Kitobni o'qish: «Проклятый граф. Том I. Таинственный замок»

Огромный средневековый замок высился на склоне холма. На первый взгляд он казался сошедшим со страниц сказки, ожившей иллюстрацией к волшебной истории о прекрасных принцессах и смелых принцах, но стоило лишь приглядеться, как все очарование сходило на нет, и становилось ясно, что этот замок мог бы фигурировать скорее в совершенно иной истории. Если бы это и была сказка, то это была бы, пожалуй, едва ли не самая страшная сказка из всех существующих на этом свете. В таких историях принцы и принцессы никогда не находят друг друга, злые ведьмы завораживают королей и подчиняют себе целые народы, а добро не в силах одолеть зло. Замок, выглядящий в лучах медленно склоняющегося к закату солнца роскошным, неповторимо-прекрасным, при ближайшем рассмотрении пугал воображение. Великолепные витражи его окон были кое-где разбиты, совершенно застланы пылью и затянуты изнутри паутиной, каменная кладка обвалилась, тяжелые входные двери потемнели от времени и, казалось, едва держались на ржавых петлях. Если же принять во внимание и то, что величественное строение высилось в гордом одиночестве среди густого, дремучего леса, то можно было смело сказать, что этот замок является совершенно идеальной декорацией для фильма о каких-нибудь жутких монстрах, чудовищах, восстающих из могил, или… о вампирах. Именно в таких замках должны свершаться самые страшные злодеяния, происходить пугающие самое смелое воображение вещи, в них должны томиться несчастные, страдающие узники, мучимые жаждой и терзаемые голодом, а сырые стены древних казематов просто обязаны быть увешаны ржавыми, но крепкими цепями… Вполне возможно даже, что по коридорам такого замка – обязательно пыльным и пустым – могли бы бродить толпами привидения, не упокоенные души тех самых гипотетических узников, что томились в подвалах. Впрочем, утверждать со стопроцентной уверенностью, что ничто, хотя бы отдаленно походящее на описанную картину, не таится за темными дверями, было нельзя. В конечном итоге, ведь никто не бывал в этом замке уже несколько столетий, и проверить или опровергнуть предположение об ужасах, что таят древние стены, возможным решительно не представлялось.

Люди не бывали в этих местах, даже самые заядлые любители старины не забредали в темный лес, то ли опасаясь заблудиться под его сенью, то ли не желая столкнуться с дикими зверями, которые, надо заметить, водились здесь в поразительном количестве. Место, где находился старинный замок, не являлось каким бы то ни было заповедником, не было охраняемой территорией, да и по климатическим условиям не могло считаться совершенно идеальным, однако редкие виды животных, порою даже тех, что уже давно строго охранялись от истребления, буквально стекались сюда, прибывая неизвестно откуда. Но и они не рисковали слишком уж приближаться к замку. Пожалуй, старым стенам был известен лишь один прецедент, когда черная, гибкая дикая кошка, пантера с горящими желтыми глазами, неожиданно выскочила из леса и, замерев возле дверей, настороженно прислушалась к происходящему за ними. Из-за темных створок не донеслось ни звука, но животному, тем не менее, что-то не понравилось и оно предпочло удалиться.

Тонкий луч стремительно катящегося к заходу солнца ласково скользнул по темным дверям, пробежался по серой стене с выщербленными камнями, весело поиграл на остатке разноцветного витража, чьи осколки еще торчали в старинной дубовой раме и, преисполненный любопытства, скользнул внутрь, будто желая узнать, что же все-таки скрывает старый замок. Медленно и неуверенно опустился он на пол и, тот час же задохнувшись там в пыли, ровным слоем покрывающей каменные плиты, поспешил подняться повыше, мягко скользя по ножке массивного темного стола и изо всех сил стараясь не потеряться в хитросплетении украшающих ее узоров. Наконец ножка закончилась и луч облегченно скользнул по запыленной, но не столь серой, как пол, столешнице. И почти сразу запнулся, совершенно неожиданно натолкнувшись на элегантные черные ботинки, сверкнувшие чуть заметным отблеском, отражая солнечный свет. Откуда они могли взяться внутри этого замка, на столе, стоящем возле окна? Луч скользнул дальше и почти сразу обнаружил, что ботинки надеты на чьи-то длинные стройные ноги, скрытые светло-голубыми джинсами. Сочетание это, вероятно, показалось посланнику Солнца столь удивительным, что он поспешил дальше, скользя по этим ногам, стараясь узнать, кто же этот странный человек, восседающий в холле жутковатого строения. Джинсы завершились черной рубашкой и луч, запутавшись в ее темноте, потерявшись в складках, испуганно растаял, не решаясь освещать лицо неизвестного молодого человека, равнодушно созерцающего его гибель.

Мы же с вами не станем останавливаться и, продолжая дело луча, рассмотрим неизвестного повнимательнее.

Из ворота черной рубашки выглядывала совершенно белая, бледная едва ли не до синевы, шея. Венчала ее красивая голова с копной небрежно уложенных светлых волос, с пронзительно-холодными серыми глазами, прямым носом и тонкими губами на узком, не менее бледном лице. Длинные пальцы сидящего были сложены домиком где-то на уровне груди, ноги, как уже упоминалось, закинуты на стол и, похоже было, что поза эта оставалась неизменной на протяжении очень и очень долгого времени. Во всяком случае, пыль, безраздельно властвующая повсюду здесь, покрывала пол вокруг него ровным слоем, ни единого шага не отпечаталось на этом сером ковре, да и на столе не было заметно следов хоть малейшего передвижения. Молодой человек казался статуей, прекрасно выполненным, вырезанным из мрамора рукою искусного мастера изваянием, и лишь глаза, изредка взирающие на тот или иной объект, мешали окончательно увериться в этом. Впрочем, порою очи его закрывались, веки смежались, позволяя темным ресницам бросить чуть заметную тень на бледные щеки и тогда сходство со скульптурой становилось еще более очевидным. Порою казалось даже, что этот человек является лишь дополнением к общему убранству пыльного холла, что он не более, чем декорация, кукла, усаженная сюда кем-то много-много лет назад, едва ли не тогда же, когда был основан замок. Поверить в это мешала лишь одежда неизвестного блондина, ибо вряд ли во времена, когда старинное строение лишь начинало возводиться, уже существовали столь современные предметы гардероба как джинсы или даже рубашка. Однако, и в то, что молодой человек появился здесь недавно, поверить было почти невозможно. Что-то было в его фигуре, в лице, во всем его облике, что-то такое, что хватало одного взгляда, чтобы понять – он сидит здесь уже очень и очень давно. Возможно, это странное заключение измерялось годами, возможно десятилетиями, а быть может, неизвестный провел на одном месте уже несколько столетий – этого определить было нельзя. Можно было лишь догадываться, и строить предположения, не имеющие под собою никакой реальной подоплеки.

Впрочем, сидеть так молодому человеку оставалось недолго. Тонкий луч солнца, скользнувший по одежде, заставил его неожиданно что-то ощутить, какой-то странный импульс, будто нечто неведомое уже пришло в движение и готовится переменить привычный для него мир. Шум, неожиданно принесенный легким ветерком, проникшим в разбитое окно, и коснувшийся его слуха, тотчас же помог ему удостовериться в верности подобных предположений.

Молодой человек шевельнулся, опуская руки и, медленно повернув голову в сторону окна, чуть нахмурился, явно недоумевая, кто оказался столь смел и безрассуден, что посмел вторгнуться в его владения. Однако, ветерок, принесший ему первые отзвуки, извещающие о незваных гостях, уже утих и более до слуха блондина не доносилось ни звука. Тем не менее, оставлять услышанный шум без внимания он явно не собирался. Легким, непринужденным, словно сотни раз отработанным движением, он скинул ноги со стола и без усилий поднялся со стула, оставляя на пыльном полу отпечатки подошв своих ботинок. Казалось, что это вовсе не он сидел только что без движения, вовсе не он походил на предмет интерьера, на каменную статую, вовсе не он провел много времени, ни разу не шевельнувшись. Впрочем, стоило лишь повнимательнее присмотреться к ничего не выражающему лицу молодого человека, как становилось ясно, что отказываться от сравнения со статуей пока рановато. Только в данный момент эта самая статуя была чуть более подвижной, чем несколько мгновений назад, но и только.

Блондин тяжело шагнул вперед, и тишина, словно вспугнутая этим шагом, неожиданно растаяла, исчезла, разбилась на мириады осколков и рассыпалась вокруг тихим звоном птичьих голосов, едва слышным шелестом листвы больших деревьев и шорохом травы под лапками маленьких зверюшек, в обилии обитающих в лесу вокруг замка. Но молодой человек словно бы и не заметил этого. Отзвук от его шага взмыл куда-то под своды большого холла и растаял там, утонув в звуках последующих шагов.

Темные двери пронзительно заскрипели, отворяясь, и чистый лесной воздух, будто только и ждавший этого, мощной струей ворвался внутрь, занося с собой какие-то травинки, старые опавшие листья и земляную пыль. Но и это не привлекло внимания блондина. Распахнув двери, он замер в их проеме, окидывая окружающий лес холодным взглядом, в котором сквозило раздражение хозяина, вынужденного лично прогонять со своей вотчины наглых вторженцев. Где-то неподалеку, будто отвечая на этот взгляд или пытаясь продемонстрировать верное направление, раздался громкий злой вой, прокатившийся над лесом пугающим разнообразием отголосков. Впрочем, пугающим он мог бы быть разве что для случайно забредших сюда людей, обычных смертных, если бы они, конечно, рискнули вообще попытаться преодолеть темный лесной массив, для молодого же человека этот вой оказался лишь еще одним обстоятельством, отягчающим участь нарушителей его спокойствия.

Блондин, не медля более ни секунды, шагнул вперед, покидая пределы замка и легким, размеренным шагом направился вниз по холму, спускаясь к лесной опушке. Шаги его, казалось, не были особенно быстрыми, однако же, не прошло и двух минут, как молодой человек уже успел преодолеть отделяющее его от леса пространство и скрылся в тени больших деревьев. Замок на холме, столь неожиданно покинутый, очевидно, хозяином, остался стоять с распахнутыми настежь дверями.

Твердые и уверенные шаги молодого человека эхом разнеслись под сенью густого леса, перекрывая шум ветра где-то в его кронах и шелест листвы. Умиротворяющая тишина, словно бы разгоняемая этими шагами, торопливо отступала, исчезала с пути блондина, открывая его слуху все новые и новые подробности лесной жизни. Но не они интересовали сейчас молодого человека. Внимание его все в большей и большей степени привлекал шум, становящийся с каждым шагом все ближе, и он же заставлял давно ничего не чувствующую душу буквально пылать огнем ярости и раздражения.

По лесу вновь прокатился вой, и блондин, будто отвечая на него, с размаху ударил открытой ладонью по стволу большого, старого дерева. По большому счету это был всего лишь шлепок, легкое касание толстой коры, однако дерево почему-то не сумело выдержать его. Тяжело пошатнувшись, один из исполинов леса медленно повалился на бок, вырывая из земли крепкие корни и накрывая своими ветвями немалую часть массива. Молодой человек не повел и бровью, продолжая идти дальше. Похоже было, что подобные деяния для него совершенно в порядке вещей.

А вот дерущиеся, к которым блондин приблизился уже практически вплотную, явно придерживались иного мнения. Шум ненадолго утих, будто участники стычки замерли, вслушиваясь в пронесшийся по лесу грохот и пытаясь определить его источник, но почти сразу возобновился вновь, хотя и уже не столь уверенный и интенсивный, как прежде. Казалось, теперь шумные незваные гости стараются действовать с оглядкой, более аккуратно и даже более тихо.

Впрочем, для молодого человека это уже не имело значения. Легким движением он опустил загораживающую ему путь еловую ветку и, чуть приподняв брови, окинул долгим взглядом небольшую, почти идеально ровной формы полянку. Сцена же, разыгравшаяся на этой самой полянке, отнюдь не поражала красотой и вообще явно не входила в каноны эстетики.

Изумрудно-зеленая трава, густым ковром покрывающая лесную прогалину, местами покраснела от крови, была вытоптана, вырвана и смята чьим-то безжалостным натиском, все небольшое пространство оглашалось диким рычанием и изредка звучащим озлобленным воем, а возле края его валялись на земле, сцепившись в смертельной схватке огромный черный волк и поразительно худой человек. В миг, когда блондин решил поучаствовать в происходящем безумии, волк как раз навис над человеком, вжимая его в землю и, похоже, намеревался плотно перекусить своей жертвой. Однако же, как вскоре показала практика, человек тоже оказался не так уж и прост. Извернувшись, словно уж, он выскользнул из-под огромной туши хищника и, исхитрившись, с силой ударил его ногой в бок. Удар, который, казалось бы, не должен был причинить животному хоть какого-то вреда, неожиданно заставил волка заскулить и зло оскалиться, с довольно ясно видным выражением боли в желтых глазах. Человек не стал ожидать следующей попытки напасть на него и, неожиданно быстро метнувшись вперед, сам каким-то чудом сумел сбить хищника с ног, надавливая коленом ему на горло и вжимая в красную от крови траву.

– Рик!.. – послышался с другой стороны поляны негромкий, но испуганный вскрик, и блондин, на мгновение отвлекшись от разворачивающегося перед его глазами представления, повернул голову.

На краю поляны, испуганно прячась за довольно тонким деревом, стояла, напряженно вцепившись в ствол последнего и нервно глядя на поляну, неизвестно откуда взявшаяся здесь девушка. Молодой человек на мгновение отвлекся, внимательно изучая взглядом разметавшиеся по плечам каштановые волосы, приоткрытые от страха губы, тонкие пальцы, терзающие кору стройной березы, возле которой и находилась незнакомка, и уже хотел, было, перевести вновь взгляд на дерущихся, как девушка неожиданно подняла голову и встретилась с ним глазами. Блондин замер. Никогда, сколько он себя помнил, не доводилось ему испытывать ничего подобного. Словно горячая волна неожиданно нахлынула на него, захлестнула с головой, заставляя давно заледеневшую кожу теплеть, замершее сердце биться, а душу, о существовании которой он за прошедшее время попросту забыл, отзываться каким-то странным чувством, какой-то тягой в отношении изумленно замершего напротив него человеческого существа. Серые глаза, казалось бы, чем-то похожие на его собственные, странным образом смотрели как будто бы прямо в него, чудилось, что незнакомка откуда-то знает, понимает, догадывается о том, что происходит в данную минуту с молодым человеком, видит то, что он испытывает сейчас и, вероятно, тоже чувствует… что-то похожее?

Однако, длилось это лишь мгновение. Девушка испуганно моргнула и, отпустив дерево, сделала шаг назад, судорожно стискивая руками края своей одежды, весьма странной на взгляд блондина, и, сглотнув, поспешила вновь взглянуть на дерущихся.

Молодой человек не мог знать, да и не догадывался, что оказался в некотором роде прав, думая, что незнакомка тоже что-то ощутила, взглянув ему в глаза. Ошибался он лишь, предполагая, что она почувствовала то же, что и он, ибо девушка в тот короткий миг испытала решительно противоположные ощущения. Ее будто окатило ледяной водой, пальцы вмиг похолодели, сердце замерло, кровь, бегущая по жилам, казалось, остановилась, прекращая свой ток, и лишь душа, о чьем существовании незнакомка, в отличие от блондина, была прекрасно осведомлена, отозвалась резким и острым чувством, неожиданным уколом, странно-приятным, но от того не менее болезненным. Это чувство, какового девушке никогда прежде не доводилось испытывать, и побудило ее сделать шаг назад и, в отчаянной попытке согреть руки, сжать ими края своей кофты. Взгляд ее, на несколько мгновений словно поглощенный взором ледяных серых глаз напротив, поспешно метнулся к тому, что было чуть более привычно, во всяком случае, что пугало ее несколько меньше.

Тем временем дерущиеся, решительно ничего не замечающие вокруг себя, успели вновь поменяться местами. Теперь уже волк, скалясь, наступал на человека, изредка делая попытки укусить его за руку или за ногу.

Блондин, отведший взгляд от девушки и снова обративший внимание на нарушителей его спокойствия, ощутил новый прилив раздражения. Любоваться демонстрируемой ему стычкой он более не испытывал ни малейшего желания, находиться возле этой поляны – тем более, да и, признаться, повторно испытывать то же чувство, что ощутил только что при взгляде на девушку, он совершенно не желал. Слишком оно не вписывалось в привычные для него устои и уклады жизни, являлось чересчур чуждым, чересчур живым для него.

– Вон.

Слово сорвалось с губ молодого человека прежде, чем он успел подумать. Серые глаза его чуть сузились, будто пронизывая взглядом рискнувших устроить тут сражение глупцов, и девушка, по-прежнему находящаяся на другой стороне поляны, невольно поежилась, ощутив исходящую от этого человека силу, какую-то зашкаливающую энергию.

Впрочем, не только она ощутила это. Не успевшие вновь сцепиться противники вмиг отступили друг от друга, наконец обращая внимание на находящегося здесь блондина. Человек, вытянув руки по швам, коротко поклонился ему и, замерев на мгновение, растаял в воздухе. Волк же, явно не собирающийся оказывать почтение хозяину этих мест, недружелюбно зарычал, и даже сделал шаг вперед, будто намереваясь броситься на нового противника, но, не успев опустить лапу, замер, с совершенно растерянным видом оглядываясь на застывшую в немом изумлении девушку. В следующее мгновение растаял и он. Девушка неуверенно шагнула вперед и, остановившись возле все той же березы, недоверчиво воззрилась на опустевшую поляну. Губы ее шевельнулись, однако, шепота блондин не услышал. Или же не пожелал услышать. Он вообще старался как можно меньше смотреть на незнакомку, не желая повторения тех странных ощущений, посему, не удостоив ее взглядом и явно совершенно не волнуясь о ее здоровье и безопасности, решительно развернулся, направляясь обратно и надеясь более никогда не прерывать своего уединения.

Однако, он не учел того, что у девушки на сей счет было явно свое мнение. Пораженно и растерянно созерцая поляну, она, тем не менее, успела заметить, что изгнавший драчунов молодой человек торопится покинуть бывшее поле боля, и, нахмурившись, поспешила за ним. Оставаться в одиночестве среди густого леса, не имея ни малейшего представления даже о том, где этот самый лес находится, ей решительно не хотелось. Конечно, назвать блондина идеальным помощником для решения данного вопроса было бы, мягко говоря, затруднительно, но альтернативы в этот момент девушка не наблюдала. Кроме, пожалуй, варианта заблудиться и пойти на ужин или обед диким зверям. Однако, данный сценарий ее совершенным образом не устраивал, посему она и предпочла последовать за единственным существом, которое, хотя бы в теории, могло оказать ей помощь.

В отличие от блондина, девушка испытанного чувства не боялась, хотя и не понимала, чем оно могло быть вызвано, поэтому совершенно не опасалась вновь взирать на молодого человека, как и следовать за ним.

Впрочем, как вскоре выяснилось, следовать по пятам за незнакомцем было тоже занятием не из легких. Девушка прокляла все на свете, бесконечно спотыкаясь то о выступающие корни деревьев, то путаясь ногами в траве, то застревая в неожиданно густом кустарнике. Практически врезавшись по прошествии некоторого количества времени в выкорчеванное дерево, лежащее почти на пути, она тихо заскрипела зубами и уже почти решилась окликнуть блондина, за которым все это время следовало, когда, оглянувшись, неожиданно не обнаружила его нигде в пределах досягаемости. Липкий ужас сковал сердце девушки, вынуждая ее, забыв об огромном количестве препятствий, буквально броситься вперед. Несколько минут путь, точнее, бег ее был довольно успешен, однако, завершился он вовсе не так радужно, хотя и вполне предсказуемо, – запнувшись за очередной корень, девушка отчаянно попыталась удержаться на ногах, но не сумела и, упав на живот, проехалась на нем по траве, пачкая одежду. Правда, почти сразу вскочила, напряженно оглядываясь и пытаясь хоть как-то идентифицировать свое местоположение.

Обнаружив себя возле холма, а главное – возле замка, высящегося на его склоне, девушка пораженно замерла и уже даже хотела, было, вернуться обратно в лес, как неожиданно уже практически у самых дверей замка заметила знакомую высокую фигуру. Учитывая, что двери древнего строения были распахнуты настежь, похоже было, что всего несколько мгновений отделяют молодого человека от того, чтобы войти в него и, закрыв тяжелые створки, навсегда отрезать себя от внешнего мира и, уж тем более, от девушки, совершенно не желающей оставаться в одиночестве в темном и страшном лесу. Впрочем, велика вероятность, что она бы еще подумала, стоит ли окликать незнакомца и просить его оказать хоть какую-нибудь помощь, но солнце, уже начавшее опускаться за горизонт, вынудило девушку поторопиться с принятием решения.

– Стойте! Подождите! – опасаясь не успеть и упустить единственную, пусть даже и немного призрачную возможность спастись из жутковатого в свете садящегося светила леса, она бросилась вперед, торопливо взбираясь по холму и вполне допуская вероятность того, что блондин сейчас просто захлопнет у нее перед носом двери, сделав вид, что не услышал оклика.

Однако, молодой человек остановился и даже чуть повернулся, бросая быстрый взгляд искоса на усиленно взбирающуюся по холму незнакомку. Сам себе он позже так и не смог объяснить, почему просто, не сделав вид, что ничего не заметил, не вошел в замок, почему остановился и дождался ее, почему позволил постучавшимся в дверь переменам войти. Впрочем, стоило лишь ему вспомнить о странном чувстве, предшествующем его выходу из замка, том импульсе, сообщившим ему о каких-то изменениях, готовящихся войти в его жизнь, ответ тот час же находился.

Итак, блондин стоял возле дверей замка, замерев в позе каменного истукана и дожидался, пока девушка, с трудом находя в себе силы двигаться дальше, вскарабкается на холм. Помочь ей он даже не подумал, подобная мысль почему-то попросту не пришла ему в голову.

Наконец незнакомка оказалась достаточно близко, и молодой человек, не желающий более откладывать выяснение причин, по которым она решила следовать за ним, повернулся к ней всем корпусом.

– Что вам угодно? – медленно и размеренно проговорил он, с оттенком какого-то странного удовольствия наблюдая, какое впечатление его речь произвела на девушку. Последняя же, немного вздрогнув от холодности голоса блондина, поспешила перевести дыхание, чтобы ответить не менее спокойно и размеренно. Впрочем, голос ее все равно прозвучал немного сбивчиво.

– Всего лишь небольшая помощь, – она заставила себя очаровательно улыбнуться и выжидательно воззрилась на собеседника. Тот же, не прореагировав на улыбку, окинул девушку ледяным взглядом.

– В мои планы не входит оказание помощи, – говорил блондин все так же медленно и размеренно и, разумеется, не менее холодно. Завершив же фразу и, вероятно, считая разговор исчерпанным, он решительно отвернулся, явно намереваясь проследовать в замок. Сделать ему этого не позволила рука девушки, неожиданно вцепившаяся в рукав его рубашки.

– Вы с ума сошли? Я одна среди темного и страшного леса, скоро стемнеет, здесь наверняка толпами шляются дикие звери, а вы говорите, что в ваши планы не входит помогать мне? Да это уже, знаете ли, просто хамство!

Блондин оглянулся через плечо и взглянул на собеседницу с едва заметным интересом во взгляде. Глаза девушки сверкали от гнева, брови были сдвинуты, рука крепко и цепко держала рукав его рубашки, и молодой человек, неожиданно для себя засмотревшись на нее, на какую-то долю секунды вновь ощутил то же самое чувство, что и прежде в лесу. Вероятно, это и побудило его снова обернуться к собеседнице, и даже ответить ей, вместо того, чтобы решительным движением вырвав рукав из ее хватки, гордо удалиться в замок.

– Как мне кажется, под это определение подходит скорее ваше поведение, – спокойно произнес он, в упор взирая на нее.

– Вам кажется, – безапелляционно известила собеседника девушка и, нахмурившись сильнее, добавила, – Это ведь не я хочу бросить бедную девушку на съедение всяким зверюшкам! Между прочим, настоящие мужчины так не поступают, тем более, когда у них в анамнезе имеется пустой замок!

– Во-первых, для бедной девушки ты ведешь себя чересчур… настырно, – блондин на мгновение замялся, но не сумел найти аналога слову, определяющему поведение незнакомки, посему предпочел все-таки употребить именно его, заодно и понижая ее статус одним простым местоимением, – Во-вторых, с чего ты взяла, что замок пустует? Ну, и в-третьих… – молодой человек неожиданно осознал, что ситуация начинает его забавлять и, старательно скрывая это, продолжил, – В-третьих, здесь не так уж много животных, которым ты бы пришлась по вкусу.

– Вот насчет вкуса моего давайте разберемся попозже, – возмутилась девушка и, даже отпустив рукав собеседника, уперла руки в бока, – Солнце, если кто-то не заметил, садится, а вы, взрослый дяденька, держите меня, маленькую заблудившуюся девочку на пороге! Где же ваше джентльменское воспитание?

– А с чего ты взяла, что я джентльмен? – по губам молодого человека молниеносно скользнула еле заметная улыбка, растаявшая так же быстро, как и появилась. Девушка фыркнула, скрещивая руки на груди.

– А, то есть вы невоспитанный хам и наглец?

На сей раз улыбка ее собеседника оказалась на порядок шире, да и продержалась на тонких губах не менее трех секунд.

– Ни в коем случае, – по-прежнему остающиеся холодными серые глаза чуть сверкнули, и блондин, шагнув в сторону, сделал приглашающий жест в направлении двери, – Прошу вас.

– Благодарю, – с достоинством ответствовала незнакомка и, опустив руки, поспешила проследовать в замок, пока хозяин не передумал. Однако же, от комментария она все-таки не удержалась и, уже оказавшись в холле замка, повернулась к собеседнику лицом.

– Что ж, полагаю, вы не безнадежны. При надлежащем воспитании из вас еще может получиться джентльмен.

– Очень рад сему, – сдержав смех, ответил молодой человек и, зайдя следом за своей гостьей в холл, затворил доселе распахнутые двери.

Девушка же, между тем, временно потеряв интерес к хозяину замка, с некоторым удивлением огляделась и, чуть поморщившись, неуверенно переступила по покрытому пылью полу.

– Я так понимаю, уборкой тут никто не увлекается…

Ответа на этот маленький выпад не последовало, и незваная гостья, демонстративно закатив глаза, тяжело вздохнула.

– Как трудно воспитанному человеку среди невежд… Послушайте, вас не учили, что игнорировать слова собеседника невежливо?

– Нет, – равнодушно ответствовал молодой человек, который закрыв двери, словно бы вновь утратил начавшее, было, возвращаться к нему жизнелюбие. Ну, или, по крайней мере, что-то отдаленно похожее на него.

– Прелестно, – с плохо скрытым раздражением отреагировала девушка и, недовольно передернув плечами, язвительно осведомилась, – Называть свое имя вас тоже не учили?

Блондин чуть приподнял подбородок, разворачивая плечи. Незваная гостья, глядя на это, рефлекторно сделала шаг назад, почему-то лишь сейчас задумавшись о том, что, быть может, слишком уж наглое поведение с незнакомцем, в доме которого ты находишься, не является верхом благоразумия. Ну, кто его знает, этого блондина, вдруг он какой-нибудь местный Джек Потрошитель? Конечно, так на первый взгляд этого не скажешь, даже не подумаешь, но мало ли маньяков прикидываются в обыденной жизни приличными людьми! Тем более, что вообще неизвестно, кто он такой, и по какой причине живет тут на отшибе… К слову, тот факт, что он каким-то образом сумел подозрительно легко прогнать вторгшихся в, вероятно, его владения, драчунов, тоже определенно настораживает.

– Эрик Стефан де Нормонд к вашим услугам, мадемуазель.

Голос блондина прозвучал так холодно, так безжизненно, что девушка, вмиг забыв обо всех своих мыслях, невольно поежилась, ощущая, как вдоль позвоночника бежит вверх, словно надеясь скрыться в волосах, толпа мурашек.

– Приятно… познакомиться, – выдавила она из себя, взирая на собеседника уже с несколько иным выражением и явно начиная испытывать к нему какое-то не до конца обоснованное уважение.

Ответа на ее слова вновь не последовало. Молодой человек, очевидно, считая процедуру знакомства, да и вообще общения как такового, завершенной, совершенно спокойно сел на единственный находящийся в холле стул и, сохраняя на лице холодную маску, закинул ноги на стоящий рядом изящный стол из темного дерева, с витыми, явно вырезанными рукой искусного мастера ножками, и гладкой, хотя и запыленной столешницей.

Девушка, внимательно пронаблюдав эту демонстрацию безразличия, еле слышно скрипнула зубами, ощущая, как в душе вновь поднимает голову раздражение.

– Прелестно, – сквозь зубы выговорила она, – Значит, мое имя интереса для вас не представляет.

Эрик Стефан де Нормонд отрицательно качнул головой, тем самым подтверждая слова собеседницы.

– Ну, зашибись, – все воспитание из последней при этом жесте буквально вымело, и незваная гостья, изо всех сил стараясь держать себя в руках, процедила, – Не будете ли вы столь любезны, господин де Нормонд, прекратить такое важное занятие, как просиживание штанов и проводить меня туда, где я смогу переночевать?

Блондин медленно поднял взгляд на собеседницу.

– Ты желаешь остаться на ночь?

Тон его при сих словах был столь безразличен, что девушка, совсем недавно размышлявшая о вреде хамства незнакомым людям, вновь не выдержала.

– Нет, я зашла просто поболтать, скрасить по доброте душевной ваше одиночество. Конечно, я желаю переночевать здесь, я ведь объясняла, что не испытываю ни малейшего желания шляться по незнакомому, темному и страшному лесу глубокой ночью!

– Пока что еще не глубокая ночь, – последовал на сию тираду невозмутимый ответ, и незваная гостья, стиснув руки в кулаки, медленно втянула носом воздух.

– Эрик… – проникновенно начала она, – Неужели вы хотите, чтобы я, находясь у вас в гостях, попыталась вас убить?

– Полагаю, это было бы весьма любопытным зрелищем, – хладнокровно ответствовал Эрик и, легко поднявшись на ноги, спокойно взглянул на свою буйную гостью, – Следуйте за мной… мадемуазель.