Kitobni o'qish: «Стеклянная княжна»

Глава 1

Все восемнадцать лет своей жизни я знала, что этот день наступит. И все равно, даже вчера, он казался призрачно-далеким, каким-то необязательным и не стóящим больших переживаний. Однако когда меня привели в мраморный зал и поставили возле стены для ожидания, я ощутила, как накрывает паника. Та самая, которая все восемнадцать лет зрела внутри сердца, а теперь настала пора ее вытащить наружу, чтобы стало еще больнее.

Пожилой герольд тоже волновался – это слышалось в дрожании его голоса, когда он зычно объявил:

– Великий князь Седьмой Окраины, Зóхар Рокка!

Мой отец глубоко поклонился, то же рядом сделала и мать. Я не могла от страха пошевелиться, лишь сглотнула нервозно, хотя во рту все пересохло.

Глава Седьмой Окраины, наш сюзерен, нечасто навещает столь отдаленные княжества. Но на этот раз он явился собственной персоной – отобрать себе лучших девок для забав. Горько осознавать, но я заранее включена в этот список. Независимо от того, понравлюсь ему или нет, я все равно поеду в замок старого демона – как гарант того, что наши земли не вздумают поднять бунт. Иначе мне там приготовят такую судьбу, от которой мертвые содрогнутся.

Глашатай пропустил представление моих родителей – им уже выпадало несчастье быть знакомыми с Зохаром, но мое имя произнес с едва уловимой хрипотцой в голосе, возникшей от избытка переживаний:

– Айса, княжна Имельская! Девица восемнадцати годов отроду, здорова и девственна, готовая к исполнению своего долга перед великим князем Седьмой Окраины.

Я до последнего не хотела на него смотреть. Ведь знала, что стар. Знала, что чистокровный демон – и по этой причине обладает самым жестоким нравом. Я возненавидела его еще лет в пять, когда впервые поняла свое предназначение. Потом все более и более осознанно подходила к зеркалу, гадая о своем будущем. На мне не должно было появиться никаких увечий, иначе вся семья за это поплатилась бы, но мне всегда казалось, что я не хороша собой – и очень радовалась этому пониманию. К сожалению, я и уродиной себя назвать не могла, однако большинство моих служанок выглядели красивее и женственнее. Я унаследовала от матери довольно грубые черты лица, но мне удачно не перепала от нее изящная талия или высокая грудь. Темно-русые и не слишком густые волосы тоже не придавали мне очарования, сам этот блеклый оттенок будто делал мою кожу невзрачной. Не уродина, но и не красавица, слава богам. Но теперь я вдруг испугалась, что на извращенный вкус демона и я могу показаться симпатичной. И тогда лучшая из судеб – стать обычной служанкой в его замке – мне не светит. Черной работой мне заниматься не приходилось, родители даже запрещали – не приведи боги, поранюсь или натру заметные мозоли, но я всю жизнь наблюдала за своими служанками и представляла себя на их месте. Стирать чужие портки и чистить канализационные дыры лучше, чем стать забавной игрушкой в постели старого мерзавца.

Зохар мне показался даже неприятнее, чем я слышала по описаниям. Он очень стар. По некоторым слухам, уже приближается к своей тысячелетней годовщине. Кровь отвела ему много столетий жизни, но старость рано или поздно приходит и к таким. Он невысок и уже сильно сутул, а большой, будто разбухший порами, нос портит и без того обезображенное морщинами лицо. Волосы пару веков назад наверняка были черными, но сейчас они остались только редкими седыми клочками вокруг лысины. Это и есть лицо моей судьбы – той, к которой я всегда готовилась и к которой невозможно приготовиться.

Свита главы Окраины осталась в приемной. Зохара в мраморный зал сопровождали всего два человека. Возможно, среди них были и демоны, но я не приглядывалась. Демонов можно отличить от людей по красному следу в воздухе, который ненадолго застывает возле глаз, когда они двигаются. Взгляд Зохара такой эффект имел – наверняка если он резко развернется, то розоватая дымка следа станет кроваво-красной и более заметной.

Тишина оглушала, она больно сжимала виски. Я очнулась, осознав причину всеобщей задержки, и поспешила присесть в реверансе.

– Я к вашим услугам, великий князь. Очень рада с вами познакомиться!

Проблеяв это, выпрямилась, но взгляда от пола больше не отрывала. Насмотрюсь еще. Если будет чем смотреть, когда он разозлится из-за моей невежливости. Старик же приблизился еще и рассматривал меня: я чувствовала липкий взгляд и даже угадывала выражение его лица – кажется, старый демон не был слишком доволен тем, что перед собой видит. Это немного успокаивало. Даже мои старшие братья на прошлой неделе меня пожалели и честно признались, что я далеко не самая красивая девица в княжестве. Разве Зохару мало по-настоящему роскошных женщин, чтобы позариться на мои кости? Не думаю, что братья врали или преувеличивали. Великий князь в эту поездку сам выбрал трех девиц по своему вкусу, а раньше за него это делали послы, проезжая по всем княжествам своей Окраины. Всех девочек и девушек собирали на главных площадях, где их внимательно осматривали и оглашали роковой приговор – кто едет в замок Зохара в служанки или наложницы.

Конечно, мне их было жаль, ведь это еще более жестокое наказание: быть выбранной чьим-то взглядом и тем самым лишиться семьи, близких и счастья. Я же об этом дне знала всегда – и все равно не успела смириться. Но мне, в отличие от простых девок, не грозит быстрая расправа, если не придусь ко двору – ко мне, скорее всего, будут относиться чуть бережнее, чем к остальным, если сама не дам повод для злости. Это крестьянскую дочку могут по настроению привязать к столбу и издеваться всю ночь на потеху гостям, наслаждаясь ее муками. Меня же берут как заложницу, потому оставят мои мучения на крайний случай. Я еду к князю демонов только для того, чтобы он мог держать под контролем Имельское княжество. Такое условие соблюдается вот уж больше двухсот лет, и, кроме других девчонок, туда забирают всех дочерей князя.

Когда-то мои прадеды боролись за независимость, но, проигрывая, попросили защиты у Шестой Окраины, где правят зверолюды. В жилах тех тоже присутствует демонская кровь, но ее давно перемешали с человеческой – это сделало зверолюдов ужасно уродливыми внешне, но характерами они намного мягче чистокровных демонов. И мои предки справедливо рассудили, что лучше служить более лояльным и справедливым правителям, если суверенитет сохранить все равно не удастся. Однако уже через несколько лет наше княжество отбила Седьмая Окраина – и в назидание за неподчинение установило особо жестокие порядки. Казалось бы, мы наказаны за решения своих предшественников, но почему тогда все остальные княжества, присоединившиеся добровольно, несут точно такую же ношу и тоже отдают самых красивых девиц на потеху ужасным монстрам?

Зохар наконец заскрипел резким голосом по нервам, проигнорировав все приветствия в свой адрес и начав с какой-то вообще посторонней темы:

– Одна из моих жен умерла в прошлом месяце, князь, – он обратился к моему отцу.

– Примите наши соболезнования, сударь!

Демон перебил отца:

– Да срать я хотел на нее и твои соболезнования, князь. Проблема в другом. Я – глава огромного демонского рода, мне не по статусу иметь меньше десяти жен. И я возлагал большие надежды на этот визит… – он почмокал губами, размышляя. – У других вассальных князей дочери уже слишком стары, или они вообще умудрились обзавестись только сыновьями, и ваша больше других годилась мне в невесты. Какое же разочарование! Я предпочитаю или маленьких девочек, или уже распустившихся женщин со всеми прелестями, а тут ни то ни се, ни рыба ни мясо…

Я часто заморгала, у меня что-то на глаза накатило. Не слезы, а отчаянное волнение. Мне почему-то в голову такой вариант не приходил, я всегда выбирала мысленно между печальной участью служанки и еще более печальной участью наложницы. Интересно, а быть законной супругой из десяти – это хуже или лучше наложницы? Отец тоже растерялся:

– Это была бы большая честь для нашего дома, сударь…

Старик прервал его вскинутой рукой и повернулся к одному из своих людей – такому же древнему и отвратительному:

– А ты что скажешь, Милош? Не на трактирщице же мне жениться? – он скрипуче расхохотался.

Теперь ко мне вплотную подошел и второй. Но он глядел как-то иначе – без брезгливого отвращения. Возможно, в его вкус я отчасти попадала. И это вызвало еще больший страх.

– Не так уж она и уродлива, господин, – у него и голос звучал помягче. Наверное, все же младше Зохара лет на двести-триста. – И еще расцветет. Зато княжна, а не трактирщица. Для уверенности можно дать ей немного вашего духа – тогда через пару лет вы ее и не узнаете.

Я не понимала, о чем они говорят. Но великий князь тер подбородок, обдумывая предложение.

– Может, ты и прав, Милош… Списать на кухню мы ее всегда успеем. Я и не туда списывал жен, которые не оказались столь мудры, чтобы мне понравиться. Решено, князь! – он поднял и без того неприятный голос. – Называю твою дочь своей невестой. Как там бишь ее зовут?

– Айса, сударь… Это большая честь… – отец с трудом владел голосом и будто даже побледнел от непонятных мне эмоций.

Мне была неизвестна причина родительской тревоги. Ну, стану женой, если «расцвету». Или стану служанкой, как и собиралась в лучшем случае. Или меня на два года еще оставят в родном доме?.. Я от надежды шумно задышала и искоса посмотрела на новоиспеченного жениха. Не потому ли родители так забеспокоились? Ведь если со мной за эту отсрочку что-то случится, то в княжестве никому не поздоровится. Они берегли меня всеми силами для этого дня и теперь опасаются, что такой груз так с плеч и не скинут? Но демон спустил меня с небес на землю:

– Вещи, надеюсь, уже собраны? Чтобы на рассвете выехала. Ну что, невеста, поздравляю! – Зохар поймал мой взгляд.

– Благодарю, сударь, – выдавила я.

Он снова не слушал – демон вообще все посторонние звуки воспринимал как ничего не значащий шум:

– Станешь через пару лет моей супругой, если тебе хватит ума хоть немного похорошеть. Детей у тебя не будет – незачем плодить полукровок, они часто рождаются безобразными и перекошенными зверолюдами. Но в остальном возрадуйся – будешь языком начищать не мои полы, а мои причиндалы.

От такого обещания меня перекосило. Я ничего не могла сделать с отвращением, потому опустила снова голову и почти проныла:

– Я очень счастлива, сударь.

Даже дурак уловил бы, что в моих словах нет ни капли искренности. Великий князь Седьмой Окраины точно не был дураком, но на такие мелочи внимания не обращал – вряд ли какая-то из его женщин шла на ложе добровольно, но всем им приходилось давиться слезами и повторять, как они счастливы. Быть может, ему даже нравится, когда девицы вынуждены ломать себя и преодолевать тошноту? Вот только моя тошнота накатывала все сильнее – если желудок прямо сейчас подведет, то я не только себе приговор подпишу.

А он зачем-то вообще схватил меня за талию, потянул на себя, а потом прижал ладонь к моему животу. Внутри заметно засосало от магического воздействия, но поначалу я терпела, пока боль не стала невыносимой и не вынудила меня дернуться.

– Ну-ка стой смирно, дрянь! – приказал он, как будто когтем прошелся по барабанным перепонкам. – Я запустил в тебя чернь, чтобы она выжгла твою способность к зачатию. Для твоего же блага, дорогая невеста. Ах да, чуть не забыл, ты точно девственница? Я не могу жениться на порченой девке.

– Что вы, сударь! – воскликнул снова отец. – Айса чиста как дитя!

– Помолчал бы ты, папаша, – отрезал демон. – Будто я вас, провинциалов, плохо знаю. Иногда родители всерьез удивляются, как у их дочерей из подола внук вылезает, и все еще орут про чистоту. – Он повернулся ко второму сопровождающему. – Проверь.

И сам начал задирать мне подол платья. Я, уже вообще ничего не понимая, шарахнулась назад, попыталась вырвать ткань из его руки, но демон с размаха ударил меня по лицу и заорал:

– Стой смирно, я тебе сказал! Тебя только родили, а воспитать забыли?!

Такого позора я даже не представляла, хотя в уме успела прокрутить что угодно – даже истязания на пыточном столе. Слезы лились рекой, ногти впились в ладони. Отец резко отвернулся, мать рассеянно пялилась вперед, как будто ее происходящее вообще не касалось. Третий мужчина, чуть моложе остальных, наклонился и беспардонно направил под задранный подол пальцы. Я заорала, уже почти уверенная, что он собирается их запустить в меня, но он лишь прижал их на секунду к краю шелкового чулка, выпрямился и заверил:

– Невинна, господин. Ни один мужчина не касался ее там.

– Хорошо, знахарь, отойди теперь. – Зохар наконец-то отпустил подол. Похлопал меня по щеке, говоря чуть мягче: – С этим нытьем сделай что-нибудь, дорогая невеста, я не выношу истерик. Помогу тебе с красотой, но такая магия не безгранична. Долгое время ты будешь наливаться красками и, может, станешь немного милее. Надейся на это. Ну же, радуйся!

Я уже ничего не отвечала, меня всю трясло, но хоть боль в животе окончательно отпустила. Не смогу я так жить, не смогу, просто не выдержу подобного… А он еще и притянул меня к себе, вцепившись кривыми пальцами в подбородок, заставил наклониться, и поцеловал, выдыхая мне в рот запах затхлости. Отпустил и оттолкнул, морщась от моих содроганий. Меня же прикосновение его губ довело до тошнотных спазмов, которые я едва пыталась удержать.

Погрузившись в вязкое отчаянье, я не сразу поняла, о чем еще говорит демон:

– …в Центрине, да. Мои жены обязаны быть лучшими из лучших, потому пусть пока учится в Объединенном университете, а не сидит без дела. Ах да, любимая невеста, твоя девственность должна остаться при тебе, в обратном случае я вырежу каждого пятого в Имельском княжестве за то, что породили такую шлюху.

Я пыталась догнать смысл беседы, сообразить. Меня утром отправляют не в замок демона, а куда-то в Центрину? Там самые лучшие учебные заведения империи. Но зачем? Понятно, что жена великого князя должна быть обучена манерам, этикету, музицированию и танцам, но со мной и так занимались прекрасные учителя. Хоть меня и воспитывали как будущую заложницу, но княжной я быть не переставала, потому получила соответствующее образование. Направление разговора обнадежило. Все было лучше, чем ехать сразу к нему. Да утонуть в болоте лучше, чем к нему…

Вот только слезы я остановить не могла. Отец спешно распорядился, чтобы слуги увели меня в покои, пока я не испортила настроение дорогому гостю. В комнате мне легче не стало – наоборот, мутило все сильнее, а пережитая сцена позора не давала покоя. Я ощущала себя грязной и раздавленной. Никогда со мной не церемонились, но такого отношения княжеская дочь на себе все же не испытывала. Я чувствовала себя не просто вещью старого извращенца, а тряпкой, которой он вытирает свой морщинистый зад.

Все-таки заглянула нянька – ее, наверное, ко мне прислали. Но следом за старой Зидой вошла и мать, чему я удивилась. Вскочила на ноги в немыслимом желании обнять, получить хоть какое-то утешение. Но княгиня Имельская остановилась возле двери – холодная и равнодушная, как обычно. А я все равно зачем-то звала в нелепой попытке докричаться хотя бы на прощание:

– Мама, мам…

Она остудила мой порыв холодным тоном:

– Ты бы не ныла, Айса, а подумала, как тебе повезло. Нет, не с браком, конечно. С университетом. И скажи спасибо, что мы с отцом тебя пожалели и промолчали о том, что ты даже языкам обучена, а уж остальному, поди, получше, чем другие его супруги. Кто знает, что может случиться за то время, пока ты там?

Я тоже не знала, что может случиться за год или два. И сейчас об этом размышлять не могла:

– Мам, почему именно мне досталась такая судьба? В чем я перед богами виновата?

Она повернулась полубоком, ответила нехотя:

– Не хотела бы себе такой судьбы – родилась бы мальчиком! А теперь-то чего ныть? Хорошо, если женой великого князя станешь. Так хотя бы не пришибет в порыве злости. Может быть.

Я очень боялась, что после этого она уйдет. А ведь это конец. На рассвете – в Центрину, там – в университет, а оттуда меня уже будущий супруг заберет окончательно. Я родных уже вряд ли когда-то увижу.

– Если ты мне мать, то хоть раз в жизни обними, – попросила я жалко, поскольку испытывала потребность получить каплю тепла и поддержки прямо сейчас. Неизвестно, станет ли эта капля тепла вообще последней в моей жизни.

– Мать, – заверила она и отвернулась, желая побыстрее покинуть спальню. Но все же задержалась и добавила тише: – Тебе теперь матерью не стать, потому никогда меня и не поймешь. Намного проще вытравить из себя любую нежность, если ребенок уже при рождении обречен. Если бы я с этой задачей не справилась, то сейчас бы с ума от ужаса сходила и рыдала бы рядом. Всегда проще думать, что ты вообще не рождалась, чем с этим жить. Поплачь вдоволь, Айса, здесь тебе это хотя бы не запрещают.

Плакала я на мягком животе няньки. Старуха поглаживала мои волосы и часами терпела мою истерику. А я все прижималась к ней, обнимала и пыталась запомнить хотя бы ее тепло, не думая о том, что ей дают жалованье за это терпение. Глаза няньки сухи, а жесты спокойны. Ей отчасти жаль меня, но не до такой степени, чтобы убиваться. Собственные дети дождутся настоящей любви, а за несколько медных кратов можно и меня по голове погладить. Но все же старуха знала меня почти всю мою жизнь, потому невольно сострадала – она же не моя непроницаемая мать:

– Ну, успокойся уже, успокойся. Княгиня права, Айса. Тебе подарили отсрочку, и за этот дар поблагодари богиню, а не расквашивайся как капуста. В конце концов, убейся ты здесь, то великий князь жестоко бы за это отомстил всем нам. Но университет находится в Центрине – вряд ли у него настолько длинные руки, чтобы и там всех достать, если ты случайно шею свернешь.

Я подняла опухшее лицо и уставилась на нее.

– Зида, ты мне предлагаешь убиться?

– Нет, конечно, – она спешно замотала головой. – Вернее, теперь ты хотя бы это сможешь сама решить, никому не подписывая приговор. Несчастных жен на свете много, но им хотя бы оставляют утешение – возможность родить дитя, обернуть несчастье хоть каким-то счастьем, отыскать хоть какой-то смысл. Тебя же и того лишили, а значит, сначала ты будешь ненавидеть мужа, пока не возненавидишь себя. Ты еще совсем молода, кое-чего не понимаешь, и это даже хорошо… Невозможно жить, если никого не любишь, Айса. Трудно жить, если не любят тебя, но если самой любить некого – невозможно.

Я действительно не понимала ее рассуждений и даже посчитала их преувеличенными. Старая нянька слишком чувствительна, а может, она отвлекала меня на другие проблемы, чтобы самая главная пока не разорвала мне голову? О какой любви она вообще талдычит в таких обстоятельствах?

– Твои слова меня еще больше угнетают, Зида.

Она тряхнула головой и начала говорить тише, но быстрее:

– Тебе и положено сейчас поплакать, сами боги велели. Но иногда судьба поворачивается! Я мало что в центринских порядках понимаю, но верь, что найдутся какие-то шансы повернуть судьбу! Если же не удастся, если она у тебя такая, что поворачиваться не захочет, – нянька помешкала, но все же закончила бессердечным: – то знаешь, есть много вещей похуже свернутой шеи. Это тоже выход, как ни крути.

Я не хотела стать любовной игрушкой извращенного старика, не хотела пережить пытки или издевательства, но умирать я не хотела тоже. Почему они все не видят, что я уже есть? Да, никому не нужная, никем не любимая, но я существую! И хочу существовать дальше. Хотя… вероятно, я еще не до конца понимаю, что творится в замке моего будущего мужа, раз даже старая сердобольная нянька взвешивает такие варианты.

– Не обижайся на глупую старуху, Айса. Я просто не знаю, что еще сказать! – обеспокоилась она от моего вида. – Ну не может быть такого, чтобы на великого князя никакой управы не нашлось. Это здесь он бог, а в Центрине водятся другие боги – какие-нибудь здоровенные драконы и породистые шелле! Но тебе очень важно будет измениться, обнаглеть, упасть, забыть о манерах и вымолить у кого-то из них защиты, потому что из иных путей только мучения до конца твоих дней! Ты же хрупкая вся, стеклянная. Урони тебя – и разобьешься. Так уж или разбейся, Айса, или перестань быть стеклянной!

Я прогнала Зиду, сказав, что мне еще нужно собраться и помолиться. Но, если честно, ее случайный совет меня немного приободрил. Хотя ненадолго. Ну да, выше великих князей Окраин стоят только шелле, самая высокая элита империи. Их слово даже для великого князя будет законом. Но только они так далеко от простых смертных, так высоко надо мной, что с подобного расстояния не смогут разглядеть Имельское княжество целиком, не то что меня.

Одевалась я задолго до рассвета, не желая будить служанок. Не хотелось больше ни в чьих глазах видеть облегчения, что уезжаю. Они все отвечали головой за мою сохранность, но сразу после выхода из отчего дома эта ответственность будет переложена на других. Платье выбрала шерстяное, теплое, дорога дальняя, а кто обо мне позаботится, если не я сама?

Но застыла перед зеркалом. Каким-то странным образом платье мне стало немного мало, но, благодаря тянущейся ткани, я смогла застегнуть все пуговицы. Я поправилась? Пригляделась лучше, изумляясь. Нет, кажется, раздалась только грудь – она стала будто выше, зато в талии под тканью оставалось место. И с волосами было что-то не то – темно-русый цвет немного потемнел, я даже рассмотрела фиолетовые отблески от светильника в прядях, которых раньше никогда не замечала. Что происходит? У меня от всех бед разум повредился?

Запоздало вспомнила, о чем говорил Зохар со своими сопровождающими. Что-то о демонической силе, которая со временем сделает меня женственней. Это ее он вдохнул во время поцелуя! Я ведь и тогда почувствовала какой-то неприятный привкус, но все списала на переживания. Но если я вижу изменения собственными глазами уже наутро, то через несколько месяцев я стану какой-то невообразимой красавицей? Или кем? А от меня хоть что-нибудь останется, или я сделаюсь похожей на демоницу с иссиня-черной шевелюрой и красным дымом перед глазами? Однако такая вероятность меня не беспокоила – я готова была стать кем угодно, выглядеть как угодно, даже если через месяц у меня отрастет горб и искривятся ноги, как бывает у зверолюдов, лишь бы судьба все-таки развернулась.