Kitobni o'qish: «Маски трёх эпох. Том 2. Посланники»
Благодарю К. М. за помощь с черновой вычиткой и переводами имён и свою сестрёнку Екатерину Перфилову.
*
Особая благодарность лучшему другу Александру Герасиме́нку, без постоянной поддержки которого не было бы вообще ничего.
*
В путешествии по XIX веку мне помогали авторы придворных церемониалов, камер-фурьерских журналов 1802–1803 годов, составители «Письмовников» начала XIX века, мемуаристы, современные историки быта и многие другие авторы и исследователи. Отдельная благодарность сотрудникам музеев, в которых я была по работе или на экскурсиях.
Часть 3. Посланники
Главная задача дипломатии – установление непрерывного контакта с внешним миром, из чего вытекают две другие задачи: правильное осведомление своего правительства и создание благоприятной атмосферы за границей. Лишь на четвёртом месте стоит задача вести те или другие переговоры согласно инструкциям своего правительства.
Ю. Я. Соловьев
Глава 9
– Пора!
Лант стоял у шлюза, я до боли сжала в ладони ручку переносной аптечки. Яхту совсем не качало, казалось, что мы на земле, а не в штормовом море, но сквозь прозрачные стены было видно, как нас захлёстывают мутные волны. Кто сказал, что они зелёные или свинцовые? Обычная жёлто-серая муть. Может, потому что это не Чёрное море, а Балтика?
Всего полчаса назад мы были в другом мире. Стояли у переходника, скрывая страх и заставляя ноги не дрожать – они казались ватными. Слишком быстро и неожиданно всё произошло, и не только для нас. Посольство планировалось не раньше, чем через месяц, когда мы окончательно подготовимся к нему, а император Александр обдумает то, о чём сейчас говорит в Мемеле с прусским королём. Но, как говориться, «человек предполагает…».
Шалорн уже давно следил за тем миром. Как – мы долго не могли понять, ведь он сам говорил, что может получать информацию, лишь когда она передаётся электронным способом – радио, телевидение, инет. Но Тан объяснил, что им удалось перебросить в тот мир небольшие зонды с видеокамерами и микрофонами, которые могли вычленить из уличного шума отдельные разговоры, а иногда и рассмотреть газетный текст. Снимали со значительной высоты и только то, что происходит на открытом воздухе, но и этого хватало. А когда решили переселяться, число зондов увеличили в несколько раз.
На календаре этого мира была первая половина июня – что по юлианскому, что по григорианскому стилю. Над Балтикой бушевал нежданный шторм. Не знаю, насколько сильный, но одно судно его точно не пережило бы. Оно-то и сбило нам все планы.
– По тому, что удалось рассмотреть, на борту человек пятьдесят, в том числе несколько женщин и маленьких детей, – объяснял бледный и скрывающий страх за нас Шалорн. – Шхуна сильно повреждена, продержится на плаву в лучшем случае часа полтора.
– Яхта подготовлена, – перебил его такой же бледный Тан. – Подойдёте с наветренной стороны, как раз и прикроете их от ветра. Зацепишься трапом за борт шхуны, это тоже отчасти её стабилизирует. Но при такой тряске она долго не выдержит, так что у тебя не больше получаса на эвакуацию. В центральном шлюзе несколько робо-охранников – на всякий случай. Для матросов переоборудован бассейн: закрыли его временным полом, положили матрасы, сухую одежду. Поселите всех мужчин там, так безопаснее. Потом посмотрите, что к чему и кому можно доверять. Мы в первый час присмотрим за вами, а потом связь придётся ограничить: она требует слишком много энергии и мощностей вычислительных контуров.
– А как нам с ними общаться? – опомнился Лант, чуть морщась от боли в разбитых губах.
Этот вопрос мы действительно ни разу не обсуждали, уверенные, что у нас есть время. Да и подзабыли о нём, если честно, привыкнув, что в Петле Времени все всех понимают.
– Вспомнил? – нервно рассмеялся Тан. – А как здесь говоришь – не думал?
– Забыл… – растерялся Лант. – Сначала хотел спросить, а потом… Не до того было.
– Ладно, не волнуйся. – Тан прятал за шутливым тоном тревогу. – Французский и английский будете понимать, как свой родной язык. С остальными – переводчики в браслетах, динамики вмонтируете, куда захотите. Ну и те языки, которые и так знаете. Поймёте всё, не волнуйтесь. Главное – не ляпните там чего новомодного, а то неудобно выйдет. Если посекретничать захотите – в браслетах блокировка есть. Окружающие подумают, что вы на своём тарабарском языке болтаете, не поймут ничего.
Тан говорил нервно, непривычно многословно, особенно для того, кто недавно был лорном. Но он очень переживал за нас с Лантом. И ещё из-за того, что не мог пойти с нами. В этой авантюре (иначе назвать то, во что мы совались, было нельзя) он стал бы обузой, не зная большого мира, не умея толком общаться с обычными людьми, потому что людей Петли Времени тоже нельзя было назвать обычными. Он мог помогать нам только советом, по видеосвязи.
– Всё, Тан. – Риа успокаивающе коснулась его локтя. – Не волнуйся, а то и ребята разнервничаются. Деми, в шлюзе две переносные аптечки, в них портативные сканеры – как раз успели их разработать. Удачи вам!
Говоря это, она старалась не смотреть на нас с Лантом. Тоже переживала. Потом нервно притянула нас к себе, обняла сразу обоих. Тан подал было руку, потом смущённо и несколько неуклюже обнял меня, затем Ланта. Человеческие эмоции ещё не всегда получали выход в человеческих жестах. Шалорн, мгновенье помедлив, тоже обнял нас, впервые став совсем человечным. Потом подтолкнул к арке переходника:
– Идите, времени мало.
Мы вздохнули, словно перед прыжком в ледяную воду, и шагнули в зыбкое марево переходника.
>*<
– Деми, ты готова?
Лант обернулся ко мне, уже стоя на приподнятом над полом шлюза трапе – похожем на надземные переходы с полупрозрачной арочной крышей лёгком коридорчике, в противоположный конец которого с воем врывался штормовой ветер.
– Если что – сразу закрывай шлюз, не рискуй собой!
Я кивнула, показывая, что готова и поняла его приказ. Но знала, что выполнять его, если люди с той стороны ринутся внутрь (мало ли в каком они состоянии) точно не стала бы. Бросить Ланта – он что, сдурел?!
Вот скобы трапа приблизились к борту бешено плясавшей на волнах шхуны – глубоко осевшей, с порванными парусами и обломанной верхушкой одной из мачт. На палубе, цепляясь за снасти, сгрудились люди, со смесью ужаса, непонимания и проснувшейся надежды глядя на невиданное доселе – огромную, металлически отблёскивающую в тусклом вечернем свете сигару яхты. Она, наверное, напоминала им кита или морское чудовище из старинных легенд. Ведь корабль не может быть без парусов, не может не подчиняться волнам, а яхта словно не замечала шторма, синхронизировавшись со шхуной и насколько это возможно повторяя её движения.
От первого толчка я еле удержалась на ногах. Как же они там стоят-то?!
Лант, хватаясь за поручни раскачивающегося трапа, добрался до судна.
– Капитан, – донёсся до меня его крик, усиленный встроенными в трап динамиками, – ваше судно не выдержит шторма! По одному перебирайтесь к нам на яхту! Сначала дети и женщины.
Люди, едва удерживаясь на ногах от болтанки (одна из женщин упала и покатилась по палубе, ей помогли подняться), мокрые, замёрзшие, неверяще смотрели на высокого парня в странной серебристо-серой одежде и словно бы с короной из треплемых ветром тёмных волос.
– Капитан! У вас мало времени!
– Мой груз! – хрипло закричал по-английски один из мужчин. – Мой фрахт!
Видимо, он, поверив в чудо, подумал, что сможет спасти не только жизнь, но и имущество.
– Какой к чертям собачьим груз?! Вам о себе думать надо!
Одна из женщин кинулась сначала к трапу, потом так же резко – к каютам, её перехватил богато одетый мужчина. До меня донеслись злые слова на не очень хорошем французском: «Или побрякушки, или твоя жизнь! Вспомни о детях!»
Наконец люди решились, мужчины начали передавать Ланту испуганных женщин, две из которых несли маленьких детей. Я встречала их в шлюзе. Четыре молодые женщины и двое малышей, все испуганные, насквозь промокшие, бледные и от страха, и от холода. Я указала на дальний конец шлюза:
– Подождите здесь, сейчас все переберутся, и я отведу вас в каюты.
На шхуне в это время едва не разгорелась потасовка за право первым попасть на трап. Лант зло заорал:
– Или успокоитесь, или сдохнете, вашу мать! Осталось несколько минут.
Он был прав, потому что борта шхуны трещали всё сильнее. Этот треск образумил людей, и они уже без споров перебрались на яхту.
В просторном шлюзе стало тесно, запахло морской водой и чем-то непонятным и неприятным. Лант, пропустив вперёд капитана шхуны, спрыгнул на пол, и трап втянулся в обшивку, как втягивается в лужицу отбившаяся капля ртути. Сразу перестало качать, наступила тишина, слышались только тяжёлое дыхание десятков измученных людей, мерный стук падающих с одежды капель, всхлипы испуганной женщины. За быстро терявшими прозрачность стенами яхты вздыбилась и опала мутная вода, на мгновенье мелькнула уносимая штормом шхуна, глубоко осевшая, с прокатывающимися по палубе волнами.
– Все? Мужчины идут со мной, женщины и дети – с ви́той!.. – Лант запнулся на титуле, сообразив, что никто этих слов не поймёт, и объяснил более внятно:
– Я – ви́тар Лант Незедера́, моя супруга – ви́та Деми Незедера. Она позаботится о женщинах и детях, я – об остальных. И никаких глупостей! Наша охрана не для красоты тут стоит!
Предупреждение относилось к нескольким мужчинам, которые то ли совсем потеряли представление о реальности, то ли, наоборот, уже немного пришли в себя и начали как-то непонятно переглядываться и протискиваться ко мне. Видимо, отсутствие привычной для этого времени большой команды сбило их с толку, показалось, что мы совсем беззащитны, а невероятный корабль – доступен для каждого.
– Идёмте! – Лант подхватил из моей руки аптечку и указал влево, в разошедшуюся словно струи воды дверь, за которой проглядывало просторное пустое помещение. – Идите вперёд.
Мужчины на мгновение замерли, но сдвинувшиеся с места робо-охранники – высокие фигуры в разноцветных, поблёскивающих металлом глухих комбинезонах и с металлическими же лицами, – заставили их поспешить.
Я, незаметно кивнув Ланту: «Мы справились, удачи!» – подтолкнула к открывшейся справа двери стоящую рядом со мной женщину. Она вдруг брезгливо дёрнулась, зло взглянула на меня и гордо прошествовала вперёд. За ней, кашляя, последовала очень молодая растерянная девушка. Ещё одна девушка, тоже кашляющая и наверняка с сильным жаром, и женщина средних лет несли притихших малышей.
«Деми, – раздался в серёжке-динамике голос Риа, – девушки серьёзно простыли. Посели их отдельно. И детей хорошо было бы изолировать – они тоже заболели».
Я на мгновенье задумалась, потому что собиралась поселить их в две каюты. Ладно, это не страшно, места у нас много.
– Вы со своими малышами сюда. – Я указала на первую по пути каюту. Нёсшая ребёнка женщина смутилась, а та, что почему-то уже злилась на меня, озлобилась ещё больше:
– Это мои дети! А она – бонна! Смотреть за ними – её работа. Где моя каюта? – Голос у женщины был визгливым, французская речь со странным неправильным выговором.
Молчавшая до этого бонна смутилась ещё сильнее и, мешая плохую французскую с правильной английской речью, тихо сказала:
– Не волнуйтесь, мадам, я посмотрю за детьми.
– Не сомневаюсь. За это вам и платят! Так где моя каюта?!
– Здесь. – Я указала на следующую дверь. – Вы подождите, я устрою остальных и объясню, как и что…
– Я сама разберусь!
Я пожала плечами, невольно удивляясь тому, что эта женщина, кажется, совсем не понимала, что ей грозило, не приди мы на помощь, и провела едва держащихся на ногах девушек в соседнюю каюту.
– Устраивайтесь. Вот ночные рубашки и халаты. На эту ночь хватит, потом подберём вам одежду. Здесь… отхожее место. – Я на мгновенье сбилась, потому что, не уверенная в возможностях переводчика (вдруг он не понимает разницы между языком девятнадцатого и двадцать первого века), не сразу подобрала замену слову «туалет». Потом, очень быстро объяснив про душ и унитаз и предупредив, что скоро появится самодвижущаяся тележка с ужином, пусть девушки не пугаются, поспешила к детям.
Бонна уже раздела малышей и, не найдя ничего подходящего, укутала обоих в махровые полотенца. Я показала ей душ, посоветовала прогреть детей и наскоро осмотрела их похожим на портативные металлоискатели маленьким сканером. Как и предупреждала Риа, у обоих – мальчика лет трёх и годовалой девочки – начиналась пневмония. Ничего, если её вовремя захватить, то завтра-послезавтра всё пройдёт. Здесь не знают антибиотиков, и непривычная к таким лекарствам зараза сдохнет от них моментально.
Пока я осматривала малышей, в каюту въехала тележка с приготовленным по рецепту Кока ужином: бутылочки тёплого детского питания для детей и полужидкая манная каша – для женщины. Она, всё ещё в мокром платье, то и дело поглядывала на лежащие на кровати ночнушку и халат, но с искренней любовью заботилась о малышах.
Устроив детей, вернулась к девушкам. Они уже успели прогреться в душе и, укутавшись в халаты, полулежали в кроватях. На тележке стояли тарелки с остатками манной каши.
Осмотр сканером снова показал начинающуюся пневмонию у одной из девушек и простуду – у другой. А ещё – синяки от щипков и мелкие ранки от уколов булавкой на плечах и теле той, которая заболела пневмонией. Я пока разбираться с этим не стала, лишь оставила на столике лекарства, объяснив, как их принимать. Надо было бежать к той, злой женщине.
Она, так и не сняв мокрое платье, сидела на кровати и даже не собиралась переодеваться. Я сначала не поняла, почему. Она медленно встала и с ядовитой лаской поинтересовалась:
– Где вы были, милочка? И где моя горничная? Мне нужно переодеться и причесаться.
– Ваша горничная больна. У вас есть одежда и всё необходимое. Я устраивала ваших детей, они…
Я не договорила. Лицо обожгла хлёсткая и сильная пощёчина, меня едва не впечатало в стену.
– Милочка, я – княгиня Баратаева! Я сообщу вашим хозяевам о вашей наглости!
– Я – хозяйка этой яхты, вита Деми Незедера, посланница1 Шалорна! – Я выпрямилась, обошла тележку с остывающим ужином, обернулась от двери:
– Если вы княгиня, то умеете читать. Там, – я указала в сторону душевой, – есть инструкция, как чем пользоваться. Остальное зависит от вас.
И вышла, примкнув снаружи дверь. С этой княгини станется устроить скандал на весь корабль.
>*<
Я, усталая и расстроенная, сидела в расположенной между моей спальней и комнатой Ланта маленькой гостиной (мы, как сухопутные люди, не стали играть словами и называли всё так, как привыкли). Несмотря на усталость, идти к себе не хотелось. Новое место, новый мир, да и тяжёлый день перед этим всем – то разговор с Женькой Малахитовым, то драка с Ашкой… И лицо горит – одновременно от пощёчины и обиды.
В комнату зашёл измотанный, но относительно довольный Лант.
– Всё, всех устроил. Сорок восемь человек, из них трое – пассажиры: князь – представляешь, настоящий! – его повар и секретарь… Деми, что случилось?
– Ничего… – Я отвернулась, чтобы он не заметил моей покрасневшей щеки. Хорошо, в комнате по вечернему времени свет неяркий.
Очень хотелось плакать, но показывать этого не стоило, потому что Ланту тоже несладко. Поэтому я подошла к небольшой кухонной нише: кроме основной кухни здесь была и наша личная, скорее для душевного отдыха и уюта.
– Вот, макароны сварила. И сосиски. Мы больше суток на ногах. Давай ужинать и спать.
Уснула я, так и не добравшись до спальни, незаметно для себя оплыв на узкий диванчик и сквозь сон почувствовав, как Лант укрыл меня пледом.
>*<
Спала я на удивление хорошо. Опять та же странность, что и раньше: хорошие сны после очень тяжёлого дня.
Проснулась в непонятных сумерках. Ни ночь, ни день, всё серое, лишь слабо фосфоресцирует циферблат на стене. Шесть часов. Чего – утра или вечера? И где я? Причём одетая во что-то длинное и неудобное. Казалось, что я ещё сплю. Но потом резко вспомнился вчерашний день: ребята, прогулка по вечернему городу, драка с Ашкой, переход в девятнадцатый век. Девятнадцатый век! Меня словно ударило током. Такого ощущения не было даже в первые сутки в Петле Времени. Наверное, потому что тогда я не чувствовала ответственности. Всё казалось странным, подчас опасным, но не давило так, как вот это понимание: я – дипломат, посланница Шалорна, от меня зависят судьбы двух миров.
Подскочила, думая, стоит ли переодеваться. Ампирное хлопковое платье совсем измялось, но возиться с одеждой, а перед этим ещё и с душем не было ни сил, ни желания. Нужно узнать, что с пассажирами, составить меню на завтрак.
В просторной общей комнате, объединявшей гостиную и столовую, уже хозяйничал Лант, расставляя вокруг длинного стола только что сделанные стулья – пластиковые, прозрачные, словно из цветного хрусталя, немного похожие на те кресла, что в нашем мире ставят в летних кафе. Хорошо всё-таки, что лорны сделали на яхте аналог Колец Управления, пусть и с несколько урезанными функциями. Но нам было доступно и изготовление одежды и мебели, и некоторая перепланировка помещений, и даже создание экипажей вроде того, каким мы пользовались в Петле Времени. И, разумеется, приготовление любой еды.
– Проснулась? – Друг встревоженно взглянул на меня. – Как спала?
– На удивление хорошо. Мебель делаешь?
– Уже сделал. Думаю, чем людей кормить.
– Ты узнал, кто они? – Я села за стол, придвинула к себе стопку бумаги.
– Узнал. В основном англичане. Это была английская шхуна, шли из Лондона в Петербург. Что везли, не знаю, они считают это своей коммерческой тайной. Наверное, какая-то контрабанда. Но причём здесь это?
– Англичане… – Я улыбнулась, невольно вспомнив: – Овсянка, сэр.
– Предлагаешь их овсянкой накормить?
– Нет, это так, шутка. Матросы… Макароны по-флотски сделаем, и всё. Здесь это невероятный деликатес. А вот пассажиры, да и капитан… А давай на самом деле геркулес приготовим? С пряностями и сахаром. Они точно не поймут, что это за каша. Ещё по яйцу всмятку, чай, молоко и бисквиты. Это всем можно, и больным.
– Дети заболели?
– Немного, наверняка уже выздоравливают. Вот девушки… Особенно горничная – у неё могут быть осложнения.
– А женщины?
– Нянька здорова, а княгиню я не смотрела.
Он уловил изменение интонации, взглянул на меня, коснулся моей щеки и зло спросил:
– Она?!
– До сих пор видно? – Я поморщилась от воспоминания. – Ничего, какой с дураков спрос?
– Вчера заметил. Спрос такой же, как и со всех! Она не Ашка и даже не Падпа с её варёными мордохватками, а мы и с этими дурами справлялись. – Лант брезгливо усмехнулся.
– Она – княгиня. – Я тоже усмехнулась, стараясь отогнать мысль, что впереди общение не только с этой истеричкой, но и со многими другими подобными дамами, считающими, что правила поведения нужны только в общении с сильными мира сего. Единственное, что можно им противопоставить – идеальное соблюдение этикета и железную выдержку. Внезапно накатило понимание: мы здесь более чужие, чем в Петле Времени, наше знание истории и дипломатии – ничто по сравнению с разницей мировоззрений.
– А ты – вита Незедера! – жёстко сказал Лант.
– Учишь роль мужа? – неловко отшутилась я, и он скривился.
>*<
Это на самом деле был сложный вопрос, и Лант так и не смирился до конца. Сначала вообще не хотел ничего слышать.
– Какой брак?! Вы что, с ума сошли?
– Фиктивный, – в который уже раз вздохнула я, пытаясь объяснить очевидное. – Мы оба – посланники. Но там нет женщин-дипломатов, понимаешь? Тем более девушек. Мы не сможем жить под одной крышей, нас тогда не то что при дворе – в крестьянской избе не примут. Не называться же братом и сестрой. Мы настолько непохожи во всём, что этому никто не поверит.
– Нет! Ни братом, ни мужем быть не собираюсь!
– Вы можете идти туда только вдвоём, – устало сказал Шалорн. – Один ты не справишься. Деми лучше тебя разбирается в обычаях и культуре. А ей одной туда вообще нельзя.
– Но почему муж и жена?!
– Да в который раз повторяю: не примут меня там, если я буду незамужней, да с тобой в паре. Там самый высокий статус у семейных. Это и тебя касается. Всё это фиктивно, понимаешь? Статус! Нужен именно статус! А с дамами встречаться это тебе не помешает.
– С какими дамами? – поперхнулся Лант, взглянул на моё смеющееся лицо и, едва сдерживаясь от грубости, был вынужден согласиться.
– Язва! Но там ведь не только это нужно, но и фамилия, титул какой-то. Одних имён мало.
– Уже придумала, – рассмеялась я, радуясь своей победе в споре. – Будем витар и вита Незедера.
– Кто?
– Титулы я в детстве придумала, когда в сказку играла. Вроде нормально звучит – и красиво, и непохоже на европейские.
– Незедера? – удивился даже молча слушавший наш спор Тан. – А это что значит? Или просто так?
– Какая разница? Детское воспоминание.
Так мы с Лантом и стали супругами-аристократами со звучными и непонятными титулом и фамилией. Что тут такого? Мы – посланники самой древней страны в мире, потому что даже Тан, Один из самых молодых лорнов, возник как личность, когда в Риме ещё республика была. О Шалорне и не говорю. Посланники такого государства не могут быть абы кем, верно?
