Kitobni o'qish: «Не все герои носят халаты»

Глава 1

Часть 1

Когда я ещё училась в школе, меня часто посещали мысли о том, как сильно я хочу поступить в университет. Дело было даже не в том, что мне нравилось учить конкретные дисциплины. Хотя меня уже тогда привлекла литература, и я могла слушать про неё и говорить о ней часами напролёт. Мне хотелось жить жизнью студента: ходить на пары, веселиться с друзьями, выкручиваться из разных сложных и даже опасных ситуаций. Хотелось отделиться уже от родителей и подняться на следующую ступень взросления. Я романтизировала студенчество. Во многом на это сильно повлияли рассказы моей сестры Маши. Она была на восемь лет старше. И в один из самых сложных периодов всей моей жизни – пубертат, она как раз училась на старших курсах.

Приблизительно раз в полгода я приезжала к ней в гости. Она тогда жила в общежитии на юго-востоке Санкт-Петербурга. Именно в этом обшарпанном панельном доме на 6 этаже я увидела ту самую весёлую и безответственную жизнь, которая так манит любого школьника. Это были вечерние посиделки с друзьями, подъёмы в 6 утра, чтобы отключить будильник со слова: "Чёрт с ним" и занимательный процесс создания шпаргалок или, как их называла Маша, шпор. Как только не изворачивались ленивые и находчивые студенты, чтобы закрыть сессию на медицинском факультете. Дело это не из лёгких, если говорить начистоту.

Хочу рассказать вам несколько самых впечатляющих способов списывания на экзамене. Сразу оговорюсь, что микронаушники или телефоны совершенно не могли помочь. Мудрёные долгим опытом работы профессора научились ставить глушилки связи. Сколько бы я не называла это неизящным способом, его эффективность нет смысла оспаривать.

Создание шпор – это своего рода искусство. Примерно, как искусство продажи или обмана. Крайне тонкое и наказуемое. Я искренне верю, что в нём добиваются успеха только удачливые любимцы судьбы. Друзья моей сестры чаще всего практиковали два метода. Первый – переводилки. Как вероятно делали все дети нулевых, приклеивали себе скотч со следом отпечатанного текста или рисунка. Так получался недолговечная и слабо заметная татуировка. Метод был хорош. Однако сложно было подобрать такое место на теле, где бы уместилось много текста и которые было бы незаметно для преподавателя. В общем-то кроме бедра в наборе с юбкой и руки с длинным рукавом ничего на ум и не приходит.

Второй способ мне нравится куда больше. Я и сама пару раз прибегала к его использованию. Для этого нужны кроксы или тапочки вроде них и, собственно говоря, сама шпора. Лёгким движением руки шпору ты кладёшь, как стельку. При возможности и необходимости вынимаешь ногу и смотришь на заветные символы. Если приловчиться, то можно даже переворачивать листок ногой. Кроме того, существуют разные вариации, как, например, ламинирование листа или использование другой обуви. Это достаточно тихо, быстро и незаметно. Разумеется, у этого способа тоже есть небольшой минус. Имя ему зима. Вряд ли во время январской сессии ты сможешь прийти в кроксах на экзамен и не привлечь лишнего внимания.

Я оставлю эти советы здесь. Пользоваться крайне аккуратно и только в случае крайней необходимости! Могу сказать, что шанс их удачного применения действительно крайне мал.

В общем, студенческая жизнь за пределами пар и сессий была для меня удивительно притягательной. Живя мечтами об университете, я усердно мучилась в старших классах. Нет, я не допустила ошибку. Именно мучилась, а не училась в 10 и 11 классах. Это было ужасно. В школе я шла на золотую медаль, поэтому мне нужно было подолгу зубрить абсолютно все предметы, даже те, что я не планировала сдавать и те, что мне не нравились по разным причинам. Если же я, будучи выраженным холериком, резко бросала учить какую-либо из дисциплин, меня тут же вызывали к завучу на воспитательный разговор. Единственным аргументом за продолжение моих мучений была злополучная золотая медаль. Теперь она пылиться у меня в комоде как самый важный артефакт…

Кроме того, по мере приближения экзаменов, рос градус давления на учеников со всех сторон: директора, учителей, репетиторов, родителей. Крайне тяжело было даже существовать в этом бесконечном стрессе, не то, что учиться 7 дней в неделю. Я бесконечно рада, что теперь для меня это не больше, чем просто воспоминание.

Так вот, после двух лет мучений наступило время кровавой бойни, когда падали духом даже самые стойкие, прозванное в нашей стране ЕГЭ. Я ни в коем случае не критикуют данную систему. Мне нравится эта задумка. Ведь так выпускники из разных уголков страны имеют равные шансы на поступление в лучше ВУЗы страны и получение качественного образования и нужных для работы связей. Однако драматизм, который разворачивают вокруг экзаменов, сложно переоценить. Тебя постоянно пугают, что ты не сможешь набрать хорошие баллы и поступить. Тебе внушают, что будущее будет не так уж и светлым в случае неудачи. И ты начинаешь в это верить. Я не говорю сейчас, что нужно совершенно забыть об них и прекратить всякую подготовку. Я за то, что бы бедные дети не переживали так сильно. Никакая неудача не способна перечеркнуть целую жизнь. Об этом важно говорить в каждой школе каждому ученику.

После длящегося несколько месяцев бесконечного беспокойства с экзаменами было покончено. Я не могу сказать, что сдала их блестяще, но даже этого хватило для хорошего университета в Санкт-Петербурге. Безусловно, я могла столкнуться с более благоприятным исходом, если бы попался вариант полегче или не такой строгий проверяющий, то я бы набрала больше баллов. Однако я имею то, что имею.

Так и наступил долгожданный этап моей жизни – студенчество.

Часть 2

Всю жизнь родители учили меня общечеловеческим ценностям и нормам. Учили готовить и убираться. Учили решать конфликты и договариваться. Одним словом – готовили меня к взрослой жизни, которая должна была начаться со дня на день. Однако всё пошло не по плану.

Приехав в Петербург, мы всей семьёй остановились у Маши. Тогда она уже окончила университет и устроилась на работу, вышла замуж и жила в собственной квартире, которую ей подарили на свадьбу родители. В её маленькой, зато своей, как принято говорить у нас на родине, однушке умещались я, мама с отцом и сестра с мужем Антоном и кошка, которую так и звали кошкой.

Было тесно и неловко. Разумеется, периодически возникали столкновения на бытовой почве, чаще всего между Антоном и мамой. Мама всё время не туда складывала тряпки, губки и включала раздражающий свет. К тому же были проблемы с кошкой, она вела себя крайне неадекватно: кидалась на тебя, даже если ты её кормил и кусала за пятки всех сидящих за кухонным столом. Но это всё были мелочи, ведь теперь мы были все вместе. Такое последний раз было, когда встречали новый 2015 год. С тех самых пор Маша не приезжала в родной город из-за занятости в университете и на работе, и мы не могли собраться вот так за чаем с тортом, чтобы обсудить дела насущные.

Когда уже наступил сентябрь, я была готова лететь через весь Петербург в свою комнатку в общежитии. Я так ждала заселения, которое бы ознаменовало конец детской эпохи и наступление взрослой жизни. Это естественно. Как любому ребёнку, мне хотелось поскорее стать взрослым, чтобы самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Но заселение в общежитие незапланированно затянулось.

Из-за напавшего в тот год на весь мир вируса, студенты крайне долго стояли в очереди, чтобы получить комнату. Я не знаю, было ли это связано с двухнедельным карантином или, может быть, с бумажной волокитой. Я была в числе последних из-за не очень высоких баллов за экзамены.

Мои родители не увидели в этом большой проблемы. Посчитав примерную скорость продвижения очереди, которая обновлялась каждый день в личном кабинете университета, они установили, что к середине октября я смогу заиметь своё долгожданное место. Они решили, что это время я смогу пожить у Маши, а затем уже переехать в общежитие. К тому же, мама хотела, что бы первое время в новом городе за мной присмотрели, старшая сестра прекрасно подходила для этого. Она согласилась приютить меня на полтора месяца. Антон не был против. Он вообще крайне мало с нами общался, будто боясь или стесняясь чего-то.

Родители уехали домой в начале сентября. Я осталась одна перед лицом всего нового. Метро, большие торговые центры, высотные дома, занятия в университете, много новых лиц – всё это так захватывало и манило меня. Я готова была спать по три часа, чтобы успеть выполнить все задания в университет, сходить на пары, погулять с новыми друзьями и помочь сестре по хозяйству. Целые две недели я буквально не замечала ни капли усталости. Перед моими глазами открылся новый, абсолютно незнакомый мир, который я хотела до мелочей изучить. У меня не хватило бы терпения делать это медленно и постепенно.

Честно говоря, я чувствовала себя должной Маше за то, что она пустила меня к себе пожить. Поэтому я старалась проводить, как можно больше времени вне дома, чтобы никому не мешать, вести себя тихо, находясь в квартире, и выполнять домашние обязанности. Я без устали убиралась в квартире и готовила всякие вкусности: томила привезённое домашнее мясо, пекла кексы и печенья.

Стоит признать, что я не самый опрятный человек на свете. Я без зазрения совести и по сей день разбрасываю по дому вещи. Но кухня должна быть всегда чистой. Не знаю, почему, но мне всегда была крайне важна именно кухня. В родном доме меня никогда не заставляли на ней убираться. И не было неприятных обстоятельств, типа тараканов, которые бы вынуждали меня делать это. Разумеется, я не устраивала вокзал в квартире сестры, я старалась жить в идеальной чистоте, убираясь не только на кухне.

Часть 3

Я никогда не понимала, почему в Петербург едут "по зову сердца", в отличие от Москвы, куда все едут вынужденно. Для большинства людей Петербург что-то вроде русского Парижа, города сказки. Я считаю такое отношение – напускным пафосом. Никогда не видела смысла романтизировать места. И точно знала, зачем приехала сюда я – получать высшее образование. И была искренне этому рада.

Осень была тёплой, почти без дождей и ветра. Это был бархатный сезон. Мне нравилось гулять по атмосферным тесным улочкам прекрасного северного города. Его архитектура глобально отличалась от домашних хрущёвских построек, которые окружали меня всё детство. Со временем отторжение города у меня прошло, и я стала наслаждаться гармонией нерасторопного Петербурга. Он оказался очень приветливым и вежливым.

Без преувеличений это чудесный город. Он красивый, интеллигентный, продвинутый. Когда идёшь по Петербургу, не перестаёшь удивляться той мысли, что пару столетий назад тут творилось история: начинались и заканчивались войны, происходили революции, митинги, рождались и умирали правители.

Честно говоря, я никогда не испытывала ничего подобного в Москве, хотя я была, к примеру, на красной площади, где тоже писалась история задолго до основания Петербурга. Однако Москва со своим красным кремлём, словно яркая обёртка от конфеты, привлекает твоё внимание, а на вкус она так себе. Не хочу сказать, что столица нашей великой страны выглядит так себе, однако сама красная площадь вызывает у меня именно такие чувства. При правильных ракурсе и освещении, которых безусловно умеют добиваться телевизионщики, она кажется удивительно красивой. Хочется сфотографировать на память каждый её миллиметр, хочется ею любоваться часами.

Однако всё совершенно иначе, когда ты смотришь воочию. После двух суток в душном вагоне ты приходишь в самый центр Москвы, чтобы увидеть ту самую легендарную красную площадь, которую показывают по телевизору только по большим праздникам. И что ты видишь на самом деле?.. Толпы китайских туристов, которые путаются под ногами и не дают спокойно пройти, серую плитку на площади вместо красной и собор, который до ужаса похож на спас на крови. И так много суеты. Все куда-то торопятся даже в самом туристическом месте. Мне казалось, что там, на площади я будто лишняя. Словно не для меня всё это…

Идя по широкому Невскому или какой-то узкой улочке около него, ты ощущаешь себя иначе. Даже в толпе чужих разукрашенных людей ты чувствуешь себя принадлежащим к чему-то великому, важному. Словно ты не просто вспоминаешь историю этого места, ты сам причастен к ней. Когда ты просто едешь в автобусе по городу, когда выходишь из вагона на старую красивую платформу, когда просто сидишь на паре и смотришь в окно – ты словно что-то великое, но пока не открытое миром.

Это может казаться странным, однако в любом городе я чувствую себя по-разному. Где-то я чувствую себя угнетенно, ненужно, грустно. Я рада, что в Санкт-Петербурге я чувствую себя воодушевленно. Это не может не радовать. Ведь я тут надолго.

Хотя есть один грустный момент и в этом. Я стала чувствовать себя предателем. Своим интересом к Петербургу, я словно бросила родной город. Почему-то я решила, что не могу любить их одновременно, будто я непременно должна выбрать только один из них. Я думаю, это напрямую связано с выбором жизненного пути: остаться около родителей в местном слабом ВУЗе или уехать далеко за хорошим образованием. В сравнении с величественным северным городом, мою малая южноуральская родина проигрывала по всем фронтам. Дома не было такой архитектуры, возможностей, и что самое важное: там не было такого разнообразия людей (я имею в виду и взгляды, и внешний вид). Зато там было всё спокойно и до мозга костей знакомо. Там я могла с закрытыми глазами пройти от дома до школы, хотя они расположены в разных концах города. Это так грустно. Моя душа рвалась между новым, незнакомым мегаполисом и милым, родным городком.

В любых случаях стресса мне всегда помогает логика. Если ты рационально можешь объяснить себе, почему ты делаешь так, а не иначе, то тревога понемногу отпускает. В случае с выбором города, который, я сама себе навязала, я постаралась тоже так сделать. Это нормально, что молодежь стремится в большой город, где больше возможностей для учёбы и работы.

Совершенно недавно от одного интересного человека я услышала любопытное обоснование выбора подобного моему, между родным городком и мегаполисом. Он утверждал, что может работать удалённо из дома и жить с родными и близкими, не потеряв ничего в зарплате. Но он делает выбор в пользу Санкт-Петербурга, просто потому что здесь больше возможностей увлекательно потратить заработанные им деньги. Интересное объяснение.

Кроме очаровательной северной столицы, мне ещё бесконечно нравились вечерние разговоры Маши и Антона. Они, как и родители, обсуждали быт, работу, проблемы. Однако они делали это совершенно иначе: они были более терпимыми к другим людям, не критиковали за внешний вид, крашенные волосы и проколотые носы. Знаю, звучит банально, когда я говорю, что мои мама с отцом осуждают людей с пирсингом, но это суровая и скучная правда жизни. Кроме того, сестра с мужем спокойнее относились к чужому мнению и чёрному юмору, без которого я не представляю собственной жизни. У них не было установки, что существует два типо мнений – моё и неправильное. Меня бесконечно сильно это радовало. Мне нравилось видеть таких терпимых новых взрослых. И, конечно же, хотелось в будущем стать похожей на них, нежели на родителей.

Маша и Антон часто рассказывали интересные случаи с работы. Оба они были врачами, только сестра работала стоматологом, а он трудился медбратом в травматологии. Они говорили много о странных гиперопекающих родителях своих малолетних пациентов. Или о людях, которые ломали себе всевозможные конечности, катаясь на электросамокатах. Для меня стало откровением, что самый тяжёлый день для врача в травматолологии – это 1 января. Каждый год сотни, даже тысячи людей, отмечая наступление нового года, падают с лестниц и козырьков подъездов, поскальзываются на скользких и не особенно местах и тд. Получить смену в новогоднюю ночь для сотрудников – двойное наказание. И я их понимаю.

Хочу рассказать вам парочку наиболее интересных историй. С довольно комичной ситуацией моя сестра столкнулась в прошлом году. К ней на приём пришёл пациент, богато одетый молодой мужчина, с жалобами на острую боль. После осмотра стало ясно – это флюс, надо срочно резать. Поставив укол с большой дозой обезболивающего, она принялась за лечение. Спустя каких-то два часа всё было вычищено, мужчине было сказано пить антибиотики и явиться на следующий день для снятия швов. На утро он явился в клинику раньше Маши или Марии Николаевны, как называют её на работе важные люди, с громким заявлением о некачественном лечении. Когда Маша принялась разбираться в ситуации, то выяснила следующее. Мужчине ночью стало очень плохо: его тошнило, мучила жуткая мигрень. При это важно отметить, что вчера у него был день рождения. После визита к стоматологу он не мог есть несколько часов, а пить мог. Поэтому первое, что попало к нему в желудок за шесть часов, был коньяк. Он принимал антибиотики вместе с большим количеством алкоголя, а затем обвинял врача в плохом лечении с проявлением побочных эффектов. Вот человек…