Kitobni o'qish: «Порою жизнь как детектив»

Миражи

Действующие лица

Майкл – австралийский миллионер

Белинда – жена Майкла

Элизабет – дочь Майкла

Джереми – друг Майкла

Нора – жена Джереми

Пол – приятель Майкла

Анна – жена Пола

Энтони – приятель Майкла

Кэт – жена Энтони

Пэт – женщина-матрос

Шон – матрос, молодой человек

Хоскинс – инспектор полиции

На далеком острове

Роскошная белая вилла притаилась в тени раскидистых пальм. Их ветви, шелестя на ветру, давали приют беспечно щебетавшим птицам, которые наслаждались предвечерней прохладой.

Привлекательная, ухоженная женщина стояла у огромного, во всю стену окна и задумчиво глядела на расстилавшийся пред нею безбрежный океан.

Да, здесь все было по-другому – другой песок, ослепительно-белый, другие волны – нежные и ласковые, а не шумносердитые, как ТАМ, другой ветер – легкий и порывистый. И, главное, здесь, на острове Сент-Бартс, у нее была совсем другая жизнь – свободная и наполненная любовью…

Как было бы чудесно, если бы навсегда ушли годы, отравленные обидами, ревностью, унижением. Сколько ей пришлось вытерпеть! Бесчисленные его романы, пьяные выходки. А чего стоило пренебрежение ею как женщиной! Уже давно они не были близки. И совсем не по ее вине. Она плакала в одинокой постели, а наутро, надев на лицо улыбку и стиснув зубы, продолжала жить дальше, играя роль счастливой женщины.

И вот год назад она влюбилась! Да еще как! И Он тоже любил ее. Она так была счастлива своим новым чувством, что перестала замечать все происходящее вокруг. Похудела, похорошела и боялась только одного – как бы муж не догадался о переменах в ее душе. Но он, казалось, ничего не замечал. Во всяком случае, внешне никак не переменился к ней, был также щедр в деньгах и также холоден в обращении…

А ей теперь катастрофически не хватало денег! Хотелось быть красивой, очень красивой, молодой, хотелось уезжать с любимым далеко, прочь от назойливых глаз. Ей стала неинтересна жизнь близких, она стала совершенно равнодушна к светским вечеринкам, которые раньше просто обожала.

Притворяться прежней становилось все трудней. «Надо что-то менять, – говорила она себе ежедневно, – так дальше продолжаться не может!»

Но где выход из положения?

О разводе нечего было и думать – муж не оставит ей ни гроша, узнав причину развода. А начинать с рая в шалаше уже не хотелось.

Неужели она не достойна красивой и обеспеченной жизни с любимым человеком?! Неужели не заслужила ее?!

Она посмотрела на часы. Самолет из Парижа в Густавию, столицу Сент-Бартса, прибывал через час. И еще через полчаса Он будет здесь, и неделя счастья ждет их впереди.

А потом? Что потом? Неприятные мысли, как назойливые насекомые, лезли в голову… выход должен быть! Она его найдет, надо только хорошенько подумать, все взвесить, все рассчитать…

Она села в кресло, полистала журнал. С глянцевых картинок улыбались кинозвезды и мировые знаменитости, отдыхающие на этом затерявшемся в океане и ставшем вдруг безумно популярном острове. Многие позировали на фоне роскошных яхт, стоявших у причала Густавии.

Внезапно женщина взволнованно встала, тряхнула головой, пытаясь отогнать посетившую ее мысль. Нет… нет… это слишком…

Внизу щелкнул замок входной двери. Слава Богу, Он приехал! И она уже не будет наедине со своими ужасными мыслями…

Ланч

Сегодня после гонки по заливу Майкл пригласил семьи команды на ланч.

Команда яхты «Солнечный ветер» состояла из двенадцати человек, включая Майкла. Яхта была огромная и очень красивая и служила предметом гордости всех, кто на ней ходил.

Сегодня шестеро из команды, сославшись на занятость, сошли на берег. Остальные предпочли принять предложение Майкла.

День стоял чудесный, небо было без единого облачка. А накануне с утра до вечера лил дождь, то затихая, то обрушивая на землю шумные потоки воды. Но сегодня и должна была быть чудесная погода – все умыто и сверкает, на лицах цветут улыбки, а над домами и лодками развеваются великолепные флаги со звездами на темно-синем фоне. Было двадцать шестое января – День Австралии. В 1788 году на этот берег высадился британский флот, и капитан Артур Филипп основал здесь колонию – Новый Южный Уэльс. Поселение он назвал Сидней – в честь какого-то лорда, который отдал приказ отправить флот к берегам Австралии.

С тех пор в этот день по всей стране проходят гуляния, имитируется высадка первого флота, проходят регаты и парады. А по вечерам небо расцвечивается великолепными фейерверками.

Правда, есть люди, которые считают День Австралии днем траура, а не праздником. Это – аборигены. Для них это печальный день, день начала утраты своих прав жить так, как они жили в течение многих лет, пока не пришли белые…

Но наша компания не понимала печалей аборигенов и предпочитала веселиться. Состоятельные и не очень состоятельные друзья Майкла оживленно общались с людьми среднего достатка. Здесь никто не обращал внимания на разницу в положении. Потому что людей, собравшихся здесь, объединяла великая любовь к яхтам, соревнованиям на них, к спорту, доступному немногим, но захватывающему целиком, без остатка.

Яхта, на которой команда гонялась каждую неделю, принадлежала на паях Майклу и Джереми. В каких пропорциях – никто не знал, но догадывались, что у Майкла львиная доля. Остальным, в принципе, было все равно, потому что ходили они матросами, то есть слушались Майкла как капитана и старались в свое удовольствие.

Собрались практически все, кто намеревался прийти – жена Майкла Белинда, их дочь Элизабет, Нора, жена Джереми с сыном Ником, Анна, жена Пола, Шон и Пэт.

Ланч решили провести в маленькой бухточке, куда ходу было минут сорок. Чтобы отправиться, ждали только Кэти – жену Энтони – с детьми.

Энтони исполнилось сорок восемь, и вот год назад судьба послала ему подарок – родился сын. Дочке Кэрол было двенадцать. Подзабылись бессонные ночи, когда она была крошкой. Поэтому, когда Кэти узнала, что беременна, ребенка решили оставить. Энтони так хотелось сына, он предвкушал, как они вместе будут ходить под парусом!.. Но все оказалось настолько тяжело… непрестанный плач ребенка по ночам, работа после бессонных ночей не в радость, а дома вечно всем недовольная, не выспавшаяся Кэти. Да, до того, как они с Оскаром – так назвали мальчика – выйдут под парусом, было очень далеко…

Энтони плеснул себе рома в стакан и вздохнул. Где Кэт? Вечно она опаздывает, все ее ждут… но вот на пирсе показалась Кэти с ребенком в коляске. Рядом шла девочка.

– Ну, наконец-то, – проворчал Энтони, помогая им взойти на палубу.

Отчалили. Вода забурлила за кормой, ветер радостно погнал яхту вдоль берега.

Путь в бухту

Сегодня Майкл расщедрился. Шампанского было вдоволь, ром и виски – для любителей покрепче, фрукты, сыры, сладкое для детей.

Ланчи были обычным делом в сезон, когда было время гонок. Много лет команда ходила под парусом «Солнечного ветра». И ланчи были маленькими праздниками раз в неделю или реже. На них можно было пообщаться, мужчинам – пообсуждать причины поражений в гонке или отметить радость победы. А женщины могли потолковать за бокалом шампанского о моде, детях и заодно посверкать своими драгоценностями. У кого они были, конечно.

Говорить о своих проблемах, как и везде в приличном обществе, было не принято. Это было табу. Там, за бортом, оставалось недовольство женами, нехваткой денег, кабала банков, флирты мужей, которые, как и мужчины всего мира, были полигамны… касаться, да и то вскользь, можно было проблем с учебой, детских болезней да сухости кожи от неустанного австралийского солнца.

Но сегодня был необычный ланч. Дело в том, что Майкл решил продать свою лодку. Лодками здесь называли и маленькие парусники, и огромные яхты. Причин было несколько, но Майкл не пускался в объяснения, потому что был владельцем этой белой птицы, скользящей по океанским волнам.

Расставаться с яхтой было жаль, поэтому в разговорах собравшихся сквозил легкий оттенок грусти.

Белинда старалась руководить беседой на правах хозяйки, направляя ее в нужное русло, и не давая мужчинам зацикливаться на воспоминаниях о гонках. Когда-то необыкновенная красавица, она с возрастом немного погрузнела, но сохранила свою привлекательность и горделивую улыбку.

Гордиться ей было чем – четверо детей, два мальчика, которым было по двадцать одному году, Дэвид и Грегори, заканчивающие университет, дочь Элизабет, умница-красавица, молодой адвокат да еще маленький Джордж, которому будет скоро пятнадцать. Да еще и муж-миллионер!

Свое огромное состояние Майкл сколотил, занимаясь торговлей недвижимости, когда этот бизнес был еще в начале пути в Сиднее. Благодаря большим деньгам старшие дети получили отличное образование и теперь, конечно, их ждет блестящее будущее. Младший сын успешно учился в Shore – самой престижной школе Сиднея, неплохо играл в теннис, увлекался музыкой.

Дом Майкла и Белинды слыл одним из лучших в северном Сиднее. Располагался он в замечательном районе – Мосмане, на самом берегу Сиднейской бухты. Дом был просто великолепен – террасами с очаровательными бассейнами в четыре этажа он спускался к воде, где в бухточке покачивались лодки, всегда готовые отвезти хозяев к их изящной красавице-яхте. И еще дом Майкла и Белинды привлекал гостей великолепной коллекцией картин, среди которых были знаменитые голландцы и непревзойденные французские импрессионисты. Но особенно Майкл гордился полотнами Хальса и Сислея. А сколько стоили эти полотна – можно было только гадать!

Тем временем Белинда оживленно беседовала с Норой, женой Джереми. Конечно, Нора не могла сравниться с Белиндой красивым лицом, зато она была топ-моделью! Пусть тоже в прошлом, но и сейчас она выглядела замечательно в белом длинном платье, которое своей кажущейся простотой подчеркивало ее стройную, как у молоденькой девушки, фигуру. А ей, между прочим, уже сорок три…

Белинда с удовольствием и некоторым превосходством рассказывала об их с Майклом недавнем приобретении – картине русского художника Филонова. Русские художники теперь были в большой моде, и за картину пришлось выложить огромную сумму.

Нора слушала рассеянно, то и дело поглядывая на сына.

У них с Джереми долго не было детей, хотя оба очень хотели ребенка. И когда, наконец, родился мальчик, ему уделяли столько внимания, любви и ласки, как ни одному ребенку на свете. Горы современных дорогих игрушек, смартфоны и айпады, лучшая школа, дом, полный всего, чего только может пожелать пятнадцатилетний ребенок. Но мальчик, несмотря на все заботы, которыми окружили его родители, рос нервным и капризным, по характеру совсем не похожим на добродушного Джереми.

Вот и сейчас он сидел с недовольным лицом, выражение которого говорило: «Зачем меня в эту скукотищу притащили?»

Нора старалась не обращать на Ника внимания, чтобы не расстраиваться и, выслушав рассказ Белинды про картину, пустилась в похвалы нового крема, которым пользовалась. Лучшей рекламой этого чудного крема являлась изумительная кожа самой Норы.

Белинда, которой быстро надоели рассказы Норы об ее новом бизнесе – изготовлении кремов из натуральных – только натуральных! – компонентов, переключила свое внимание на Анну, жену Пола.

Анна всегда держалась немного обособленно, когда приезжала на ланчи. Они с Полом были не очень богаты, и ей было немного не по себе среди этих сверкающих драгоценностями дамочек – Норы и Белинды.

Анна не так давно окончила университет с прекрасными результатами и устроилась на работу в очень известную страховую фирму, экономистом. Сразу же она принялась подыскивать себе пару. Желательно кого-то посостоятельнее. Но вид у Анны был гордо-неприступный, поэтому с поиском спутника жизни долго ничего не получалось. Помог случай. Однажды ее непосредственная начальница заболела, а надо было ехать по делам в Мельбурн. Пришлось ехать Анне. Там-то она и познакомилась с Полом, который в те времена еще был боссом в их фирме. Завязался роман. И, хотя Пол был старше ее на пятнадцать лет, Анна, поразмыслив немного, согласилась стать его женой.

Красавицей Анну назвать было нельзя, но взгляды мужчин она привлекала. Высокая, стройная брюнетка, одета всегда по последней моде, она выглядела чудесно. И только холодный взгляд красивых голубых глаз несколько настораживал…

Мимо нашей компании проплывали берега Сиднейской бухты, на которых живописными цветными пятнами среди удивительно яркой зелени красовались шикарные дома. Крыши были преимущественно красного цвета. Сама бухта с синей водой, отражающей безоблачное небо, была заполнена снующими в разных направлениях и стоящими на якорях лодками самых разных мастей – от крошечных яликов до великолепных стометровых красавиц. Сочетание цветов – ярко-синего, голубого, изумрудно-зеленого, красного и белого – было так чудесно, что просилось на полотно…

Смерть

– Анна, Белинда, еще шампанского? – Пол подошел к женщинам с бутылкой Pol Rojer.

– С удовольствием, – согласилась за обеих Белинда.

Пол наполнил их бокалы игристым напитком изумительного золотисто-кремового цвета и поцеловал обеих женщин в щечку.

Белинда невольно залюбовалась им. Высокий, мускулистый, с загорелым приятным лицом, он выглядел гораздо моложе своих лет. И неудивительно. К тому, что яхтсмены никогда не бывают толстяками, добавлялось стремление Пола оставаться молодым во что бы то ни стало. Вся команда знала, что он регулярно ходит в тренажерный зал, дома занимается на беговой дорожке и даже посещает салон красоты! Относились к его слабостям снисходительно. А что делать – молодая жена, надо соответствовать.

Яхта уверенно рассекала воду. Гости расслабленно созерцали проплывающие берега, поддерживая беседу, восхищаясь смышленым малышом Оскаром, который, еще не зная чувства опасности, старался везде пролезть и всюду засунуть свои маленькие пухлые ручки.

Наконец достигли цели – остановились в крошечной бухточке с уютным пляжем, сияющим золотым песком. Здесь, за мысом, жили маленькие австралийские пингвинчики. Сейчас, видно, напуганные приближающейся огромной яхтой, они скрывались где-то в зелени, причудливым венком окаймляющей желтый пляж.

Бросили якорь, опустили паруса.

Элизабет вышла на палубу и стала о чем-то говорить с отцом, который кивал в ответ на ее слова, обняв за плечи и глядя прямо перед собой. Бетти очень любила отца, и он отвечал ей тем же. Сейчас она чувствовала, как ему тяжело расставаться с яхтой… но решение уже было принято.

До Энтони, который вышел на палубу вслед за Элизабет, донеслись его слова: «…зато теперь мы будем больше времени проводить вместе, правда?» И Майкл утвердительно кивнул.

Энтони спросил, у всех ли наполнены бокалы. У него, дескать, есть тост. Народ оживился, разговоры утихли.

– Майкл, что тебе налить? – спросила Пэт, обмывающая стаканы. – Еще рома?

– Да нет, виски, пожалуй, – раздался сверху голос Майкла.

– Мне тоже виски, будь добра, – Джереми протянул Пэт свой стакан.

– А виски больше нет… – Пэт подняла пустую бутылку.

– Не может быть! – крикнул сверху Майкл. – Посмотрите внимательней!

– Да тут целая дюжина! – Пол вытащил из-под сложенного паруса ящик виски, – нам надолго хватит, – он засмеялся.

Снаружи послышался какой-то шум, всплеск и тревожный мужской возглас: «Стой! Куда ты?»

Наши герои высыпали на палубу и стали свидетелями следующей сцены. Совсем близко от их яхты двигалась к берегу маленькая лодка с мотором. В ней стоял немолодой уже мужчина и с отчаянием смотрел в сторону берега. Все проследили за его взглядом.

– Смотрите, смотрите – собака! – это дочка Энтони, Кэрол, крикнула, показывая рукой в направлении берега. – Она плывет к пингвинам!

Тут все увидели на берегу испуганную стайку пингвинов. Они как будто быстренько посовещались между собой и юркнули в глубину берега, скрывшись в груде камней.

Собака моряка, поняв, что на берегу ей ничего не светит, послушалась своего хозяина и повернула в сторону родной лодки.

Члены нашей компании, весело и возбужденно обсуждая это маленькое происшествие, спустились вниз, в каюту. Наверху остался только Майкл.

Пол взял два стакана с виски, один протянул Джереми, а другой собрался отнести Майклу.

– Дай-ка я сам отнесу капитану, – настоял Джереми. – Выпьем с ним вместе. Пол поморщился, но спорить не стал. «Ревнует», – подумала Элизабет, наблюдавшая эту сцену.

Да, ревновали Майкла к Джереми многие. В том числе и Энтони, ходивший с ним не один год на «Солнечном ветре» и бывший его главным помощником до прихода в команду Джереми. И Пэт, которая, как и любая женщина, хотела внимания к себе. И Шон, который считал авторитет Майкла непогрешимым, а Джереми – выскочкой в сейлинге. И Пол, который был прекрасным спортсменом и хотел и здесь быть самым близким к Майклу. А Майкл во всем советовался с Джереми и часто вставал на его сторону в ситуациях, когда надо было принимать важные решения на гонках.

Джереми поднялся на палубу. Майкл стоял на корме лодки и глядел неподвижно прямо перед собой. Крепкая, худощавая фигура, совсем еще не седые волосы, ясный, устремленный взгляд.

«Настоящий капитан!» – невольно подумалось Джереми.

– Ну что, капитан, давай выпьем за лодку, за наши походы! А помнишь Хобарт?

– Да, конечно, помню. Ох, и досталось нам тогда! Ну, давай за все хорошее!

Они выпили.

Внезапно Майкл поперхнулся, схватился рукой за горло и с удивлением взглянул на Джереми. Стакан выпал из его рук и покатился по палубе… Майкл осел на колени, а затем упал…

– Что с тобой?! Тебе плохо? Сердце? Помогите!! – кричал Джереми.

На палубу выскочили Элизабет, Пэт, Энтони. Все были в растерянности. Майкл лежал неподвижно, глаза его смотрели на море. Подошедший Шон пощупал его пульс, поглядел в зрачки и тихо произнес:

– Майкл умер.

Снизу поднималась Белинда.

– Что произошло?! Ему плохо?

Но по лицам собравшихся поняла, что случилось непоправимое…

Элизабет тихо плакала, стоя на коленях у тела Майкла. Пол утешал ее, поглаживая по голове. Белинда опустилась рядом с дочерью и молча, остановившимся взором глядела на своего неподвижного мужа.

На яхте, где еще несколько минут назад царило веселье, мгновенно наступила тишина, прерываемая лишь плеском воды о борт да лепетом ничего не понимающего маленького Оскара в салоне.

Похороны

Команда подняла паруса, и яхта направилась к причалу в Мосман со своим печальным грузом на борту.

Энтони вызвал по телефону скорую помощь и, когда они причалили, на борт поднялся врач. Осмотрев Майкла, он констатировал смерть от внезапной остановки сердца. Добавил, что вскрытие даст более полную картину. Врач сказал, что вызвал полицию, – так полагалось.

Полиция была на яхте уже через десять минут.

Седоватый инспектор по фамилии Хоскинс, с хмурым лицом и жестким, проницательным взглядом, будто сошел с экрана бесконечных телевизионных сериалов. Он долго вертел в руках стакан, из которого Майкл пил виски, принюхивался, морщился, о чем-то вполголоса говорил со своим помощником.

Потом коротко допросил каждого взрослого из присутствующих и, долго извиняясь, сказал, что в интересах следствия необходимо осмотреть яхту и личные вещи.

Из-за происшедшего все были настолько подавлены, что никаких возражений не последовало. Приходилось только гадать, отчего не выдержало сердце такого здорового человека, как Майкл…

Полицейские довольно быстро осмотрели яхту, заглядывая в самые труднодоступные уголки, и ничего, достойного их интереса, не обнаружили. Хоскинс, бормоча извинения, с натянутой улыбочкой приступил к осмотру личных вещей гостей и команды.

Больше всего вещей было у Кэти, потому что самому маленькому гостю – Оскару – требовалась своя еда из-за аллергии на многие продукты. Хоскинс, однако, все быстро оглядел и приступил к осмотру дамских сумочек.

Что именно ищет инспектор, не знал никто.

Процедура осмотра была довольно неприятной, потому что совершенно посторонний человек роется в личных вещах, да еще принюхивается к духам и разной другой парфюмерии, которой у всех женщин было предостаточно. Поэтому Кэти, Пэт и Анна вздохнули облегченно, получив назад свои сумочки. Элизабет к процедуре отнеслась равнодушно.

Хоскинс, с красным от напряжения лицом из-за неприятной ситуации, приступил к осмотру беленькой кожаной сумочки, принадлежащей Норе.

Окружающие заметили, как встрепенулся вдруг инспектор, открыв баночку из-под крема, которую достал из сумки Норы. Он, можно сказать, сделал стойку.

– Миссис, этот крем принадлежит вам? – вежливо поинтересовался он у Норы.

– Мне, раз уж он у меня в сумочке. Правда, я не помню, чтобы я брала его с собой… – голос Норы звучал растерянно.

– Миссис Петерсон, мне очень неприятно… но вы должны будете проехать с нами для выяснения обстоятельств.

– А в чем, собственно, дело? – возмущенно произнес стоящий рядом Джереми.

– Дело в том, что в этой баночке из-под крема, которая принадлежит вашей жене – а она сама призналась в этом – предположительно находится яд, – спокойно ответил Хоскинс.

– Яд? Какой яд? – раздались голоса.

– По-видимому, тот самый, которым был отравлен Майкл Боссон.

– Как отравлен?! Ведь он умер от остановки сердца! – шумели кругом.

– Господа, вы не волнуйтесь. Скоро доподлинно выяснится, кто отправил на тот свет вашего приятеля. А пока я забираю с собой госпожу Петерсон.

Хоскинс еще осмотрел портфельчик Белинды, ничего подозрительного не обнаружил, и с Норой и двумя полицейскими сошел с трапа «Солнечного ветра». Их провожали десятки недоумевающих глаз.

Через три дня Нору Петерсон отпустили под залог в миллион долларов и подписку о невыезде. Залог внес Джереми.

При вскрытии тела Майкла патологоанатомы определили, что он был отравлен цианистым калием. Тот же яд нашли в баночке из-под крема, которую инспектор изъял из сумочки Норы.

Велось следствие.

Похороны Майкла собрали много людей. Проводить друга на кладбище пришли друзья Майкла по бизнесу, все, кто ходил с ним на яхте и родственники. Грусть и подавленность читалась на лицах. Женщины утирали слезы платочками, только Белинда не плакала. Опершись на руку Джереми, она простояла молча всю церемонию похорон, неподвижно глядя перед собой.

Элизабет стояла рядом с матерью, а мальчики, Дэвид и Грегори, обнимали за плечи своего младшего брата Джорджа, который горько плакал…

Когда все было кончено, участники печальной церемонии побрели к своим автомобилям. К Элизабет подошел Энтони и сказал:

– Бетти, если нужна будет моя помощь, хоть какая, не стесняйся, обращайся ко мне. Я обязательно помогу и тебе, и Белинде.

– Спасибо, Тони. Пока ничего не нужно.

К Элизабет и Белинде подходили все приятели Майкла, выражали свое соболезнование и, казалось, были искренне огорчены такой его преждевременной кончиной.

Элизабет, попрощавшись с матерью и братьями и сославшись на неотложное дело, уехала.