Kitobni o'qish: «Семейные хроники»
Предисловие
Почему большинство из нас так любят слушать о своей родословной? Может быть, потому что мы бессознательно стремимся ощущать себя не крохотной одинокой частичкой бескрайнего мира, а частью то ли потока, то ли реки или тонкого ручейка. Ведь тогда все имеет смысл, все не напрасно.
Наши бабушки приспосабливались к новому укладу жизни, наши мамы пережили голод и холод Войны, а мы, родившиеся на стыке пятидесятых-шестидесятых, были свободны и счастливы. Мы вовремя родились и твердо знали, что впереди все будет хорошо, стоит только постараться. Может быть, поэтому мы пережили развал системы и государства так относительно безболезненно. Все в наших силах, стоит только постараться. Мы успели впитать мудрость наших бабушек и мам: «перемелется, мука будет». Именно поэтому я хочу оставить материальную память о них.
Известные мне факты о жизни моих родителей, бабушки и дедушки переплелись с историей нашей страны и стали каркасом этого повествования.
Примечание: Для удобства чтения исторические справки отделены знаком – *
______________
Часть 1. Шура
***
Глава 1. Истоки
Для меня все началось в Оренбурге, в городе, где я родилась и выросла.
* Оренбург стоит на высоком берегу Урала на границе Европы и Азии. Первыми обитателями земель современного Оренбуржья были иранские племена, среди них скифы, сарматы, позднее финно-угорские – мадьяры. В середине четвертого века нашей эры через эти земли, увлекая за собой разноязычные массы, прошли гунны – выходцы из юго-западной Маньчжурии, расположенной между Китаем и Монголией, приведшие в сметение почти все народы Евразии и давшие начало явлению, получившему название «Эпоха Великого переселения народов», в результате которого национальная карта Европы и Азии сильно изменилась, приняв в итоге современный вид. В евразийской степи гунны оставили скудное количество памятников, но в Эрмитаже можно увидеть медный походный котел гуннов из погребения, обнаруженного на территории Оренбургской области.
В восьмом веке земли современной Оренбургской области были покорены монголами и зависели от осколков так называемой «Золотой орды» – Казанского ханства, Астраханского ханства и Ногайской Орды. Русское царство стало усиливать свое влияние на этих землях лишь со второй половины 17 века. Из русских первыми колонистами на берегах Яика (старое название реки Урал) были люди, бежавшие от притеснений в правление царя Ивана IV Грозного. Петр I считал территорию на юго-востоке государства широкими воротами в Азию, но исполнение его планов по освоению земель будущего Оренбургского края началось лишь при императрице Анне Иоанновне – дочери Иоанна, родного брата Петр I.
Указ российской императрицы Анны Иоанновны от 1743 года гласил: «…Сему городу, с Богом, вновь строиться назначенному, именоваться Оренбург, и во всяких случаях называть его и писать сим от нас данным именем, в котором городе жалуем и даем соизволение всем и всякого народа российского (кроме беглых из службы нашей людей и крестьян, в подушный оклад положенных), купечеству, мастеровым и разночинцам, так и иностранных европейских государств иноземным купцам и художникам, тутошним башкирскому народу и живущим с ними и новоподданным нашим киргиз-кайсацким, каракалпацким народам, и из азиатских стран приезжим грекам, армянам, индийцам, персам, бухарцам, хивинцам, ташкенцам, калмыкам и иным, всякого звания и веры приходить селиться, жить, торговать и всяким ремеслом промышлять, и паки на свои прежния жилища отходить свободно и невозбранно, без всякой опасности и удержания».
В задачи гарнизона Оренбургского укрепления входила защита населения, проживавшего вблизи так называемой Новой Оренбургской линии, от разбоев, грабежей и набегов киргиз-кайсаков (казахов), защита проходивших торговых караванов. До самого конца 18 века возбуждались дела о наблюдении за кочеванием киргиз-кайсаков, мерах по борьбе с их набегами на российскую сторону и угоном скота, об освобождении российских подданных из туркменского, персидского и киргизского плена.
Летели года, проходили столетия. Из города-крепости, который строился как опорный пункт линий крепостей по рекам Яик (так до Пугачевского бунта 1773-1775 годов называлась река Урал), Самара и Сакмара, охранявших юго-восточную границу России, Оренбург превратился в центр очень крупной губернии, простиравшейся от Волги до Сибири, от Камы до Каспия, в город-купец, на торговых площадях которого каких только товаров не было.
До второй половины 19 века для обмена на Оренбургский меновой двор приходили из Бухары, Хивы, Коканда, Ташкента, Самарканда, Акмолинской и Тургайской областей, других мест Средней Азии большие караваны до двух тысяч и свыше верблюдов и лошадей, навьюченные кожами, шерстью, хлопком, фруктами и другими восточными товарами. Киргиз-кайсаки доставляли на Оренбургский меновой двор скот, яицкие казаки – кабаньи туши и клыки, сайгаков, икру и рыбу. Первое место по важности и ценности между вывозимыми в Азию предметами занимали серебро и золото. Главные же предметы меновой торговли составляли скот из киргиз-кайсацких степей и зерно, выращиваемое в Оренбургском крае, как существенные потребности жизни. Киргиз-кайсаки взамен скота приобретали, кроме зерна, разные чугунные, медные и железные изделия, ткани, зеркала, румяна, белила, бисер, табак.
С проведением в 1877 году Самаро-Оренбургской железной дороги в Оренбургском крае стала бурно развиваться промышленность, главным образом, мукомольная, салотопленая, кожевенная и маслобойная. С 1880 года из Оренбурга был начат вывоз парного и замороженного мяса, сибирского топлёного масла, сала, кож, шерсти, козьего пуха в Москву и Петербург. В 1881 году в Оренбурге начал работу первый в России завод по изготовлению сгущенного молока. В 1894 году были открыты городские скотобойни, усилилось значение Оренбурга как крупного торгово-распределительного центра скота и мяса, поступающего из казахских степей. В 1905 году было закончено строительство железной дороги на Ташкент, Оренбург стал важным транспортным узлом. *
Казалось, спокойная жизнь и дальше будет идти своим чередом, но в конце 19 века на Оренбург обрушились стихийные бедствия.
* В 1887 году весною во время разлива реки Урал в Оренбурге случилось сильное наводнение, было затоплено свыше 800 домов, многие дома были унесены водою.
В 1888 году по Оренбургу прошел пожар, истребивший более 2000 домов. Многие погорельцы, спасаясь со своим скарбом от пожара, обитали несколько дней под открытым небом на Конно-Сенной площади близ христианских кладбищ.
В 1891 году Оренбург постигло новое бедствие в виде сильного неурожая. Тогда на помощь голодающему люду пришла частная благотворительность, открывшая ряд столовых, где кормились сотни и тысячи бедняков.
В 1892 году в Оренбурге свирепствовала холерная эпидемия. Некоторые городские обыватели из боязни заражения холерой по целым суткам не показывались на улицу и в домах своих закрывали оконные ставни и запирали двери, опрыскивались французским скипидаром, пили отварную воду и перцовку. Многие в ожидании смерти составляли духовные завещания, исповедовались, другие же партиями устраивали по ночам нечто вроде крестных ходов, обходя окраины города с иконами и молитвенными песнопениями. Татары вдоль улиц ходили молча, но на перекрестках что-то заунывно пели. Все это наводило страх и уныние на прочих обывателей. Несмотря на предупредительные меры – очистку города, надзор за приезжими, за базарами, осмотр домов и прочее, в Оренбурге в холерную эпидемию умерло 1652 человека. *
Видимо, во время этих бедствий и исчезла большая, как это было принято раньше, семья нашей бабушки Александры Николаевны Лебедьковой, бабы Шуры. К ее рождению не было у семьи ни близких, ни дальних родственников, остались только больная мать, да несовершеннолетний старший брат.
Годом рождения бабы Шуры считается 1900, так с ее слов записано в свидетельстве о браке, а ее день рождения мы отмечали 8 марта.
***
Глава 2. Приют
В 1903 году от болезни умирает мама Шуры Лебедьковой и за неимением взрослых родственников девочку отдают в приют Святой Ольги.
* Детский приют св. Ольги был основан в Оренбурге в 1872 году на капитал, составившийся из пожертвований со стороны местных золотопромышленников, купеческого сословия, служащих всех ведомств Оренбургской губернии и прочих лиц. Инициатива учреждения приюта принадлежала супруге бывшего генерал-губернатора Оренбургской губернии Олимпиаде Кирилловне Крыжановской, которая и состояла первой почетной попечительницей его. Приют назван оренбуржцами Ольгинским в знак сочувствия к утрате Крыжановскими любимой дочери Ольги.
Главною целью основания приюта было не только приютить малолетних сирот и детей неимущих родителей, воспитывать их в религиозно-нравственных правилах, но также дать им возможность добывать себе средства к существованию честным трудом.
Находился приют на Преображенской улице (ныне улица 8 Марта) в деревянном здании, построенном специально для приюта. В приюте имелась церковь и школа, при школе – небольшая фундаментальная и ученическая библиотека. Программа курса школы была та же, что и в приходских училищах – основы Закона Божьего и нравоучения, чтение, письмо, арифметика, на второй ступени также и история.
В 1914 году число воспитывающихся в приюте девочек православного и лютеранского вероисповедания составляло: пансионерок около 75 и до 20 приходящих, обучающихся в рукодельном классе за небольшую плату.
По возрасту девочки делились па 4 группы: малолетки (от 3 до 6 лет), младший класс (от 6—10 лет), старший класс (от 10—16 лет), рукодельный класс. В младшем классе преподавала учительница, а в старшем – смотрительница приюта. Девочки обучались белошвейному и портняжному ремеслам, вышивке, метке белья и прочему. Вне классов девочки 12—16 лет занимались домашними работами: печением хлеба, приготовлением пищи, причем в 1899 году дело обучения кулинарному искусству дало такие результаты, что было «призвано необходимым организовать это дело на возможно более широких началах».
По выпуске из приюта воспитанницы или возвращались к родственникам, или определялись на места прислугой, преимущественно горничными, а также поступали в модные мастерские. *
После приюта Шуру Лебедькову взяли в прислуги довольно состоятельные люди купеческого сословия.
***
Глава 3. Брат
Шура не помнила своих родителей, но одно видение часто возникало в ее памяти – юноша в военной форме время от времени навещал ее в приюте, когда она была совсем маленькой. Потом бесследно исчез. Кто был этот юноша, как его звали, Шура не знала, но, по-видимому, брат. Когда умерли родители, он, мог учиться в кадетском корпусе, который был в Оренбурге единственным военным учебным заведением с возможностью для нуждающихся получать стипендию, то есть жить в корпусе при полном бесплатном пансионе.
* Знаменитый Неплюевский кадетский корпус (до 1844 года Неплюевское военное училище) был открыт в Оренбурге в 1825 году и просуществовал до 1918 года. Это было первое среднее военное учебное заведение в Оренбургской губернии. Целью его открытия была подготовка офицерских и административных кадров для нужд Оренбургского края и прилегающих приграничных территорий. Воспитанники корпуса набирались, в основном, из детей офицеров и гражданских чиновников.
Выпускники Неплюевского кадетского корпуса стали участниками русско-японской войны, начавшейся в январе 1904 года. После объявления войны в Оренбуржье началась мобилизация, на территории губернии были сформированы две пехотные и казачья кавалерийская дивизии. Летом 1904 год эти дивизии были направлены на Дальний Восток. В боевых действиях с Японией в 1904-1905 годах приняло непосредственное участие свыше 20 тысяч оренбуржцев. Потери в оренбургских дивизиях в сражениях под Ляояном, на реке Шахэ, под Мукденом были значительными, только один пехотный полк потерял убитыми, ранеными и пленными 70 % своего состава. Тысячи людей вернулись домой искалеченными и больными. Многим из них пришлось испытать позор плена, из состава только одного полка в плену у японцев оказались 1,5 тысячи человек. *
Видимо, брат Шуры Лебедьковой закончил кадетский корпус к началу русско-японской войны и попал на фронт, где был убит или захвачен в плен. Иным обстоятельством объяснить исчезновение брата из жизни маленькой девочки сложно. Ведь, если бы он пропал в Первую мировую войну, которая началась, когда Шуре было уже 14 лет, она больше бы знала о нем, хотя бы имя.
***
Глава 4. События 1905-1906 годов
События 1905-1906 годов не остались в памяти Шуры Лебедьковой, она была еще слишком мала, да и жила в закрытом мирке приюта, стены которого пока еще ограждали от революционных бурь.
* Известие о расстреле рабочих в Петербурге 9 января 1905 года пришло в Оренбуржье с большим запозданием в туманной версии правительственного сообщения как об очередных «беспорядках», поэтому население губернии отнеслось к нему совершенно спокойно. До осени 1905 года имели место лишь отдельные выступления рабочих, носившие экономический характер. Например, в тексте листовки оренбургской группы Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) от 27 мая 1905 года были такие требования: «Ко всем рабочим завода Эверта…Мы требуем: 1) 8-часового рабочего дня; 2) отмены всяких штрафов; 3) суммы, накопившихся от прежних штрафов, должны быть распределены между рабочими; 4) отмены обысков; 5) немедленное принятие предохранительных мер во избежание таких частных случаев, какие теперь увечья от машин; 6) сохранение полного жалования во время болезни; 7) устройства вентиляции; 8) расчет должен производиться во время работы; 9) во все праздничные дни работа должна кончаться в 4 часа вечера; 10) вежливое обращение; 11) за стачку никто не должен пострадать….». У местной власти эти выступления особого беспокойства не вызывали. Губернатор Оренбурга Я. Ф. Барабаш рекомендовал владельцам предприятий принять во внимание продолжавшуюся войну с Японией и сделать незначительные уступки забастовщикам. Рабочие добились частичного удовлетворения своих требований, главным образом некоторого увеличения заработной платы.
Массовый характер выступления рабочих в Оренбургской губернии приобрели во время Всероссийской политической стачки в октябре 1905 года. Она проходила под лозунгами «Долой самодержавие!», «Да здравствует политическая республика!». Ее начали в губернии железнодорожники Оренбурга, к которым присоединились рабочие других предприятий города, почтово-телеграфные служащие. Было прервано движение поездов по Самаро-Оренбургской и Ташкентской железным дорогам, отсутствовала телеграфная связь с Самарой, а через нее с Петербургом. Местные власти, привыкшие следовать указаниям из столицы, пребывали в растерянности. Забастовщики помимо экономических выдвинули и политические требования: свержение монархии, введение свободы слова, печати, собраний, союзов, неприкосновенность личности и другие.
Сообщение о Манифесте царя Николая II от 17 октября 1905 года, по которому населению России «даровались» политические свободы и объявлялась амнистия политическим заключенным, население Оренбурга встретило с ликованием. Толпа демонстрантов с красными флагами численностью в пять тысяч человек заставила губернатора Оренбурга, выехавшего их «увещевать», возглавить процессию и вызвать военный оркестр. Люди разных сословий мечтали о полном разрушении существующего порядка вещей, не осознавая, к чему это приведет. Как известно – «благими намерениями устлана дорога в ад».
Рабочее движение в 1906 году было отмечено новым подъемом. В стачечную борьбу за улучшение своего материального положения включились рабочие мелких предприятий и ремесленники. В мае-июле 1906 года в Оренбурге бастовали булочники, кондитеры, мукомолы, сапожники, кожевенники. Они требовали установления 8-часового рабочего дня. На забастовщиков обрушились репрессии. Тюрьмы Оренбурга были переполнены. В мае 1906 года после жестокого разгрома казаками митинга у Беловской тюрьмы, где содержались арестованные, объявившие голодовку, произошла грандиозная политическая демонстрация. Около шести тысяч человек шли по улицам Оренбурга с пением революционных песен. Социальный протест оренбургских рабочих не прошел бесследно. Рабочий день сократился с 11,5 до 10,5 часов, а заработная плата увеличилась в среднем на 30 %.
К концу 1906 года в результате предпринятых властями жестких мер и отсутствия единой организующей силы с ясной программой действия революционное движение в Оренбурге пошло на спад. Очевидцы описывают события, произошедшие в Оренбурге середине октября 1906 года, так: «В этот день многочисленная толпа устроила по городским улицам шествие с красными флагами, другая же не менее многочисленная толпа с иконами и портретом Государя Императора вмешалась в первую. Шествие остановилось на Соборной площади, куда потребована была обносимая по домам соборным причтом Табынская икона Богоматери для служения молебна. В конце молебна народ потребовал дальнейшего шествия с чудотворной иконой и портретами Государя по Николаевской улице к городскому бульвару. Образовался крестный ход. По мере движения толпа еще более увеличилась, а красные флаги значительно уменьшились. Взволнованное обывательское море успокоилось, и жизнь Оренбурга вошла в обычную колею». *
***
Глава 5. До революционных гроз 1917 года
* В 1915 году путешествующий из Азии в Европу при приближении к Оренбургу после утомительного степного однообразия, после безводной, безлесной и частью безлюдной равнины еще издалека в летнее время видел красивую панораму – прибрежный лес, окаймляющий реку Урал, высокий берег этой реки с его садами, в зеленом поле которых красуются церкви, большие каменные дома с красными и зелеными кровлями.
Центром города служила Соборная площадь с огромным Казанско-Богородским кафедральным собором. Таких замечательных и величественных соборов в России было всего четыре. От Собора улицы тянулись радиусами по всем направлениям. Планировка старой части города уникальна: в городе было всего четверо ворот, число сквозных улиц сокращено до минимума, улицы перекрываются кварталами не через одну, а сразу по две и даже три. Главной причиной такого своеобразного решения планировки явилась, возможно, особенность потенциального противника, кочевников, основной силой которых была конница, а действие ее ослабляется, если ему приходится поворачивать. В большей своей части она дошла до нас и является сама по себе памятником истории и культуры. С восточной стороны примыкали к городу его предместье – казачий Форштадт, границею южной части города служит река Урал, с западной стороны находилась так называемая Старая, или Голубиная, слободка, с северной – Новая слободка, та и другая – бывшие предместья, слившиеся с городом.
Внешнему росту города и его экономике далеко не соответствовало его благоустройство. Город продолжал оставаться антисанитарным. Канализации не существовало. Городская дума считала сооружение канализации нерентабельным. Лишь некоторые крупные учреждения, как Неплюевский кадетский корпус и военный госпиталь, имели самодельную канализацию с деревянными трубами. Почва и воздух отравлялись помойными ямами, уборными, а в отдельных районах различными заводиками – кожевенными, овчинными, салотопенными, клееварными. Только в 1917 году, после 30-летнего обсуждения этого вопроса в городской думе, в центральной части города была проведена канализация. Водопровод, хотя и был построен еще в 1865 году, но обслуживал лишь центр, заселенный чиновничеством и купечеством, остальной город продолжал брать воду из колодцев или прямо из Урала. Десятилетиями решался в Городской думе, и так и не решился, вопрос о постройке трамвая.
Лучшей в отношении благоустройства являлась южная часть города, или Старый город, обнесенный некогда крепостным валом. Здесь находились лучшие казенные, общественные и частные постройки в виде каменных домов в один, два и в три этажа, были дома в четыре и даже в пять этажей (2-ой кадетский корпус). Здесь почти все улицы имели тротуары, замощены камнем и, частью, асфальтом, в этой же части города находились почти все среднеучебные заведения, в то числе и приют Святой Ольги, и здесь же сосредоточена главная торговля.
Худшие обывательские постройки, как и повсеместно в России, находились на окраинах города. Особенно неприглядны были домики окраин Новой слободки, дворовые места которых в большинстве были ничем не огорожены, улицы не имели тротуаров, незамощены и мало или вовсе не освещены. При господствующей в Оренбурге сухости воздуха при глинисто-песчаном грунте, городские улицы и площади при малейшем ветре наполнялись в летнее время массою пыли, которая, окутывая весь город, виднелась, наподобие облака, за несколько верст до города, она проникала в дома и покрывала в них полы, окна, мебель и все прочее, она садилась на кусты и деревья и придавала садам и палисадникам не совсем приятный вид.
В начале 20 века город разрастается. К 1909 году количество домов в Оренбурге доходит до 8504, но из них только 2014 каменных. В 1916 году население Оренбурга составляет более 135 тысяч человек, с военными и военнопленными – более 151 тысячи человек. Всего в Оренбурге в то время было 86 разных промышленных и 1068 торговых заведений, 58 учебных заведений разных ведомств, 41 православных церквей и часовен, шесть старообрядческих молитвенных домов, один католический костел и одна лютеранская кирка, два еврейских молитвенных дома и семь магометанских мечетей.
Фабриканты и заводчики, вышедшие из купечества, стояли в Оренбурге на первом месте. Купцы полностью монополизировали салотопенное, мыловаренное, свечное производство, стекольное, писчебумажные заводы и паровые мельницы в крае. Более 60 процентов всех водочных, пивоваренных и медоваренных заводов губернии находилось в руках купцов.
В городе процветала и розничная торговля, причем как крупная, так и мелочная. В каждом квартале имелось несколько лавочек, торговавших всем, что требовалось жителям данного околотка.
Для упорядочения торговли в городах Департамент торговли и мануфактур распоряжением от ноября 1898 года обязал всех владельцев торговых заведений изготовить вывески с указанием на них рода заведений и фамилии владельца фирмы. Сохранились фотографии Оренбурга тех времен с вывесками магазинов А.А. Леска, булочной и кондитерской Фокеродта, магазина Шанина, Н.А. Смочилина, Ф.Б. Сачкова. Располагались они все в центре города, а товары в этих магазинах были доступны только для зажиточных людей.
Магазин Антона Леска на Николаевской улице (ныне Советская, 44) походил и на западный универмаг и на восточный караван-сарай потому, что киргизские, афганские, монгольские караванщики доставляли сюда неспешно двигавшимися верблюдами все изделия Востока: шерсть, шелка, телячью кожу, медную чеканку, пряности, изделия из серебра и драгоценных камней. В других отделах универмага предлагались сельскохозяйственные орудия, бытовая утварь, европейские ткани, свечи, семена, сахар и все то, что могли предложить на вкусы и потребности покупателя: оружие, ювелирные изделия, одежду, пианино и люстры.
В булочной и кондитерской Фокеродта принимались заказы ко всем праздникам. Например, к празднику Святой Пасхи здесь можно было заказать куличи, бабы, барашки, кексы, венские пироги – бисквитные, сливочные с кремом, шоколадные, миндальные, ореховые и рог изобилия. Предлагался большой выбор конфет, марципанов шоколадных и десертных. Ежедневно свежее и разнообразное печенье, пирожное и прочее. В особом отделении – окорочка (превосходного вкуса), колбасы, приготовленные для стола и роскошно убранные. Имелся роскошный выбор гастрономических товаров: сыры из дичи, паштеты, фаршированные поросята, индейки, колбасы страсбургские, мозаиковые, мартортельные с трюфелями, испанские и разных сортов копченые и вареные, гуси, утки и языки.
В магазине Шанина на Николаевской улице (ныне улица Советская) можно было приобрести электрические, фотографические и музыкальные аппараты и инструменты, а также граммофоны, пластинки, прослушать их прямо на месте.
Двухэтажный комплекс торгового дома, учрежденного в 1866 году, «А. Зарывнов с сыновьями» на ул. Троицкой (ныне улица. Кобозева, 30) являлся самым современным и популярным магазином Оренбурга. *
В 1916 году, когда Шуре Лебедьковой исполнилось 16 лет, ее из приюта Святой Ольги взяли в услужение в купеческую семью Моховых. Кулинарное искусство Шура знала в совершенстве. Вкус блюд, которые готовила баба Шура, невозможно забыть. В моей памяти навсегда остались и ежегодный новогодний гусь с яблоками, и курники, беляши, ватрушки, разнообразные запеканки и печенья.
Жизнь в услужении – не сахар, тем более в купеческом доме со старозаветными традициями, но хорошо уже то, что были постоянный кров и пища. На праздники, а их было много, звали гостей, устраивали обильные застолья, тогда Шура выбивалась из сил. Насмотрелась она, как вели себя приходившие в гости попы – не дураки выпить и хорошо поесть, а могли и руки распустить. Эти картины навсегда отвратили Шуру от церкви.
