Kitobni o'qish: «Татьянин день»

Горящая свеча

Со стихами Татьяны Ивлевой я познакомился в 2012 году в совместной публикации на страницах журнала «ЭДИТА», издающегося в Германии. Была в её стихах безыскусная нотка горечи, пробуждающая ощущение жизни – такой неугомонный зелёный побег, не сливающийся с вычурными мраморными и гипсовыми арабесками, заполнившими окружающее пространство.

И вот теперь «Татьянин день». Название книги примечательно не только совпадением имени, но и открытой исповедальностью. Это итог прожитых дней, или, как признаётся автор в стихотворении, посвящённом известной поэтессе Ольге Бешенковской:

 
«свод памяти – ларец хрустальный
для праздничных и для нормальных
рабочих календарных дней
из жизни прожитой моей,
где от субботы до субботы
растёт высокий пласт работы
и беспокойства, и заботы
о каждом, Богом данном дне…»
 

Исповедальный характер книги подчёркивает и присутствие в ней ангелов. Певчие, бледные, отверженные – они отнюдь не хранители, но сами нуждаются в защите. Они сродни автору, ищущему опору среди хаоса бытия. Некий символ, несущий свет, надежду и гармонию. Должны же ангелы быть хотя бы в небе, если напрочь перевелись на земле… Впрочем, небо – ненадёжная опора. Если взлететь и удаётся, то «с промокшими насквозь ногами», «теряя высоту», сознавая, что «в облаках затаилась вьюга» и что «босоногой и бездомной» нет места в иной судьбе. И всё же, ангел Татьяны Ивлевой остаётся певчим даже с остуженной сквозняками головой, даже «на границе тьмы и света», хотя Эссен, где поэтесса живёт, находится в самом центре Европы, с давних пор по праву считающейся колыбелью человеческой культуры и цивилизации, донельзя обременённой этим грузом. Но дело даже не в географии, а в самосознании автора, в состоянии его души, той самой, через которую проходят все трещины мироздания. В одной из них затаилась ностальгия. Достаточно расхожая тема для эмигрантов. Однако ностальгия Ивлевой особого рода: до мельчайших подробностей вспоминает «беглянка» «казахстанскую ночь», но тоскует не от невозможности вернуться в покинутый некогда край. Да и нет сейчас такой невозможности: пересечение границ с визой в паспорте перестало быть проблемой. Всё гораздо страшнее: физическое перемещение в пространство с географическими координатами родины тоски не излечит. Потому что там больше нет отчего дома, в котором не попрекали «ни рублём и ни куском», потому что, оборачиваясь на зовущие голоса, увидишь только «пустой причал». Именно это ощущение необратимости времени, рвущего живую ткань души, более всего дорого мне в стихах Татьяны. Тем более что она по-своему мужественно и упрямо противостоит душевным невзгодам и нарастающему вокруг хаосу. И свеча на письменном столе, борясь за «душу опалённую», горит, «не жалея воска». Горит не напрасно. «Одинокая скамья в круге гибнущего сада» хотя и явственно видна, но она пока ещё не для Татьяны Ивлевой.

Да, она может декларативно заявить: «Я давно уже не верю в беззаветную любовь»… И не то чтобы лукавит при этом: Татьяна Ивлева всегда искренна и честна в своих стихах. Страждущая душа соткана из противоречий, странным образом сплетающихся и уживающихся, создавая невыдуманную жизненность. Мнимое равнодушие Лорелеи, которая, казалось бы, только и занята расчёсыванием своих длинных золотых волос сказочным гребнем да пением дивных песен, вдруг прерывается глубинным, неожиданным, полным тоски и обиды: «даже смерти твоей не желаю». А в волнах всемирного потопа не покидает мечта обрести «плот для двоих». Что ж, даже всемирный Потоп когда-то заканчивается. Поиск же истины предела не имеет.

И пока «карий конь с тяжёлой чёлкою» пьёт воду у ворот, ничего не кончено. И Татьяна Ивлева будет упрямо выстраивать гармонию мира из «хаоса обломков и теней», шептать сокровенные строки сквозь фосфорическую звёздную сеть вселенской исповедальни.

Я знаю, она будет услышана. Потому что «сердце вещее» не устаёт указывать верный путь.

Валерий Рыльцов Ростов-на-Дону,

2013 г.

«Вся жизнь, казалось, впереди…»

Есть времена, есть дни…

С.Надсон

 
Вся жизнь, казалось, впереди.
Всё складно, ладно и отрадно.
Все предстоящие пути
Сходились на крыльце парадном.
Не в тягость были рюкзаки
На перевалах, и казалось
Судьбой пожатие руки
В сиротском хаосе вокзала.
Воздушным шариком извне
Душа на ниточке летала,
И мало, Боже мой, как мало
Для счастья нужно было мне!
Пока парила я во сне,
Дремал на полке скорбный Надсон…
И дело близилось к весне.
Был март. И было мне семнадцать.
 

2006 – Эссен

Перекрёсток

 
На перекрёстке старый дом,
Где дверь пернатым подражает:
Взмахнув единственным крылом,
Встречает или провожает.
Знакомой лестницы пролёт —
В нём каждый звук чеканно-чёткий.
В том доме девочка живёт,
Светясь протуберанцем чёлки.
В проёме белого окна,
Как примадонна на экране,
Сирень цветущая видна —
Она щекой прильнула к раме
И смотрит, не спуская глаз,
На девочку с тетрадкой школьной,
Где ямб нежданный – в первый раз —
Возник – средь формул – самовольно.
О неумелый первый стих,
Но в нём уже судьбы примета…
Склонился, удивлён и тих,
Над ним торшер с лорнетом света.
 

2003 – Эссен

Времена года

 
Да здравствуют осень, весна и зима!
Да здравствует щедрое лето!
А также и Тот, кто – в сиянье ума —
Однажды придумал всё это.
Нужны всем на свете зима и весна,
И осень, и яркое лето.
А я? Для чего и зачем я нужна,
Дыханьем июня согрета?
Какой во мне толк? И какой во мне прок?
Песчинка, былинка, пылинка…
Тире, многоточия, ниточки строк,
Да странной судьбы паутинка.
Глядит Он из тьмы миллионами глаз,
Глядит, не давая ответа.
Он мудр и всевластен. Он пестует нас.
А это – благая примета.
Он шепчет: «Дитя, выпей чашу до дна!
Мы в тесном родстве… И запомни:
Ты так же, как все, и нужна, и важна —
Не зря вас держу на ладони…»
 

2006 – Рюген

«И сказал Господь, окончив дело…»

 
И сказал Господь, окончив дело:
– Будешь бренным, будешь тленным, тело.
Дам лишь миг земной тебе уделом.
Не войдёшь вовек в мои пределы.
 
 
А тебе, душа – ночная птица,
Дам надежду к светочу пробиться.
Научись любить, страдать, молиться —
И тогда открою дверь темницы.
 

2001 – Эссен

«О Ты, что слово первое сказал…»

 
О Ты, что слово первое сказал
И отпустил его в предел земного,
Ты – что мне свет, Ты – что мне зренье дал,
Дай острый слух – Твоё услышать слово,
Летающее эхом среди скал.
 

2002 – Рюген

«Всё тоньше слух и всё острее зренье…»

Ольге Бешенковской

 
Всё тоньше слух и всё острее зренье,
Всё злей и новоявленнее жизнь…
Где взять мне единицу измеренья,
Чтоб в эту меру душу уложить?
Язык души не выразить словами,
Но для чего-то нам даны слова —
С живучими и древними корнями,
Как вечная, бессмертная трава.
Гонцы – от человека к человеку —
Какую весть несут в себе слова?
Посланники души на вехах века,
Слова – то откровенье, то молва,
То – летопись судьбы круговорота,
То – вешний ход оттаявшего льда…
Слова, слова – начало той работы,
Какая не кончалась никогда.
 

2006 – Штутгарт