Kitobni o'qish: «Операция «Костюм»»

За окном опять шел дождь. Небо над Питером словно провалилось, выдавливая из нависших серых туч новые порции воды. Наверное, лето не хотело радовать людей хорошей погодой…

Лидочка Кострова стояла возле окна, наблюдая, как вода бежит по мостовой торопливым ручейком, пытаясь найти подходящее отверстие. Зида настойчиво толкалась мокрым холодным носом ей под колено, напоминая о необходимости срочного выгула.

Девушка наклонилась и погладила пушистую белую мордочку.

– Что, мохнушка, нет больше папки? Некому с тобой погулять под дождем? Ладно, ладно, уговорила, сейчас прямо и пойдем, не размокнем.

Собака радостно вильнула хвостом и побежала в прихожую, туда, где на крючке висел ярко зеленый поводок.

Лида накинула ветровку, нахлобучила на голову капюшон, надела старые кроссовки и пристегнула ошейник собаки к ремешку.

Зида встала на задние лапы и вытянулась столбиком, пытаясь достать до черной кожаной куртки, свисающей с вешалки.

– Пойдем, Зидуша, я же сказала, нет больше папки.

Она потянула собаку за собой, вышла на лестничную площадку и, спускаясь по ступеням, не могла отделаться от настырно звучавшей в мозгу фразы:

«Нет с нами папки! Нет папки! Нет!»

Ступени закончились, и девушка выскочила из душного пространства подъезда на улицу. Подняв кверху лицо и чувствуя как холодные капли долбят по прикрытым векам, лбу и щекам, норовя пробраться за шиворот, она резко тряхнула головой и громко, утверждающе сказала:

– Он есть! Я знаю, есть!

Зида присела прямо в лужу и осторожно гавкнула, заглядывая в глаза хозяйки.

– Ты тоже так думаешь? – улыбнулась девушка. – Конечно, он вернется к нам. И очень скоро. Просто не может не вернуться. Они все врут!

Сегодня был особенный вечер. Майору Кострову исполнялось сорок пять, и он обязательно бы отметил день рождения вместе со своей дочерью, приготовив на праздничный ужин вкуснейшую пиццу – фирменное свое блюдо. Но этому не дано было произойти по простой причине – отсутствия самого Егора Сергеевича уже больше месяца.

Лида хорошо помнила появление в квартире неделю назад двух хмурых людей в штатском, предъявившим удостоверения, которые она особо и не рассматривала.

Один из них коротко объявил о том, что майор Костров задерживается на ответственном задании очень важном для Родины и при вопросе Лидуси надолго ли, отвел глаза, промолчав. Затем парочка «посланцев» стремительно удалилась, дабы не вызвать шквал вопросов со стороны не успевшей опомнится дочурки.

Зида возмущенно тяфкнула в захлопнувшуюся за ними дверь, а Лида, опустившись на пуфик в прихожей обреченно заплакала.

… Они обе конкретно промокли, и человек и собака… Небо над Питером не имело ни единого просвета… Казалось дождь не закончится никогда. Вернуться домой было особенно приятно.

Помыв Зиде в ванной лапы и подсушив феном ее пушистую шерстку, Лида отправилась на кухню, чтобы поставить чайник, но звонок в дверь отвлек ее от этого.

Открыв дверь, она обнаружила на пороге Семена Фирсова. В руках он держал портфель и большой пакет и радостно улыбался.

– Почему такое лицо? – спросил он, чмокая ее в щеку, снимая мокрые ботинки и ветровку. – Ты что, не рада мне? А я, между прочим, помню какой сегодня день, и кое-что принес по этому поводу! Вкусненькое! Ну и выпить, конечно!

– Рада… Я всегда тебе, Сема, рада, – кивнула головой Лида, забирая пакет из рук молодого человека и относя его в кухню.

Зида радостно повизгивала и пыталась запрыгнуть гостю на колени, стоило Фирсову присесть к столу.

– Подожди, собачка, я хочу Лидочке помочь с ужином, хотя вроде и делать ничего не надо, я же в ресторан заскочил, все готовое купил.

– Ну и зачем нужно было так тратиться? – буркнула девушка, доставая тарелки и выкладывая на них содержимое пластиковых контейнеров. – Моего же отца день рождения, я бы пару салатов сейчас сама быстро сварганила. А тортик к чаю у меня уже куплен.

– А так не придется ничего делать, – улыбнулся Сема, – просто посидим винца, попьем.

– Да я, итак, не сильно устала, дома сижу целыми днями. Только вон, Зидку отведу на улицу да разве что в магазин сбегаю.

– Может быть, тебе стоит попробовать в редакцию вернуться? Я думаю, они тебя с удовольствием восстановят. Все же люди. Должны понимать, у каждого человека могут случиться непредвиденные обстоятельства. Душевный кризис.

– Не могу, – обреченно вздохнула Лида, – как эти двое у меня появились, про папку сказали, что, типа, с задания он не вернулся, у меня словно что-то внутри оборвалось. Не могу я смириться, что его нет и на работу ходить, как ни в чем не бывало, интервью эти дурацкие брать, статейки писать. Не могу!

– Ну ладно, ладно! Не кипятись! Понимаю я все! За деньги не переживай, я тебе дам сколько надо.

– Ты мне что, муж? Деньги он даст! – разозлилась Лида и, нарезая хлеб, порезала палец.

– Ну вот, крови нам только не хватало. Где у тебя бинт?

– Не надо никакого бинта, – девушка слизнула красную капельку, – и так пройдет.

Но кровь почему-то не останавливалась. Тогда Сема встал, достал с полки аптечку и, найдя лейкопластырь, заклеил им ранку.

– Я вижу, как тебе плохо на душе. Но давай хоть сейчас не думать о плохом. Сегодня у майора Кострова день рождения. И следующий праздник он обязательно будет с тобой.

– Хватит меня уговаривать. Папка всегда возвращался. Я верю, что так будет и сейчас, хотя мне очень страшно. Я знаю, где он. Он мне снится каждую ночь… В том аду! Эх, давай выпьем. Пора мозг отключить…

Сема пощелкал каналами телека и, найдя приличную музыку, переключил внимание на открывание штопором бутылки дорогущего вина.

После первого выпитого бокала лицо Лиды порозовело, и теперь она не казалась слишком строгой. Да и Сема, за весь день ничего не бросивший в рот, опьянел, расслабился и незаметно для себя сказал то, что в общем-то говорить был не должен ни при каких обстоятельствах.

– А знаешь, Лид, я вот ни за что работу свою не бросил бы. Ты не представляешь, как это интересно.

– Конечно, интересно, – согласно кивнула Лида, – проводки, микросхемки. Скоро, наверное, будете всем чипы в бошки вживлять. Сколько крысок наверняка загубили своими изысканиями! Сначала крыски, потом люди! А если честно, многие бы хотели быть на твоем месте и работать в АО «Заслон». Повезло тебе, точно.

– Вот только не надо ерничать, – обиделся Сема, – никакие не крыски. Мы сейчас над таким проектом работаем, что тебе и не снилось. Профессор Мезенцев – вообще уникум. А я в его команде, между прочим.

– Ну, молодец, молодец, твой профессор, – усмехнулась Лида, накладывая Семе в тарелку салат, – но лучше бы он изобрел что-то такое, что людей на этой войне может спасти. Чтоб не умирали люди… Как …, – Лида осеклась, – нет, папка мой не умер. Он точно жив… Я про другое. Знаешь, роботы были бы такие… Невозможно чтобы было их убить.

– Костюмы…, – тихо сказал Семен, задумчиво тыкая вилкой в огурец.

– Причем здесь костюмы? – рассердилась Лида. – Я тебе чтобы люди живы были… Чтобы не убивали их больше.

– Дурочка ты Лидуся, – тихо сказал Фирсов, допивая второй бокал вина, – я про проект новый говорю. Называется так – «Костюм». Мы сегодня испытания проводили… Проводки, схемки… Он может такое, что никто в мире не может… Есть, конечно недоработки, но скоро мы все сделаем как надо.

– Обычная фигня! – махнула рукой Лида и долила в бокалы вина себе и Семену.

Фирсов пил очень медленно, не отводя от нее взгляда и было в его глазах нечто такое, отчего девушке стало не о себе.

– А знаешь, я сегодня на своей шкуре испытал этот «костюм». У меня же четвертая группа крови и поэтому выбор пал на меня… Пока только человек с этой группой имеет необходимую совместимость. Другие – нет. И честно скажу, это страшно когда ты можешь делать с людьми, что хочешь, и они не будут сопротивляться. Если до этого хотели тебя убить, то вдруг забывают что хотели сделать это и что, собственно происходит. Ты просто отключаешь на время их мозг!

– Не понимаю!

– А тебе и не надо понимать. Пусть военные понимают. Я и сам не верю, как нам удалось это сделать. Вроде ничего не изменилось в человеке, а словно антенна в мозгу, можешь узнать, где находится объект, о котором думаешь. Любой объект, понимаешь? Некая настройка в мозгу срабатывает, когда ты «в костюме».

– А как это происходит?

Лида отложила в сторону мандарин, который только что очистила от рыжей кожурки и приготовилась слушать, но Сема вдруг мотнул башкой, словно освобождаясь от нахлынувшего наваждения.

– Я что-то наболтал тут лишнего! Ты, Лидуся, не слушай меня. Это я фильмов насмотрелся Голливудских, вот и несу что попало.

Он потянулся к бутылке и, обнаружив, что она пустая, зачем-то перевернул над тарелкой.

– Лихо это мы винцо оприходовали. А я еще хочу выпить. У тебя есть что-то?

– Ну, ты же не умеешь пить, тебе плохо будет завтра.

– Завтра это завтра, а сейчас тащи что есть. Сегодня пятница, до понедельника буду как огурчик. Если, конечно в выходные срочно на работу не вызовут. Мезенцев сказал, что будем даже ночью вкалывать.

– Коньяк армянский есть.

– Сойдет, – улыбнулся Сема, нажимая на кнопки пульта и делая музыку громче.

Пить коньяк Лиде не хотелось. Она никогда не понимала его вкуса и терпеливо наблюдала, как потихоньку в пузатой бутылке становится все меньше шарахающей по мозгам жидкости.

Сема сильно опьянел, и теперь девушка сомневалась, что он сможет отправиться домой.

А Фирсов, наверное, и не собирался никуда уходить. Оставив недопитую бутылку, он улыбнулся Лидусе широкой добродушной улыбкой, и игриво помахав рукой, отправился в комнату, где к большому восторгу Зиды, спящей на раздвинутом диванчике, плюхнулся к ней под бок. Уткнувшись носом в мягкие подушки, Сема сразу отключился.

– Э-э-э, нет! Я-то где спать буду? Я привыкла к своему дивану.

Лида попыталась растолкать его, но, Семен вдруг открыл глаза и, проявив неожиданную резвость, схватил ее за руки, притянул к себе и принялся целовать.

Лиде Фирсов всегда нравился. А если быть точнее, больше чем нравился. От него веяло надежностью и силой и вообще, он был очень даже симпатичным. Особенно выразительными были его серые глаза. Она могла смотреть в них долго-долго, но никогда так не делала. Ей казалось, он может догадаться о ее чувствах…

Лидка никогда не была тихоней. Высокая, тощая, с длинными ногами, короткой стрижкой и огромными зелеными глазищами, она всегда притягивала мужские взгляды, но эти романы редко длились больше месяца. Ей становилось скучно. В свои двадцать три она выглядела как подросток, наверное, и вела себя также, импульсивно и непродуманно.

Вот и сейчас она думать и взвешивать не хотела, а просто поддалась его напору, не желая сегодня ночью остаться одна.

Зида обиженно тявкнула и, спрыгнув с дивана, убежала на кухню, где устроилась на своем пушистом и мягком зеленом лежаке.