Kitobni o'qish: «Один сон на двоих»

Глава 1

– …Нет в мире совершенства, – сказала Астра, а Мирон с какой-то странной тоской подумал, что вот он – образчик совершенства, новый виток эволюции, существо, отобравшее у человека желтую майку лидера, стоит прямо перед ним и иронично усмехается.

– Отрываю от ужина? – вежливо поинтересовался Мирон и крепко сжал осиновый кол.

Расклад нынче был такой, что ужином запросто мог стать он сам, но сдаваться без боя – не в правилах его рода. И убегать от опасности тоже. Такие вот дурацкие правила!

– Уже не отрываешь. – Астра стерла кровь с уголка рта. Наверное, сытость вызывала в ее черной душе некое благодушие, раз она перешла с официального «вы», на интимное «ты». Или у первородных тварей просто не принято церемониться с будущим ужином?

– И кто это был? – Мирон сделал осторожный шаг навстречу упырице. Безумие и отвага… Куда ж от них деваться?

– Тебе не нужно этого знать, Мирон. – Астра тоже сделала шаг ему навстречу. – И лучше выброси свое… – Она на мгновение задумалась, а потом продолжила: – Свое оружие. Поверь, оно не выглядит достаточно убедительным.

– Это с какой стороны посмотреть, – сказал Мирон, но вместо того, чтобы сделать еще один шаг вперед, шагнул в сторону.

Так они и кружили – маленькими приставными шагами, как два пса, примеряющиеся, как бы половчее вцепиться друг другу в глотки. Шансов вцепиться было куда больше у Астры – Мирон не испытывал по этому поводу никаких иллюзий. Но Астра почему-то медлила. Может быть, забавлялась, как забавляется с полудохлой мышью сытая кошка?

– Ах, mon cher, – сказала она и снова улыбнулась, – как же мне импонирует твоя горячность! Молодая кровь…

– Из ваших уст это весьма сомнительный комплимент. – Мирон едва не добавил «мадам», но вовремя одумался. Никакая она не мадам, а самое настоящее исчадие ада. Даже пострашнее Цербера с его пылающим взором. Кстати, поддержка Цербера ему бы сейчас не помешала. Хотя бы моральная.

– И чувство юмора. – Астра замерла и добавила с вполне искренней грустью в голосе: – Очень жаль, Мирон…

– Что вам жаль? – спросил он, шкурой чувствуя приближение развязки, и занес руку с зажатым в ней осиновым колом.

Наверное, слишком медленно занес, потому что Астра вдруг оказалась очень близко. Можно сказать, интимно близко. Длинные ногти – или все-таки когти? – вонзились в шею аккурат над яремными венами. Одно движение – и он истечет кровью. Тут и к бабке не ходи.

– Жаль, что приходится вот так.

От Астры тонко пахло дорогими духами. Духами пахло, а кровью – нет. И не улыбалась она больше, а просто смотрела. Глазищи у нее были огромные. Один сплошной зрачок на всю радужку. И посмотреть, что же там – в глубине этих черных зрачков – хотелось просто невыносимо. Посмотреть хотелось, но Мирон сопротивлялся изо всех сил. Сил только на то и хватало, чтобы сопротивляться. Пальцы, сжимавшие осиновый кол, разжались сами собой. Вот и не осталось у него оружия. Если только кухонный нож…

– Не делай глупостей, mon cher. – Голос Астры был медово-ласковый, и когти, которыми она сжимала Миронову шею, почти не причиняли боль. – Давай покончим с этим быстро.

Ему не хотелось быстро. Не хотелось стать легким перекусом для первородной твари. Или хотелось? По крайней мере, животного страха Мирон точно не испытывал. Как и обуревавшей его до этого момента ярости. Гипноз! Астра пыталась его загипнотизировать!

В солнечном сплетении вспыхнуло и начало стремительно разгораться пламя. Оно не причиняло боли, оно отвлекало от страшного – от тьмы в зрачках Астры.

– Что же, совсем без прелюдий? – прохрипел он, нашаривая в кармане кухонный нож.

– К сожалению, мне некогда, mon cher, – Астра улыбнулась. Улыбка ее была самая обыкновенная, человеческая – никаких устрашающих клыков.

– Ну, как скажете. – Мирон тоже улыбнулся и всадил лезвие в живот Астры.

Она ахнула как-то совершенно по-женски, и в черном ее взгляде появилось обиженное удивление. Всего на мгновение Мирон испугался. Не за собственную жизнь, а за то, что вот прямо сейчас убил не первородную тварь, а обыкновенную женщину, взял грех на душу. А потом то ли ногти, то ли когти не слишком глубоко, но вполне ощутимо царапнули кожу на шее, и все сомнения враз развеялись. Следом за ними развеялся и туман в голове. Астра разжала пальцы, отпуская Мирона на волю. Вторую руку она прижимала к своему животу. На шелковой пижаме расползалось черное пятно. Кровь просачивалась сквозь ткань, марала аристократически длинные пальцы Астры, капала на землю.

– Ну как же так? – спросила она одновременно с раздражением и болью в голосе.

– Ну вот как-то так… – Мирон отступил на шаг, подхватил с земли осиновый кол, готовясь к новому нападению.

Но нападать Астра не стала, сложившись пополам и по-прежнему прижимая руку к животу, она отступила на шаг и тут же растворилась в темноте. Несколько мгновений Мирон слышал едва различимый шорох листьев под ее ногами, а потом все стихло. Может, и не было никакого шороха. Может, это все его богатое воображение. И никуда тварь не делась – зализывает раны где-то поблизости, а потом нападет, вопьется клыками в горло уже без всяких прелюдий.

Почти минуту Мирон оставался на месте, вслушиваясь в каждый шорох, готовясь к неизбежному. Неизбежного не произошло – Астра не вернулась. То ли решила прикончить его в другой раз, то ли рана оказалась не слишком приятной. Мирон сомневался, что банальный кухонный нож мог причинить серьезный вред подобному существу, но надеялся, что дыра в животе все-таки доставит некоторый дискомфорт. И шелковую пижаму он ей точно испортил, а дамочек, пусть бы даже и упыриц, состояние одежды иногда заботит куда сильнее, чем состояние здоровья.

Все эти мысли носились в голове Мирона стаей растревоженных летучих мышей, царапали мозг острыми коготками, бестолково бились изнутри о черепную коробку. Голова раскалывалась от боли. Или не от боли, а от попытки противостоять вампирскому мороку?

В темноте вспыхнули два красных огонька, а через мгновение к Мирону вышел Цербер.

– Ты зачем бросил ее одну? – спросил Мирон одновременно строго и облегченно. Строго, потому что не исключал, что Астра рванет к Лере. А облегченно, потому что отбиваться от упырей в компании призрачного пса было веселее.

Цербер мигнул дважды. Это, очевидно, означало, что претензии Мирона не обоснованы и с Лерой все в порядке. По крайней мере, пока.

– Идем к ней! – Мирон хотел было сунуть осиновый кол за пояс, но передумал. Кто их знает, этих первородных тварей? Вдруг Астра передумает уползать с поля боя и вернется!

Собственно, брести рядом с Мироном Церберу не было никакой необходимости, в пространстве он перемещался весьма ловко. Но, наверное, выглядел Мирон сейчас не самым лучшим образом, поэтому призрачный пес решил поддержать товарища. Да и не брели они, а трусили резвой рысью. Мирон впереди, Цербер прикрывал тылы.

С Лерой все было в порядке. Мирон первым делом проверил все витальные функции и осмотрел ее шею на предмет укусов. Никто Леру не кусал, обошлось!

Он на цыпочках, чтобы не разбудить Семеновну, вышел из флигеля и уселся на лавочку. Цербер тут же материализовался напротив.

– Астра… – процедил Мирон сквозь стиснутые зубы. – Модная писательница, светская львица… Кто бы мог подумать, что она и есть наша тварь! Нежданчик, да?

Цербер ожидаемо не отозвался, даже глазом не моргнул: ни один раз, ни два, ни даже трижды.

– И ведь я ее не прибил, – продолжил Мирон с досадой. – Ни тогда, ни сейчас. Неубиваемая какая-то нам попалась гадина. Как думаешь, теперь, когда она знает, что я знаю, она свалит из Гремучего ручья?

Цербер склонил черепушку на бок. Красный огонь в пустых глазницах горел ровным пламенем.

– Что-то мне подсказывает, что не свалит. Похоже, у них тут что-то вроде родового вампирского гнезда. Этакая малая родина и место силы. Я только одного понять не могу, – Мирон снова посмотрел на Цербера: – Зачем им Лера?

Цербер наклонил черепушку в другую сторону, щелкнул зубами.

Мирон потер виски. Голова по-прежнему раскалывалась, но, чтобы найти обезболивающее, нужно было оставить свой боевой пост, а пойти на это он никак не мог. По крайней мере, до рассвета. Зато можно позвонить Харону. Собственно, самое время звонить Харону. Ночь в разгаре.

Харон ответил на звонок почти мгновенно, наверное, держал мобильник поблизости.

– Что? – спросил он бодрым и ничуть не раздраженным голосом.

– Все, – сказал Мирон так же бодро. – Я ее нашел!

– Кого? – Голос Харона оставался ровным, почти равнодушным.

– Нашу первородную тварь. – Можно было выдержать драматическую паузу, но Мирон не стал – с Хароном такое не прокатывало. – Милочка была права: это женщина.

– Ты ее убил? – спросил Харон таким скучным тоном, что Мирону сделалось обидно.

– Я ее не убил, – сказал он после секундной паузы. – Она не такая, как наш дружок из оврагов.

– А какая она? – И вот, наконец, в голосе Харона проклюнулся интерес.

– Она?.. – Мирон задумался. Первым на ум пришло очевидное: Астра была красивая. Но Мирон сказал другое: – Она умная, Харон. Умная и хитрая. Она, конечно, тварь, но не безмозглая тварь. Если ты понимаешь, о чем я.

– Я понимаю: она умная и хитрая, – повторил Харон задумчиво. – Мне сложно понять другое.

– Что именно? – Разговаривать с Хароном всегда было нелегко, а уж по телефону еще сложнее.

– Почему ты до сих пор жив?

– Я? – На мгновение Мирон растерялся. – В смысле, почему я до сих пор жив?! Может быть потому, что всадил ей в живот кухонный нож? Понимаю, что это не антикварная шпага, но все же. – Ему вдруг сделалось обидно, словно Харон его в чем-то упрекал.

– Я думаю, она не хочет тебя убивать, – сказал Харон после небольшой паузы. Обиды в голосе Мирона он ожидаемо не заметил. – Она нападала на тебя уже дважды…

– И дважды мне приходилось делать ей лапаротомию в походных условиях! – огрызнулся Мирон.

Наблюдавший за ним Цербер мигнул трижды, но это было не насмешливое, а одобрительное подмигивание. По крайней мере, Мирону хотелось так думать.

– Хоть ты меня понимаешь, – сказал он, прикрывая микрофон ладонью.

Цербер мигнул один раз и улегся у его ног.

– Если она первородная… – Харон запнулся, а потом сам себя поправил: – Если она особенная – из породы тех упырей, которые орудовали в лощине во время войны, то она очень сильная. Во всех смыслах: и физическом, и ментальном. Думаю, с ней не справился бы даже я.

– Даже ты? Ну разумеется!

Мирон усмехнулся и чуть было не погладил Цербера по черепушке. Руку он отдернул в последний момент. Все-таки физический контакт с призраком причинял определенный дискомфорт. Шрам на ладони уже предупреждающе пульсировал тупой болью.

– Я не хотел тебя обидеть. – А ведь и в самом деле не хотел. Нет у Харона такой опции. Специально он не обижает никого и никогда. Проблема в том, что и чувство такта – это тоже недоступная для него опция. Тут уж никуда не деться. – Я хотел сказать, что, если бы она хотела тебя убить, она бы тебя убила. Ты ей зачем-то нужен, Мирон.

– Она пыталась меня загипнотизировать, – сказал Мирон задумчиво. – Кажется, пыталась.

– А ты?

– А я не поддался. – Он снова потер виски. – Но голова теперь болит просто невыносимо. Прихвати аспирин, когда приедешь. Ты же приедешь?

– Я приеду.

Вот и положительная сторона личности Харона: он никогда не задает лишних вопросов. Ну, почти не задает…

– Зачем я тебе там нужен, Мирон?

– Нам надо что-то решать с Лерой. Считаю, что оставлять ее в усадьбе опасно. Как думаешь?

– Я буду через час, – вместо ответа сказал Харон.

– Не въезжай через центральный вход. Не стоит поднимать на уши всю усадьбу. Встретимся у потайной калитки. У тебя же есть с собой ключ?

– У меня есть с собой ключ, но это может быть опасно. Та женщина…

– Тварь первородная, – поправил его Мирон.

– Тварь первородная может быть еще где-то поблизости.

– Ты боишься за меня или за себя, Харон? – Все-таки не удержался Мирон от сарказма. Может, это стресс из него так выходил: вместе с колючими, как битое стекло, словами.

– Я не боюсь, я просчитываю варианты. – Сарказм Харона тоже не брал. Пора было бы уже привыкнуть. – Но, если ты в самом деле ее ранил…

– Я ее ранил!

– Если ты ее ранил, – терпеливо повторил Харон, – то ей определенно нужно какое-то время на регенерацию.

– Какое? – тут же поинтересовался Мирон.

– Думаю, это зависит от тяжести повреждений.

– Колотая рана передней брюшной стенки. Это как минимум. Была бы эта тварь живая, кровотечение и перитонит были бы ей обеспечены, а так только поахала.

– Ей было больно? – спросил Харон. В трубке послышались какие-то посторонние звуки. Кажется, разговаривал он уже на ходу.

– Мне показалось, что да.

– Она сразу удалилась?

– Удалилась? – Мирон усмехнулся. – Я бы сказал, уползла.

– Но убить тебя она все еще могла. – Харон не спрашивал, а утверждал.

Мирон вспомнил опасную остроту то ли ногтей, то ли когтей и потер кожу на шее.

– Теоретически, могла. Ей бы хватило на это всего нескольких секунд.

– Но не убила. Ты ей нужен, Мирон.

– Зачем?

– Я пока не знаю. Подумаю над этим в дороге. Жди.

В трубке послышались гудки отбоя. Мирон сунул мобильник в карман.

Глава 2

К тому моменту, как Харон вошел в потайную калитку, новый день уже почти вступил в свои права. Дикая часть парка погрузилась в предрассветный туман, который пронизывали первые лучи восходящего солнца. Мирон пошел встречать Харона один. Цербер остался сторожить Леру. Что ни говори, даже в своей призрачной ипостаси он оставался опасным противником, если уж ему удалось остановить Астру в прошлый раз. Может быть, между упырями и призраками есть какая-то особенная связь? Ведь и те, и другие не принадлежат миру живых. Надо будет как-нибудь на досуге проверить свое предположение, попытаться расспросить Цербера о его взаимоотношениях с вампирами. А пока Мирон стоял, привалившись спиной к старому вязу и легкомысленно поигрывая осиновым колом. Позицию такую он выбрал неслучайно, необхватный ствол дерева надежно защищал его с тыла. Думать о том, что упыри могут лазать по деревьям, аки кошки, он себе запретил. Хватит с него на сегодня стрессов.

Калитка открылась бесшумно, впуская на территорию усадьбы чужака. Харон двигался с той самой звериной грацией, которой с детства завидовали все в спортклубе. Настоящий ниндзя, только долговязый и одетый в строгий костюм.

– Доброе утро! – Вежливо поздоровался он и протянул Мирону руку.

– Да уж, бывало и подобрее. – Мирон переложил кол из правой руки в левую, ответил на крепкое рукопожатие.

– Твой четвероногий друг?.. – Харон сощурился, сканируя пространство в поисках Цербера.

– Остался сторожить Леру. У него это очень хорошо получается, знаешь ли.

– Сторожить?

– Сторожить Леру.

– Тебе не кажется это странным? – Харон аккуратно запер за собой калитку.

– Что призрак дохлой собаки сторожит коматозную девчонку? Мне в происходящем кажется странным вообще все! Меня к такому не готовили, знаешь ли.

– Почему именно ее? – Харон продолжал сканировать пространство внимательным взглядом, но высматривал он теперь не Цербера, а упырей. – Она должна была умереть, но от нее отказались.

– Кто отказался? – спросил Мирон, помимо воли понижая голос до шепота.

– Смерть. От нее отказалась смерть. Постояла рядом и ушла. А вместо себя прислала мертвого пса.

– Как поэтично, – все так же шепотом сказал Мирон.

Он уже давно привык к странностям Харона. Да и кто нынче без странностей? Вот сам он, к примеру, шляется по чужим снам, призраков видит, вампирам противостоит. У него такие таланты, что всякие там супергерои Марвела нервно курят в сторонке.

– У меня есть одно соображение. – Харон его не слышал, Харон думал о своем. – А что, если на том рисунке и в самом деле он?

– Он – это кто? Цербер, гроза подземного царства?

– Он – это Темный пес рода Бартане. Ты же читал геральдическую книгу, которая хранится в музее?

– Ну, читал – это громко сказано. – Мирон пожал плечами. – Просматривал картинки.

– Я тоже просматривал. Однажды.

– И Ба тебе позволила?

Мирон даже замедлил шаг от удивления. Ба и Харон никогда не вступали в открытую конфронтацию, но было очевидно, что они друг другу, мягко говоря, не симпатизируют. Ба считала Харона странным и непредсказуемым типом. А Харон никогда не объяснял причины своих симпатий и антипатий. Этих двоих связывал лишь Мирон. Этого им было достаточно.

Харон помотал лысой головой.

– Она была в отпуске.

Мирон понимающе кивнул.

– Значит, подкупил кого-то из смотрителей.

– В кабинет меня пустили. – В голосе Харона вдруг послышалась досада.

– И чем ты не доволен?

– Я хотел попасть в хранилище.

– Ключ от хранилища есть только у Ба и ее зама.

– Зам оказался неподкупен. Я предлагал ему бесплатное погребение. Он отказался.

– Да ты что? Не может такого быть! Чего это мужик, которому едва исполнилось пятьдесят, отказался от такого заманчивого предложения?!

– И гроб любой модели на выбор.

– Не повелся?!

– Нет.

– Дурак! Он просто не знал, что некоторые из твоих гробов стоят, как хороший автомобиль. Мог бы перепродать.

– Не кощунствуй, – сказал Харон, не глядя в его сторону.

– А зачем тебе в хранилище? – тут же спросил Мирон.

– Я интересуюсь историей этих мест.

– Ну?

– А все самое интересное обычно хранят вдали от любопытных глаз.

– Мог бы просто попросить.

– Кого?! – Харон посмотрел на него с таким искренним недоумением, что Мирон не удержался от улыбки.

– Да, с Ба тебе было бы сложно договориться, согласен. Но на самом деле там нет ничего особенного, кроме… – Мирон осекся.

– Кроме чего? – спросил Харон, не просто замедляя шаг, а заступая Мирону дорогу. Теперь он нависал над ним, смотрел сверху вниз пристально и требовательно. – Что показалось тебе интересным? Скажи!

А ведь и в самом деле в хранилище было кое-что интересное! Кое-что, что Ба предпочитала запирать в сейфе, а не держать на виду. Не музейная ценность, но семейная реликвия, отданная Ба на хранение хрен знает кем, хрен знает когда.

– Что ты там видел?

Харон тронул его за плечо. Небывалое дело. Харон всегда и везде старался избегать лишних физических контактов с живыми объектами. Мертвые не в счет – со смертью у него имелся какой-то загадочный договор.

– Ошейник. В сейфе у Ба хранится серебряный ошейник!

– Точно серебряный? Ты уверен? – Кажется, никогда раньше Мирон не видел товарища в таком возбуждении.

– Ну, отличить серебро от нержавейки я худо-бедно могу. – Мирон потер шрам. Харон проследил за его жестом, нахмурился. – Здоровенный ошейник, который перешибет хребет любой собаке. Еще и колючий зараза… – Мирон снова потер шрам. – Я об него порезался и… – Он так и замер с открытым ртом.

– Ты порезался о серебряный ошейник и что? – Теперь Харон едва не тряс его за плечи. Вот это было уже не удивительно, а дико.

– И отключился. А когда пришел в себя, увидел его.

– Кого?

– Цербера. – Все остальное Мирон додумал сам, без тряски за плечи и наводящих вопросов. – Он появился после того, как я взял в руки ошейник.

– После того, как ты порезался об ошейник, – терпеливо поправил его Харон.

– Типа, кровавая жертва, да?

Харон кивнул.

– И этот ошейник не потянула бы на себе ни одна живая собачка. Живая не потянула бы, а мертвая и крепенькая, как годовалый бычок, запросто. Ладно, похоже, это и в самом деле ошейник Цербера. Не того, мифического, а нашего. И знаешь что? Я видел Цербера в своих снах глазами того урода, который пытался убить Леру.

– Где ты его видел?

– На заброшенной дороге. На обочине возле… – Мирон замолчал. – Возле того места, где она лежала.

– Правильнее сказать, возле того места, где пролилась ее кровь. Сначала он почуял ее, потом ты пришел в хранилище, взял в руки ошейник, поцарапался.

– И меня он тоже почуял. Какой-то слишком чуткий призрак получается. Тебе не кажется? Почему мы? Нет, почему я? Я обычный. Верх моих притязаний – это должность завотделением в заштатной больничке. Почему я?

– Она его нарисовала. – Харон словно бы и не слышал его вопросов. – Или где-то нашла рисунок.

– Цербера?

– На рисунке был не Цербер, а Темный пес. Вспомни герб, Мирон. Вспомни ошейник.

– Что-то не вяжется. – Мирон покачал головой. – На гербе собачка о трех головах, а у Цербера всего одна, да и та – черепушка.

– Но ты почему-то назвал его Цербером, трехголовым…

– Так получилось. Сработали какие-то ассоциации, наверное. Перечитал бабушкиных геральдических книг. Каким боком наш песик к тому, что на гербе?

– Это он. – Сказал Харон твердо. – Теперь я уверен, что это именно он и есть!

– Темный пес рода Бартане?

Харон молча кивнул.

– Тогда простой вопрос. Можно? Куда подевались еще две головы?! Да и на рисунке он какой-то дефективный получается.

– Не знаю. – Харон в задумчивости потер лоб. – Но не бывает таких совпадений, согласись?

За разговорами они не заметили, как вышли к утопающему в тумане флигелю. Зато заметили пару красных огней. По крайней мере, Мирон заметил, а Харон что-то почувствовал.

– Он здесь? – спросил, замедляя шаг.

– Собственной персоной. Стоит, семафорит красным глазом.

Мирон подмигнул Церберу, тот трижды мигнул в ответ.

– Хорошо. – По лишенному эмоций лицу Харона прошла легкая рябь – верный признак острой заинтересованности. – Мы можем все выяснить у него самого.

– Что выяснить?

– Кто он на самом деле. – Харон смотрел на Мирона как на неразумное дитя. Будь его воля, будь у него возможность вот так запросто общаться с порождениями иного мира, он бы уже давно все выяснил, а Мирон вот тормозит.

– Разумно. – Сказал Мирон и сделал шаг навстречу призрачному псу. – Слышишь, Цербер, разговор есть. Можно у тебя кое-что спросить?

Цербер утвердительно мигнул, с явным энтузиазмом щелкнул челюстями. Похоже, он, как и Харон, считал, что Мирон тормоз.

– Что? – спросил Харон, всматриваясь в туман.

– Он готов к интервью.

– Тогда спрашивай!

– Спрашиваю. – Мирон хотел было присесть перед Цербером на корточки, как перед живой собакой, а потом подумал, что выглядеть это будет по-идиотски и просто подошел поближе. – У нас тут возникли кое-какие предположения на твой счет…

Харон многозначительно засопел. Цербер мигнул утвердительно, мол, давай уже спрашивай, тормоз!

– Ты имеешь какое-то отношение к роду Бартане?

Цербер мигнул один раз и даже кивнул черепушкой.

– Какое?

Цербер мигнул трижды, а Харон застонал.

– Понял. Уточняю, ты Темный пес?

Цербер мигнул утвердительно.

– Это он. – Мирон искоса глянул на Харона, тот удовлетворенно кивнул.

– И на родовом гербе Бартане тоже твой портер?

Мирон снова посмотрел на Цербера, тот мигнул один раз.

– А почему у тебя там три головы?

Это был вопрос, который предполагал развернутый ответ. Наверное, поэтому Цербер мигнул трижды. Мирон взъерошил чуть влажные от тумана волосы, подумал немого и снова спросил:

– Раньше у тебя было три головы, так?

Цербер не стал мигать, просто кивнул.

– А потом две головы того… – Мирон задумался, подбирая правильные слова. – Отрубили, что ли? Как Змею Горынычу?

Цербер снова кивнул. В его пустых глазницах радостно заплясали красные огоньки, а длинный хвост дернулся из стороны в сторону, словно он был самой обыкновенной собакой.

– Порубили головушки-то. – Мирон посмотрел на Харона. Тот прискорбно покивал в ответ.

– А новые отрастить можешь? Ну, теоретически?

Цербер долго не отвечал, наверное, размышлял над вопросом, а потом мигнул один раз.

– Класс! – Мирон и в самом деле обрадовался. – Слышишь, Харон, головушки могут отрасти заново!

– Это очень хорошо, – сказал Харон вежливо.

– А что для этого нужно? – Мирон снова перевел взгляд на Цербера.

Цербер вопрос проигнорировал.

– Уточняю: есть какой-то способ вернуть тебе прежние формы?

Цербер мигнул утвердительно и даже несколько раз энергично кивнул.

– Способ есть, – перевел Мирон для Харона. – Вот только как понять, что это за способ?

– Спроси его… – Харон мотнул головой, – Нет, я сам. – Он смотрел в ту сторону, где стоял Цербер. – Этот способ как-то связан с ошейником?

Цербер не просто ответил, Цербер подошел к Харону и ткнулся башкой ему в бок. Харон пошатнулся, сделал глубокий вдох, с изумлением посмотрел на Мирона, спросил восторженным шепотом:

– Он меня сейчас коснулся?

– Он тебя сейчас боднул. Как самочувствие?

– Хорошо. – Харон выглядел почти счастливым.

– Хорошо? Обычно от его прикосновений как раз делается нехорошо. – Мирон поскреб начавший зудеть шрам.

– Все нормально. Ощущения, конечно, странные. – Харон вытянул вперед руку, ладонью вниз, и Цербер поднырнул черепушкой под протянутую ладонь. – Вот опять. Я же прав?

Мирон кивнул, сказал с легкой завистью:

– У вас с ним, похоже, полное взаимопонимание.

Цербер вынырнул из-под ладони Харона, трижды мигнул, но не зло, а задиристо.

Харон растерянно посмотрел на свою руку, а потом спросил:

– Валерия как-то связана с тобой?

Цербер ткнул его башкой в бедро один раз. Похоже, у этих двоих только что выработался свой собственный способ коммуникации.

– Это означает «да», – пояснил Мирон. – Если дотронется дважды, это будет означать «нет». Если толкнет трижды, это «сам дурак».

– Думаю, мы остановимся на двух первых вариантах, – сказал Харон очень серьезным тоном.

– Ох, не зарекайся. – Мирон покачал головой, а потом спросил: – Цербер, Лера твоя хозяйка?

Цербер мигнул утвердительно. Собственно, ничего неожиданного, но все равно очень интересно.

– Значит, она из рода Бартане?

Цербер кивнул.

– Выходит, дворянских кровей наша Лера, – сказал Мирон задумчиво и тут же спросил: – Может я тоже из каких-нибудь венгерских князей?

Цербер мигнул трижды, а Харон саркастически усмехнулся, словно понял, каким был ответ.

– Ясно, куда уж нам!

Мирон не обиделся, он обдумывал следующий вопрос. Цербер и Харон терпеливо ждали.

– Ей можно как-то помочь? – спросил он.

Цербер мигнул утвердительно, и дышать вдруг сразу стало легко. Мирон и не думал, что до этого было тяжело, что грудь придавливала невидимая, но увесистая плита.

– Можно вывести ее из комы?

Цербер мигнул, но уже после неуверенной, полной раздумий паузы.

– А… как? – Мирон знал, что вопрос дурацкий, что призрачный пес не сумеет на него ответить, но не знал, как сформулировать то, что волновало его сейчас больше всего.

Цербер ничего не ответил, даже не мигнул. Он улегся на дорожке, положил черепушку на передние лапы. А может, просто он и сам не знал, как это сделать.

– Хорошо, – Мирон вздохнул. – Тогда другой вопрос. Ты ведь знаешь о существовании вампиров?

Вместо ответа Цербер выразительно клацнул челюстями.

– Они могут тебя видеть?

Утвердительное мигание в ответ.

– Ты можешь причинить им вред?

Ответом ему стала сначала одна красная вспышка, потом почти сразу же еще две.

– Это ни да, ни нет? То есть, навредить можешь, но не сильно?

Цербер кивнул.

– Потому что ты призрак?

Еще один кивок.

– А если бы ты был в полной комплектации, смог бы?

Цербер снова кивнул, нервно дернул хвостом.

– Но для этого тебе нужен ошейник?

Еще один кивок в ответ.

– Ему нужен ошейник. – Мирон посмотрел на Харона.

– Ошейник в хранилище, – сказал тот.

– Я достану!

На самом деле, прикасаться к серебряному ошейнику совсем не хотелось, но если это нужно для дела, то деваться некуда. И Ба ошейник просто так не отдаст, учинит допрос с пристрастием. А что он ей может сказать? Знаешь, Ба, я тут познакомился с милым призраком дохлой собачки, и ему очень нужен его ошейник? Ба – женщина прогрессивная, но не до такой же степени! Значит, придется действовать без спроса. Нехорошо, конечно, но что делать? И с Лерой нужно что-то решать…

– Леру нужно забирать из этого заповедника, – сказал он вслух.

– Это не так просто сделать. – Харон покачал головой. – Я приложил столько усилий, чтобы она оказалась здесь, что могут возникнуть вопросы. Опять же, юридические моменты… Мы не являемся ни ее законными представителями, ни ее опекунами. Перевод осуществлялся с ведома и с посредничеством администрации больницы.

– То есть, ты хочешь сказать, что мы не сможем забрать ее обратно?

– Обратно – это куда? В больницу?

– В больницу ее не пустит Горовой. Это тот еще упырь, уж прости за сравнение. В лучшем случае, переправит ее в Веселовку. А Веселовка – это филиал ада на земле, если ты не знал.

– В больнице тоже небезопасно. – Харон думал о чем-то своем, отвечал механически.

– А здесь? – спросил Мирон с досадой. – Здесь, между прочим, шастает первородная тварь Астра. Кто помешает ей перегрызть Лере горло в перерывах между СПА-процедурами и массажем?

Лежавший на земле Цербер вдруг поднялся на лапы, встал перед Мироном. Красное пламя в его глазницах полыхало решительно и ярко.

– Что? – спросил Мирон. – Ты можешь ее защитить?

Пламя угасло, а потом вспыхнуло одиночной вспышкой.

– Уверен?

Еще одна вспышка.

– И Астра не сможет ей навредить?

Цербер кивнул.

– Он говорит, что может обеспечить Лере надежную защиту, – перевел Мирон для Харона.

– Он уже делал это раньше. – Голос Харона звучал ровно, но в словах его Мирону почудилась тень едва ли не благоговения. Цербер согласно мигнул. – Астра была здесь все эти дни, но не смогла навредить твоей… подруге.

Цербер снова согласно кивнул, а потом для надежности еще и боднул Харона в бок.

– Видишь, он подтверждает мои слова. – Тонких губ Харона коснулась едва заметная улыбка. – Он охраняет женщин рода на протяжении многих веков.

– Как минимум одна из этих женщин плохо кончила, – сказал Мирон мрачно. – Ты же у нас силен в истории. Помнишь, что стало с первой хозяйкой этой чудесной усадьбы? Вот именно! Ее убили!

Цербер, до этого спокойно стоявший между ним и Хароном, вдруг ощерился. Шкура на его загривке пошла волной и ощетинилась черными иглами, а в глазницах полыхнуло самое настоящее адское пламя. Что это было: злость или горечь? Мирону подумалось, что и то, и другое сразу.

– Прости, – сказал он примирительно и даже протянул вперед руку, мысленно готовясь к легкому разряду тока. Или не легкому, если судить по состоянию Цербера. – Я не хотел делать тебе больно. Прости, дружище!

Черные иглы сложились вдоль хребта, длинных хвост еще несколько раз нервно дернулся и обвился вокруг задних лап Цербера, адское пламя не угасло, но сделалось чуть тише. А потом Цербер мигнул, принимая извинения.

– Тогда ты спас кого-то другого. – Харон смотрел в ту сторону, где стоял призрачный пес. – Это был ребенок. Девочка, да? Если бы не было девочки, не было сейчас всего этого. – Он махнул тростью, рассекая клочья тумана. – Твоя прежняя хозяйка пожертвовала своей жизнью ради спасения своего ребенка. Я ведь прав?

Цербер медленно подошел к Харону, встал на задние лапы, а передние положил ему на плечи. Харон улыбнулся.

– Я прав. И ты сделаешь все, чтобы защитить Леру.

Цербер опустился на задние лапы и просто боднул Харона в грудь.