Kitobni o'qish: «Затерянные в России, или Записки маленькой беженки»

Затерянные в России, или Записки маленькой беженки

Часть I

ВЗОРВАННЫЙ РАЙ

О, если бы открыть глаза, неожиданно, вдруг и понять: все, что теперь, лишь дурной сон. Но сквозь дыхание лет я отчетливо слышу слова. Они летят вслед моему белому автобусу. Охрипший, кричал мой город голосами тысяч людей. Но, корчась в муках, высеченная каждым словом душа не переставала любить его.

По камушку выложена дорога к дому. Нет ей конца, нет меры моей смертной любви к ДОМУ.

1990 г., лето

***

Скоро наша жизнь изменится. Сегодня дядя Эльдар срубил мой любимый тополь. Он собрался переделывать голубятню в мастерскую и тополь ему мешал. Я помню его с детства. Кажется, протянешь руку, и вот уже ветки. А когда я была маленькая, то думала, что если разбежаться и прыгнуть с балкона, то обязательно приземлишься на него. Многие не любят тополя из-за пуха. А мне он очень даже нравится. Летом он, такой легкий и мягкий, всегда залетает в наши окна. Стоит сесть обедать на балконе, как в тарелке уже несколько пушинок. Крыши гаражей, асфальт, трава – всюду белый пух, будто снег. Они убили мой любимый тополь. Больше не будет пуха, все довольны, а мне хочется плакать. А как же птички? Если голубятню уничтожат, где им жить?

***

Уже неделю мама с бабушкой не едят сливочное масло, а бутерброды делают с вареньем. Говорят, что так вкуснее. Но я уже достаточно взрослая и сразу догадалась: они экономят масло, чтобы мне больше хватило. Другие продукты закончились. В магазинах давно все по карточкам, а прилавки пустые стоят. Странно, но в кино людям всегда есть что достать из холодильника. Неужели актерам приходится жевать резиновый сыр и колбасу?

***

Вчера я чуть со страху не умерла. Посреди ночи к нам кто-то пришел. Сначала раз позвонили, потом еще. Бабушка смотрит в глазок – никого, спрашивает – молчат. Только легли, снова звонок. Подходим – площадка пустая. Я такое только в кино видела. Я зарылась под одеяло, лежу и дрожу. Зубы сами собой стучали. Куда прятаться, если дверь выбьют? А когда кулаком бить начали, бабушка громко около двери сказала, что милицию вызывает. Мы потихоньку, чтобы на площадке не услышали, дверь железным прутом перегородили и старый унитаз придвинули. Но спать все равно было страшно. Даже сейчас сердце колотится, как сумасшедшее.

***

Сегодня навещали прабабушку Таню. Пока мама с бабушкой прибирались на могиле и раскладывали цветы, я гуляла. Боженька, наверное, очень сердится на меня, но это так скучно сидеть на скамеечке перед надгробием и разговаривать с могилой. Будто покойник тебя слышит. Я знаю, что там, в земле закопан гроб, а в нем скелет. А душа давно улетела на небо.

Я очень люблю прабабушку Таню. Она была красивой, с голубыми глазами и белыми волосами, как ангел, совсем не похожа на нас. Мама рассказывала, что бабушка родилась в России, в городе Саратове, была богатой купчихой, а потом их семья обеднела. Кроме моей бабушки у нее было еще много детей, но почти все они умерли. Меня назвали в ее честь, а она не дожила до моего рождения. Это все что я знаю. У меня даже нет с ней общих тем. Я гуляла по дорожкам, рвала цветы и тут вижу: у нескольких могил кресты пополам сломаны. Кто-то снял плиты и выбросил за ограду. Вся земля вокруг перерыта и разбросана. Что можно искать в могилах? Я смогла разобрать только две фамилии Саркисян и Аванесов. Армяне. Мама сказала, что еразы поступают так со всеми армянскими могилами. Не понимаю, ведь поссорились живые люди, при чем же здесь мертвецы? Я не стала волновать маму с бабушкой, но там было еще кое-что. Я видела кости. По-моему, они были настоящие. Я сначала испугалась. Но крови на них не видно. Те, кто сделал это, очень злые люди. А еще они, наверное, никого не хоронили. И не любили.

***

Я не знаю, кто эти еразы. Мама сказала, азербайджанцы, которые приехали из карабахских и ереванских деревень. Русского языка они не знают. Значит, где-то у них есть свои дома, дети и могилы родителей. Зачем тогда им наши дома? Зачем они ломают кресты на кладбищах и разбрасывают кости? Они привезли с собой овец и коров и по городу водят. А у подъездов теперь огороды. Везде такая грязь, я недавно видела двух крыс, одну рядом с нашей детской поликлиникой, а другая пробегала мимо Дома правительства.

***

Скоро они запретят нам дышать! Эти проклятые еразы выгнали бабулю из булочной. Сказали, что все порядочные женщины вечерами дома сидят. Что ни один муж в такое время жену в магазин не отпустит. «А раз ты пришла сама, значит или твой муж армянин или сама ты армянское отродье». Так прямо и сказали. Там были сплошь мужчины, они обступили бабушку, а один даже хотел ее ударить. И тогда она не выдержала и стала стыдить их на азербайджанском языке, а потом ушла. Моя бабуля очень смелая, по магазинам и на почту ходит сама, маму не пускает. Потому что «молодую обидеть может всякий, а старуху никто не тронет». Сейчас она плачет. Говорит, думала, что ее убьют и мы останемся «круглые сироты».

***

Мне, как старосте класса, пионервожатая поручила делать стенгазету. Написать статьи и стихи я смогу, но рисовать на огромном ватманском листе… Хорошо, что у меня есть друзья. Главным художником я назначила Сашку. Он рисует лучше всех в классе, а если еще и подключит свою старшую сестру… И потом, он не смог мне отказать. Мне тоже есть кого попросить о помощи. Мама всегда рядом. Мы с ней такого насочиняем. Завтра у нас редколлегия. Собираемся у меня дома, будем обдумывать содержание газеты. Состав, как всегда, прежний: Маринка, Ольга, Сашка и я. Вовка и Нарминка тоже обещали зайти, но это еще под вопросом.

***

Одна с Пилом больше не пойду. Сейчас, пока мама жарила котлеты, мы с ним гуляли. На улице почти никого не было. Все-таки утро еще. Идем обычным маршрутом, а тут дядька какой-то появился. И все за нами. Я за угол и он, я на другую сторону и он туда же. Не знаю, куда прятаться. Забежали с Пилотиком в какой-то двор, а там тоже пусто. Он подошел ко мне, стал спрашивать, как меня зовут, где я живу. Я, правда, половину не поняла, он очень плохо говорил по-русски. А потом присел на корточки, схватил меня за ногу и по колготкам гладит. А я говорю, меня мама домой зовет, и машу рукой в сторону чужого балкона. Он еще что-то говорил, какая я хорошая и симпатичная, звал куда-то. Ногу мою не отпускал. Я подумала, если зайду в подъезд, мне дверь никто не откроет, лучше бежать. Тогда я вырвалась и побежала к булочной. Там всегда людей много. Я бежала, не оглядываясь, боялась останавливаться. Он, наверное, отстал. Хорошо, что к нашему дому его не привела. Маме не скажу, а то ругаться станет.