Kitobni o'qish: «Письма из апокалипсиса 2.0»

1

Слышала уже вчерашний выпуск "Писем"? Что думаешь? Я, Игорь, кстати, знаешь, мы могли бы…

Привет, сегодня профессор Керимов уходит, уже слышала? Пройдёмся вместе до аудитории?

Игорь смотрел на Элизу. Она улыбалась, то и дело поглаживала рыжие кудри, пытаясь заправить непослушные пряди за ухо. У нее были очень тонкие запястья и веснушки на локтях, сегодня на ней была белая блузка, черная юбка до колен и туфли на невысоком каблуке.

Игорь попытался и не смог представить массивный скафандр на её миниатюрной фигуре.

Только и слышу – чужие прилетели истребить человечество, это из-за них землю поразили аномалии. А я думаю, всё как раз наоборот, они прилетели нас спасти и потому открыли червоточину. Учёные говорят что она ведёт в другую солнечную систему, где есть пригодная для жизни планета. Там есть вода, Элли! Вода, понимаешь? Это тебе не какая-нибудь бессмысленная миссия на Марс! Нас ждёт новый мир! Просто подумай, что тебя держит здесь? Холмики на земле? Мать всегда говорила, что своих мертвых мы носим с собой. А еще я уверен, они хотели бы, чтобы мы спаслись. Спасли человечество! Вот, даже профессор Керимов так думает, не зря же уходит!

Элиза встала, мечтательно улыбаясь каким-то своим мыслям, и начала складывать учебники в сумку. Игорь смотрел, но подойти не решался.

Слишком высокий, он стеснялся своего роста и сутулился. За последние несколько лет ухудшилось зрение и он вынужден был носить очки. Врачи сказали, что он, возможно, даже ослепнет если не вмешаться. Предлагали операцию. Игорь родился уже после прилёта, в эпоху аномалии и мог рассчитывать на квоту, надо было собрать документы, но мама отказалась. Сказала, что вмешиваться в человеческую природу и изменять её, безбожно. Игорь не спорил. Кого волнует плохое зрение в мире, где перестали рождаться дети? Где каждый день умирали сотни тысяч людей? Мать считала, что это – кара божья и люди её заслужили.

Игорь не верил в бога и не верил в Марс. Да и сами учёные относились к плану колонизации красной планеты скептически. Технологии, конечно, шагнули вперёд, но не настолько как требовала полноценная колония на Марсе. Ни о каком терраформировании речь не шла. Их уровень – кротовые норы, спрятаться поглубже, укрыться от радиации и построить станцию с полным замкнутым циклом для жилой зоны, дальше гидропонные фермы и первые скудные урожаи, но главное золотые боксы, способные поглощать углекислый газ из атмосферы и вырабатывать кислород. Но чтобы спасти человечество этого мало.

Вот и профессор Керимов не верил в Марс. Он говорил, что это плацебо, но оно необходимо человечеству. Пока люди верят и надеются, они будут работать во имя будущих поколений. Вера в будущее – это все, что они могли оставить после себя.

Но сам профессор веру похоже потерял и решил уйти. Он объявил об этом на прошлой неделе, когда заявку на переход уже одобрили, учёных всегда пропускали вне очереди.

С тех пор как прилетела сфера и открылась червоточина, через неё прошли уже тысяч людей, но еще никто не вернулся. И ни один зонд так и не передал информацию с той стороны.

Все знали, что это билет в один конец, но люди готовы были рискнуть, на ту сторону уходили целыми семьями.

Были и такие, кто одобрения не получил. Некоторые из них пытались незаконно пересечь границу А-сферной зоны и попадались в лапы роботов-гончих, кого-то даже успевали вытащить и вывезти, но большая часть гибла. Стоило поцарапаться или уколоться и чужеродная флора захватывала тело изнутри. Выживали единицы, если их успевали доставить в научный городок.

Сферград вырос стихийно, из маленького военного посёлка он за несколько лет превратился в огромный город, научный центр, куда съезжались ученые со всего мира. Получив работу внутри аномального периметра, можно было подать заявку на семейный переход или на список, из которого собирались исследовательские группы.

Элиза собрала свои вещи и пошла к выходу.

Игорь стоял как истукан и смотрел ей вслед. Осознание того, что вот сейчас она выйдет в эти двери и он больше никогда её не увидит обдало волной жара и Игорь побежал. Он еще успеет, догонит её на лестнице и позовёт на прощальную вечеринку в профессору Керимову. Тот уходил с помпой, устраивал аукцион, чтобы раздать вещи.

Не добежав до двери метров сто, Игорь споткнулся и упал, когда падал, смахнул сумкой стул, что стоял вверх ногами на столе, и тот рухнул прямо на него. Игорь больно клюнул носом пол и застонал. Упал неудачно – разбил очки, и теперь почти ничего не видел. Текли секунды, он лежал и слушал стук каблуков по ступеням лестницы, шаги удалялись. Хлопнула дверь.

Игорь сбросил стул и перекатился на спину.

Из носа обильно текла кровь и Игорь в ужасе вспомнил, как умер Карл Викторович, биолог, что читал им лекцию в прошлом году. Он порезался о лист бумаги, пошёл в туалет, а там потерял сознание и истёк кровью. Никто даже понять ничего успел. Спецы сказали – кровь перестала сворачиваться.

Кто-то склонился над Игорем, помог встать, приложил к носу платок.

Кто-то, но не Элли.

– Эй, сынок, ты как? – это был Давид, старик – уборщик со своей тележкой, университетский призрак, от него громко пахло чистящими средствами и табаком. Давид испугался, что оставил воду на полу и теперь его выкинут отсюда, потому что Игорь нажалуется.

Игорь снял разбитые очки и покрутил в руках. И где ему теперь взять денег, чтобы заказать новые линзы?

– Ты точно цел? – спросил Давид и от его взволнованного голоса Игоря затошнило.

– Да в порядке я, пойду, все нормально. Извините.

Дверь маячила впереди темным пятном и Игорь шёл к ней, как канатоходец, балансируя над пропастью.

– Твои вещи, сынок! – закричал Давид ему вслед, но Игорь не оглянулся. Книги ему больше не нужны. Он толкнул дверь и спустился по лестнице, держась одной рукой за стену, а второй прижимая платок к носу. Мир разбился на множество осколков. Мир треснул везде, где только мог и трещины обнажили истину. После смерти матери он остался один, ему больше некого спасать с этой загнанной планеты, кроме себя. Он вышел во двор университетской библиотеки и оглянулся на массивное здание, с портика, под самой крышей на него смотрели плачущие ангелы с отбитыми крыльями и мысленно он пообещал им, что полетит.

2

– Игорь! Давыдов! Ты на седьмой? – кричал Остин по-русски. – Забери почту для Варгаса!

Механик бежал к нему от дальней стены ангара, где уже вторые сутки возился с вертушкой – вешал новое оборудование. За последний год австрал, как его называли за глаза, стал говорить по-русски очень хорошо и даже смеялся над их с Белебеем шутками. Остин Ньювер приехал в Сферград из солнечной Австралии, континента, который без всяких шуток зовётся Эдемом. За последние пять лет там не было ни одной официально зафиксированной смерти от аномалии. Защищаясь от нахлынувшего потока беженцев, Австралия обросла высоченными стенами. Парочка знакомых Игорю техников всерьёз рассматривала вариант продать почку или другой ненужный орган, чтобы заплатить за место в очереди, которые продавали на черном рынке, а этот вон, загорелый любитель серфинга, добровольно освободил место, взял и уехал в холодную, аномальную Россию.

Остин, наконец, добежал и протянул ему конверт. Игорь все еще не понимал, потому спросил:

– А что с дронами не так?

– Лабораторию закрыли, ты не слышал?

Вот так сходил на обед!

Игорь ткнул в ушной имп, запуская сканирование, но в эфире было тихо.

– Нашу лабораторию? – уточнил на всякий случай Игорь.

– Нашу, – ответил Остин. – Похоже, привезли новые образцы.

Игорь пожал плечами и вошёл в лифт.

Аномалии не подкрадывались бесшумно, они всегда оставляли громкий след.

На седьмом и правда творилось что-то странное, по коридорам бегали военные, тянули от лифта гермокишку, на выходе из которой устанавливали новую, дезинфицирующую камеру с карантинным боксом. У седьмого этажа был всего лишь третий уровень защиты, до сегодняшнего дня не было и намёка на полную изоляцию. Игоря остановил патруль с белыми нашивками биобригады, ребята из бабы яги, взяли у него кровь, проверили допуск и отпустили.

Олег Белебеев ждал его у лестницы на платформу, где располагалась лаборатория. Над шлюзом горела красная лампочка.

– Ты куда запропастился? – спросил Белебей. – Тебе что, на обед первое, второе, третье и компот подавали?

– Уже и пожрать спокойно нельзя, – пожал плечами Игорь.

Приём пищи стал теперь делом интимным, приходилось использовать стерильные, изолированные помещения.

– Что случилось то? Нас пропустят? У меня тут для Варгаса почта.

Белебей с интересом глянул на конверт и Игорь добавил:

– Лично в руки.

– Какой-то таинственный образец привезли, группа Кардышева. Чтобы его доставить, они насквозь третью зону прошли, говорят, там снова люди живут, представляешь?

–А как же зачистка?

–Так это когда было, уже восемь лет прошло.

– И ты про образец ничего?

– Ничего, но Варгас сморщенный ходит, будто лимона наелся. Ты, кстати, свою дозу уже получил? Семеновна бегала тут, расписывала преимущества натуральных лимонов перед таблетками и концентратом. Они теперь фрукты и овощи выращивают по новой, беспочвенной технологии, говорят, безопасность стопроцентная!

Игорь поморщился, он терпеть не мог кислятину, но врачи настаивали и все из-за вспышки цинги на минус шестом. Скорее всего, какой-то сбой оборудования по витаминизации.

Игорь почувствовал резь в глазах. Давно надо было линзы снять. Дома он не был больше суток, но в лаборатории держал запасной комплект на такие случаи.

– Пойдём пока на Новый Вавилон глянем, а то чё тут делать, то? Понадобимся позовут! – резонно заметил Белебей.

Новым Вавилоном называли башню вокруг прозрачной сферы. Башня, как кольца змеи закручивались по спирали, а в центре за толстыми стенами из защитных сплавов пряталась точка перехода. Снаружи, можно было видеть только герметичный шлюз.

В смотровой, как всегда, было людно и накурено, ни одна табличка “no-smoking” не помогала. Иногда справлялся воздухоочиститель, но это когда он не был сломан. Окон на передовой не было, вместо стёкол в рамы были вставлены отражающие графеновые линзы, еще тоньше, чем те, что прилипли к сетчатке Игоря. Вид снаружи был спроецирован на сплошной экран, картинка отставала от реальности на доли секунды. По ту сторону экрана привычно светило солнце и мир казался обычным. Перед ними лежало озеро Байкал, самое чистое и самое прекрасное. Игорь работал здесь уже десять лет, но до сих пор не мог налюбоваться. Лимнологи, экологи, биологи приезжали со всего мира, изучать нетронутый аномалиями биом озера.

Отсутствие аномалий было тоже своего рода аномалией.

А еще озеро было последним, что видели уходящие.

Двенадцать лет назад он приехал сюда, как и многие, чтобы уйти. Напросился вместе с профессором Керимовым, буквально жил под его дверью трое суток, пока тот, наконец, не сдался и не согласился. Они приехали в сентябре, мокром и грязном, целыми днями шёл дождь, дороги развезло и последнюю часть маршрута их пересадили на барана, военный вездеход, который, как и многое другое изначально создавался для Марса, но потом был переделан под аномалии. Сферград оказался в самом их сердце. Тогда-то Игорь впервые и увидел, как живут люди, которые спасают мир. Мир разваливался, но они продолжали подбирать его куски и сращивать. Выбрали не бежать, а бороться. Спасать веру и надежду, так же как это делали космонавты, астронавты и тайконавы на Марсе.

И также умирали ради этого.

Заявку на переход Игорь тогда, конечно, отправил, сразу же как получил свою первую работу, случилось это месяцев через восемь после того, как через червоточину ушёл профессор Керимов. Но пока ждал, успел передумать, потому когда через полтора года получил отказ, то не расстроился. Игорь к тому моменту уже сменил три места работы в посёлке и из кожи вон лез, чтобы попасть внутрь Аномального периметра. Для этого ему даже пришлось съездить обратно домой и добить таки свой диплом. После этого он вернулся и теперь уже мог претендовать на более престижную работу. Специализации в научных направлениях у него не было, но доктор Варгас принял во внимание мнение профессора Керимова, который написал Игорю рекомендательное письмо, написал он его в надежде, что тот передумает уходить. И вот двенадцать лет спустя, Игорь стоял и смотрел, как очередная группа из трёх человек, нагруженная оборудованием, под тяжёлыми рюкзаками идёт к шлюзу для перехода.

Напротив башни, как маяк на берегу, стояла самая высокая в мире надгробная плита – стела, по ней все выше и выше забирались имена уходящих в небытие. Когда-нибудь, после того, как человечество исчезнет с лица земли, те, кто выживут на Марсе или по ту сторону червоточины, возможно прилетят и найдут её здесь. Память в камне.

– Давыдов, Белебеев, – раздался голос, но не из динамика, а от двери. Игорь оглянулся, но не узнал говорящего, на лаборанте белый защитный комб. – К Варгасу.

– Я же говорил, что позовут, – улыбнулся Белебей.

– А что с сигналом? – Игорь постучал пальцами по напульснику. Экран молчал.

– Связь тоже перекрыли, режим радиомолчания, – пожал плечами Белебей.

А вот это уже было интересно.

Если Игорь ничего не путал, то Варгаса звали Камиль, но по имени его никто и никогда не называл, осталась только буква “К” в ведомости. Иерархия в их команде сложилась странная, но все знали, последнее слово за учёными и никто не спорил.

Один из бесчисленной армии лаборантов профессора, они менялись так часто, что Игорь их не запоминал, ждал их на лестнице. Дорога в лабораторию была явно для них закрыта, но никто не объяснял из-за чего и как надолго. Все происходило так быстро, что Игорь растерялся. Привычный распорядок дня был нарушен и он то и дело поглядывал на напарника, но Белебей лишь пожимал плечами. Он привык выполнять приказы.

– Оба на Угол, вас там машина заберёт, сначала на технический, вас оденут, потом на причал, полетите с метеорологами.

– Вот, же каналья! Гелионосцы! – обрадовался Белебей.

– Рано радуешься, Олежик, – без улыбки ответил ему сам профессор Варгас, появившийся из-за тяжелой двери. – Хреновое дельце, но все подробности на месте. Вас проводят.

Из смотрового как раз вышел Кардышев, а следом и его тень – Вика Эрлиц. Игорь даже присвистнул от восторга.Чего он только не наслушался об этих двоих.

Бригады быстрого реагирования были под завязку набиты нездоровыми на голову адреналинщиками, к таким аномальный отбор был беспощаден, но Кардышев и Эрлиц были из другого теста – фанатики дисциплины и научных методов.

– Значит домой заскочить не успею, – вслух сказал Игорь и ткнул Белебея в бок, но тот пялился на Вику и не замечал. – Я в бокс сбегаю, глаза сменить, встретимся на Углу. Доктор, не уходите, у меня письма!