Kitobni o'qish: «Нужно верить»

История Ванюшки

Ванюшка проснулся раньше всех. В избе было холодно. На печи спали его больная мать и младшие братья. Мальчик неохотно выбрался из-под старого тулупа, который остался ещё от отца, и посмотрел в мутное окно. На улице начинало светать.

В животе заурчало. Ванюшка вспомнил, что не ел уже два дня. Да и братья его с матерью тоже.

– Ты уже проснулся? – раздался с печи тихий голос матери.

– Да, пойду к председателю. Попрошу у него работу. А вы спите. Нечего на улице делать. Сыро там, – шёпотом, но строго, совсем по-взрослому произнёс Ванюшка.

На самом деле мальчику было двенадцать лет, но выглядел он как восьмилетний. Маленький и худенький. С тоненькой шеей, на которой виднелись синие венки. Его редкие русые волосёнки торчали в разные стороны. Сразу было понятно, что гребень их уже давно не касался. Но мальчик не обращал внимания на такие мелочи. Впрочем, не до внешности было парнишке. Мучила его одна горестная мысль – нужно было найти работу, ведь он в семье теперь главный и должен позаботиться о матери и младших ребятишках.

Обмотав ноги серыми портянками, обувшись в уже изрядно поношенные сапоги и надев дырявую, когда-то отцовскую фуфайку, мальчишка прихватил с лавки большой картуз с поломанным козырьком и, чуть скрипнув дверью, вышел в сени. В сенях пахло гнилыми досками и сухим укропом, что висел у дверей, напоминая о наступающем лете.

Задержавшись на крылечке, Ванюшка осмотрел своё хозяйство. У прясла всё ещё местами лежали комья грязного снега, а рядом с ними – кучи прошлогодней картофельной ботвы. Через несколько дней уже надо будет браться за уборку – сжигать мусор и копать огород.

Думая о том, где взять картошку на посадку, под звуки чавкающей под ногами грязи мальчик шёл по деревенской дороге к председателю с надеждой, что тот ему поможет – даст работу, а значит и хлебный паёк, которого Ванюшка не видел уже довольно давно. Как они выживали всё это время после закрытия завода он и сам не знал.

Когда началась война, отец его добровольцем ушёл на фронт. Спустя два года он погиб. Ванюшка и вся его семья очень скорбела о потере кормильца и всеми силами старалась выжить в тех суровых условиях.

Ещё в начале войны возле деревни, где жил Ванюшка, поставили завод, который привезли сюда, в тыл, издалека. Здесь местные жители день и ночь мастерили снаряды. Мать и Ванюшка, которому на тот момент было всего восемь лет, работали там же. Они вставали к станку с рассветом и ворочали тяжёлые металлические снаряды, зарабатывая себе и маленьким Сашке и Мишке на хлеб. Да, было трудно, еды не хватало. От голода Ванюшка всё время чувствовал слабость. Он быстро уставал, но, понимая, что, кроме него, больше некому, собирал свои силёнки в кулачок и работал наравне со взрослыми и другими детьми. На последних и держался завод. Именно мальчишки и девчонки, чтобы выполнить норму по изготовлению боеприпасов, стояли у станков дни и ночи напролёт.

Бывало даже такое, что взрослые, не выдержав непосильной нагрузки, сбегали со смены, но Ванюшка не смел. Да, он был самым маленьким – остальные дети были старше десяти лет, – но едва ли не самым ответственным и серьёзным.

Частенько во время смен маленькие работники падали в обморок от изнеможения, а случалось, что и умирали. Каждый раз в такие моменты у Ванюшки сжималось сердце. Он тоже боялся, что не выдержит тяжёлого графика, но мысли о младших братьях, об отце, который погиб на фронте, придавали ему сил. А ещё сил придавали надежда и вера, что когда-нибудь наступит мир и он сможет пойти в школу.

Четыре года проработал на заводе мальчонка, помогал семье как мог, как умел. Иногда, когда его смена заканчивалась, он вставал у станка вместо матери, чтобы та хоть немного могла побыть дома, Сашке с Мишкой рубашонки постирать. Помогал фронту, надеясь всем сердцем, что своим трудом он приближает победу, что он тоже внёс свой, пусть и небольшой, но вклад в борьбу с врагом.

И вот наступил День Победы. Все были счастливы. Ура! Наконец можно перевести дух, отдохнуть от каторжного труда и сбросить оковы постоянного страха. Пришла пора начать налаживать быт, свою жизнь. Так думали люди. Но не тут-то было. Война закончилась, однако кругом царила разруха, голодали по-прежнему, потому что работы не стало. С окончанием войны завод по сборке снарядов закрыли, а оборудование увезли в другой далёкий город.

Мать Ванюшки, оставшись без хлебного пайка и не зная, где его заработать, помыкалась, помыкалась и слегла. Вот уже несколько недель спускалась с печи только раз в день, чтобы сходить по нужде. Теперь она постоянно лежала под старым грязным тряпьём, время от времени приподнимая голову, чтобы посмотреть на ребятишек.

Горько было Ванюшке глядеть на мать, которая всю войну работала наравне с мужиками и ни разу не охнула, не пожаловалась на суровую жизнь. Тянула семью, как могла, отдавая свой паёк детям. Себе оставляла лишь крохи, чтобы были силы проснуться на следующее утро и снова пойти на работу. Ванюшка вспоминал, какая мать была до войны. Весёлая, красивая, улыбчивая, а сейчас почти седая, худенькая, сгорбленная. Если бы сегодня её увидел муж, которого она пять лет назад провожала на войну, он бы свою любимую не узнал. Настолько она изменилась, состарилась не только внешне, но и внутренне.

Ванюшка шёл по деревне, вспоминал свою работу на заводе и думал, что хоть она и была не из лёгких, но зато постоянная. Младшим братьям всё же доставался хлебушек, пусть и по чуть-чуть, а теперь он не уверен, сможет ли хоть что-то заработать, чтобы накормить мать и братьев. Он шёл по широкой улице и прислушивался к далёкому гулу проезжающего поезда. Эх, услышать бы крики петухов! До войны в каждом дворе был свой петух. Сейчас на всю округу не осталось ни одного. Последний, у соседей Ванюшки, зимой издох от голода.

Деревня, в которой жил мальчик с семьёй, была небольшой. Всего-то в две улицы, но очень длинных. Находилась она в семи километрах от города Н., что было очень удобно. Именно из-за железной дороги и близости к городу завод сюда и эвакуировали. Правда, сейчас от него не осталось и следа.

Думая о родных, которые ждут его с добрыми новостями, мальчик дошёл до раскомандировки, куда каждое утро забегал председатель, чтобы распределить обязанности среди работников. Впрочем, обязанности особо не менялись, но всё равно так уже привыкли и поэтому так нужно было делать.

То же самое было и этим утром. Стоило только Ванюшке дойти до покосившейся старенькой, с маленькими окошками мазанки, как из-за угла вывернул сам председатель Николай Лукич. Пожилой уже человек, но всё ещё в силе. Громким голосом он поприветствовал всех присутствующих, глянул и на мальца. Видимо, понял, зачем тот явился.

К председателю подошёл бригадир, сухой столетний дедушка, который по совместительству работал и конюхом, и сторожем, и бог ещё знает кем. Работы выполнял много, как и все другие работники. Давно он уже собирался на отдых, да всё никак не получалось. Дела передать свои было некому. Вот скоро мужики с войны начнут возвращаться, тогда-то он и отдохнёт.

Ванюшка терпеливо стоял в сторонке. Наблюдал за разговором взрослых. Дав распоряжения, председатель наконец-то подошёл и к нему.

– Чего ты здесь в такую рань? – спросил он мальчика.

– Знаете ведь зачем, – просительно заглянул в глаза председателю малец.

– Говори. Не тяни время, – нахмурился Николай Лукич.

– Работа мне нужна. Мамка и ребятишки уж какой день не знамо чем живут. В доме шаром покати, – грустно ответил мальчуган.

– Нету для тебя подходящей работы. Мал ты еще, – отвёл взгляд в сторону председатель.

– Как это мал? Как это мал? – дрожащим голосом быстро заговорил Ванюшка. – В войну на заводе по четырнадцать, а то и шестнадцать часов работал, мал не был, а тут мал? Как же так?

– Война закончилась. О школе надо думать. Пусть теперь другие работают. Хватит детям горбушки ломать, – продолжая смотреть вдаль, ответил Николай Лукич.

– А как же мне сейчас жить? Чем кормить семью? Отец-то у меня погиб. Я за него остался, – чуть не плача лепетал Ванюшка. В глазах мальчишки потемнело, сердце сжалось от несправедливой обиды. Сколько лет он на заводе трудился, мастером почти стал, а тут оказался никому не нужен! Даже председатель, зная его заботы, отказался ему помочь.

– Извини, брат. Ну, нету у меня для тебя работы. Нету, – отрезал Николай Лукич и стремительно зашагал к сельсовету, где уже начали собираться бабки, все с какими-то просьбами: у кого дрова закончились, у кого печь развалилась. У всех были свои проблемы, которые нужно было решать.

Постояв немного и проводив грустным взглядом сутулую фигуру Николая Лукича, мальчик вытер выступившие слёзы. Он сделал шаг и чуть не упал от усилившейся дрожи в ногах не то от голода, не то от собственного бессилия. В этот момент он почувствовал себя таким маленьким, слабым и беспомощным, что ему захотелось просто рухнуть на мёрзлую землю и больше не вставать. Казалось, душа вот-вот покинет его уставшее тело, и наконец-то настанет облегчение, свобода, о которой он уже и думать забыл.