Kitobni o'qish: «Научный эксперимент»
© Татьяна Герцик
* * *
Глава первая
Программа лихорадочно замигала, завершая работу, и на мониторе загорелась раздражающе яркая красная надпись на английском: «результат недостоверен».
Денис недовольно забарабанил пальцами по столешнице. В формуле ошибка? Какая? Вроде все проверено на сто рядов. Вгляделся в заданные параметры, но сосредоточиться не смог. Здорово мешала соседка из двенадцатой квартиры, Вероника, сидевшая рядом и о чем-то занудно бубнившая. Делать ей, видно, было нечего, потому что едва после работы он пришел домой, как она тут же заявилась к нему по-домашнему одетая в коротенькие черные шортики, оголявшие длинные ноги, и свободную красную футболку с радостно-глуповатым приветствием:
– Добрый вечер! Что делаешь? – как поступала все последние три года с той поры, как Денис безрассудно помог ей донести до квартиры тяжеленную сумку.
Как говорила его мама, «не делай добра, не получишь зла». Не верил этой поговорке, считал ее глупостью, но она оправдалась на все сто.
На его суровый ответ «Мне некогда» безмятежно ответила «Я ненадолго» и как обычно бесцеремонно просочилась в квартиру.
Денис разозлился. Очень хотелось выставить ее за дверь, но до откровенного хамства он опускаться не хотел. И вот теперь она сидела с ним рядом на низком пуфике и бормотала о чем-то своем, о девичьем.
Он ее не слушал. Зачем? В собеседниках она не нуждалась совершенно, что было ее самой привлекательной чертой.
Нет, друзья, видевшие ее, уверяли, что она вполне даже ничего и просили познакомить. И он знакомил. Но зря. Вероника вцепилась в него как клещ, не оторвать. И чего она тут потеряла? Хорошенькая ведь, если посмотреть беспристрастно. Классическая красота, совершенная и холодная. Наверное, потому ему с ней и скучно до тошноты.
Постарался сосредоточиться на программе, абстрагируясь от навязчивой собеседницы. Только в голове что-то начало проясняться, Вероника повернулась к нему всем телом, положила руку ему на ладонь и восторженно переспросила:
– Так ты согласен?
Он автоматом ответил, лишь бы отстала:
– Угу!
Раздался восторженный вопль, потом поцелуй в щеку и неожиданное:
– Хорошо, я скажу родителям о свадьбе!
Он отшатнулся. Это что за телячьи нежности? С чего бы? Ухо зацепилось за слово «свадьба», и он переспросил, все еще думая о корявой формуле:
– Чьей свадьбе?
Вероника сильнее сжала ему ладонь и повторила уже строже:
– Нашей, чей же еще?
На сей раз он услышал. Повернулся к ней и недоверчиво переспросил:
– Нашей? С ума сошла?
Она потрясенно заморгала накрашенными ресницами.
– Я тебе об этом уже с полчаса говорю! И ты соглашался! И вообще, мы с тобой нашу свадьбу уже несколько месяцев обсуждаем!
У Дениса изумленно округлились глаза.
– Обсуждаем? Ты это о чем? – почти заорал он. – Я тебя вообще не слушаю! Мне не до тебя! У меня расчеты, формулы, задание срывается, и ты мне просто мешаешь! Забудь про свадьбу! Я не такой дурак, жениться на тебе ни с того ни с сего! Ты мне даже не нравишься!
Вероника потрясенно соскочила, вытерла о шорты вспотевшие ладони.
– Это непорядочно! – ее голос стал похож на зудящую дрель, и Денис раздраженно поморщился. – Я тебе уже несколько раз о своей любви говорила и тебя спрашивала, любишь ли ты меня! И ты всегда соглашался!
Шок! Полный и абсолютный!
Справившись со ступором, он тоже встал и неприязненно заявил:
– Я тебя никогда не слушал! Ты мне просто мешала! Всегда! Заметь, я никогда сам не признавался тебе в любви, никогда не говорил о свадьбе, никогда даже к себе не звал! Так что о любви и свадьбе это только твои фантазии! Давай уматывай немедленно и больше не появляйся!
Это было жестоко, но что ему еще оставалось делать? Ему и в голову никогда не приходило, что его увлеченностью работой можно воспользоваться с таким коварством. Чуть было не оженила!
Вероника негодующе воспротивилась, уперев руки в бока:
– Ты не можешь так поступить! Это непорядочно! Я на тебя целых три года жизни потратила! – ее голос обиженно сорвался.
Денис удивился:
– А кто тебя просил? И ты не свою жизнь тратила, а мою отравляла! А я тоже, дурак, за дверь тебя выставить стеснялся! Давно нужно было это сделать! Тогда и оженить бы меня никто не пытался. А то, видите ли, она тут нашу свадьбу уже распланировала! Пожалуйста, делай что хочешь, но только без меня!
У Вероники пятнами покраснела сначала шея, потом огнем разрумянились щеки.
– Вот ты какой! Я-то думала, ты сдержанный и ответственный, а ты просто безответственный и подлый!
– Ага, думала, что я смирный рохля! – насмешливо уточнил он. – А мне элементарно было не до тебя! Ты для меня что-то вроде табуретки, стоит рядом и ладно! Главное, чтоб не мешала!
Она с яростью посмотрела на него покрасневшими от слез глазами.
– А ведь я тебя любила, идиот!
– А мне навязанной любви не надо, красотка, – зло отрезал Денис, – так что советую срочно меня разлюбить и найти другой объект для пылкой страсти. Адью!
Прекращая разборку, он открыл дверь и издевательски поклонился, указывая на выход.
Она с негодованием прошла мимо, пообещав напоследок:
– Я этого так не оставлю! Ты еще об этом пожалеешь!
Закрыв за ней дверь, Денис вернулся к компьютеру, но понял, что сосредоточиться уже не сможет. Недоумевая, как мог угодить в такую нелепую переделку, пошел на кухню и принялся готовить ужин.
Через час пришла мать, уставшая и голодная. Повесив шубку на плечики и убрав ее в шкаф, Анастасия Викторовна быстро переоделась в домашний брючный костюмчик, вымыла руки и торопливо прошла на кухню.
Увидев хлопочущего сына, насмешливо спросила:
– Что, поссорился с невестой?
Денис вспылил, с силой поставив сковородку на плиту, отчего по кухне пронесся резкий дребезжащий звон:
– Хоть ты меня не зли, мама! Меня эта ухажерка достала уже! Она меня на себе женить решила! О чем сегодня до моего сведения и довела!
Анастасия Викторовна иронично улыбнулась.
– И что, ей это даже удалось? Ты же ее попросту не слышишь. Что такое случилось, что ты ее расслышал?
– Я ее и не слышал! Просто она меня поцеловала! Это меня и насторожило!
– Да? – Анастасия Викторовна намотала на палец длинный локон, как делала всегда, запоминая информацию. – Значит, на тактильные ощущения ты реагируешь. Надо будет учесть. А то мне тоже порой трудно бывает до тебя достучаться.
– Мама, это не смешно! Ты лучше скажи, что это такое с Вероникой?
Анастасия Викторовна популярно объяснила непонятливому сыночку:
– Вероника – продукт современной эмансипации. Деловая и решительная. Уверена, что мужчина – существо слабое и безответственное. И что ты ее любишь, но признаться в этом страшишься в связи с вышеперечисленным. Вот она и взяла это дело в свои крепкие руки. И я тебя об этом предупреждала, между прочим! Не нужно было пропускать мои слова мимо ушей.
– Ладно-ладно, не прислушался, не учел, сглупил, впредь буду умнее! – Денис поспешил согласиться с матерью, чтоб не нарваться на новые поучения. – И вообще, на ошибках учатся! Но откуда ты узнала, что мы поссорились? Что, псевдоневеста донесла? – разговаривая, вынул из упаковки котлеты, кинул на раскаленную сковороду. Они громко зашипели.
– Ага, она меня у подъезда караулила, – Анастасия Викторовна припомнила мечущую искры девицу. – И высказала мне все, что о тебе думает. Без околичностей.
– Понятно. – Денис тягостно вздохнул. Он никогда не впутывал мать в свои дела, и ему было до чертиков противно. Какая же все-таки эта Вероника стерва! – И что ты ей ответила?
– Что всегда считала ее сверхпредприимчивой щучкой, – голос возмущенной Анастасии Викторовны приобрел педагогическую жесткость.
– А почему сверхпредприимчивой? – заинтересовался Денис, быстро нарезая хлеб. – Она на что-то рассчитывала?
Анастасия Викторовна снисходительно потрепала сына по голове.
– Молодой ты еще, наивный!
Денис не считал, что двадцать семь лет такая уж наивная юность.
– Не уклоняйся от темы, мама! Почему ты так решила? – котлеты зашкварчали, сообщая о готовности, он сноровисто их перевернул, посыпал сверху пряные травы, раздавил дольку чеснока и закрыл крышкой, чтоб скорее дошли.
Анастасия Викторовна спокойно наблюдала за сыном. Она давно уже ничего не готовила. Не любила, да и некогда было. Да и зачем, если у сына это получается гораздо лучше? Вот и сейчас запах на кухне стоял такой, что руки сами тянулись к котлетам. Спохватившись, что Денис ждет ответа, пояснила:
– Ты очень выгодная партия, сынок. Сам посуди: кандидат физико-математических наук, заведующий лабораторией престижного НИИ, и папа у тебя кто?
– Понял вас, госпожа профессор. Только папа далеко, а ты рядом. Так что ты важнее папы.
– Я тебе никогда бы роскошную иномарку купить не смогла, – Анастасия Викторовна не стала принимать несуществующие лавры. – И несколько десятков миллиончиков на счет бросить – тоже. И квартирку такую крутую в элитном профессорском доме приобрести мне бы не удалось, даже если б я взятки от студентов брала, чего я не делала и делать никогда не буду. Так что девочка все просчитала, прикинула и распланировала. И столько лет тебя упорнейшим образом добивалась. Гордости за себя не ощущаешь?
Денис хмуро промолчал. Молча положил матери в тарелку котлеты с пюре, подал тарелку с хлебом, налил какао.
– Ешь скорее, может, подобреешь. А то ты злая сегодня какая-то. Голодная такая или студенты достали?
– Всего понемножку.
Анастасия Викторовна принялась за еду, а сын ушел в свою комнату.
Хоть вида он и не показывал, но слова матери его задели. Что же это получается, теперь ему верить никому нельзя? Если уж он такой ценный приз для девчонок? Как узнать, нравится он им сам по себе, или их привлекают только его возможности?
Посмотрев на все еще мерцающую на компе красную запись, забыл обо всех своих сомнениях и принялся разбираться. Работа захватила, и больше он о Веронике в этот вечер не вспоминал.
Но на следующий день пришлось вспомнить. Потому что после обеда его вызвал Генеральный директор его НИИ.
Зашел в длинный узкий кабинет, поздоровался. Сергей Михайлович скептически посмотрел на него отчего-то одним глазом и взмахом руки пригласил присесть.
– Ты что ж, голубчик, невесту огорчаешь? – Генеральный был давним другом его отца, знал Дениса с рождения, поэтому наедине позволял себе панибратское «ты».
Денис с силой сжал зубы. Захотелось вспомнить те слова, что употребляли его сотрудники после провалившегося эксперимента. Но Генеральному, как-никак начальник, ответил предельно корректно:
– Невесты у меня нет. А если особа, нахально претендующая на эту роль, чем-то недовольна, она вполне может обратиться ко мне. Я ей популярно разъясню, кто она для меня.
Генеральный усмехнулся и лукаво подмигнул.
– Мне тоже так показалось. Но учти, девица пробивная, весьма и весьма зубастая, и крови тебе еще попортит немало. Как ты с какой умудрился связаться?
Как объяснить, что оказался просто доверчивым лопухом?
– Я с ней не связывался, это она со мной связалась. Она соседка по подъезду. Но я ее отважу. – Пообещать-то гордо так пообещал, но душу грыз неприятный червячок сомнения: получится ли?
– Постарайся сделать это без кровопролития, – попросил Сергей Михайлович будто бы шутя, но с каким-то неприятным подтекстом. – А сейчас иди, работай.
Озадаченный Денис ушел к себе в лабораторию. Завлабом его поставили совсем недавно, после того, как Артем Александров защитил докторскую и стал заместителем Генерального по научной работе, поэтому он постоянно боялся сделать что-то не так и пошатнуть в глазах подчиненных свой еще не устоявшийся авторитет. Вообще авторитет ему пришлось завоевывать с трудом. Еще бы, после харизматичного Александрова это было весьма сложно.
Едва зашел, к нему обеспокоенно повернулся обычно насмешливый Давид Штраух.
– Чего тебя Генеральный вызывал? Песочил за что-то?
Нехотя ответил:
– Нет, это личное. Про работу он не говорил.
Кирилл Рокшевский, его зам, с удивлением глянул на него. В самом деле, какие личные вопросы решаются во время работы? Но Денис, раздосадованный неприятным разговором, объяснять ему ничего не стал. Ушел в свой кабинет, отделенный от лаборатории прозрачным с одной стороны стеклом. Сразу увидел, как люди принялись переговариваться, явно недоумевая, что за личные разговоры могут быть у Генерального с их завлабом.
Потом к нему потянулись сотрудники уже с производственными вопросами, и он про разговор забыл. Перед концом работы зашел Кирилл. Вообще-то это он должен был стать завлабом после Александрова, но Генеральный рассудил иначе.
Лабораторию расширили, потому что госзаказов стало гораздо больше, у заведующего появился заместитель. Им стал Рокшевский, мужик умный и опытный. Тертый калач, как говорится. И зачастую он Денису подсказывал, как нужно поступить в той или иной житейской ситуации. Может, посоветоваться с ним?
Рокшевский, не подозревая о сложностях в жизни шефа, напористо попросил:
– Слушай, Денис, мне на завтра отгул нужен. Мне с женой в детскую поликлинику надо сходить, прием назначен на середину дня, неудобно.
Денис мысленно взвыл. Ну почему у него в лаборатории такие ответственные папаши работают! Что Штраух, что Рокшевский. Или они друг друга перещеголять пытаются?
– А что случилось?
– Дочка болела, ее нужно врачу показать, взять справку для садика.
– А Марина одна что, не сможет?
– А я беременной жене не позволю поднимать ребенка! Ульянка тяжелая уже.
Денис подумал, что в четыре года ребенок и сам ходить может, но с Рокшевским спорить не стал, ему виднее.
– А кого ждете? – спросил исключительно для того, чтобы снизить накал возмущения ответственного отца и мужа.
Тот расплылся в счастливой улыбке.
– Сына! Все как положено: сначала нянька, потом лялька. Ну так отгул дашь?
– Бери, конечно, – вяло согласился босс. – Ты и так остаешься на авралы без проблем.
Рокшевский ушел, а Денис покрутился на компьютерном кресле и спросил сам у себя: интересно, он будет таким же сверхотвественным папашкой или, наоборот, станет увиливать от отцовских обязанностей при первой же возможности?
Вопрос был риторическим, вернее, эмпирическим, и нуждался в проверке, до которой было еще далеко. Теоретически он созрел до брака с нормальной девчонкой, но вот только Вероника к их числу не относилась.
Надо будет популярно до нее донести, что подобные шутки с ним не прокатывают. Она этого не понимает, значит, нужно искать другие пути. Решил вечером поговорить с Андреем Ивановичем, ее отцом. Его он знал хорошо, тот преподавал в одном с матерью универе и был вполне адекватным человеком.
После работы, не поднимаясь к себе, позвонил в двенадцатую квартиру. Дверь открыл сам отец неистовой поклонницы, все еще в строгом черном костюме, видимо, только что вернувшись из универа. Скептически посмотрел на нежданного гостя.
– Что, извиняться пришел? Так Вероники дома нет.
Денис сердито сверкнул глазами и угрожающе выпалил:
– Я не к ней пришел, а к вам. И не извиняться, а объяснить ситуацию.
Андрей Иванович пожал плечами и хмуро пригласил его в дом.
Квартира у них оказалась гораздо меньше, чем у Ветровых, зато была уютной и комфортной. Вот что значит наличие настоящих хозяек в доме.
Анастасия Викторовна была истинным ученым, преподавателем, и подобными мелочами интересовалась в последнюю очередь. Он тем более, поэтому уюта в их большой квартире было немного. Она была функциональной, удобной для житья, но не более того.
Хозяин с гостем расположились в гостиной на мягком диване, обтянутом приятной на ощупь тканью. Денису даже погладить ее захотелось и спросить, что это за обивка, но разговор к подобным отклонениям от темы не располагал.
– Боюсь, ваша дочь неверно информировала вас о наших отношениях, – официально начал Денис. – Видите ли, я к ней никогда никаких чувств не питал. Вообще. Правда, сейчас начал испытывать, причем исключительно негативные.
– Не понял? – Андрей Иванович выглядел удивленным. – Она же у тебя все вечера напролет пропадала?
– Вот именно! – Денис с раздражением кивнул. – Причем, не давая мне работать! Уж извините, но по нахальству она мне фору очков в сто даст. Я просто ее выпроводить не мог, воспитание не позволяло. К тому же не подозревал, что она на меня какие-то виды имеет, думал, ей просто дома скучно. Не то не пускал бы.
– Но она нас с матерью уверяла, что ты ей в любви клялся!
Денис позеленел от злости.
– Чушь собачья! Я с ней вообще не разговаривал! Я работал! Вы же знаете, я диссертацию писал. И что она там бормотала, вообще не слушал!
Андрей Иванович оторопел.
– Но как такое возможно?
– А вы что, никогда не увлекались? Работой, я имею в виду. – И безапелляционно потребовал: – В общем, так, или вы своей влюбчивой доченьке объясняете, что к чему, или я ей тоже устраиваю веселую жизнь. Как говорится, око за око, зуб за зуб. Она ведь на последнем курсе политеха учится, не так ли? У меня там знакомых полно. И не только среди преподов.
– Ну зачем же так грубо, Денис! – укоризненно проговорил Андрей Иванович, но продолжить ему тот не дал:
– Потому что она сегодня приходила жаловаться на меня Генеральному директору в мой НИИ! В общем, так: если она еще раз мне попробует жизнь испортить, я ей отвечу. Симметрично, как сейчас любят говорить. И пусть тогда не жалуется. Я не такой тюфяк, каким она меня считает. И извините, я пойду, не то сорвусь, лишнего наговорю. Достала она меня уже.
После этого демарша наступила тишина. Денис решил, что Вероника прониклась и отступила. И успокоился.
Глава вторая
Отработав до обеда в душном кабинете, Денис решил прогуляться. Жмурясь от яркого солнца, безмятежно шагал по улице, блаженствуя от отличного зимнего денька. Денис любил зиму. Мороз, снег, лед, лыжи – что может быть лучше?
Падал мелкий, похожий на серебряную пыль, снег. Настроение было замечательным, все радовало, пока внезапно прямо в ухо не прилетел плотно слепленный снежок. Повезло, натянутая на голову плотная вязаная шапка защитила от холодного снега и смягчила крепенький удар.
Он угрожающе повернулся и увидел, как какая-то девчонка, испуганно ахнув, приложила руки к щекам. Потом развернулась и стремительно побежала прочь, скользя ботиночками по накатанной дорожке.
У него автоматически сработал чисто охотничий инстинкт. Чрезвычайно полезный реликт для современного человека, позволяющий не задумываться над своими поступками. Девчонка бежала быстро, но Денис быстрее. Недаром три раза в неделю ходил в спортзал при НИИ, занимаясь самбо и подкачивая мышцы. Оказалось, очень даже полезно, спортивная подготовка не подкачала.
Догнал, ухватил за плечи, развернул лицом к себе. И свирепая нотация застряла в горле. На него смотрели смеющиеся каре-зеленые колдовские глаза.
– Извините, пожалуйста, я не нарочно! – девчонка умоляюще прижала к груди руки в ярких варежках. – Вы так похожи на моего знакомого, вредного такого, вот я и не удержалась, запустила снежком в него, а попала в вас!
Она улыбалась, сконфуженно глядя на него, а он произнес то, на что принципиально считал себя не способным:
– С вас штраф: поцелуй!
Девчонка озадаченно захлопала длинными загнутыми ресницами, похоже, даже не накрашенными.
– Эээ…, но я не целуюсь с незнакомцами! – протест был слишком слабым, чтоб Денис принял его всерьез.
– Тогда давайте познакомимся! – чопорно предложил он, с изумлением понимая, что выпустить ее из рук просто не может. – Я Денис.
Она попыталась освободиться, но он не дал ей улизнуть.
– Давайте, давайте, расплачивайтесь уже, а то неприлично как-то получается, – сердито потребовал он. – Как хулиганить, вы тут как тут, а как отвечать за свои поступки, так в кусты? И кто вас только воспитывал?
Она звонко засмеялась, в глазах засверкали золотистые блики. У Дениса перехватило дыхание, и он медленно, как во сне, стал наклоняться к ее губам. Она что-то сказала, но он не слышал, впервые в жизни целиком захваченный таким процессом.
Поцелуй был улетным! Он не мог остановиться, стараясь насладиться ее сладкими губами и не понимал, что с ним происходит.
Может, это и в самом деле сон?
Оторвался от нее, посмотрел вокруг. Нет, не сон. На лицо падал невесомый снежный пух и таял, оставляя на щеках холодную воду.
– Мила, ты еще долго целоваться будешь? Кончай давай! Пошли дальше в снежки играть! – девочка лет десяти недовольно дергала ее за рукав.
– В самом деле, хватит! – попыталась возмутиться Мила. – Что вы себе позволяете?
Денис посмотрел на часы, выругался про себя. Времени на разговоры не осталось, обед подходил к концу. В институт придется даже не бежать, а мчаться. Понимая, что выпрашивать у нее номер телефона некогда, да и гарантии, что она его даст, никакой, беспардонно залез в ее карман, вынул телефон, открыл настройки, посмотрел номер. Закрыл и отдал ей.
– Позвоню! – это прозвучало с угрозой, и она поморщилась.
– Вам что, так больно? – и с подозрением посмотрела на него. – Вы же в шапке, толстой, между прочим!
– Шапка у меня вязаная, она только от холода и ветра защищает, а не от ударов плотно слепленными снежками. Так что позвоню.
С неохотой повернулся и бросился бежать.
– Это кто, маньяк? – с любопытством спросила младшая девочка, следя за удирающим во всю прыть парнем.
– Не знаю. Никогда не сталкивалась с маньяками, не с чем сравнивать. – Мила с удивлением смотрела ему вслед, потом сняла варежку и задумчиво провела пальцем по горячим губам. – Он странный, ты права. – И восторженно добавила про себя: – Но жутко красивый!
Примчавшись на работу, Денис не узнавал сам себя. Сосредоточиться на любимой, захватывающей до отключения от действительности, работе не мог совершенно. На экране вместо формул на него смотрели невероятные каре-зеленые с золотыми смешливыми искорками глаза.
Он сглотнул, налил в стакан минералки, залпом выпил. В голове чуть-чуть прояснилось. Что с ним случилось? Будто кто-то напрочь выключил мозги и включил что? Чувства? Это предположение ему не понравилось. Он логик, чистый логик. А чувства – удел мечтательных дам. И они ему не интересны. Чувства, но и дамы тоже.
Призывы к здравому смыслу не помогли. Колдовские глаза стали смотреть на него еще насмешливее, и он решил выяснить конкретно, что же с ним приключилось. А для этого придется познакомиться с ней поближе. Припомнил весь облик девчонки и засомневался. А есть ли ей вообще восемнадцать?
От этой мысли сердце болезненно сжалось и в голове образовалась какая-то неприятная пустота. Если ей, допустим, шестнадцать? Или все пятнадцать?
Накрыла паника. Вот самая что ни на есть натуральная паника! Он встал, расправил плечи и принялся гулко маршировать туда-сюда мимо удивленных его метаниями сотрудников.
Справиться с собой помогла здравая мысль: приступить к выяснению этого необычного феномена сегодняшним же вечером!
Ровно в семь часов в ускоренном темпе закончил с домашними делами и набрал ее номер. К его ужасу, на звонок никто не ответил. Он закрыл глаза, заставляя вспыхнуть в памяти увиденный в ее телефоне номер. Нет, он не ошибся. С цифрами он никогда не ошибался.
Почему Мила не берет трубку? Не слышит телефон или принципиально не отвечает на вызовы с незнакомых номеров? Положив сотик на стол, задумался. Что теперь предпринять? Оставить все так, как есть, не мог. Исследовательский азарт не дает покоя.
Но, кроме этого, было еще нечто непонятное и захватывающее.
Можно ли утонуть в чьих-то глазах? А у него возникло именно это иррациональное чувство. Что его, Дениса Ветрова, больше нет. Вот нет, и все. И вернуть его на землю сможет только эта самая Мила, и больше никто.
Выждал для верности час, снова набрал ее номер. Потом еще раз, уже в девять, критичное время для разговора. В десять посмотрел на часы и разочарованно застонал. Поздно! И хотя отчаянно хотелось попытаться еще раз, звонить не стал.
Без пятнадцати одиннадцать, когда он, мрачно ощерясь, пилил неподдающуюся формулу на несколько составных частей, раздался звонок. Он схватил телефон и задохнулся: звонила Милена!
В голове промелькнула неприятная мыслишка: наверняка это не она, а ее родители, для нее слишком позднее время. Увидели, что ей названивает какой-то посторонний тип и решили выяснить, чего ему нужно. Он и сам поступил бы точно так же.
С тяжелым сердцем ответил «слушаю».
– Извините, вы мне несколько раз звонили, но я телефон с собой в кино не беру. Вот только что пришла, увидела несколько неотвеченных вызовов и перезваниваю.
У Дениса само собой вырвалось:
– А с кем вы ходили?
– С Таней и Сашей.
– А Саша – кто?
– Наша подруга. А что? – Мила не могла понять столь настойчивого интереса к своим подружкам.
Денис облегченно выдохнул застоявшийся в легких воздух. Если бы этот Саша оказался парнем, он бы его на несколько частей разорвал! И тут же вновь поразился своим неуправляемым эмоциям. Он же прагматик, черт возьми! Что за дурацкие эксцессы! Никогда он никого не ревновал и не будет!
– Кто вы? – ее голос прозвучал обеспокоенно.
Вспомнил, что не представился.
– Это Денис. Как дела, Мила?
– Вообще-то, Милена, – степенно поправила она его. – Дела отлично, как обычно.
– Это хорошо. – Выпалив: – Сколько тебе лет, Мила? – замер в ожидании ответа, забыв дышать.
– Двадцать один, а что? – последовал осторожный ответ.
– Ух ты, совсем старушка! – от охватившего его облегчения Денис перестал контролировать собственную речь, и язык начал жить отдельной от его сознания личной жизнью.
– Ну, смотря с кем сравнивать, – спокойно согласилась она. – Для своей младшей сестренки я точно дряхлая старушка. Она со мной так и обращается.
– А сколько ей?
– Десять.
– А сколько вас вообще в семье?
– Четверо. У меня еще два брата. Один старший, ему двадцать пять, другой младший, ему пятнадцать.
– Здорово. А я совсем один, – запечалился Денис. – Завидую.
– Чему? – искренно удивилась Милена. – Места мало, в ванную постоянно очередь, утром, когда все собираются кто куда, на кухне толкучка.
– Зато весело, – не согласился Денис с ее пессимизмом.
– Что точно, то точно. Но я бы лучше одна пожила, хоть немного. Хоть узнала, каково это – прорываться в ванную без боя и мыться сколько захочешь, без требований не тормозить и поскорее из нее убираться.
Денис чуть было не пригласил ее пожить у себя, в четырехкомнатной профессорской квартире, но вовремя прикусил язык.
– Ты извини, но мне спать пора. – Слышно было, как Мила с трудом подавила зевок. – Завтра вставать рано.
– Ты где-то учишься или работаешь?
– Учусь. В медунивере. На четвертом курсе. А ты?
Денис открыл было рот, чтоб с гордостью сообщить, кто он такой, но вспомнил о своем сомнительном статусе завидного жениха и сказал вовсе не то, что намеревался поначалу:
– Работаю. Наладчиком станков с программным управлением. – А вот в этом он не соврал. В его лаборатории были и станки с ЧИПами, поэтому ему пришлось овладеть и этой премудростью. Он даже заочно инструментальный колледж закончил по этой специальности. – Могу диплом предъявить. С отличием, между прочим.
Про диплом она пропустила мимо ушей. Ее заинтересовало другое.
– Папа тоже со станками на заводе работает. И это хорошо, потому что он к пол-восьмому на работу уходит и в конкурентной борьбе за ванную не участвует.
Денис засмеялся. Голову закружило, будто на улице уже вовсю бурлила весна с ее уносящими покой ароматами.
Быстро предложил, надеясь, что она не откажется:
– Давай встретимся завтра?
– Ну… – она засомневалась, – не знаю, стоит ли…
Весна тут же превратилась в лютую стужу с морозами и буранами.
– А что такое? У тебя что, кто-то есть? – он едва не зарычал, не в силах справиться с собственным голосом.
– Не то, чтобы есть, но ухаживает тут за мной один. – Это прозвучало на редкость скучно, даже неприязненно. – Друг брата.
– Он тебе что, нравится? – Денис осторожно отлепил левой рукой телефон от чуть не раздавившей его правой.
– Да не очень, – голос Милены как-то сник.
– Пошли его подальше! – сурово потребовал Денис, кровожадно представивший, как этот неизвестный ему конкурент гибнет в страшных мучениях.
– Неудобно, я его с детства знаю, – Мила сомневалась в разумности данного ей совета.
– Что, и замуж за него в благодарность пойдешь?
– До такого я доходить не собираюсь! – твердо отрезала она.
– Но он-то думает обратное, раз ты его поощряешь! – Денис не мог понять, как до девчонок не доходит такая простая истина. – Или ты его на веревочке держишь, как запасной вариант? Типа «на безрыбье и рак рыба»?
– Нет, конечно! – она возмутилась. – Просто… просто…
– Просто плюй на все и береги свое здоровье! Не красное солнышко, всех не обогреешь! Впрочем, ко мне это не относится. Давай встретимся завтра возле «Невы» на Центральной площади ровно в семь, она недалеко от медунивера. Не опаздывай, буду ждать!
И он отключился, не дав ей придумать достойный предлог для отказа.
От нее тотчас раздался один звонок, потом другой, но Денис не отвечал, с некоторым коварством рассудив, что повода для отказа он ей не предоставит.
На следующий вечер без десяти семь стоял возле «Невы», со странным трепетом ожидая девушку. Мороз чувствительно щекотал щеки, ладно хоть ветра не было. Придет или нет? Это зависело от степени ее сознательности. Если не захочет, чтоб он напрасно мерз, то придет. Если нет, тогда он поторчит здесь до восьми и бесславно отправится восвояси.
Но что-то ему говорило, что она придет. Если уж она не может столько лет отшить не нравившегося ей парня, то придет. Иногда и девичья робость идет на пользу настойчивым мужчинам.
Он стоял возле фонарного столба под снопом голубоватого света, чтоб его сразу было видно. Прекрасный обзор, вся дорога видна со всех сторон. Ровно в семь никого похожего на Милену видно не было. Он несколько припечалился, но ведь может же девушка опоздать? Или не может?
За свою жизнь ему как-то не довелось назначать свидания девушкам, его больше наука интересовала. Так что эта сторона жизни ему была известна больше в теории, по рассказам друзей. Ведь нельзя же назвать свиданиями его сиденье перед компьютером рядом с Вероникой?
Отвлекая от грустных мыслей, сзади раздалось сердитое:
– Добрый вечер, Денис!
Он резко обернулся. Перед ним стояла недовольная Мила в серой курточке и серой вязаной шапочке со смешным помпончиком, прижимая руки в варежках к покрасневшему носику.
– Сердишься? – виновато поинтересовался он. – Ну прости. Просто я не знал, согласишься ты или нет.
Она слегка отошла и даже улыбнулась.
– У меня сегодня был зачет по физкультуре. Мы лыжный кросс сдавали. Закончили только полчаса назад. Так что мне не до свиданий. Совершенно. Мне бы сейчас поспать где-то в тихом уголке.
Ему стало ее жаль. Она в самом деле выглядела не лучшим образом. Усталая, бледная, не выспавшаяся.
