Украденная жизнь

Айлин встретила новость гораздо более сдержанно, чем надеялся Киаран.

– Значит, ты не сказал отцу о нас, – просто уточнила она и отвернулась.

Он, возбужденно сверкая глазами и энергично жестикулируя, продолжал:

– Да пойми ты, я не мог, ты знаешь закон – только мужчины, не обремененные семьей, могут сопровождать старейшину.

– А как же твой отец?

– Ну, он исключение, – Киаран виновато смотрел на нее, – знаю, знаю, ты скажешь, что когда-нибудь я тоже стану старейшиной, и каждый год буду ездить к Оракулу. Только это случится еще очень не скоро, а я так хочу увидеть пещеры.

Он взял ее за плечи и развернул к себе.

– Аин, послушай. Понимаю, для тебя это очень важно, но ведь я не отказываюсь. Просто отложим нашу новость на месяц. Когда вернусь, я поговорю с отцом…

Айлин накрыла его рот ладонью, призывая к молчанию, и тихо спросила:

– Но, что будет, если ты не вернешься? Ты ведь знаешь законы нашего племени. Что будет со мной? – она запнулась, – Киаран, ты готов рискнуть? Твоя мечта достойна этого?

Она опустила голову. Юноша обнял ее и крепко прижал к себе, взъерошил медовые волосы и легко рассмеялся:

– Глупышка, я обязательно вернусь к тебе, обещаю.

– Молчи, – Айлин вздохнула, – просто вернись ко мне целым и невредимым.

Киаран понял, что она смирилась с его решением и облегченно вздохнул. Теперь нужно найти Риола и выяснить, почему тот отказался от похода. Юноша простился с возлюбленной и устремился на поиски друга, которые, к сожалению, ни к чему не привели.

Риогалла нигде не было, проплутав полночи, Киаран вернулся ни с чем. Не появился Риогалл и на следующее утро, когда все поселение собралось за воротами, чтобы проводить смельчаков в опасный путь. Четыре повозки, нагруженные мехами, мясом и глиняной посудой, тащили быки, специально обученные ходить в упряжке, самые сильные и выносливые. Десять юношей – Киаран, кузнец Урд, братья-молчуны Вардены, все трое, что было весьма необычно, Беспечный Сол, Мартин с Веселого переулка, Желтый Клим по прозвищу Рябой из-за обильного роя веснушек на переносице, Стен и конечно Финкус, самый щуплый на вид. Вооруженные только луками и легкими мечами, они шагали рядом с повозками, тогда как Алистер восседал в передней повозке с кожаной плетью в руках.

Дорога вилась желтой лентой, мелкая пыль взвивалась под ногами и медленно оседала, припорашивала четкие следы небольшого отряда. Очень скоро поселение на окраине леса осталось далеко позади. И уже невозможно было разглядеть в колыхающейся пестрой толпе Айлин, печально опустившую голову, или мать, смотрящую из-под руки на своего единственного сына. Солнце ярко светило с безоблачного неба. В густой вольной траве беспечно сновали всяческие мелкие букашки: пчелы-труженицы натужно гудели над душистыми цветами, цикады выпрыгивали из-под ног медленно бредущих быков. Среди отважных путешественников царило воодушевление, впереди лежал новый, неизведанный мир. Финкус уже успел подстрелить выпорхнувшую из травы жирную куропатку, под одобрительные взгляды старейшины, и упруго шагал рядом с Киараном.

Постепенно бескрайние луга сменились гладкими холмами, ярко зелеными и мягкими на вид, дорога вильнула и резко трансформировалась в широкое ровное полотно странного голубоватого цвета. Быки рванулись и пошли быстрее, звонко цокая копытами и помахивая хвостами.

В последующие дни Киаран имел возможность вдоволь наслаждаться новыми впечатлениями и тяготами пути. За четыре дня пейзаж преобразился – если у порога дома путешественники оставили лето, то сейчас вокруг царила самая настоящая осень, яркая, багряная с непременной утренней прохладой и легкой горечью, разлитой в воздухе изысканным ароматом. Те из юношей, кто впервые отправился к пещерам, были слегка разочарованны – уже пройдено пять указующих перстов, а ничего необычного не случилось, дорога покорно ложится под ноги, повозки монотонно поскрипывают, да старейшина щелкает кнутом через равные промежутки времени. Но многодневные переходы никак не могли усмирить неуемного любопытства Финкуса.

Ночью у костра, когда дневные заботы заставляли большую часть отряда крепко спать, именно он одолевал расспросами старейшину, который, видя усердие юноши, давно сменил гнев на милость. Финкуса интересовало буквально все: почему маги напали на людей, откуда взялся Оракул, который их победил, и правда ли, что предсказатель не подвластен даже смерти. Однажды, дня за два до окончания путешествия, Финкус как обычно пристал к старейшине.

– О, достопочтенный Алистер, скажи мне, как так случилось, что к Оракулу допускаются лишь мужчины, не познавшие женщин.

Старейшина, умиротворенный плотным ужином и теплом костра, охотно ответил:

– Ну, на этот счет существует одно древнее предание. Считается, что иногда Оракул вместо подношений забирает человеческую душу, и лучше, если эта душа не привязана ни к жене или возлюбленной. Именно поэтому Риогалл и остался дома.

Киаран, до этого дремавший неподалеку, резко сел:

– Что ты сказал, отец? – от его усталости не осталось и следа.

Алистер повернулся к сыну и повторил:

– Риогалл остался, потому, что попросил у меня дозволения жениться. Разве я не говорил тебе этого?

Киаран подумал, что в последнее время у них не было возможности поговорить с глазу на глаз, но вслух спросил, невольно затаив дыхание, догадываясь, каким будет ответ:

– И кто его избранница?

– Айлин, дочка матушки Агаты, нашей целительницы.

– Ты дал согласие? – Киаран вскочил с места.

Алистер с изумлением смотрел на него:

– Я не увидел причин для отказа. Оба здоровые и крепкие и смогут родить много детей. Обряд состоится после нашего возвращения.

Киаран стиснул зубы и отвернулся. Не имело смысла спорить, решение старейшины неизменно – Айлин станет женой Риогалла. И помешать этому не сможет никто, разве что смерть…

Киаран шагнул из освещенного круга в темноту, Сол, стоящий на страже, окликнул его, но останавливать не стал. Впрочем, далеко от лагеря юноша не удалился, сел в мягкий мох, будто силы разом оставили его. Необходимо многое обдумать и принять правильное решение. Очевидно, что Риогалл добровольно не откажется от своих притязаний. А если узнает о ребенке? Нет, ему ни в коем случае нельзя говорить, неизвестно, на что способен его друг в гневе. А сама Айлин, как она поступит, неужели осмелится воспротивиться решению старейшины? Если да, то это означает смерть для нее. Но почему она должна умереть, почему это не может быть Риогалл? Точно, разве не может он умереть, тогда проблема исчезнет. Несчастный случай на охоте, или судорога в воде и все. Да нет, что за бред, Риол его друг, так нельзя…. Нельзя…

Киаран схватился за голову и стиснул ее руками, как будто стремился обуздать запретные мысли. В любом случае сейчас он ничего не сможет сделать, а вот когда вернется… Мысль о том, чтобы рассказать отцу, даже не пришла ему в голову, равно как и мысль повернуть обратно. Что-то с неудержимой силой тянуло его вперед, что-то, что было сильнее его воли.

7. Выбор

Оракул сделал легкий надрез на ладони и сжал руку над чашей. Уже скоро, он точно знал, что его призыв не остался без ответа. Через несколько часов, когда в Зале Для Торжественных Приемов соберутся гости, он сможет увидеть того, кто станет новым Оракулом. Давно, тысячу лет назад он сам, тогда еще безвестный юноша, впервые увидел великого Оракула. Старик усмехнулся и медленно побрел прочь.

Позже, когда он созерцал пеструю толпу сквозь зеркальную маску, укрытый тяжелыми складками роскошных белоснежных одежд, Оракул с удивлением для себя обнаружил, что в зале присутствует не один юноша с подходящими способностями, а двое. Предсказатель почти не удивился, что они из одного племени.

Старейшины по очереди произносили торжественные речи. Оракул восседал на мраморном троне с высокой спинкой и подлокотниками в форме изогнувшихся пантер, размышляя, кого из тех двоих выбрать. Он внимательно вглядывался в их лица и все никак не мог решить, а между тем, последний из старейшин завершил свою речь, и в зале воцарилась полная тишина. Наконец, старик поднялся и произнес:

– Сегодня знаменательный день, мое предсказание коснется всех вас и охватит целое столетие. Мир и процветание опустятся на ваши земли, скот будет плодиться, а рыбы искать ваши сети, драгоценные камни украсят одежды даже нищих, жены ваши будут добродетельны, а дети послушны. От сего часа и на последующие сто лет я освобождаю вас от дароподношений и закрываю двери храма. Но взамен я возьму одного из вас, вот, тебя!

Оракул ткнул пальцем в того из тех двоих, кто был повыше. Толпа отшатнулась в испуге, лишь избранник потерянно оглядывался по сторонам. Внезапно, из гущи людей выбрался старейшина и рухнул перед Оракулом на колени:

– О, Великий, если тебе угодна жертва, то возьми меня, а не моего сына. Он – все, что у меня есть, прошу, оставь моему народу молодого вождя.

Оракул, словно не слыша, плавно опустился на тигриную шкуру, которой было укрыто мраморное сиденье и замер, неподвижный, уподобившись величественной статуе. Плачущего старейшину подхватили под руки и вывели из зала, люди почтительно кланялись и торопились покинуть святилище. Оракул внимательно следил за юношей, оставшимся в одиночестве у подножия трона.