Kitobni o'qish: «Мягкое золото»

Заволочье

Небо было обложено свинцовыми тучами. Лило так, будто в небесах все заслонки посрывало. Дворники, молотившие почем зря, еле-еле справлялись со своей задачей. Но невзирая на столь неблагоприятные для быстрой езды погодные условия, Александр Валерьевич уже второй час несся по Ярославке. Порой, причем, всякий раз подленько, исподтишка, шины вдруг теряли сцепление с залитым водой асфальтом, и «аутлендер» начинал опасно рыскать, становясь плохо управляемым. В такие моменты Александру Валерьевичу приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы снова «поймать дорогу». Конечно, по уму следовало бы внять пословице «Тише едешь – целее будешь», но неспешной езды он позволить себе не мог. Причина банальна – времени в его распоряжении было не так чтобы много, а путь предстоял неблизкий. Поэтому, небезосновательно полагаясь на свой немалый опыт – как не крути, а двадцатитрехлетний водительский стаж чего-то да стоил, – он, невзирая на мерзкую непогодь и несомненный риск, сбрасывать скорость не собирался, и стрелка спидометра редко опускалась ниже сотни.

Александр Валерьевич спешил в Кириллов. Есть такой городок в Вологодской области. Цель визита – посещение Кирилло-Белозерского монастыря. Идея наведаться в одну из православных святынь Русского Севера возникла у него довольно давно, и по большому счету случайно. Как-то в выходной, перелистывая от нечего делать телеканалы, он наткнулся на «Достояние республики» – виденный-перевиденный приключенческий фильм полувековой давности. Поддавшись ностальгическому порыву, пересмотрел. Съемки частично происходили как раз в Кирилло-Белозерском монастыре. Раньше Александр Валерьевич на антураж внимания как-то не обращал, а тут вдруг впечатлился картинкой и решил непременно там побывать. Казалось бы, чего проще: от Москвы до Кириллова всего-то шестьсот верст – прыгнул за руль, и вперед! Но это ведь только сказка скоро сказывается. В жизни все малость посложнее: то одно, то другое… Короче, с тех пор уже пара лет минула, а с поездкой все не складывалось. Но на прошлой неделе, в очередной раз вспомнив о своих давних намерениях, он сказал себе: «Хорош волынить – надо ехать!». И сегодня, первого октября, с утра пораньше наконец тронулся в дорогу.

Те два года, что он собирался, даром не прошли. Копаясь в интернете, Александр Валерьевич узнал немало интересного о так заинтересовавшем его религиозно-историческом объекте. Строго говоря, монастырем в чистом виде он перестал быть еще в 1918 году, сразу после революции, когда большевики разогнали монахов, расстреляли настоятеля, конфисковали монастырское имущество, а на территории обители устроили Кирилло-Белозерский музей-заповедник. Но ничто не вечно. Отжив отведенный ей историей срок, советская власть почила в бозе. Новая власть проявила гибкость, не свойственную предшественнице, и начала заигрывать с Церковью. В итоге, к концу девяностых Вологодской епархии вернули примерно четверть территории бывшей обители. Там возобновилась монашеская жизнь. Остальные же три четверти так и остались музеем, где по-прежнему функционируют экспозиции, проходят выставки, гиды проводят экскурсии. Так они и сосуществуют по сей день.

Кроме того, Александр Валерьевич пополнил багаж своих познаний сведениями о других заслуживающих внимания объектах, прописавшихся в относительной близости от Кириллова. И теперь вопрос, на что еще в тех местах имеет смысл обратить внимание, для него не стоял. Помимо пресловутого Кирилло-Белозерского монастыря, обосновавшегося на берегу Сиверского озера, в двадцати километрах к северо-востоку, на берегу другого не менее живописного, озера расположился Ферапонтов монастырь – тоже прекрасный образчик средневекового русского зодчества. А на северо-западе, не так чтобы очень далеко, был еще город Белозерск.

В «Повести временных лет» упомянуто, что Синеус, брат Рюрика, в далеком девятом веке сел на престол в Белозере. Насчет того, имеет ли современный Белозерск к тому Белозеру хоть какое-нибудь отношение, ясности никакой. Веских подтверждений их идентичности пока никто не предоставил. Скорее наоборот, по мнению научного сообщества, первое поселение на месте нынешнего города возникло лет примерно на сто позже появления на Руси Рюрика с братьями. Но, как бы там ни было, а оказаться поблизости и не заглянуть в Белозерск нерационально.

Дата для поездки выбрана была неслучайно. Свой законный отпуск Александр Валерьевич уже отгулял, и теперь, будучи госслужащим, мог позволить себе отлучиться из Москвы лишь на выходные. Первое число выпадало как раз на субботу. Следовательно, в его распоряжении было полных двое суток. Не бог весть сколько, но если не распыляться по мелочам, то для реализации задуманного времени вполне достаточно. Это – во-первых. Во-вторых, очень уж хотелось Александру Валерьевичу успеть окунуться в столь любимое им очарование золотой осени. А в этом смысле любая, даже самая ничтожная дальнейшая оттяжка с отъездом, грозила напрочь лишить его такой возможности. Следовало поспешить, пока листва не облетела. Было еще и «в-третьих». Первого октября старшенький из двух его сыновей, как нельзя более кстати, отмечал восемнадцатый день рождения, и запланированный краткий визит в Кириллов позволял «дважды папе Советского союза» увильнуть от участия в этом торжественном мероприятии.

Детей своих Александр Валерьевич любил, а вот всякого рода шумных сборищ терпеть не мог, и при малейшей возможности всячески норовил от них уклониться. Подарочный конверт с энной суммой он сыну вручил накануне, касательно же самого празднества, увольте! Прекрасно обойдутся и без папеньки. Тем более, что у именинника никаких претензий к дезертировавшему с его «днюхи» родителю не было. До того ли, когда съедутся друзья и подружки, в планах посещение кальянной с последующей тусой на даче до рассвета… В общем, со стороны сынули обид не предвиделось. Зато, отцу было за счастье избежать застолья с неминуемой выпивкой, бессмысленной обжираловкой и пустопорожними разговорами с представителями родни жены, которые непременно слетятся в этот день на огонек, благо подвернулся подходящий повод, чтобы выпить и закусить.

И вот он мчится по трассе М-8 сквозь дождь, периодически поминая недобрыми, по большей части откровенно нецензурными словами горе-прогнозистов от метеорологии. Ни стыда, ни совести у людей! Обещали на сегодня не идеальную, но сносную погоду, с оговоркой, что, мол, возможны слабые осадки, а тут этакое безобразие! Неудивительно, что по вышеуказанной причине Александр Валерьевич пребывал в отвратительном расположении духа, поскольку прекрасно понимал, если и дальше так пойдет, то непрестанно льющаяся с неба вода на фоне окружающей серости способна свести на нет любые впечатления. Впрочем, теплилась слабая надежда, что погода еще разгуляется.

И – о, чудо! – природа действительно сменила гнев на милость. По мере удаления от Москвы отчетливо наметились перемены к лучшему. После Ростова, интенсивность дождя заметно снизилась, в Ярославле он превратился в моросящий, а на выезде из Вологды прекратился совсем. Пояснело. Облака раздернулись. Сквозь их клочковатые края проглянула голубизна. Завершающим аккордом череды метаморфоз стало появившееся на небе не по-осеннему яркое солнце. Удручающе-блеклый ландшафт буквально на глазах преобразился и заиграл совсем иными красками, что, конечно же, не могло не отразиться на настроении.

Теперь все шло как надо. Колеса «мицика» методично пожирали километр за километром. Машин на дороге было немного, так что можно было позволить себе расслабиться и беззаботно глазеть по сторонам, наслаждаясь видами. Вокруг расстилались убранные поля с разбросанными по ним там и тут большущими рулонами сена. Вдали темнели хвойные леса. Ближе к дороге жались лиственные, радуя глаз осенней желтизной. Изредка проплывали за стеклом поселки и деревушки. Над всем этим синело совершенно очистившееся от облаков небо… Стало быть, чаяния Александра Валерьевича оправдались – успел-таки он узреть осеннее великолепие Земли Вологодской. Можно сказать, полдела сделано. Для полного успеха предприятия нужно, чтоб ещё и исторические достопримечательности, ради которых он подался в здешние края, не подкачали.

Справа показалась въездная стела, стилизованная под древнюю ладью с крупно выведенной красным по белому борту надписью: «Кириллов». Вдоль улицы выстроились весьма неоднородные по архитектуре и возрасту постройки. Чего только не было в этом ассорти: и безликие двухэтажные коробки из дешёвого силикатного кирпича, и добротные деревянные дома, судя по ухоженным палисадникам, находившиеся в частном владении, и особняки, вероятно купеческие, ещё дореволюционной постройки, местами заметно облупившиеся, а местами носившие следы недавнего косметического подновления. Словом, налицо был градостроительный винегрет, присущий маленьким провинциальным городкам. А впереди уже белела стена Кирилло-Белозёрской обители, точнее, небольшая её часть. Обзор ограничивали отчасти дома, но главным образом – деревья. Застройку Кириллова плотной не назовёшь, и всё свободное пространство здесь заполняли вездесущие берёзы и осины. Хоть к октябрю пышности у древесных крон поубавилось, они всё равно не позволяли увидеть монастырь полностью. А жаль! Антушев даже прицокнул языком от досады – он предпочёл бы ещё на подъезде издали обозреть знаменитый монастырь целиком, во всей, как говорится, красе. Увы, не сложилось.

Буквально за три минуты проскочив весь Кириллов, считай, что насквозь, он припарковался возле главного входа в монастырь на специально отведённой для этой цели площадке. осмотрелся. Прямо перед ним вздымалась массивная надвратная башня. Вправо и влево от неё простирались мощные стены десятиметровой высоты с двумя рядами бойниц. Ничего себе смиренная обитель. Снаружи так просто крепость. Хотя, всё логично. Возвели эти стены в самом начале аж семнадцатого века, а времена тогда были неспокойные: смута, польско-литовская и, чёрт её разберёт, чья ещё интервенция. Тогда по-другому было не выжить.

Он проследовал через ворота. Гёте называл архитектуру застывшей музыкой. В этом Александр Валерьевич был с великим немцем солидарен и вполне мог считаться меломаном. Кирилло-Белозерскую обитель была просто-таки огромна, но он обследовал её вдоль и попрек, любуясь стенами, башнями и храмами, которых, к слову, здесь насчитывалось аж девять. Не забыл обойти монастырь и снаружи, чтоб белых пятен не осталось. Интересная деталь: монастырская стена, обращенная к озеру, отстояла от берега всего метров на десять-пятнадцать. Вряд ли те, кто ее строил, осмелились бы соорудить подобную махину в столь опасной близости от воды. Наверняка, когда возводилась эта массивная каменная ограда, береговая линия находилась от нее намного дальше.

По-видимому, за четыре века многое изменилось. Сам ли берег постепенно размывался или уровень воды в озере повысился, но она подступила совсем близко к обители, и начались неизбежные разрушительные процессы в фундаменте – стена стала заваливаться наружу. Монастырская братия сложа руки не сидела, и монахи как могли боролись с этой напастью. Берег был укреплен крупными валунами, а саму стену подпирало не менее полутора десятков контрфорсов. Похоже, на сегодняшний день некого статус-кво достигнуть удалось, ну а что дальше будет, время покажет.

Покончив с осмотром творения рук человеческих, Александр Валерьевич предался созерцанию красот природных. Прямо перед ним во всю свою немалую ширь раскинулось Сиверское озеро. Зеркальная гладь воды в обрамлении берегов, покрытых лесом, навевала умиротворение, а позолота листвы придавала пейзажу дополнительный шарм… Идиллию нарушило мерное поскрипывание уключин, чередующееся с характерными всплесками. Александр Валерьевич повернулся на звук и буквально в сотне метров справа от себя увидел на воде ветхую деревянную лодчонку. Допотопное плавсредство двигалось довольно ходко, определенно нацелившись на видневшиеся чуть поодаль мостки. Казалось бы, лодка и лодка, только вот гребец… На веслах сидел рослый мужчина за сорок в голубом с черными вставками гидрокостюме.

Как правило, подобное облачение подразумевает погружение. Будь дело где-нибудь в Хургаде или Шарм-эль-Шейхе – никаких вопросов. Но в Вологодской области, в октябре, при температуре воздуха плюс восемь, выглядело оно несколько необычно. Разве что, в глубинах озера таится нечто, из-за чего стоит лезть даже в холодную воду. Ноги сами собой понесли Александра Валерьевича в сторону мостков, к которым держала путь лодка. Там же, прямо на траве стояла старенькая красно-оранжевая «девятка». Он обратил на нее внимание лишь потому, что в свое время сам ездил на такой же, и первые две цифры госномера совпадали с его тогдашним.

Пройдя скорым шагом по дуге залива, Александр Валерьевич добрался до выступающего в роли причала дощатого настила почти одновременно с лодкой. Пришвартовавшись, человек в гидрокостюме выгрузил на мостки акваланг, маску и ласты, с которых стекала вода. Стало быть, и впрямь погружался.

– Добрый день! – поприветствовал лодочника Александр Валерьевич.

– Добрый! – без энтузиазма откликнулся тот, одарив его вопрошающим взглядом.

– Прошу прощения, – извинился Александр Валерьевич и с самой дружелюбной улыбкой заметил: – Но я даже предположить не мог, что Сиверское озеро представляет интерес для дайверов.

Мужчина пожал плечами, дескать, не исключено, но свою позицию обозначил:

– Лично я предпочитаю Красное море. Кораллы, яркие рыбы и всякое такое…

– Тем не менее вы здесь, – напомнил Александр Валерьевич. – А в северных широтах тропическим подводным миром не полюбуешься.

– В данном случае дайвинг не цель, а средство. Мои интересы лежат в несколько иной плоскости, – туманно изъяснился незнакомец.

– Если не секрет, в какой? – продолжил выпытывать заинтригованный Александр Валерьевич.

Он прекрасно понимал, что человек в гидрокостюме вовсе не обязан отвечать на его назойливые вопросы и может в зависимости от воспитания вежливо или не очень с чистой совестью послать его по всем известному адресу, однако рассудил про себя, в том смысле, что попытка не пытка. Не пожелает говорить, распрощаюсь и уйду – от меня не убудет.

– Я, скажем так, – археолог-любитель, – неохотно ответил незнакомец, прибавив: – На Руси ведь как заведено? Чуть что – концы в воду. Вот и приходится ответы на некоторые вопросы искать на дне…

Поди пойми, что он имел в виду, но на губах его при этом играла ироническая улыбка. Александр Валерьевич скосил глаза на дно лодки, где бесформенной серо-коричневой массой покоилось нечто очень напоминающее большой, мокрый и очень грязный туристический рюкзак.

– Не иначе, как клад нашли? – легковесно предположил он первое, что пришло в голову и тут же понял, что сморозил глупость.

Вот какого… спрашивается, я привязался к человеку, подосадовал он на свое неуместное любопытство. Мое-то какое дело? Да и кто в здравом уме и твердой памяти, если он даже действительно занимается кладоискательством, а тем более что-то нашел, станет рассказывать об этом первому встречному? Как и следовало ожидать, незнакомец вопрос проигнорировал. Он и до этого-то не горел желанием поддерживать разговор, а тут попросту закрылся и принялся собирать разложенное на мостках снаряжение.

– Простите, что отнял ваше время, – попытался загладить свою бестактность Александр Валерьевич и откланялся: – До свидания!

В ответ прозвучало шаблонное:

– Всего наилучшего.

Оставив в покое дайвера-археолога, он вернулся к машине. Пока шел, разбирался в собственных ощущениях. Монастырь, конечно, впечатлил, спору нет. И в пейзаж вписывается идеально. И средневековое зодчество на уровне. А вот чтоб за душу взяло, такого не случилось. Хотя, нет. Кое-что зацепило. Правда, это кое-что никоим образом не было связано ни с историей, ни с архитектурой, ни даже с намоленностью места. В память почему-то запали большущие валуны, которыми был выложен берег.

Остаются Белозерск и Ферапонтов монастырь, напомнил себе Александр Валерьевич и бросил взгляд на часы. Без десяти четыре. Стемнеет часов в семь. О том, чтобы успеть сегодня везде даже мечтать не приходится – направления перпендикулярные. Значит, нужно выбрать что-то одно. Вопрос: что? Но сперва имеет смысл определиться с ночлегом, а уж потом со всем остальным, подумал Александр Валерьевич, усаживаясь за руль и, трогаясь с места. Город маленький – даже к услугам навигатора прибегать не пришлось. Проехав всего ничего, впереди по ходу движения он увидел на двухэтажном доме с мезонином надпись: «Гостевой дом Луманская заводь». Именно там ему предстояло провести ночь.

Оставив машину перед входом, Александр Валерьевич проследовал внутрь.

– Моя фамилия Антушев. Я резервировал номер, – сообщил он даме бальзаковского возраста, встретившей его на ресепшене.

Оформление заняло считанные минуты, администраторша проводила гостя в номер на втором этаже и показала отведенные ему «хоромы». Меблировка почти спартанская: пара кроватей армейского образца, стол, стул. Из бытовой техники холодильник, электрочайник и старенький, не ясно вообще работающий ли, телевизор. Удобства на этаже – прямо по коридору, до конца. Александр Валерьевич воспринял увиденное совершенно невозмутимо. Резервируя номер за тысячу триста рублей, рассчитывать на суперкомфорт по меньшей мере наивно. Сойдет. Да и какая разница, где ночь перекантоваться. При выборе гостиницы он руководствовался лишь двумя критериями: наличием свободных мест на интересующую его дату и опять же наличием закрытой стоянки, а в «Луманской заводи» таковая имелась.

Что же касается уровня комфорта… В таких случаях ему неизменно вспоминалась далекая молодость. Как-то на летних каникулах занесла его нелегкая с группой сокурсников в Тюменскую область, а конкретно, в село Батово верстах в восьмидесяти от Ханты-Мансийска. Поехали они туда, чтобы подзаработать – шабашили на строительстве коровника. В нем же и ночевали. Вот где была жесть! Временная кровля из рубероида, протекала во многих местах. Стекол в оконных рамах не было, так что ветер гулял где и как хотел. А еще туда иногда наведывались крысы размером с кошку, обитавшие в расположенном поблизости свинарнике. Вряд ли кто осмелился бы назвать подобные условия хоть мало-мальски приемлемыми, но ничего – месяц как-то прожили. Вероятно, после того экстрима у него и выработался иммунитет к таким мелким бытовым неудобствам, как обшарпанная допотопная мебель и неудобные пружинные матрацы вкупе с душем и сортиром на этаже.

Опять же, проработав полтора десятка лет в федеральном министерстве, он по долгу службы исколесил почитай всю страну. Это в последнее время командировки случались пореже, а раньше Антушев из них буквально не вылезал. Регионы все разные. Одни с жиру бесятся, другие едва концы с концами сводят. Где-то его селили в четырех-пятизвездочные отели или роскошные апартаменты, а где-то – в ведомственную гостиницу, больше похожую на захудалую студенческую общагу, и это еще не самый худший вариант. Пять звезд поприятней, кто бы спорил, но привыкать к роскошеству – себе дороже. Девиз командировочного: настраивайся на худшее, и никогда не будешь разочарован.

Итак, с крышей над головой вопрос решен, запирая дверь полученным от администраторши ключом, резюмировал Александр Валерьевич и последовал за ней по ступеням вниз. Теперь самое время определиться, куда двинуть сегодня, а что отложить на утро.

– Денек-то какой погожий! – между делом заметил Антушев, когда они спустились на первый этаж. – Практически лето.

– Вы его с собой привезли, – пошутила женщина.

– Это вряд ли, – в тон ей откликнулся Александр Валерьевич. – Из Москвы выезжал, ливмя лило, и тучи во все небо. Так что, ничего кроме дождя привезти я не мог.

– Чудит погода, – уже серьезно сказала администраторша. – Вчера пасмурно было, весь день накрапывало, ночью дождь прошел, а сегодня, сами видите. В Заволочье…

– Где, простите? – перебил ее Александр Валерьевич.

Нетрудно было догадался, что Заволочье – какой-то топоним. Однако, не имея ни малейшего представления, что конкретно под ним понимается, он недвусмысленно намекнул на необходимость растолковать, о чем идет речь.

– Про волоки слышали? – вместо ответа спросила женщина.

Александру Валерьевичу сразу вспомнились школьные уроки истории.

– Вы имеете в виду те, которые на пути «из варяг в греки»? – уточнил он.

– Те самые, – подтвердила администраторша. – Между Онегой и Белым озером когда-то был волок. А все, что за ним – ну, то есть, Сиверское озеро, Кириллов и дальше до Вологды, – испокон веку зовется Заволочьем.

Что ж, с логикой у предков был полный порядок, усмехнулся Антушев и предложил даме продолжить с того места, где он влез со своим вопросом:

– И что же в Заволочье?

– Никогда не угадаешь, что погода выкинет через час, – закончила свою мысль женщина и посоветовала: – Так что, пользуйтесь моментом. Сходите в монастырь прямо сейчас.

– Только что оттуда, – отчитался Александр Валерьевич и посетовал на цейтнот: – Планов громадье, а времени в обрез. Как думаете, доберусь засветло до Белозерска? Или лучше туда с утра наведаться, а сейчас съездить в Ферапонтов монастырь?

– Ферапонтов никуда не денется. До него рукой подать… – рассуждая вслух, администраторша обернулась и посмотрела на часы у себя за спиной, которые показывали тридцать пять минут пятого.

– Если вас интересует мое мнение, имеет смысл отправиться в Белозерск прямо сейчас. Вполне успеете, – уверила она.

– Но все-таки сто сорок километров, – усомнился Антушев. – В семь уже стемнеет. Что я там разгляжу?

– Сто сорок, если в объезд, – возразила администраторша. – А если напрямки, через паромную переправу, всего тридцать восемь. За час доберетесь.

Перед отъездом из Москвы Александр Валерьевич внимательно изучил карту. Вологодчина – почти Финляндия, край рек и озер, болот и лесов, но никак не дорог. Та стосорокакилометровая, о которой он говорил, была единственной приличной и вела из Кириллова в Белозерск, делая огромный крюк и огибая множество больших и малых водных преград. Была еще упомянутая его собеседницей грунтовка. Восемнадцать километров до реки Шексны, переправа, после переправы еще километров двадцать, и ты в Белозерске. По отзывам тех, кто отважился проехать этим путем, там колдобина на колдобине.

– В интернете пишут, что короткая дорога – врагу не пожелаешь, – вспомнив об этом, заметил Антушев.

На что женщина лишь пожала плечами.

– Да нормальная дорога. Наши даже на «жигулях» ездят, и ничего. А вам-то что беспокоиться? У вас вон внедорожник! – Она кивнула на окно, за которым стоял «аутлендр».

– Во сколько ближайший паром отходит? – спросил Александр Валерьевич.

– Точно не скажу. Он ходит раз в час. Ближайший в пять. Но это время отправления в того берега. Значит, минут пятнадцать шестого отсюда… – предположила она, обнадежив: – Если поспешите, успеете на него. А нет, так на следующем переправитесь. В любом случае до сумерек будете в Белозерске. Все увидите. Хотя, честно сказать, смотреть там особо не на что.

Так тому и быть, решил Александр Валерьевич. Через несколько минут он уже был в пути. Полчаса более чем достаточно, чтоб одолеть восемнадцать километров до переправы пусть даже и по плохой дороге, прикинул Антушев. Отъехав совсем немного от города, он свернул на грунтовку, идущую через лес, однако уже через пять минут езды понял, что в намеченные тридцать может не уложиться. Дорогой это можно было назвать с большой натяжкой – когда-то прошелся грейдер, тем все и закончилось. Стало грустно от осознания того, что угробить здесь подвеску – плевое дело. Едешь будто по стиральной доске, ежесекундно плюхаясь в бесчисленные выбоины, которые после ночного дождя превратились в сотни луж и лужиц, только грязь из-под колес летит во все стороны. Ему безумно жаль было ни в чем неповинный «аутлендер», которому во исполнение хотелок хозяина сейчас приходилось несладко. Это ведь только в глазах администраторши сей автомобиль – внедорожник, а в реальности-то – паркетник…

Промучившись таким образом с полчаса, Александр Валерьевич еле-ели поспел на причал вовремя и с ходу заскочил на уже готовый к отправке паром. Забавно, что переправлялся он в полном одиночестве и, как выяснилось, совершенно бесплатно. Надо полагать, в виду отсутствия иного способа попасть с одного берега Шексны на другой, районным властям стыдно было брать за это деньги с граждан. Выбравшись из-за руля, чтобы немного размяться, Антушев постоял на подрагивающей под ногами металлической палубе, глазея по сторонам. Экзотика! В это емкое понятие он вложил все разом: и лес, и реку, и дорогу, и паром. Уже только ради этого стоило забраться в такую глушь.

Но тут он представил, что кто-то вынужден каждый божий день калечить машину на этом намеке на дорогу и подстраиваться под график парома, надеясь, что машин, желающих переправиться, перед ним окажется меньше чем пять, потому что, ровно столько легковушек умещалось на пароме. А случись что с этой самодвижущейся посудиной – движок накроется или еще что – мотай в объезд сто сорок верст. И то, что для меня, заезжего, – экзотика, для местных – маета. Я-то уеду, а им от этих суровых реалий деться некуда… Чтобы развеять безотрадные мысли об извечной неустроенности российских путей-дорог, Александр Валерьевич несколько раз прошелся от борта до борта. Помогло не очень, потому что, блуждая по палубе он бросил случайный взгляд на свою машину. Бедняга «мицик» был забрызган грязью по пояс – коричневое на черном смотрелось отвратительно. А ведь еще утром был чист, как стеклышко…

Переправа много времени не заняла – на все про все ушло меньше десяти минут. Съехав на берег по аппарели, Александр Валерьевич снова вляпался в ту же самую грунтовку. И вновь пришлось трястись на ухабах. Впрочем, не так долго, как в первый раз – километров через пять он выбрался на асфальт и остаток пути до Белозерска преодолел без приключений.

Город показался ему каким-то чересчур угрюмым, что ли. Может, так оно и было в действительности, а может, всему виной потускневшее вечернее солнце, начавшее понемногу клониться к горизонту, как знать. Антушев некоторое время поколесил по улицам, но так и не увидел бросающихся в глаза и запоминающихся зданий, вроде кирилловских особнячков прошлого века, на которые хочешь не хочешь обратишь внимание. Не было и ярких светлых красок – со всех сторон напирала гнетущая серость вперемежку с темно-зеленостью, местами переходящей в мрачную краснокирпичность. Во всяком случае, он воспринял Белозерск в таком цветовом ключе.

В надежде избавиться от ощущения неуютности, Александр Валерьевич отправился на набережную, которая, как он вычитал в интернете, недавно подверглась серьезной реконструкции. Однако не напрасно бытует мнение, что первое впечатление – самое правильное, и попытки исправить его обречены на провал. Так и вышло. Чувствовалось, что местные власти старались как могли – установили вдоль набережной чугунные фонари и ограждения, выложили тротуарной плиткой пешеходную зону, но… Белое озеро, собственно и давшее название городу, увидеть с набережной не представлялось возможным. Впечатление такое, будто стоишь на берегу неширокой речки. А все потому, что метрах в тридцати от набережной протянулось параллельно берегу нечто вроде довольно длинного мола, заросшего деревьями и кустами. И то, что там, за молом, раскинулась водная ширь, можно было только предполагать. То ли я такой привередливый, то ли кто-то чего-то не додумал, испытав очередное разочарование от увиденного, вздохнул Александр Валерьевич.

Не спас положения даже местный кремль. Хотя, какой там кремль! Ни стен, ни башен. Все что от него осталось – заросшие травой ров и высокий вал, за которым пряталось несколько зданий. Большинство из них не представляло из себя ни архитектурной, ни художественной ценности. Единственным строением, могущим претендовать на историческую значимость был возвышавшийся посредине белый пятиглавый храм, построенный, как сказано в Википедии, больше трехсот лет назад и чудом переживший сталинские времена, когда он использовался в качестве склада пиломатериалов. Покончив с осмотром кремля, Александр Валерьевич припомнил мимоходом брошенное администраторшей «смотреть там особо не на что». Что правда, то правда. Не то чтобы Белозерск не оправдал его ожиданий, нет. Какой есть, такой есть. Но без изюминки – это уж точно.

Однако, пора двигать в Кириллов, напомнил себе Антушев. Вон и солнце уже до половины за горизонтом. От мысли вернуться тем же путем, что прибыл сюда, он сразу отказался, хотя, свободно мог успеть на восьмичасовой паром и через час с копейками быть на месте. Спасибо, одного раза достаточно! Решил, что выгаданные минуты того не стоят, и поехал по длинной дороге, настойчиво предлагаемой навигатором. О чем, кстати сказать, нисколько не пожалел. Словно стосковавшись по нормальному дорожному покрытию, «аутлендер» стрелой пролетел сто сорок километров всего за час двадцать. Когда Антушев добрался до «Луманской заводи», часах было 20:54. Он припарковал машину во дворе гостиницы и поднялся в свой номер.

Идти на улицу и заниматься поисками какой-нибудь едальни, чтоб, если повезет, конечно, нормально поужинать, не было ни сил, ни желания. Поступил проще: оказавшись в номере, вскипятил чайник, заварил пакетик чая и наскоро перекусил прихваченными на всякий случай из дома бутербродами. Потом сходил умылся, почистил зубы, разделся и, выбрав из двух кроватей наименее скрипучую, улегся. Только, приняв горизонтальное положение, Александр Валерьевич понял насколько он устал. Глаза слипались. Немудрено, что я так умаялся, уже в полудреме из последних сил вяло подумал он. От Москвы досюда шестьсот верст отмахал, да в Белозерск скатался – еще пара сотен. Не мальчик уже – притомился… С тем и отошел ко сну…

Выспался он отменно. Встал поздно – в девятом часу. Глянул в окно. На небе ни тучки, и солнышко светит совсем по-вчерашнему. Кого бы такое не порадовало! И в самом прекрасном расположении духа отправился в душ, чтобы уделить некоторое время личной гигиене. Потом, не торопясь, поскольку в спешке никакой необходимости не было, собрался и вышел из номера. На ресепшене сдал ключи незнакомой администраторше, сменившей прежнюю, поинтересовался, где можно нормально позавтракать, и покинул «Луманскую заводь».

Будучи уверенным, что пренебречь ужином можно и даже иногда полезно, правила «завтрак – главная еда дня», Александр Валерьевич придерживался неукоснительно. Поэтому, прежде чем отправиться в Ферапонтово, он по совету дамы с ресепшена заглянул в кафе «Русь». Оценить качество готовки в этом заведении он не взялся бы – глазунью из четырех яиц испортить почти невозможно, да и кофемашины везде варят примерно одно и то же, – однако отзавтракал с удовольствием. Вот теперь можно ехать.