«Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского

Приложение к главе «Предыстория бунта»

Говоря о России, он (Наполеон – Т. Е.) сказал: «Если вы не остережетесь, эта страна возобладает над всеми. Она уже и теперь достигла такого развития сил, при котором можно очень многое. Государь ея миролюбив, и это счастие для вас, большое счастие. Достаточно было бы однех легких войск, казаков, пущенных по всем направлениям, чтобы порядочно растрепать Европу».

«Но, – сказал адмирал, – по наружности, казаков нельзя, считать отличной конницей».

«Не рассчитывайте на это, – возразил Бонапарте, – они сметливы до тонкости, отлично понимают партизанскую войну, ловко накрывают неприятеля, ловко врезываются в него, а потом и след их простыл; их же самих невозможно побить порядком. Они пробираются чутьем по чужим странам, не зная ни языка, ни дорог; они везде сущи, продовольствуются добычей. Мне никогда не случалось брать казаков в плен».

Граф де Бальмен, цитируется по Фадееву, стр. 228

* * *

Иллюстрации из книги Н. Мартынова «Исторический очерк столетия лейб-гвардии Уральской казачьей сотни», С.-Петербург, 1898

* * *

Крепкое телом, сильное духом, низовое козачество, подобно летучей комете, бурно пронеслось по всей широкой Украйне, везде оставляя за собой кровавый след и всюду мстя страшною местью врагам своей предковской веры и противникам своей русской народности… И разлилась та слава казацких подвигов далеко-далеко, наполнив собою сердца не только ближних, но и отдаленных потомков низового «лыцарства». И до сих пор слепцы-кобзари разносят ту громкую славу…

Б. К-нов

* * *

«УВВ», 1873, № 19, стр. 2

* * *

Как только получалось верное известие о появлении неприятеля – со стороны Дона или от Украины – несколько сотен, с походным атаманом впереди, неслись напрямик, через степи в тыл противнику, сторожили его на перевозах, ожидали у бродов, налётом отнимали добычу и невольников. Самые дальние наезды казаки совершали ночью, шли по звёздам, нападали во время бури или сурового ненастья, когда враг меньше всего ожидал нападения. Пока он опомнится, пока соберётся, удальцы уже скрылись во тьме, с табунами лошадей, с прелестными пленницами. «Казак шёл в траве, вровень с травой», говорили в старину: высокий ковыль, кустарник, овраг, плетень – всем укрывался казак, не брезговал ничем…

Смотря по надобности, казаки сражались конным строем или же пешие. Если случалось им быть окружёнными, они быстро смыкались, батовали лошадей и отстреливались из-за них до тех пор, пока хватало пороху или же пока неприятель, наскучив осадой, отходил прочь. Нападали же казаки всегда лавой, т. е. длинным разомкнутым строем, при помощи которого они охватывали противника с флангов, заскакивали ему с тыла; за первой лавой следовала другая, потом третья… Редко кто мог устоять, заслышав гиканье, завидев грозно ощетинившиеся казацкие пики. При одновременном участии конницы с пехотой, последняя становилась посредине, при своих орудиях, а конница на обоих флангах. (…) Такова была простая, безхитростная тактика казаков, рассчитанная на верную удачу над противником, с которым им приходилось встречаться в открытом поле: ногаями, татарами, калмыками или иными кочевниками русских окраин.

Абаза, стр. 18–19

* * *

Было занимательно наблюдать временное уважение, которое они оказывали атаману. Если он собирал всё население по делу, неважно какому незначительному, они ему оказывали уважение, стояли перед ним с обнажёнными головами, как в присутствии владыки; но лишь только собрание закончилось, он проходил среди казаков незамеченный, не получая никаких особенных знаков уважения – не больше чем любой другой казак. Это должность, которая переизбирается ежегодно; но если атаман особенно популярен, он может удерживать эту должность годами, будучи перевыбран ежегодно. Я верю, такое не часто происходит. Наш хозяин был в этой должности первый год, и его предшественники в основном сменялись каждый год.

Clark, стр. 151, перевод Ефремовой Т.

* * *

XVII столетие заканчивает собою период полной самостоятельности казачества. Казнь Разина и его сообщников наносит сильный удар и казачьей вольнице, и всей беглой Руси. Начиная с этого времени, силы правительства крепнут и развиваются, а параллельно тому, силы народные слабеют и заключаются в самих себе. Различные сословия теряют одно за другим все прежние права самоуправления, которые заменяются строгой централизацией, а вслед за тем и казачьи общины тоже подчиняются государственному началу и также теряют свой исключительный характер. Таким образом, с XVIII веком начинается упадок казачества, а следовательно и новый период в его истории.

Рябинин, стр. 26

* * *

С начала поселения казаков на реке Яик до 1613 года, к которому относятся официальные сведения о подчинении их русскому правительству, яицкие казаки представляли из себя вполне самостоятельную демократическую общину, устроившую свои общественные отношения по типу всех вольных казацких общин. В основе лежала свобода, равенство и отрицание принудительной власти. Все общественные вопросы решались в кругах, происходивших обыкновенно на площади или у атаманского дома (впоследствии у войсковой избы). Народ созывался в это собрание колокольным звоном; порядок обсуждения дел в них отличался крайней простотою. Письменного производства не существовало.

Бородин, стр. 8

* * *

Пограничное военное население, окаймлявшее Русь, пользуясь обширными льготами и вольностями, могло скорее назваться противниками, чем союзниками московского самодержавия, – и действительно везде, где было возможно, оно противилось притязаниям правительства и принимало сторону народа. Создать постоянную военную силу, на которую можно было бы всегда положиться и ввести, с помощью ея, все части государства в общую государственную систему управления, уничтожить всякое отдельное право, нарушающее преимущества верховной власти, слить все отдельные общины в одну массу верноподданных – вот задача, которую московское государство должно было выполнить (…).

Рябинин, стр. 27–28

* * *

Государственное, приказное, начало проникает повсюду. Государственная власть не довƀряетъ самодƀятельности общества и все подчиняет себƀ, своим органам; Петр Великiй самъ хотƀлъ всƀм управлять и за всƀмъ надзирать. Поэтому приказное начало получило самое широкое развитiе.

Смирнов, стр. 60

* * *

Сильные своим числом, военной организацией и демократическим устройством, казаки не раз принуждали правительство к уступкам…

Рябинин, стр. 2

Внимательно и беспристрастно разбирая последующие обстоятельства этого дела (бунт 1762 года – Т. Е.), поражаешься невольным удивлением. Прошлый век проступает из него весь наружу с своим взяточничеством, развитым в неслыханных размерах во всех слоях администрации; с своим диким произволом властей, наглым презрением к справедливости, явным неуважением к закону. С другой стороны встречаешь долгия и напрасныя воззвания к защите закона, непоколебимую энергию духа и уверенность в своей правоте, и наконец борьбу, борьбу до последнего дыхания, до последней капли крови за права и возлюбленные вольности.

Рябинин, стр. 39

* * *

Только с конца шестидесятых годов прошлого столетия (1860-х – Т. Е.) начали постепенно открываться крепкие затворы, с одной стороны, ограждавшие казаков от вторжения к ним лиц других сословий, а с другой стороны – удерживавшие и самих казаков от выхода из своего сословия и смешения с прочим населением Империи.

«Столетие…», стр. 1

С освобождением крестьян исчезла та пропасть, которая отделяла свободного казака от крепостного крестьянина и которая препятствовала слиянию их в одно целое. С другой стороны – покорение Кавказа и русские успехи в Азии, имея своим результатом замирение инородцев, изменили значительно условия, в которых жили казаки, заменив боевую обстановку мирной. Вследствие этого решено было сблизить казаков, в отношении устройства их гражданского быта, с прочим населением Империи. С этой целью в шестидесятых годах (1860-х – Т. Е.) был предпринят пересмотр казачьих законоположений, имевший весьма существенные результаты. Так, разрешён был выход из войскового сословия и зачисление в него посторонних лиц, разрешено иногородним селиться на казачьих землях, казачьи территории включены в состав губерний и областей, в отношении суда, полиции и общаго административного управления казаки подчинены действию общих правил; изданы новые правила о поземельном устройстве (1869 г.), о торговле (1870 г.) и проч., придерживавшиеся, в чём только можно, общих порядков, в особенности же порядков, установленных для крестьян.

«Столетие…», стр. 26

Сущность этих преобразований сводится к постепенному слиянию общей и казачьей систем воинской повинности. Преобразования эти продолжаются уже около 40 лет и конечным результатом их неизбежно должна быть замена двух ныне существующих систем воинской повинности, общей и казачьей, одной. (…) Прошло уже то время, когда казаки служили преимущественно на смежных с инородцами окраинах государства – на линиях разных наименований, когда служба их ограничивалась одним постоянным районом и потому имела преимущественно местный характер, в противоположность регулярным войскам, служившим везде, где была надобность в военной силе. Если мы заглянем в современное росписание войск, то увидим, что казачьи строевые части служат преимущественно вне своих войск. (…) Вообще казачьи строевые части в настоящее время имеют совершенно то же назначение, что и регулярные войска.

«Столетие…», стр. 29

* * *

(…) в настоящее время историческая роль казаков, по-видимому, вполне окончилась, и во вновь присоединённых окраинах, именно в Туркестане, нет даже и речи о водворении казаков, а на Амуре и Усури, быть может, казаков придется обратить в простых поселян, каковы они и суть по своему происхождению и характеру.

Винюков, стр. 19

* * *

«УВВ», 1873, № 13, стр. 4

(…) вопросы, остававшиеся под спудом целые века, зреют теперь не по дням, а по часам, и положить их опять под спуд – не во власти правителей. Все народы это знают и потому не только вооружаются с головы до ног, но, чего прежде не было, с готовностию принимают на себя тяжесть чрезмерных вооружений. У толпы вообще чутье не дурное, и если она жертвует многим для военных целей, даже в Англии, значит нельзя сделать иначе. Этот странный, хотя довольно объяснимый перелом европейской истории не может тянуться долго; он кончится сам собою, как только разсекутся мечом современные гордиевы узлы – но беда тем, кого он застигнет неготовыми.

Фадеев, стр. 68

* * *

Телеграмма Генерал-Лейтенанту Верёвкину

…Позвольте выразить Вашему Превосходительству и Уральскому казачьему войску Мою искреннюю сердечную благодарность за привет, который дорог моему сердцу. Для Меня на всю жизнь останется дорогим воспоминанием, что Я участвовал в походе вместе с Уральскими казаками. Николай.

Его Императорское Высочество Николай Константинович

«УВВ», 1873, № 49, стр. 1

Фотография из книги Ф. И. Лобысевича «Описание Хивинского похода 1873 года»

* * *

Но конец 1874 г. и особенно следующий за ним 1875 год, без сомнения, останутся надолго памятны Уральскому войску по тем печальным для войска последствиям, к которым привело некоторых открытое сопротивление новому положению о воинской повинности и хозяйственном управлении в Уральском войске, Высочайше утверждённому 9 марта 1874 г.

Витевский В. Н., стр. 188

* * *

Организация внутреннего хозяйства, воинской повинности и местного управления Уральского войска имеет много особенностей, присущих только одному этому войску. Такие основные для казачьих войск законы, как положение о поземельном устройстве (1869 г.), устав воинской повинности войска Донского (1875 г.), положение об общественном управлении станиц (1891 г.), составляющие общее достояние всех казачьих войск, до настоящего времени не применены ещё к Уральскому казачьему войску. Вообще, все главные реформы, производимые правительством в устройстве казачьих войск, применяются к Уральскому войску обыкновенно много позже, чем к другим войскам, при том большей частью, с значительными отступлениями, а иногда не применяются вовсе.

Эта обособленность и, так сказать, самобытность Уральского войска объясняется одним, весьма характеризующим это войско, обстоятельством, а именно – усиленным развитием в нём общинных начал.

«Столетие…», стр. 226

Всеобщность и равенство являлись (…) первым отличительным признаком воинской повинности казаков. Вторым, не менее важным, отличительным признаком являлось то, что казаки отбывали службу по очереди, сменяясь через некоторые, сравнительно краткие, промежутки времени, при чём до наступления новой очереди оставались свободными от службы и могли предаваться своим домашним мирным занятиям. (…) Преимущества такого порядка очевидны, и потому казаки всегда считали этот порядок своей главнейшей и неотъемлемой привилегией, как людей свободных.

«Столетие…», стр. 95

Итак, полезные стороны казачества были хорошо известны Петру Великому и он умел широко пользоваться ими.

Известны были Петру I и дурные стороны казачества: своеволие казаков, отсутствие дисциплины. С этой стороны на казаков было обращено должное внимание: во-первых, казаки были переданы в ведение новоучреждённой Военной Коллегии, во-вторых, у казаков было отнято право выбирать атаманов, которые стали назначаться Высочайшей властью.

Эти меры значительно усилили связь казаков с Империей.

«Столетие…», стр. 22

…Уральское войско составилось из наиболее беспокойных, а главным образом, наиболее независимых элементов, ревниво оберегающих свою личность от всякого постороннего вмешательства.

Начала равенства, легшие в основу организации всех вообще казачьих общин, достигли поэтому, в общине Яицких казаков особенно сильного развития, равно как и независимость отдельных членов общины.

Община не делилась, подобно прочим казачьим войскам, на станицы, а предоставляла собою однородную массу вполне равноправных и почти совершенно не признававших ничьей власти казаков.

«Столетие…», стр. 238

* * *

С умножением казачества, преемники Михаила Фёдоровича делали надбавки к прежнему жалованию, за что, конечно, кроме радетельной службы, требовали от казаков и большего послушания.

Абаза, стр. 26

Между благодетельными распоряжениями высшего начальства были и такие, которые вызывали неудовольствия среди казаков, возбуждали между ними ропот. Вожаками непокорных всегда являлись старые казаки, особенно сведующие в Св. Писании, или начётчики. Они не хотели признавать никаких перемен, «новшеств», хотя бы то было полезно для них самих и необходимо для блага государства. Они желали жить по старине, по заветам и обрядам до-Петровской Руси, что было общим желанием людей «старой веры». А среди яицких казаков старая вера, до-Никоновская, была в большом почёте.

Абаза, стр. 190

* * *

…они (власти) привыкли к регулярным восстаниям среди казаков, потому что правительство Екатерины II всегда стремилось к ограничению их свободы. Двумя годами раньше восстание в Уральской области было жестоко подавлено. У государства были веские причины не доверять казакам: они были отличные воины, но они были чужеродным телом в государстве, маленькая народность состоящая в основном из искателей приключений всех национальностей, которые подчинялись только их вожакам и признавали только их собственные законы, тем более неуправляемые, потому что почти все они были староверы. Государство регулярно делало решительные усилия приравнять их к регулярным войскам, но для казаков худшее, что могло с ними случиться, – это превратиться в обыкновенных солдат, потому что под «солдатом» подразумевалось «раб», и тогда они были бы обязаны брить свои бороды и креститься православным манером.

Oldenburg, стр. 250, перевод Ефремовой Т.

* * *

Коснувшись воинской повинности казаков, здесь будет уместно разсмотреть наряды их на службу. Постоянный наряд простирался до 1100 человек, сменяемых ежегодно. Тысяча из них располагалась кордоном вдоль Урала и обороняла Яицкую линию от набега ордынцев. Кордонные или форпостные казаки размещались в Яицком и Илецком городках, Кулагинской и Калмыковской крепостях и в 19 тогдашних форпостах; сто человек постоянно находились в Гурьевском городке и служили помощью тамошнему гарнизону. С 1766 года, приказано было посылать 500 человек в Кизляр, а с 1769 года, вменено было в обязанность отправлять ежегодно в Москву, в легионную команду, 300 с лишком казаков. Кроме этого могли быть, и действительно бывали, экстренные наряды. Не принимая во внимание экстренную службу и останавливая внимание только на цифре постоянного наряда, напр. на 1769 год, ровнаго почти двум тысячам казаков была очень не легка: казаков, вышедших тогда из возраста малолетков, числилось в войске не свыше 4600 человек, следовательно, на службу отправлялось, без экстренных нарядов, близко половины взрослаго народонаселения.

«Борьба партий…», «УВВ», 1869, № 14, стр. 9

* * *

– Да, – прибавил, усаживаясь на скамье, молодой человек в форме, – такой же вот казак, как и я… (…)

– Такой же, да не такой, – сказал торговец поучительно.

– Нет, такой же, – ответил казак. – Только я вот служил, а он мою землю пахал, да мою траву косил… Только и есть…

Купец не возражал. Впоследствии эту фразу о службе и о «моей земле» я слышал не раз из уст бедных казаков, для которых эта «вольная степь» с ее общинными порядками часто является мачехой… Явление старое! Нигде, быть может, проблема богатства и бедности не ставилась так резко и так остро, как в этих степях, где бедность и богатство не раз подымались друг на друга «вооруженной рукой». И нигде она не сохранилась в таких застывших, неизменных формах. Исстари в этой немежеванной степи лежат рядом «вольное» богатство, почти без всяких обязанностей, и «вольная» бедность, несущая все тягости…

Короленко, IV

– Стар дедушка, немудрено и забыть, – заступился я.

– Какое стар, – насмешливо заметил один из казаков. – До сих пор «наемку» плотит.

«Наемка» – старый войсковой обычай, из-за которого тоже было много замешательств. Не желающие служить вне области нанимали за себя охотников. Впоследствии это выродилось в налог, который остающиеся платят в войсковую казну, вместо службы натурой (после обязательного срока). Списки ведутся безобразно, и на этой почве много злоупотреблений. Жертва одной из таких «ошибок» была перед нами. Это был старик с совершенно седыми густыми кудрями и тусклыми, когда-то голубыми глазами. На нем был смешной серый пиджак и форменные штаны с лампасами. Глаза глядели с тупой покорностью, но на лице застыло выражение застарелой обиды.

Судьба его – типичная судьба многих бедняков, сынов вольной, неделеной степи. Он одинок, потому что за службой не успел жениться; беден, потому что за службой не мог пользоваться дарами вольной степи и вольной реки. И вдобавок, теперь, в конце седьмого десятка, когда он уже двигается с трудом, он все еще вынужден откупаться от этой обездолившей его службы.

Короленко, IV

* * *

В основе наемки лежат два главные положения: во-первых, что воинская повинность есть повинность всей общины; и во-вторых, что отдельный член общины, вызвавшийся по собственному желанию выполнить эту повинность за общину, имеет право на соответствующее вознаграждение со стороны прочих членов общины, по свободному с ними соглашению.

«Столетие…», стр. 234

Невыгодные стороны наёмки усматривались: 1) в том, что, при вызове в военное время на службу всех строевых частей войска, в них могли бы оказаться люди совершенно не подготовленные к службе, как не выполнившие её ни разу, и 2) в том, что строевые части войска не могли бы быть очень быстро мобилизованы, так как операция наряда на службу требовала известнаго времени.

«Столетие…», стр. 267

* * *

С введением окладов жалованья служащих, даже и части печаточных денег не следовало бы раздавать служащим чиновникам, но раздача продолжалась, причём самоё распределение денег делалось совсем уже несправедливо: все равно, разсуждали чиновники, суммы в 15000 ассигн. (4285 р. сер.) на всех делить не стоит – достанется по грошам, а потому лучше разделить лишь между стоящими близко к общественному сундуку чиновниками, а на долю остальных оставить только вожделения, лишив даже многих вдов и сирот какой бы то ни было помощи.

Бородин, стр. 815

* * *

Заложилась наемка, как говорят казаки, или установилась цена, подможных мирских денег по восемьсот рублей. Проклятову негде взять двухсот рублей на свою долю, надо идти служить самому. Дай пойду, говорит, возьму еще раз деньжонки, авось в последний сам соберусь и своих наделю и послужу напоследях Великому Государю.

Даль В. И.

* * *

Службу уральцы справляют не по очереди, а «подмогой», что считают для себя более выгодным, потому что бедный казак может поправиться. Войсковое правление ежегодно делает денежную раскладку, сколько причитается на каждого казака «подможных»; оно же их собирает и выдаёт поступающим на службу по охоте, «охотникам». Те, которые идут в армейские полки, получают меньше, примерно 200 р., в гвардейский эскадрон больше, например 250 р. Если казак по бедности не может внести подможных, он остаётся в «нетчиках», а года через два или три, когда за ним накопится этих «нетчиковых» денег, его зачисляют прямо на службу, причём вычитают из его подмоги всю накопившуюся недоимку. Однако, ни один казак, будучи в служилом возрасте, т. е. между 21 и 35 годами, не может постоянно откупаться от службы; он обязан прослужить, по крайней мере, хотя один год. Богатые казаки поступают в уральскую учебную сотню, где они отбывают службу в один год, на своих харчах и квартире, а все остальные идут на три года в полки. Это так называемые обязательные, обязаны прослужить. В случае призыва всего войска, поднимаются все казаки, способные носить оружие, кроме отставных.

Абаза, стр. 220

* * *

Дело в том, что уральские казаки все требования правительства выполняли по укоренившемуся обычаю целой общиной, всем «войском», распределяя уж по своему между населением всю тяготу этих требований.

Бородин, стр. 726

* * *

Но вот прошли века. Государственное тягло снято с отдельных сословий и распределено равномерно на всё население Империи: дворяне освобождены от обязательной государственной службы, крестьяне избавлены от крепостной зависимости; казаки же, наоборот, оказались обязанными государству службой не в пример прочим сословиям.

«Столетие…», стр. 6

(…) воинская повинность для казаков была не только личной, но и тяжёлой имущественной повинностью, вследствие расхода на снаряжение и лошадь, что к действительному выполнению воинской повинности привлекалось у казаков всё способное к службе, или даже только к труду, мужское население, что льготы по семейному и имущественному положению имели лишь условное (…) значение, что прежние привилегии (…) уже были утрачены казаками…

«Столетие…», стр. 119

В первый период организация воинской повинности определялась, главным образом, правилами, выработанными самим войсковым населением, без всякого участия или при малом участии правительственной власти. В течении второго периода воинская повинность определялась, наоборот, главным образом, правилами, выработанными правительством. Издание положения 1874 года представляет собою довольно резкую грань, отделяющую два периода, являясь попыткой объединить в одно целое и самобытную систему, выработанную войском, и требования правительства.

«Столетие…», стр. 15–16

…условия военного дела настолько изменились в сравнении с недалёким прошлым, что было бы неосторожно давать этому прошлому решающее значение.

«Столетие…», стр. 31

* * *

Страничка из книги А. Рябинина с образцом государственного расследования по прошению казаков Яицкого казачьего войска в XVIII веке

* * *

Поэтому в переходные времена, каково и наше, когда вводятся в жизнь новые принципы, новые взгляды, не должно ограничиваться надстраиванием системы старых приемов – кусками новых. (…) Система, в которой неизбежность нововведений не устанавливается самим существом дела, а ставится в зависимость исключительно от усердия старых слуг новому делу, вполне пригодною признана быть не может.

Озерский, стр. 6

* * *

Проезжая нынешней весной по линии от Уральска до Гурьева, в редком форпосте не приходилось слышать от жителей жалоб на стеснённое положение, на дороговизну и недостаток в хлебе, в корме для скота, на безденежье и бедность. Действительно, в форпостах удалённых от Уральска и Гурьева, хлеб доходил до двух с половиною и, даже, до трёх руб. за пуд. Хлеб по такой цене, само собою, не доступен бедным, особенно если принять во внимание бедственную плавню прошлого года и вообще плохой улов рыбы. Удовлетворительного сбора луговых трав не было несколько лет сряду, прежние запасы сена истощились, а подножного корма также не было. Запасы сена оставались только у людей зажиточных, и на помощь с их стороны могли только рассчитывать бедные.

«УВВ», 1873, № 22, стр. 2

* * *

Радостные и веселые возвратились въ 1873 г. уральские казаки из тяжелаго степного похода подъ Хиву подъ начальствомъ своего атамана Н. А. Веревкина. Много невзгодъ, лишений и трудностей пришлось претерпеть имъ во время этого похода; многихъ товарищей потеряли они въ безводной и знойной степи, въ делахъ съ неприятелемъ ранен был и атаманъ их, и все эти невзгоды были забыты, едва увидели казаки родной Уралъ. Разбрелись казаки по станицамъ и уметамъ и за мирнымъ трудом, за рыбачениемъ, да въ семейномъ кругу вспоминали и переживали походныя впечатления, похваляясь лихостью и своими военными подвигами; украшенные георгиевскими крестами за боевыя заслуги, гордились они своей славой и, что называется, насквозь пропитаны были воинскимъ духомъ, беззаветной преданностью военному делу и казачьимъ традициямъ.

Вотъ въ это-то самое время по Уралу пронеслась тревожная весть о новомъ положении, которое должно быть введено въ войске. То было положение о воинской повинности и хозяйственномъ управлении въ Уральскомъ казачьемъ войске, высочайше утвержденное 9 марта 1874 года. Начались сходки и совещания казаковъ; никто изъ нихъ доподлинно не зналъ, въ чемъ собственно должна была состоять реформа, и слухи, одинъ нелепее другого, волнуя общественное мнение, стали распространяться въ темномъ казачьемъ кругу.

Сандръ

* * *

Рассмотрев этот проект, я нахожу, что в первых четырёх параграфах его установляется отбывание воинской повинности в Уральском казачьем войске на совершенно новых началах, на основании коих каждый казак должен непременно лично служить… между тем система наёмки до того усвоена уральскими казаками, что всякий крутой переворот к новому порядку отбывания повинности, может разрушить их благосостояние, что конечно самым вредным образом может отразиться на исправном отправлении ими, как воинской, так и других повинностей…

Из письма генерал-губернатора Оренбургской области Н. А. Крыжановского начальнику Главного управления иррегулярных войск А. П. Богуславскому, апрель 1873 года, цитируется по С. В. Колычеву

* * *

МЫ, АЛЕКСАНДР ВТОРЫЙ, ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ

Царь Польский, Великий Князь Финляндский и проч., и проч., и проч.

Объявляем всем нашим подданным.

В постоянной заботливости о благе нашей Империи и даровании ей лучших учреждений МЫ не могли не обратить внимание на существовавший до сего времени порядок отправлений воинской повинности. По действующим доныне узаконениям повинность эта возлагалась лишь на сословия мещан и крестьян, и значительная часть русских подданных изъята была от обязанности, которая должна быть для всех одинаково священна. Такой порядок, сложившийся при иных обстоятельствах, не согласуясь с изменившимися условиями государственного быта, не удовлетворяет и настоящим военным требованиям. Новейшие события доказали, что сила государств не в одной численности войска, но преимущественно в нравственных и умственных его качествах, достигающих высшего развития лишь тогда, когда дело защиты отечества становится общим делом народа, когда все, без различия званий и состояний, соединяются на это святое дело. (…)

Испытанная готовность НАШИХ подданых приносить себя в жертву родине служила НАМ ручательством, что призыв НАШ встретит в русских сердцах сочувственный отголосок. МЫ в том не ошиблись. НАШЕ доблестное дворянство и другие не подлежавшие рекрутству сословия в многократных заявлениях выразили НАМ радостное желание разделить с остальным народом тягости обязательной военной службы.

МЫ приняли эти заявления с отрадным чувством гордости и благоговейною признательностью к провидению, вручившему НАМ скипетр над народом, в котором любовь к отечеству и самоотвержение составляют заветное, из рода в род переходящее достояние всех сословий. (…)

«Уральские войсковые ведомости», 1874, № 4, стр. 1

Вступительное слово императора Александра II перед новым положением для регулярной армии. Напечатано за 2 месяца до опубликования НВП для УКВ

* * *

ВОЕННАЯ РЕФОРМА

№ 9. ИЗ УСТАВА «ВОИНСКОЙ ПОВИННОСТИ»

1 января 1874 г.

1. Защита престола и отечества есть священная обязанность каждого русского подданного. Мужское население, без различия состояний, подлежит воинской повинности.

2. Денежный выкуп от воинской повинности и замена охотником не допускается.

(…)

5. Вооруженные силы государства состоят из постоянных войск и ополчения. Сие последнее созывается лишь в чрезвычайных обстоятельствах военного времени.

6. Постоянные вооруженные силы состоят из войск сухопутных и морских.

(…)

10. Поступление на службу по призывам решается жребием, который вынимается единожды на всю жизнь. Лица, по нумеру вынутого ими жеребия не подлежащие поступлению в постоянные войска, зачисляются в ополчение.

11. К жеребью призывается ежегодно один только возраст населения, именно молодые люди, которым к 1 января того года, когда набор производится, минуло двадцать лет от роду.

12. Лицам, удовлетворяющим определенным условиям образования, предоставляется отбыть воинскую повинность без жеребья, в качестве вольноопределяющихся.

(…)

17. Общий срок службы в сухопутных войсках, для поступающих по жеребью, определяется в 15 лет, из коих 6 лет действительной службы и 9 лет в запасе…

18. Общий срок службы во флоте определяется в 10 лет, из коих 7 лет действительной службы и 3 года в запасе…

(…)

52. Для устройства имущественных и хозяйственных дел разрешается отсрочить, но не более как на два года, поступление на службу лиц, управляющих лично собственным недвижимым имуществом или принадлежащим им торговым, фабричным или промышленным заведением.

53. Воспитанники учебных заведений, означенных в приложении к сей статье, призываются к исполнению воинской повинности по достижении определенного для этого возраста наравне с прочими, но для окончания образования поступление их на службу в войска по вынутому жеребию, в случае заявленного ими желания, отсрочивается.