, чтобы совсем успокоиться.

Но…

Он чуть не заорал от страха. Ведь когда оглянулся – тот человек вновь был немного позади него. Стоял все в той же позе. Все также точно смотрел на него. Смотрел и молчал. Был так близко…

Но как так вышло? Андрей же не слышал его шагов! Лишь свои, что так громко разносились в темноте!

Неужели призрак? Что ему нужно? Те деньги? И если он догонит Андрея – он заберет их? Лишь их или что-то еще?

Парень уже едва стоял на ногах. Его трясло. От страха и холода ветра, что вдруг сорвался словно из неоткуда. И у него уже начинали путаться мысли. Мутило от простого желания, чтобы еще хоть кто-то показался на дороге, что вела от кладбища к сельским домам. Что бы кто-то сейчас тоже шел домой и встретился Андрею, чтобы просто кто-то проехал на машине мимо.

Спас его…

От ужаса и этого… Этого. Этой нечисти, которой Андрей вряд ли сам сможет что-то сделать. Он мог лишь вновь попытаться убежать. И, с трудом заставив свое тело двигаться – двигаться вновь, – Андрей снова бросился вперед. Помчался так быстро, словно сам хотел стать ветром. Стремясь скорее оказаться уже у домов, серые силуэты которых уже показались впереди.

Но когда человека кто-то преследует, когда человек знает, что что-то есть за его спиной – не оглянуться, чтобы проверить, как далеко тот, кто гонится за ним, очень тяжело. Тяжело бороться с этим желанием. И Андрей – не смог. Не устоял. Оглянулся вновь. И чуть ли не рухнул от отчаянья на асфальт.

Ведь тот человек – тот призрак? – все-еще был за его спиной. И поза его ничуть не изменилась. Как и явное желание вернуть свое.

«Да к черту все!» – мысленно чуть ли не взвыл парень и, одним движением достал из кармана злополучные деньги и швырнул их в сторону своего преследователя, закричав срывающимся от усталости и страха голосом.

– Забирай! На, бери! Только отстань уже от меня!

И снова побежал вперед. Точнее, отбежал немного. И вновь обернувшись – увидел своего преследователя уже прилично позади себя. Он стоял там, где упали деньги. Так Андрею показалось. Но когда он посмотрел на дома и вновь – назад, – позади него уже никого не было.

Тот человек – тот призрак, – он исчез. Точно исчез, а не спрыгнул в овраг у дороги. Тогда бы его было все-рано видно. Ведь ночь по-прежнему была ясной и почти все было видно в свете луны, а спрятаться – спрятаться в этом месте было просто не где. Вокруг дороги – было чистое поле. А трава не была такой высокой, чтобы скрыть даже пригнувшегося человека. А ближайшие деревья были у кладбища и дальше – у домов.

Так что он просто исчез. Этот призрак. И у Андрея не было и капли желания проверить, забрал ли он свои проклятые деньги.

Он облегченно – чуть безумно, – засмеялся, провел рукой по волосам. И даже чувствуя, как вновь становится теплее, был просто счастлив, что все, похоже, наконец закончилось. И, не оглядываясь, сделал шаг назад – в сторону домов. И тут-же позади него ярко вспыхнул свет фар, и последним, что он услышал – был визг шин по асфальту…

***

– Он просто появился на дороге! Появился словно из неоткуда! – кричал водитель фуры, когда ему заламывали руки работники вызванного кем-то ГАИ. – Никого не было! А потом он – раз и тут как-тут! Я просто не успел, не смог затормозить!

И посмотрев чуть ли не безумным взглядом по сторонам, на свою фуру, на машины ГАИ, на машину скорой, в которую уже грузили поломанное, окровавленное тело, накрытое простыней, зацепился взглядом за плачущую женщину, что цеплялась за руку, свисающую из-под этой простыни, и снова закричал, забившись в чужих руках.

– Я не хотел! Я правда его не увидел! Не знаю, откуда он взялся! Но я готов заплатить! Вам! Вы же его мать? Я хочу заплатить! Вам! За то, что натворил! Возьмите деньги! Они вам будут нужны! Я отдам вам их! Их немного – но я отдам вам их прямо сейчас! Сорок тысяч… Они там, в сумке в моей машине…