Kitobni o'qish: «Академия Изгнания»

© Свон Т., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

Пролог

Своего первого одержимого я убила, когда мне было десять.

Хотелось бы забыть тот день, но роковое воспоминание преследует в кошмарах, ходит по пятам и даже спустя девять лет следит за мной сквозь зеркало.

Следит ее глазами, какими они были в самые беззаботные дни моего детства.

Когда все пошло крахом, я была ребенком и не понимала, что страшит сильнее – подкосивший маму недуг или ее глаза, что вдруг стали безупречно-черными. Будто зеркала непроглядной беззвездной ночи. Лучистая, небесная голубизна с темно-синей кромкой по краю радужки бесследно растворилась в вязком мраке.

Тогда еще никто не понимал: это – уродливый след Тьмы, что прокралась в душу и незаметно глодала ее, точила, отмеряя последние дни человеческой жизни.

Лекари разводили руками, маги клялись, что не знают проклятий с подобным эффектом, артефакторы молча качали головами. День ото дня в нашем доме появлялись новые лица: светила чародейства, гении науки, опытные охотники – друзья отца. Но все они лишь понуро пожимали плечами и исчезали за порогом.

А моего отца… будто подменили. Всегда приветливый и улыбчивый, он зачерствел и стал пропадать неделями. Иногда возвращался домой, но всегда был холоден, отстранен и будто думал о чем-то своем. Проводил с семьей несколько коротких дней, а потом снова сбегал. Наверное, боялся смотреть в глаза жены, в которых не осталось ничего человеческого. Не хотел глядеть и на меня – отражение матери в те дни, когда ее души и рассудка еще не коснулась Тьма.

С болезнью мамы дом будто опустел. А без зеркал, что завесили простынями или убрали на чердак, залы и коридоры помрачнели. Мама, всегда любившая причесываться и прихорашиваться у туалетного столика, впадала в истерику от одного взгляда на свое отражение. На меня ее глаза наводили ужас, а на нее – отчаяние и безысходность.

Служанки бежали из нашего дома, боясь неизведанной болезни госпожи Френель. Отец приходил к нам все реже. Его друзья, охотники на чудовищ и лучшие чародеи, оставили попытки помочь нашей семье.

Зато я набиралась смелости и чаще приходила в покои мамы. Разговаривала с ней, укладывая волосы, хвасталась новыми учебниками. А в моей голове все громче звенело: «Может, все хорошо?» Ведь мама вела себя так же, как и всегда, разве что магией пользоваться перестала и больше времени проводила в одиночестве. Но слабость и головные боли тревожили ее меньше обычного, а единственными напоминаниями о заразе, въевшейся в душу, были безмерная, неутолимая тоска и расползшаяся по белку, съевшая радужку чернота.

Но даже к этому я постепенно привыкла. Сначала научилась унимать тревогу и не дрожать, а потом – смотреть в глаза без страха или отвращения.

Я не понимала, что внешние перемены – не проблема, а лишь ее метка. Что в безукоризненной черноте глаз прячется демон, который рано или поздно возьмет свое.

Во мне поселилась надежда, опасно сыгравшая против бдительности. Ведь в день, когда все случилось, я совсем не была готова к удару.

Мама читала в кресле у окна, а я бродила вдоль отцовского стеллажа, изучая корешки потрепанных бестиариев. Обычно он запрещал мне, ребенку, рыться в его серьезных книгах о монстрах и демонах. Но отец снова пропал, а вместе с ним для меня улетучился и его наказ.

Я выхватывала с полок понравившиеся тома, пролистывала их в поисках живых картинок или интересных, жутких рассказов о самых темных тварях, населяющих Империю. Мой взгляд цеплялся за танцующие среди страниц костлявые, лохматые, зубастые, гниющие заживо образы чудовищ, а сердце замирало от восторга. Тайные, запретные для ребенка знания будоражили кровь, а от волнения я будто обращалась в оголенный нерв.

Когда неожиданно раздался полный боли и страданий вопль, я вздрогнула и тонко завизжала. Книга выпала из рук, а из ее переплета прямо мне под ноги, звякнув серебряной каплей, выпал незнакомый кулон. Повинуясь неведомому порыву, я наклонилась за талисманом, а затем очередной крик мамы обездвижил меня страхом.

– Аста! Беги! – надрывающимся голосом проревела она.

Сидя на полу у камина и сжимая в дрожащих пальцах кулон в форме наконечника стрелы, я не смела шелохнуться. С ужасом смотрела, как Тьма, обретя силу, ломает мою мать изнутри.

Меня затошнило, когда затрещали чужие ребра. Меня вывернуло наизнанку, когда в дикой агонии существо, выевшее сознание некогда любимой женщины, теперь стало раздирать на себе ее кожу. Зубы заострились, грудная клетка зияла, а под черными, бесовскими глазами алели дорожки, оставленные ногтями.

Я до сих пор помню то чувство – будто когтистая лапа схватила мое сердце и сдавила прямо в груди. Но даже тогда детская наивность и надежда не отпускали меня.

Сквозь слезы я смотрела на маму. Точнее, на то, что от нее осталось. Не верила глазам, но не могла оторвать их от изорванного платья, от вытянувшегося в протяжном, животном крике лица.

Даже когда чудовище, опустившись на четвереньки, ринулось ко мне, я не переставала молить маму услышать меня, остановиться и вернуться. Только вот возвращаться уже было некому…

Челюсти клацнули прямо перед мои лицом один раз, другой… Отяжелевшая лапа, не рука, размашисто рванулась в сторону моей груди, но замерла, ударившись о невидимую стену. Монстр взвыл и всем телом навалился на незримую преграду… и снова был отброшен.

Пока одержимое Тьмой существо, не отводя от меня черных бездн глаз, ходило вокруг, я нашла в себе силы подняться на ноги. Носком туфли подцепила и отбросила в сторону край ковра, под которым оказался выведен рунический круг. Я стояла на самом краю защитного островка и недоуменно вглядывалась в начертанные символы. Это сейчас я знаю, что его предусмотрительно нанес мой отец, догадывавшийся об исходе «болезни». Но тогда происходящее казалось волшебством, спасительной удачей.

Именно поэтому мне хватило смелости решить – я смогу сбежать. Достаточно всего-то пересечь зал и проскользнуть в окно первого этажа. А уж потом найдется хоть кто-нибудь, способный защитить меня и спасти маму.

Выбрав момент, когда чудище устало прорываться через нерушимый магический барьер, и набравшись храбрости, я выпрыгнула за вереницу спасительных рун. Круг с хлопком разорвался, а одержимая, встрепенувшись от вдруг обострившегося запаха жертвы, помчалась за мной с новыми силами.

В десять шагов я добралась до середины комнаты. В два нечеловеческих скачка меня нагнали и повалили на пол.

Горло саднило от крика, глаза жгло от слез. Я размахивала перед собой руками, пытаясь сделать хоть что-то. Серебряный наконечник-кулон на тонкой цепочке скользнул по облезающей коже чудовища. Оно взвыло и тут же выпустило меня из лап, заскулило и отползло в тень.

Пользуясь выигранными мгновениями, я поднялась и попятилась к окну. Но стоило сделать пару шагов, враг снова пришел в себя и ринулся ко мне.

В панике я выбросила перед собой правую руку, в которой был зажат кулон, и выкрикнула одно из немногих известных мне заклинаний. Шквал энергии щитом выстроился передо мной, а затем, усиленный амулетом, ударил по обезумевшему существу. Одержимая отлетела назад, прямо в рунический круг, который тут же с коротким щелчком захлопнулся ловушкой.

Символы, напитанные силой моего заклинания и страхом угодившего в капкан демона, запылали, а чудовище взревело. Я испуганно отшатнулась, но не посмела отвести взгляд от умирающей в агонии Тьмы… а вместе с ней – моей мамы.

Я плакала вместе с ней. Вместе с ней пыталась разорвать круг, но он лишь обжигал меня и не пускал внутрь, где ослепительный свет рун прошивал монстра острыми струнами.

Я знала, что моей мамы там больше нет. Но не могла смириться. Не могла понять, что убила не ее, а чудовище, которым она стала.

Несколько часов я просидела на границе круга, в центре которого лежало изуродованное Тьмой и убитое магией тело. Когда приехал отец, мои слезы иссохли, страх схлынул и осталась только прожигающая, всепоглощающая боль.

Помню, как отец без слов, молча, помог мне подняться, сам собрал мои вещи и с помощью артефакта открыл портал.

– Новые документы я вышлю позже, – только и сказал он, провожая меня в портал к среднемагическому пансиону.

Не попрощался, ничего не пояснил, лишь спустя одну Луну выслал, не подписавшись, конверт с набором документов, по которым теперь я значилась как Аста Навье.

От прошлой жизни у меня осталось лишь имя и воспоминания, пронизанные страхом, болью и бесконечной виной за жизнь, что я отняла.

Глава 1

– Я сдала! – прокатилось по коридору, едва из-за двери экзаменационной аудитории показалась белокурая макушка.

Виви, окрыленная успехом, кинулась навстречу мне, широко распахнув руки для объятий. Студенты спешно расступились перед ней, освобождая путь несущейся блондинке. Я предусмотрительно спрыгнула с перил, сидя на которых дожидалась подругу, и сразу же угодила в порывистые, крепкие объятья.

– Сдала! – завизжали мне в ухо так, что перепонки задребезжали.

– Я в тебе не сомневалась, – призналась я честно, похлопав Виви по плечу.

Она тут же отстранилась и удивленно захлопала пышными, изогнутыми ресничками:

– Правда? – Пухлые розовые губы дрогнули в улыбке.

А я только сухо кивнула. Не лишать же подругу триумфа язвительным «этот предмет даже ребенок сдаст»! В другой день, не самый удачный, может, и огрызнулась бы. Но не сегодня.

– Конечно. Ты ведь готовилась…

– Пф-ф, – фыркнула она и отмахнулась, оборвав мою хвалебную речь.

Несколько девчонок, стоящих в очереди на экзамен, услышали наш с Виви диалог и облегченно выдохнули. Я же едва сдержала возмущение, так и просящееся исказить лицо.

Девушки в Академии охотников на чудовищ – не редкость. Жаль только, что большинство из них здесь не ради карьеры, а в поисках перспективных и потенциально богатых женихов.

– Что отвечала хоть? – спросила я у подруги, чтобы заглушить неприятные мысли и кипящее в груди недовольство.

Виви запрыгнула на перила, где не так давно сидела я, и нахмурилась:

– Отличия темерат от инфектов. Ну, и ректор Френель попросил исполнить любое заклинание заточения Тьмы.

Я с завистью вздохнула. Как всегда, самые сложные вопросы – мне, а элементарные – Виви. Интересно, это потому что профессора тоже понимают – такие, как Вивьен Томпсон, в Академии не ради знаний и всерьез становиться охотниками не планируют? Или все проблемы сыплются на мои плечи лишь потому, что ректор – мой отец?

– Повезло, – заключила я, пожав плечами. Окинула взглядом расслабленную и сияющую тихим восторгом Виви и, не заметив самую важную сейчас деталь, уточнила: – А где твой фолиант?

И будто вторя моему вопросу, по коридору вдруг разнеслось:

– Виви! Виви! Ты забыла!

На лице подруги всего на мгновение вспыхнула плотоядная улыбка, которую она тут же замаскировала в вежливый и нежный изгиб губ. Однако я успела заметить это молчаливое торжество и быстро догадалась, что последует дальше.

– Спасибо, Риган! – сладко прощебетала кокетка. – Я так переволновалась на экзаменах, что совсем забыла про фолиант…

Пока Виви картинно дула губки и наивно хлопала ресницами, я устало закатила глаза. Приложила титанические усилия, чтобы не хлопнуть по лбу, и заставила себя обернуться.

– Ничего, я тебя понимаю, – вежливо отмахнулся высокий стройный парень и, глядя в глаза Виви, растянул губы в своей знаменитой улыбке сердцееда Академии.

Девчонки у меня за спиной зашептались, а Виви, накрутив белокурый локон на пальчик, приняла артефакт из рук Ригана.

– Если бы не ты, у меня возникли бы проблемы. Было бы ужасно неловко потерять только что полученный фолиант. – Она метнула в парня пронзительный взгляд и картинно прижала чуть было не утерянную пухленькую книжку к груди.

Не знаю, одна ли я заметила в этом жесте скрытый намек. Никогда не видела, чтобы Виви так трепетно и нежно относилась к книгам, а потому прочно уверена – в мечтах подруги в ее объятьях находился далеко не магический фолиант…

От смущающих мыслей, вдруг ударивших в голову, я закашлялась. Томная искорка между студентами мгновенно потухла, и они, очнувшись от флирта, обернулись на меня.

– Привет, Аста, – первым взял ситуацию в свои руки Риган.

Он улыбнулся, но не так, как обычно улыбался девчонкам, а без заигрываний, сухо и вежливо.

– Ага, – глупо отозвалась я, прежде чем брови в удивлении поползли на лоб. Риган Дагер знает мое имя?!

Ригана-то, не сомневаюсь, знают даже первокурсники. Талантливый высокородный студент спецкурса. К тому же симпатичный и популярный. Еще бы его не знать!

Хотя. Симпатичный?..

Ну, смотря как поглядеть. Это Виви вздыхает по Ригану с самого зачисления в Академию. На протяжении трех курсов от соседки по комнате только и слышу: Риган то, Риган сё! А сколько од было воспето медным локонам и томным серым глазам?

Не будь Виви настолько без ума от популярного охотника, я, может, тоже бы прониклась его бархатным голосом или широкой сияющей улыбкой. Но слыша одно и то же день ото дня, я устала и в конце концов пришла к выводу – раз Риган такой сердцеед, то место ему среди дворцовых чародеев, а не в цитадели суровых воинов.

– Как экзамен? – обратился ко мне парень. Чисто из вежливости.

– Отлично, – нехотя откликнулась я, покачав в воздухе полученным фолиантом, и опустила глаза к начищенным носкам своих туфель.

Присутствие Ригана давило. Я чувствовала себя неловко, а взгляды многочисленных наблюдателей прожигали спину. Чужое недоумение и немой вопрос густым туманом повисли в воздухе.

«И о чем ему разговаривать с этой заучкой?» – Думаю, именно такие мысли крутились в головах всех, кто подглядывал за нашей натянутой беседой.

– Я тоже получила фолиант! – снова вклинилась в разговор Виви.

Риган вновь перевел серый, как грозовые тучи, взгляд на мою подругу.

– Ага, только ты его сразу же забыла в аудитории, – не поленился он напомнить о причине своего появления в нашей компании.

Виви тут же зарделась, осознав промах, а я незаметно прикусила губу. Вот так всегда! Делает она, а стыдно мне.

– Просто я ужасно устала после экзаменов, – приложив тонкую ладошку к груди, выдохнула Виви. – А еще ведь надо разобраться с этим артефактом…

Она демонстративно взглянула на новенький фолиант. Пухленькая, но очень маленькая книжка свободно умещалась в ладони. Виви удрученно пролистала пока еще пустые страницы и бросила на Ригана цепкий взгляд.

Однако парень уже отвлекся – его окликнул кто-то из ребят.

– Аста тебе пояснит, – бросил он коротко. – Удачных каникул, девчонки!

И широким шагом удалился в глубь коридора, быстро затерявшись в толпе.

– Демоновы парни! – Виви грозно топнула ножкой в изящной черной туфельке и воинственно скрестила руки на груди. – Еще немного, и он бы…

– Он бы что? – заломила я бровь, хохотнув.

Наверное, я отвратительный друг, но меня ужасно смешат нелепые попытки Виви закрутить с Риганом.

– Он бы позвал нас отдыхать вместе с их компанией! Вот что! – От возмущения девушки белокурые кудряшки чуть не встали дыбом.

На брошенное в сердцах заявление Виви снова обернулось несколько заинтересованных студентов, а я нахмурилась.

Девчонки в Академии Изгнания – хуже демонов. Могут выкинуть любой трюк, лишь бы урвать кусочек послаще… А Риган Дагер был как раз таким.

– Пойдем-ка в комнату. – Я осторожно коснулась локтя подруги и потянула ее на лестницу.

Та быстро оживилась и взлетела на несколько ступеней вперед меня.

– Как раз хотела предложить! – хитро прищурившись, сообщила она, а мне в душу закралось неприятное подозрение. – У меня есть идея.

* * *

– Надевай.

Виви кинула на мою кровать легкое белое платье на тонких бретельках и с короткой, невесомой юбкой. Подруга выжидающе уставилась на меня, глядя, как я беру вещичку двумя пальцами и поднимаю перед собой.

– Это нижнее белье? – ехидно поинтересовалась я, щурясь от блеска пайеток на лифе.

– Это последний писк имперской моды! – вспыхнула Виви. – Точнее, предпоследний…

– Не суть. Зачем мне этот пеньюар?

Виви закатила глаза и отвернулась обратно к шкафу. Загремели вешалки, на пол полетели неугодные наряды.

– Мы пойдем в «Хвост феи». – Она деликатно проигнорировала мое замечание насчет «предпоследнего писка моды». – Риган и его друзья…

– Избавь меня! – шумно выдохнула я, упав на подушки лицом вниз. Уже в них застонала: – Умоляю!

Какое-то время бурчание Виви доносилось до меня, будто сквозь толщу воды. Я уже успела решить, что надо мной сжалились – соседка покряхтит, поскрежещет и уйдет одна на охоту. Но не тут-то было!

– Аста, прекрати! У нас не так много времени на сборы!

Она схватила меня за плечи и рывком выдернула из мягкого убежища:

– Вставай!

В руки мне снова всучили злосчастное платье. От одного взгляда на него я сморщилась. Не разделяю любви к подобным легкомысленным, но безумно дорогим вещицам.

А вот Виви – любительница моды: богатая семья не брезгует тратить деньги на новые тряпки. Лишь бы дочка не вышла из Академии с безымянным пальцем без кольца.

– Мне комфортнее в своей одежде, – уперлась я. Если уж похода в студенческий паб избежать не удастся, то хотя бы направлюсь туда, в чем сама захочу.

Виви лишь хмыкнула и показательно распахнула дверцу моего шкафа. Из раскрытого зева выглянула непроглядная тьма учебной формы.

– Издеваешься? – простонала Виви. – Хочешь меня опозорить?

– А что плохого в форме?! – честно не поняла я, на что Виви шумно выдохнула и бессильно развела руками.

У меня есть средства на одежду – отец ежемесячно высылает достаточные суммы, чтобы я ни в чем не нуждалась. И не приходила к нему без повода в ректорский кабинет.

У нас никогда не было уговора о тайне родственной связи, но мы оба не горим желанием распространяться о ней. Не зря же отец озаботился заменой моей фамилии и документов?

Он наверняка до сих пор не пришел в себя после трагедии девятилетней давности и не научился смотреть на меня без боли воспоминаний. А я… я не хочу быть навязанным ребенком.

Поэтому деньгами я никогда не разбрасываюсь. Это сегодня папочка раздобрился на золото за тишину и покой, а завтра может решить, что его совершеннолетняя «заноза» вполне способна добывать на жизнь сама.

Поэтому я откладываю почти все, что переводит на счет отец. Да и тяги к красивой и дорогой одежде я никогда не испытывала – меня вполне устраивает та, что предоставляется студенткам Академией.

Утонченный фасон, расклешенная юбка почти до колена, длинные рукава, воротничок-стоечка и многочисленные ремни и пряжки на лифе и манжетах… С таким нарядом мой кулон-стрела выглядит естественно и гармонично, а вот с откровенным платьем Виви будет смотреться тяжело и нелепо.

– Ладно, побрякушку можешь оставить! – снисходительно выдохнула Виви, догадавшись обо всем, когда мои пальцы сами собой коснулись холодного металла на груди. – Но платье…

– Ладно-ладно!

– …ты наденешь! – грозно продолжала Виви. – Не делай такое лицо, Аста! Ты идешь – точка! Каникулы в две недели – это не каникулы, а жалкое их подобие. Но я не позволю тебе, дорогуша, бездарно потратить драгоценные мгновения свободы!

– Я бы лучше готовилась к учебе, честно говоря. – Я пожала плечами и между делом прикинула на себя платье, заглянув в зеркало. Сомневаюсь, что в нем буду так же эффектна, как Виви, но выбора, кажется, нет.

– Учебе? – скривилась соседка, швырнув на подушки несколько платьев. – Тебе не хватило экзаменов во время официальных каникул?! – Последние слова она почти прокричала.

Сейчас от ее образа фарфоровой куколки осталась только внешность. И то милый румянец быстро расползся пятнами гнева – вывести Виви из себя легче легкого. Достаточно начать ей перечить.

– Я не хочу провалить испытания. Вот и все. – Наши взгляды встретились в высоком зеркале, стоящем у стены. Я высунула язык и скорчила гримасу, которую Виви оценила брезгливым «фи».

– Знаешь, – зайдя за ширму, сказала она, – ты зря печешься об этом.

Через резное ограждение она перекинула черное платье-униформу и стянула бледно-голубое, с глубоким декольте.

– С чего это? – нахмурилась я, тоже начав переодеваться. – Думаешь, я завалю практику?

Виви за ширмой резко прекратила шуршать юбками и высунула голову, чтобы одарить меня полным возмущения взглядом.

– Вау, – наигранно выдохнула она, – впервые вижу Асту, строящую неоправданно позитивные планы!

Я даже забыла, что отбросила в сторону платье и стою в одном нижнем белье. Гневно скрестила руки на груди и чуть ли не дыхнула раскаленным паром:

– Я здраво оцениваю свои способности! Я достаточно занималась, тренировалась и училась, чтобы…

– Перестань, – вяло отмахнулась Виви и втянулась обратно за ширму. Уже оттуда отозвалась: – Мы обе знаем, что физиологию не переиграть. Ты охотник, а не Вершитель Судеб, и не сможешь изгнать Тьму из тех, кто ею осквернен.

Я крепко сжала губы. Обычно чуть пухлые и бледно-розовые, сейчас они вытянулись в тугую белую нить.

Последнее испытание длиной в год – главный экзамен всего нашего обучения. Ответственное и сложное задание станет мерилом нашей силы, выдержки и способности контролировать то, что контролю почти не поддается.

Тьму.

Их называют темератами. Охотники, когда-то такие же, как мы, но потерпевшие поражение и отмеченные печатью губительной магии. Пока еще люди, но обреченные стать инфектами – монстрами без рассудка, живым источником Тьмы.

Такой когда-то была моя мама. Она стала одной из первых, на кого пала эта зараза. Но что раньше не было лекарства от поглощающего душу мрака, что и теперь. С той лишь разницей, что сейчас всех темератов под свою опеку берет Академия охотников.

Здесь дитурбьенты, обычные студенты-охотники, обучаются в свой последний год рука об руку с темератами. Их объединяют в пары, чтобы помочь одним прожить чуточку дольше, а вторым – научиться работать в команде.

Но есть еще одна цель, о которой грезят все, но боятся говорить абсурдные слова вслух. Мы все надеемся найти способ изгнать Тьму из оскверненного.

– Способ есть, – твердо произнесла я, коснувшись кончиками пальцев холодного металла кулона. Он тут же обжег болью детских воспоминаний, и с пересохших губ сорвалось: – Просто мы пока плохо ищем.

Виви при полном параде вышла из-за ширмы и, качая бедрами, двинулась к своему туалетному столику. Экстравагантный разрез на юбке зиял при каждом шаге, а в декольте игриво опускался драгоценный камень на тонкой цепочке.

Зная, какое впечатление производит, Виви подмигнула, а мне стало обидно. Мы говорим о серьезных вещах, а подруга, даже не слушая, обращает мои слова в пыль.

– Не терзайся. – Заметив тоску, отразившуюся на моем лице, она тут же жалобно надула губки. – Просто прими, что твой напарник… вряд ли доживет до нашего выпускного. У темератов нет иного пути. Их обращение – вопрос времени. Так что отпусти ситуацию и, если так уж хочешь, постарайся набрать в начале практики как можно больше миссий с высоким рейтингом.

Виви подошла ко мне и помогла застегнуть платье, а я подозрительно сощурилась:

– В начале? – Вместо зеркала я обернулась к подруге и внимательно заглянула в лазурные кукольные глаза.

– Ну да, – не чувствуя подвоха в моем напряжении, повторила она. – Баллы нужно набирать, пока напарник не обратился, ведь потом его тебе же придется…

– Фу, прекрати!

Я резко отвернулась, чувствуя, как желудок подскочил к горлу, а воспоминания о маме ядовитыми иголками впились в сердце.

Слухи о девочке, убившей свою мать-инфекта, давно гуляют не только по Академии Изгнания. Но вряд ли Виви догадывается, что все эти приукрашенные кровавые байки – обо мне.

Знай она, что мне довелось пережить, стала бы так холодно и грубо отзываться о темератах? Стала бы отнимать надежду, за которой я пришла в Академию? Ведь не сумев спасти маму, я пообещала себе найти способ спасти других.

Никто не заслуживает той участи, на которую обрекает гниющая в жилах Тьма.

– Прекрати делать из меня монстра, Аста! Я стараюсь ради нас двоих! Давай-ка лучше собирайся, время поджимает.

Благодетельница махнула кисточкой, всего одним движением освежив макияж. Дорогой артефакт, но крайне действенный. Минимум времени, а эффект!.. Ресницы Виви мгновенно изогнулись и будто стали пышнее обычного, над глазами залегли дорожки голубых, как ее глаза, блесток, а губы заалели лепестками роз на свежевыпавшем снегу лица.

– Тебе, может, тоже надо? – Она протянула кисточку-артефакт мне, но я спешно покачала головой и понуро опустила глаза.

После неприятного диалога мне нужно было время, чтобы прийти в себя и успокоиться. Не до макияжа. Да и к такой магии можно быстро привыкнуть. А потом, когда действие артефакта истечет, придется смотреть на свое отражение со слезами и тоской по иллюзорной красоте… Или же готовить золото на покупку новой «косметички».

– Как хочешь. – Виви пожала плечами и спрятала заветную вещичку в шкатулку.