Kitobni o'qish: «Безумное путешествие»
Глава первая
Жизненное пространство сократилось, ограничившись размерами комнаты, в которой я сейчас находилась. И это меня вовсе не радовало. Сколько могло продолжаться это заточение, исключение моей особы из бурной жизни извне – одному богу известно! А он, похоже, оставил меня, обделил своим вниманием. Конечно, виновата в своём заключении я сама. И нужно-то было всего лишь придержать собственные эмоции. Сжать зубы крепко-крепко, чтобы невольно не проскочило ни одно слово из моих уст, уносясь в лицо врага… Да… я уже точно знаю, что люди у которых я нахожусь мои враги. Как это не прискорбно звучит, но это именно так.
Но, теперь-то, когда первые эмоции улеглись, самое время подумать, как выбраться живой и невредимой из логова зверя. А сделать это будет совсем непросто, ох, как непросто. Слишком много поставлено на карту, и какая-то там глупая девчонка, то бишь, я, не сможет помешать кровожадному монстру, вершить безнаказанно свои грязные дела… Но это лишь на первый взгляд…Жизнь порой доказывает обратное. Это с какой точки зрения рассматривать ситуацию… Всё не так уж плохо. Пока я жива и даже здорова, а значит, способна предпринять кое-какие действия в свою пользу, главное сейчас не торопить события, выждать время, если понадобиться прикинуться дурочкой, ничего и никого не помнящей. И пока я буду такой, если, конечно, смогу заставить поверить их, хозяев, в это, я буду в относительной безопасности…
«Эх, Зойка, Зойка!!! Не будь у тебя взбалмошного и решительного в тоже время характера, не оказалась бы ты сейчас так далеко от дома, неизвестно где, а преспокойненько поедала бы свои любимые, приготовленные мамой блинчики, в квартирке маленькой, но такой уютной, – терзал меня внутренний голос. – «Бедная!!! Ты стала жертвой любви… Как многие до тебя! Но ведь тебе-то от этого не легче, нисколько не легче… Любовь всему виной, именно с неё всё началось…»
Невольные слезы зародились в уголках глаз и начали, не спрашивая моего на то согласия, свой путь по щекам, создавая солёный привкус на губах. Я слизнула их языком, яростно сопротивляясь приступу нахлынувшей тоски и, повернувшись набок, обхватила подушку руками, зарывшись в неё вмиг распухшим носом.
За дверью послышались шаги, и незамедлительно за этим последовала возня в замке. Сейчас нужно будет принимать гостей. А настрой у меня для этого неподходящий. Кто бы ни появился, он один из них!!! И видеть его фальшивую морду нет ни малейшего желания, тем более вести с ним светские беседы. Я притворилась спящей. А моя позиция позволяла мне незаметно из-под руки наблюдать за вошедшим. С моего лежбища хорошо просматривалась входная дверь. Вот она отворилась, и в комнате возник… Артём.
Ну что ж, он был мне менее противен, нежели другие. Парню едва ли стукнуло двадцать пять. Чуть выше среднего роста, несколько худощавый. Но его вряд ли можно было назвать тощим. Он чем-то напоминал натянутую пружину, казалось, ежеминутно готов был действовать чётко и быстро. Правильные линии лица, прямые тёмные волосы, упрямая чёлка, ежеминутно норовящая упасть на глаза и взгляд, внимательный и добрый.
Да уж, добрый!!!
Нет тут добрых, нет и быть не может… Всё фальшь и обман… Все действия во благо обмана! И не нужно об этом забывать… Никогда…
Он вошёл и, сделав несколько шагов, оказался около моей кровати. В руках он держал поднос.
Секунду размышляя, он опустил его на маленький столик около кровати, и чуть склонившись надо мной, принялся легонько тормошить меня за плечо. Поверил, что я сплю.
– Зой!!! Проснись.
Но я и не думала просыпаться. Зря, что ли, они три раза в день подсовывают мне снотворные таблетки. Пусть пожинают плоды. Я буду всё спать и спать, полные сутки…А сама их химию и не подумаю пить, лишь сделаю вид… А сама незаметно выплюну…, только бы капсула не успела раствориться во рту…
Я сплю, и ко мне никто не полезет с разговорами. А тем временем я найду решение, оно придёт ко мне само, как бывало не раз в минуты душевных метаний, одно и единственно верное.
Он подскажет мне… Мой ангел хранитель…
Если быть по настоящему честной с самой собой, то ведь он останавливал меня, предупреждая об опасности всеми возможными способами. Его голос исходил из глубины моей души, и я просто-напросто перепутала его вопиющий глас с собственным внутренним голосом и предпочла действовать, как хотелось в данную минуту.
А ведь даже карты Таро предвещали крупные неприятности, но это лишь злило меня. Я отбрасывала их в сторону, не найдя в гадании желаемого ответа. Ответа, который бы меня устроил…
Успокаивая себя тем, что все гадания сущая ерунда. И если ты не получил ответа, который бы тешил слух и успокаивал душу, то можно им пренебречь.
Карты ложились в упрямой последовательности… И были правы…Мой ангел хранитель пытался меня спасти. Пытался быть услышанным при их помощи…
– Зой. Зой. Проснись.
Артём и не думал оставить меня в покое. Несильно тормошил за плечо.
Пришлось сделать вид, что я просыпаюсь и, приоткрыв глаза, привстать с кровати.
Артём тут же протянул мне стакан, наполовину наполненный водой и знакомую белую капсулу.
– Выпей. И я тут тебе поесть принёс. Обязательно поешь.
– Надо же, какой заботливый.
Он почему-то говорил слишком громко. Принимал меня за глухую? Нет… Наверняка думал, что его слова до меня плохо доходят… Ну и ладненько, пусть так и думает.
А я мгновенно проглотила лекарство, тут же отправив его за щеку, и запила водой, сделав большой глоток. Чтобы не оставалось сомнений в том, что лекарство отправилось куда нужно, то есть в мой желудок. И сразу же опрокинулась на подушки и, закрыв глаза, повернулась к нему спиной. Приняв позу ребёночка в утробе матери. Показывая этим, что разговор закончен.
Он, действительно, ушёл… Звякнули ключи в личине, шаги в коридоре смолкли.
Наконец я осталась одна. Сразу выплюнула таблетку на ладонь и, резво вскочив с постели, поспешила к окну. Раскопав в горшочке с диковинным растением ямку, запихала туда таблетку и вновь сровняла землю, скрыв «следы преступления». Бедное растение. Вместо того чтобы полить чистой водой я кормлю его химией. Но это легко исправить. Я взяла с подноса стакан с недопитой мною водой и полила сухую серую землю.
Эта моя жалостливость ко всему живому чуть было не закончилась для меня плачевно.
За дверью вновь послышались шаги. Кто-то опять открывал дверь. И я едва успела вернуться на исходные позиции, тщетно пытаясь заставить замедлить стук своего, бешено колотившегося в груди сердца.
Некто вошел и остановился возле моего ложа.
Секундное молчание и затем тишину разорвали громкие резкие слова, относящиеся к тому, кто остался на пороге комнаты.
– Я же сказал, чтобы сегодня ей не давали лекарство? Почему не выполнили? Я же предупредил по телефону, что сегодня буду. Вы нарушили все мои планы. А я приехал специально ради этого разговора.
Мне не надо было видеть лицо говорившего, я знала кто это.
Это он, Арсэн – главный среди них всех. Тот, чьи приказы должны беспрекословно выполняться. А вот на тебе, накладочка небольшая вышла. Объект пристального внимания не готов к беседе.
Как я только удержалась от усмешки!!! Зато душа моя ликовала. На лице же не дрогнул ни один мускул.
Артём пытался оправдаться, именно ему, застрявшему в дверях, принадлежал другой голос.
– Но мне никто ничего не передавал. Я совершенно не в курсе.
– А надо в курсе быть. Иначе для чего вы все мне нужны? Молчишь… Вот и мне непонятно, зачем… Ладно. Я приеду через два дня. И чтобы она к этому времени была способна к нормальной речи…
Человек направился к двери. Поступь его была мягкой, а шаги почти бесшумны, как у пантеры на охоте…
Надо же, первое пришедшее на ум сравнение как нельзя лучше подходило Арсэну. Он так же красив, как этот зверь, так же беспощаден, как обманчиво мягок.
Пока я предавалась сравнениям, меня опять замкнули и оставили на сегодня в покое.
Я подняла голову и посмотрела в окно. Интересно, сколько сейчас времени? В комнате не было часов, поэтому трудно сориентироваться. Судя по тёмному, почти чёрному небосводу – часов одиннадцать, хотя может быть и больше. Весенняя ночь обманчива…
Спать не хотелось, как бы старательно я не сжимала веки.
Опять вернулись воспоминания. Словно огромный бенгальский огонь вспыхнул и мгновенно рассыпался в стороны, каждой своей искоркой вырывая из больной души, высвечивая в её закоулках мельчайшие подробности… И это уже нельзя было остановить. События минувших дней, торжествующе проносились передо мной. Картинка сменялась новой, столь же яркой и беспощадной к моим чувствам. И так до бесконечности…
Глава вторая
Я едва успела на последнюю электричку, следующую в родной городок.
Ещё пара часов и я буду дома. Устроившись поудобнее у окна, осмотрела вагон. Как-никак время позднее. Угораздило же меня поехать именно сегодня, вполне можно было бы подождать и до завтрашнего утра.
День выдался очень удачный, экзамен в институте, который я очень боялась завалить, вопреки опасениям, сдала благополучно, получив отметку отлично. Впереди были выходные, и мне захотелось провести их дома.
Детство, отрочество и юность я прожила в маленьком провинциальном городке. Где, проснувшись ранним утром не в диковинку было услышать врывающийся в раскрытое окно победный крик петуха, возвещающий о начале нового дня. И где в парке у реки, вместо разрушенной детской площадки, отвоевали себе место под солнцем, козы. Их победное блеянье разносилось далеко за пределами парка.
Раньше мне хотелось вырваться из рутинной, однообразной, как мне казалось жизни и очутиться в огромном городе…
Мечтам моим суждено было сбыться… Теперь я живу в столице нашей родины вот уже как пять лет. И в полной мере ощущаю на себе её скоростной режим жизни, с вечно куда-то спешащими людьми…И, почему-то, теперь меня всё чаще тянет домой, в эту самую рутинную жизнь. Ведь недаром в народе говорят «Где родился, там и пригодился».
Но в столице больше перспектив добиться чего-либо в жизни.
Сейчас я работаю секретарём в одной маленькой адвокатской частной конторе и учусь заочно в университете. Меня окружают доброжелательные коллеги по работе и просто друзья.
Я не скитаюсь в поисках жилья и, хотя, своего личного не имею, живу как у Христа за пазухой в двухкомнатной небольшой квартирке. Одна комната предоставлена в полное моё распоряжение.
Квартира принадлежит чудным людям, вовсе не являющимися моими родственниками, но относящимися ко мне как к родной дочери или скорее внучке. Они давно пенсионеры, их родная дочь живёт очень далеко и приезжает редко. Мы познакомились случайно. И вот, спустя четыре года, я не представляю, сложилась бы моя жизнь в Москве, так не любящей чужаков провинциалов, столь благополучно не будь их. Старики обладали уникальным набором положительных качеств, просто нереальным в наш расчётливо- жестокий век…
В вагоне было совсем мало народа.
Влюблённая парочка, едва устроившись на неудобном жёстком сидении, сразу принялась целоваться, не обращая внимания на присутствующих.
Трое подвыпивших мужичков играли в карты, время, от времени отхлёбывая из стоящей рядом бутылки. По их виду и звучанию с их стороны всё громче непристойных словечек можно было сделать вывод, что скоро данная троица выйдет за границы рамок человеческого вида, перейдя в совершенно новую фазу, называемую скотским состоянием.
Я поудобнее устроилась на своём сидении и сняла шапочку. Прислонившись к холодному стеклу электрички, я собиралась подложить шапочку под голову. Самое время поспать под мерный стук колёс. Тем более что так быстрее проходит время в пути. Но непослушные волосы мешали мне погрузиться в сон, и я принялась разыскивать в кармане заколку, чтобы усмирить непокорные локоны. Мои поиски не увенчались успехом. Вечно я что-нибудь ищу и не нахожу.
Мои волосы всегда были предметом зависти подруг. Сколько бы я их не причесывала, стараясь выпрямить, они опять упорно сворачивались в тугие локоны, принимая первоначальный вид, заданный упрямыми генами. Такие же волосы имела моя бабушка, и богу было угодно произвести эксперимент, наградив меня светлыми её кудряшками и совершенно некстати тёмными карими глазами деда. Этакий гибрид. Многие находили мою внешность очень привлекательной. Я же так не считала и в зеркало смотрелась лишь по необходимости.
Кстати, нужно подкрасить губы, а то я наверняка съела с них всю губную помаду, вместе с купленным на вокзале и поглощённым в мгновение ока пончиком.
Помада, на удивление, нашлась в сумочке сразу и пудра тоже.
Я, заглядывая в зеркальце, вдруг почувствовала чей-то взгляд. Оторвалась от данного занятия и столкнулась глазами с наблюдавшим за мной мужчиной.
Раньше я его не заметила, так как он был загорожен широкой спиной сидевшей прямо напротив его бабульки. Сейчас же она сдвинулась в сторону, освободив обзор.
Он смотрел на меня и улыбался.
Мне показалось, что я неровно накрасила губы, вот он и смеётся… Ненавижу выглядеть нелепо. Я снова посмотрела в зеркало, чтобы исправить ошибку.
Но, ничего подобного!!! Лицо моё выглядело вполне сносно, а помада лежала как ей и подобает.
Я убрала помаду в сумочку и стала смотреть в темноту окна, демонстративно стараясь не смотреть на смеющегося гражданина. Некоторое время мне это удавалось… Хотя и недолго. Глаза словно жили сами по себе, меня совершенно не слушаясь. И вот я вновь смотрю на него!!!
Хорошо, что он теперь то не смеётся, а читает журнал. Это обстоятельство дало мне возможность его рассмотреть.
Симпатичный мужчина, приятное лицо. Высокий лоб, прямой нос, в меру пухлые губы, тёмные брови и коротко стриженные чёрные волосы. Наверное, девушкам он нравится. Стоп… Но мне то до этого нет никакого дела!!!
Между тем я продолжала его рассматривать… Ну и что. Хочу и рассматриваю. Оттого, что просто нечего делать. Куда же мне ещё смотреть? А я просто сижу и смотрю прямо перед собой и я вовсе не виновата, что он попадает в поле моего зрения.
На нем была тёмно синяя лётная куртка, такие же брюки, с большими накладными карманами. Словом было ясно, что это лётчик. А может вертолётчик… В нашем городке располагалась вертолётная часть и мне много приходилось видеть людей в похожей форме…
Тут он опять посмотрел на меня, и я сразу же отвернулась, словно была поймана за чем-то очень непристойным.
Чтобы как-то себя занять, я достала из сумки конспект и принялась его изучать. В надежде, что при его чтении меня станет клонить ко сну. Вопреки ожиданиям этого не произошло, сон покинул меня навеки, помахав на прощание тёплой розовой мохнатой лапкой и оставив наедине с исписанной неровным почерком тетрадкой в клеточку…
Неожиданно воздух наполнился ионами страха. Я не сразу поняла, что произошло…
Передо мной стояло, раскачиваясь, огромных размеров существо, доселе развлекавшееся с дружками в карты. Оно, а это было именно – ОНО, иначе и не назовёшь, дышало на меня перегаром и что-то говорило. Я даже не сразу поняла, что слова относятся ко мне, настолько ситуация была нелепа.
– Слышь, ты красатуля. Я сейчас выхожу, а ты со мной…
Видя мои дикие глаза, пояснил.
– Да ты что, дурная что ли? Мы тебя в карты разыграли… и я выиграл. А ты и не рада? Но ничего. Свыкнешься. Давай, шевели копатками живее.
И он, протянув огромную лапу, схватил меня за рукав, попытавшись поднять с места. И это бы ему, без всяких сомнений, удалось, не будь принята на грудь явно лишняя доза алкоголя.
В вагоне повисла тишина… Но длилась она недолго.
Бабулька, обернувшись, попыталась усовестить нахала, видимо, нрав её был довольно решителен.
– Что? Допился уже до чёртиков? Отстань от девчонки.
Но детина лишь отмахнулся от неё как от надоедливой мухи.
– Цыц, бабка.
Он опять предпринял попытку стащить меня с сидения.
– Ну, чего упираешься? Не нравлюсь что ли? Так этого и не требуется.
Он больно сжал мою руку и с силой потянул. Но я вовсе не думала сдаваться. Свободной рукой, насколько могла сильно стукнула его в толстый живот.
– Отстань скотина.
Приготовилась врезать ещё раз, так как он нисколько не ослабил хватку, а лишь удивлённо охнул… Но.., как в замедленном фильме увидела его огромную лапу, приближающуюся к моему лицу. И, предвидя неизбежность, закрыла глаза… Но удара почему-то не последовало, а, напротив, я вдруг ощутила свободу. Меня больше никто не тянул за руку.
Только слышалась отборная брань бугая.
Я мгновенно открыла глаза и оценила ситуацию.
Военный, которого я доселе столь пристально рассматривала, как оказалось не зря, оказался в роли моего сказочного спасителя.
Он уже молча волок пьяного нахала к выходу. За ним следовали дружки, изрыгая оскорбления, но, не решаясь перейти к действиям. Вероятно, их смущала лёгкость, с которой трезвый соперник толкал их собрата в тамбур.
Мой спаситель был высокого роста, ничем не меньше моего обидчика и наверняка сильнее, раз смог-таки вытолкнуть всю троицу из вагона. А электричка тем временем замедлила ход, останавливаясь на станции.
Неожиданно в тамбуре возникла возня, и едва электричка остановилась на минуту, троица вывалилась наружу и военный почему-то с ними.
Всё это мне очень не понравилось и я, словно очнувшись от сна, бросилась к выходу. Едва я достигла дверей и рванула их в стороны, раздвигая, электричка тронулась. В последний момент мой спаситель успел прыгнуть внутрь. Что с остальными мне уже было не видно. Поезд быстро набирал ход.
Я уже обдумывала, какими словами выразить свою благодарность геройскому мужчине, избавившего меня от пленения. Но тут только увидела, что он смотрит не на меня, а на руку, которой сжимает предплечье другой своей руки. И я тоже посмотрела в том же направлении.
Увиденное повергло меня в ужас…
Рукав его куртки намок, ладонь его была вся испачкана красным, и красное было ничем иным как кровью. Напрасно он пытался зажать ладонью рану. Кровь быстро-быстро капала на пол, не находя преграды.
Секунду, длившуюся вечность, я пребывала в замешательстве. Очнулась от голосов нарушивших нашу молчаливую идиллию. Вопила девица, подоспевшая со своим другом, наверное, на подмогу, только с некоторым опозданием. Её парень стоял рядом и моргал глазами. Может, чувствовал раскаяние, что не помог в усмирении хама.
Наконец он велел подруге прекратить визг и внёс ценное предложение осмотреть и перевязать рану.
Мы вернулись в вагон и усадили пострадавшего на сиденье.
Он держался отлично, сам снял куртку и даже попытался шутить. Но всем было не до смеха.
Рана была достаточно глубока, перевязочного материала нет, а до города ещё далеко.
Все суетились бестолку, только создавая хаос.
И тут меня осенило.
Я быстро скинула куртку, затем свитер. Расстегнула пуговицы блузки. Сняла и её, оставшись лишь в бюстгальтере.
Я вовсе не сошла с ума и конечно не собиралась показывать стриптиз. Просто моя блузка как нельзя лучше подходила для того, чтобы порвать её на бинты.
Я снова облачилась в свитер и принялась за дело. Безжалостно превращая одёжку в полоски, стараясь сделать это как можно скорей.
Моего временного раздевания никто не заметил, но на треск рвущейся тряпки повернулись все.
– Вот-вот, дочка, правильно. Сейчас мы его перевяжем и делов-то. До свадьбы заживёт!
Оказалось, бабулька в далёком прошлом была, на наше счастье, медсестрой. Поэтому умело сделала перевязку. И, оторвав пропитавшийся кровью рукав рубашки, сообщила, что теперь всё будет в порядке.
– Рана не опасная, но в больницу сходи обязательно. Тут же у нас полная антисанитария.
– Спасибо вам за всё.
Военный провёл взглядом по всем нам и, остановившись на мне, улыбнулся.
– Испугались? Вот успел-таки, паразит, полоснуть ножом. Я не заметил сначала, а когда заметил, поздно было.
Я чувствовала раскаяние. Как-никак всё из-за меня произошло. Хотя и не было в том моей вины, но не будь в вагоне меня, доехал бы он спокойненько до своей станции целым и невредимым.
Однако, несмотря на самотерзания, я уселась напротив него.
Он поморщился от боли, но тут же сделал вид, что рана не доставляет ему беспокойства. Я же не нашла ничего лучшего как задать идиотский вопрос.
– Что, сильно болит?
И, конечно, услышала в ответ.
– Терпимо.
На некоторое время в воздухе повисла пауза. Я не решалась спросить что-то ещё и не знала, куда деть глаза. Спаситель заговорил сам.
Он смотрел на меня внимательно, как-то чересчур уж внимательно.
– Наверное, нам пора познакомиться. Меня зовут Олег. А вас?
Я перестала рыться в сумочке и ответила на вопрос:
– Зоя.
– А куда вы едете?
– Домой. Мне до конечной остановки.
– Мне тоже до конечной.
Олег хотел спросить что-то ещё, но, глядя на меня, передумал, наверное, даже решил, что напрасно бросился на защиту такой буки как я.
Ещё бы. Спасённая девушка смотрела мимо него, куда-то в сторону. Или упорно что-то искала в своей сумочке…
Со мной явно происходило нечто странное. Обычно я охотно общаюсь с попутчиками в дороге. Всегда находится тема для разговора. Если, конечно, человек, находящийся рядом, не переходит границы приличной беседы. Это относится к представителям мужского пола.
В данном же случае я, даже если бы и хотела, не могла проронить не слова. И дело было вовсе не в том, что он мне не нравился, скорее наоборот. Очень даже нравился… Именно в этом и скрывалась истинная причина моего непонятного поведения.
Ситуацию разрядила влюблённая парочка. Они подсели к нам и принялись расспрашивать Олега, что он в дальнейшем хочет предпринять, чтобы наказать хулиганов. Парень настоятельно советовал ему сразу по приезду в город обратиться в привокзальное отделение милиции. Но Олег отказался, объяснив своё решение тем, что у него нет времени на хождение по милициям и был, безусловно, прав. Его измучили бы неоднократными вызовами, а положительный конечный результат был довольно призрачен.
Между тем мы приближались к городу. В темных окошках замелькали огоньки.
Сначала вереницей пронеслись мимо маленькие домишки пригорода. Затем поезд начал сбавлять ход, приближаясь к станции, и картинка за окном изменилась, предоставив взору череду светящихся многоэтажек. И вот поезд, печально взвизгнув тормозами и шумно вздохнув на прощание, остановился. Все поспешили к выходу. И лишь Олег безрезультатно пытался надеть рукав куртки, основательно пропитавшийся кровью, на перевязанную руку.
Он болезненно морщился, и я поспешила ему на помощь. Наши совместные усилия увенчались успехом. Куртка была надета. Но рукав уже был ни на что не годен. Мокрый, он явно не мог выполнить своей функции и защитить от холода. Хотя на улице март, а стало быть, весенняя пора, но почему-то весной и не пахло.
Я нашла-таки выход из ситуации. Стянув со своей шеи шарф, решительно, показывая всем своим видом, что не потерплю возражений, замотала им руку Олега поверх куртки. Тем самым, создавая хоть и призрачную, но все же преграду для холода.
Вот мы и на перроне. Как я и предполагала, продвигаться нам с ним было в одну сторону. Его воинская часть находилась всего в паре остановок от моего дома.
Мы потеряли минут десять в безрезультатном ожидании транспорта и приняли решение совместно продвигаться к дому единственно верным способом, то есть ножками.
Шли мы довольно бойко и ни один автобус или маршрутка нас не обогнали на всём пути следования.
Мы дошли до поворота, где Олегу нужно было свернуть. Дальше нам было не по пути. Я остановилась, чтобы попрощаться. И тут он предложил.
– Зоя, я вас провожу. Темень такая. Мало ли что может случиться.
И он зашагал вперёд, даже не дожидаясь моего ответа. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Нельзя сказать, что я не была готова к этому его поступку. Скорее наоборот, всю дорогу мой мозг сверлила назойливая мысль.
«Неужели мы так и расстанемся. После поворота он отправится своей дорогой, а я своей?»
И я облегчённо вздохнула, когда своим предложением он развеял мои опасения. Дальше мы шли, заметно сбавив темп. Но всё же, как-то слишком быстро, добрались до моего дома.
Тут нам предстояло расстаться и, подойдя к подъезду, мы остановились.
Вечер на пороге ночи высветил яркую лунную дорожку. Круглая, совсем полная, пугающе красивая луна оказалась единственным светилом, не дающим тьме вступить в полное владение городскими улочками. Фонари почему-то не горели. Вероятно, их отключили ради экономии электроэнергии. А как же люди?
А путные люди должны в это время дома сидеть, а не разгуливать по городу…
Мне жутко жаль стало Олега, которому придётся одному брести по этой тьме, и я пробормотала первое, что пришло мне в голову:
– А, может, зайдёте к нам. У меня мама врач, перевязку сделает, как положено?
– Да что вы, Зоенька. Не такая уж у меня смертельная рана, чтобы уделять ей столько внимания. Да и время сейчас совсем не подходящее для визитов.
Действительно, моё предложение выглядело глупо, но он-то не знал, что оно как раз в моём репертуаре. Я и правда способна была притащить раненого незнакомца в полночь к себе домой, при этом, ничуть не опасаясь наткнуться на стену непонимания со стороны родителей. Конечно, они изумятся, и далее последует куча вопросов. Но я уверена, что чашка чая и любая необходимая поддержка нам, точно, обеспечены. Такие уж у меня редкой понятливости родители…
Олег вдруг, протянув руку, потрогал мою ладонь.
– А вы ведь совсем замёрзли, рука ледяная.
Он чуть наклонил голову и, поднеся мою руку к своим губам, попытался согреть её своим горячим дыханием.
Я не выдернула руку, а стояла как смирная овечка в загоне…
Я совсем себя не узнавала… Что со мной происходит?
Скольким мужчинам, пытавшимся доселе проделать то же самое, я давала безжалостный отпор. А тут! Я стояла и лишь хлопала глазами.
– А у вас дома есть телефон? – Олег задал вопрос, не выпуская моей руки.
– Я должен вернуть ваш шарф. Вы спасаете меня от холода, – он улыбался, глядя в мои глаза.
И тут я порадовалась, что дома действительно есть телефон и продиктовала ему номер.
Нужно было уходить, я-то дома, а ему ещё нужно добираться до части. И попрощавшись, я вошла в подъезд. На минутку, замешкавшись на первом же лестничном пролёте, остановилась и прислушалась. Мне показалось, что Олег продолжает стоять у подъезда.
Но нет. В ночной тиши ясно слышались удаляющиеся быстрые шаги.
Поднявшись на свой четвёртый этаж, я отыскала в сумочке ключи, открыла дверь и зажгла в прихожей свет. Стараясь не шуметь, разделась.
Меня никто не встретил, родители уже спали.
Я на цыпочках прокралась на кухню и поставила на плиту чайник.
В дверях почти сразу возникла мама.
– Доченька, как хорошо, что ты приехала, а мы-то думали, что на выходные ты останешься в Москве.
– А я вот приехала.
Я поцеловала мамулю, и мы уселись пить чай. На столе возникла вазочка с моими любимыми конфетами, и я принялась уничтожать их одну за другой, нисколько не заботясь об объёме талии.
Мама засыпала меня вопросами, а я отвечала рассеянно, думая совершенно о другом. Мои мысли упорно возвращались к происшествию в поезде и непосредственно к Олегу.
– Дочь? Что с тобой? Ты совершенно меня не слушаешь.
– Да нет, мам, я слушаю тебя. Ты спросила про экзамен.
– Ну и как результаты?
– Отлично. Всё оказалось не так страшно. Как всегда, в коридоре я тряслась и пыталась за последние полчаса объять необъятное, терзая конспекты свои и чужие. А, войдя в кабинет, вытащив билет и усевшись за стол, я прочла его содержимое и тут же поняла, что всё знаю, и успокоилась. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Вот и хорошо. Сколько ещё будет экзаменов?
– Два. И на этом всё. Сессия закончится.
– Как тётя Тоня? Как твоя работа? – Тётя Тоня передаёт тебе привет. А с работой всё по-прежнему. Она меня устраивает, равно как и я, её.
Ответы мои были отрывисты и мамин интерес совсем не удовлетворили… Похоже, она обиделась, поднялась со стула и направилась в комнату.
– Пойду, постелю тебе постель, а то видно ты не настроена сейчас на беседу со мной.
– Да нет. Просто жутко хочется спать.
На самом деле я слукавила. Мне вовсе не хотелось спать, просто ни капельки. И я смогла бы хоть всю ночь провести с мамой на кухне.
Но я прекрасно знаю свою натуру. Я ни за что бы, ни удержалась, и рассказала ей и о происшествии в поезде, и об Олеге тоже.
Но я не была уверена, что он появится вновь. Возможно, он исчез из моей жизни навсегда.
Зачем тогда нужны лишние волнения? А ведь, узнав о происшествии, мама неизбежно будет думать, что со мной что-то случилось каждый раз, когда мне случиться задержаться в пути.
Из комнаты меня уже звал мамин голос.
– Иди, ложись. Я уже постелила.
Я допила остывающий чай, сполоснула чашки и пошла спать.
Подушка приятно пахла свежестью. Комнату освещал мягкий свет ночника, я лежала на своём любимом мягком диванчике и вроде бы вся обстановка располагала ко сну. Но он, почему-то, упрямо отказывался брать меня в свои объятия.
Я вертелась с боку на бок, и так, и эдак подворачивая подушку для удобства. Сна не было ни в одном глазу. И излишне было считать слоников или там овечек. Их скопилось бы бесчисленное стадо. Что-то не пускало меня в сладкий мир неги…
Промучившись так часов до четырёх утра и окончательно отчаявшись уснуть, я стала уже подумывать о необходимости встать и заняться чем-то полезным. Например, почитать.
Но тут-то я, как раз, и уснула, незаметно перейдя грань реальности и небытия.
И сразу передо мною возник, осклабившись в злорадной улыбке, огромный шатающийся детина…
Вот уже он тащил меня за руку через вагон, а его дружки плелись за нами, ежесекундно дёргая меня, то за одежду, то за белые мои локоны…. Я обернулась, и наткнулась на взгляд Олега… Он улыбнулся мне и помахал прощально рукой…
Мне хотелось закричать:
– Как же так!!! Олег!!! Олег!!! Спаси меня!!!
Но я не могла произнести ни слова….
Нет… Я открывала рот, но слов не было слышно…. Ни одного слова не слетело с моих губ…
Тут на кухне громыхнула, упав, кастрюля. Это и спасло меня от продолжения столь неприятного кошмара.
Было уже утро. Комната осветилась ярким весенним солнцем. Мама, видно, встала уже давно. Она что-то готовила на кухне. Наверняка, что-то вкусненькое для меня.
Судя по падению посуды, это будет фирменно-семейный яблочный пирог. Именно для него тесто затворялось в рухнувшей так кстати кастрюле.
Так как пробуждение произошло непредвиденно, раньше положенного срока, я перевернулась на другой бок и опять погрузилась в сон. На этот раз спокойный и безмятежный. Без каких-либо погонь и страстей.
Стрелки часов показывали ровно одиннадцать, когда открылись, наконец, мои очи. Ничего себе, поспала немножко…
Отец что-то там паял, сидя за столом, но сразу заметил, что я проснулась.
