Kitobni o'qish: «Увидимся в следующей жизни»

Увидимся в следующей жизни.

Утомительно долго-долго летела. Какие-то небеса, аэропорты, стюардессы. Выходила, заходила, опять выходила, все перепуталось, день, ночь… Утомительно долго-долго ехала в автобусе… Куда???

Рассвело.

Я не предполагала оказаться в общем туристическом автобусе, но когда водитель такси назвал свою цену, я поняла лучше б я и дальше летела на самолете. Итак, все очень очень, очень, очень далеко.

Опять, черт побери, я выбрала себе какую-то заброшенную деревню. Хотела, чтобы рядом было поменьше людей.

Когда в огромном туристическом басе осталась одна я, я оглянулась, вокруг шли какие-то поля и леса, справа виднелся океан до горизонта и пустота…

– Выходите! – услышала я. Автобус остановился, двери открылись.

– Куда? – удивилась я, и вышла под палящие лучи ланкийского солнца. Я стояла на пустынной желтой дороге, вокруг было тихо – тихо.

«Разве мы приехали?» – спросила я у водителя автобуса. «Приехали», – кивнул он.

Я оглянулась. Отеля не видно ни впереди, ни позади, пальмы, пальмы, пальмы и бесконечная дорога…Почему-то я совсем не волновалась. Каждая земля несет свое энергию. Ты напитываешься ею, твоя группа крови начинает наполняться другими резусами и факторами, и ты постепенно вживаешься… в местное дыхание, ландшафт, ветер, язык.

Энергия Шри-Ланки была похожа на энергию Индии, как бы многолюдно или пустынно не было вокруг, главным оставалось ощущение покоя. Накрыло меня сразу.

Вдали показалась облако дорожной пыли, сквозь нее подъехал черный сверкающий охренительный … мерседес!

Мой чемодан уже держали в руках. С удивлением, я уселась на прохладные кожаные сидения, и мы рванули.

– Эх, видели бы вы меня! – подумала я, не точно зная о ком…, по-видимому, о галдящих с улыбкой победителя девочках, вылезающих в гигантский отелище час назад: «Ах! Ах! Мы уже на море, а ты нет».

А я нет.

Я летела по Шри-Ланке вдоль океана, я ни о чем не думала. Машина остановилась у маленького глиняного узорчатого заборчика. Там был мой дом на ближайшие десять дней. Главным в домике был океан. Океан распластался до неба, он накрыл меня, домик, водителя машины. Мы молча стояли и смотрели, как он дышит, медитирует, переливается, молчит.

«Мадам! Мадам! Пойдемте со мной! – меня тянула за рукав маленькая тетушка в брусничном сари. В домике все было маленьким: тетушка хозяйка, дядюшка хозяин, моя комнатка и веранда. Только океан лежал животворящим Нечто. Я вошла в него. Я добралась.

Через день ко мне, как всегда, примкнул мой деймон. В любой поездке ко мне прилепляется животное, птица или ребенок. На крайний случай пара, именно пара, пожилых и веселых тетушек-балтаев* с одинаковыми инициалами. Натальи Васильевны, по Мексике, Виктории Петровны по Северу Тайланда. Моя подруга как–то укоряла меня: «Вечно к тебе клеятся дети, животные и сумасшедшие. Я привыкла, и когда из всех человек, стоящих на университетской остановке, городской сумасшедший или пес выбирали меня, я спокойно гладила собаку или улыбалась.

На этот раз это был упругий, белый, приличных размеров пес. Я назвала его День, и мы подружились. Он ел, все, что я ему предлагала: от кокоса до рыбы и не отходил ни на шаг. Спал на веранде, ел там же. На пляж сопровождал по любой жаре и всегда ругался, когда я заходила слишком глубоко, и пару раз даже пытался вытащить назад на берег. Я показала ему ласты, пояснила, что это, тогда он терпеливо стал ждать на берегу.

На берегу обитали еще герои. Очень страшный мальчик – мужчина, почему – то с желтыми глазами и редкими зубами. Он жутко улыбался мне всем этим делом разом, и видимо, произвел на меня катастрофичное впечатление безысходности, т.к. я неожиданно согласилась выбрать его сопровождающим до Сигирии.

Удивляясь самой себе, вечно тревожной психопатке, я оплатила ему половину работы до поездки и вверила себя полностью.

Мы выехали затемно.

Поначалу мы долго тряслись на тук – туке, потом пересели в автобус. Несмотря на темную ночь, и открытые окна автобуса, было жарко. Мы сидели рядом, автобус набивался людьми. Ланкийцы ехали на работу в Коломбо. Рядом села семья с маленьким детенышем в вязаной шапке, вязаном свитере и вязаных носках!!! Меня попросили закрыть окно – ребенку дуло… Я представила своих детей, ныряющих в наше весеннее деревенское озеро, на дне которого еще лежит лед, и со вздохом закрыла живительный источник воздуха.

Ночь тянулась, я поняла, что теперь я еду назад по той самой желтой дороге… в Коломбо, и что путь предстоит долгий…

Автобус на Сигирию был пуст, несся он, как адский спиди – бас, я держалась всеми частями тела за сиденье, рискуя вылететь в отсутствующие двери.

«Зачем он так гонит»? – не выдержав, спросила я.

– А иначе он уснет, – бодро успокоил меня бич – бой.

Запахи теплой ночи обвивали темными спиралями, путая мои волосы и мысли, обнимая все сильнее и сильнее. Я говорила: «Маринка! Короче! Я еду на Шри-Ланку, я опять одна. Мне надо попасть в Сигирию, где это и как, я не знаю, так что, если я потеряюсь, ищите меня возле нее».

– Ты ненормальная, найди попутчика, хотя бы!

– Бы! Бы! Бы! – я удивленно посмотрела на Маринку. Высунув язык, она придвинулась ближе и задышала на меня: «Бы, бы, бы»!

Я открыла глаза, огромный мужчина наступил мне на ногу, и тяжело сопел мне в темя: «Бы, бы». Вокруг был сонм людей! Дети, мужчины, женщины, и все они, все… смотрели на меня!!

Я спала на плече бич – боя, морда его была довольной и гордой.

Черт! – вздрогнула я, и села прямо!

Долго нам ехать? – спросила я.

– Нет, еще пару часов, сейчас позавтракаем,– словоохотливо, ответил Майтрипала.

Майтрипала был страшным… Ну, так просто, по-женски… Роста небольшого, худой с торчащими вперед зубами и назад лопатками и длинными пальцами пианиста. Но улыбался он широко и открыто, говорил спокойно… Хотелось верить.

Майтрипале было тридцать восемь лет, он был холост. Вся семья его, кроме матери, погибла в прошлом наводнении, которое мы благополучно наблюдали по телевизору в Сибири. Все это я узнала позже, а сейчас это был бич – бой, и звала я его Майтри.

Автобус еле-еле поднимался в гору, я стала опасаться, что он сдохнет на полпути, так тяжело рычал его мотор. Можно представить, какая кругом стояла духота! Щебетание, жужжание и крики обитателей джунглей разрастались. Автобус, устало рыкнув, остановился. Майтри протянул руку: «Мы выходим!» Мы вышли. Дорога уходила в гору, и я видела, что метров через десять она упиралась в густую чащу. Дальше ехать было некуда.

Никаких признаков храмов или присутствия людей не было. Автобус развернулся и исчез. Мы стояли посреди леса, вставало утреннее, еще легкое розовое солнце.

Во мне росло недоумение: «Майтри, а где Сигирия?»

– Это и есть Сигирия, – нарисовал в воздухе невидимый круг Матрийпала.

Впоследствии я пройду курс посвящения «Бесстрашная дура» в Марокко, но здесь я была еще необученной, и мне стало жутковато. Я стояла, как глыба и не могла сдвинуться с места: «Обманул! Он меня обманул! Куда он меня привез?!! Я не знаю, где я!! Вообще, русские люди очень недоверчивы, кажется, что тебя обязательно должны обмануть, обидеть, обокрасть или …что «или», думать не хотелось. Майтри вел меня по лесу, дорога была проселочной, огромные южные великаны строили свой город и расселяли своих жителей. Жители летали, свистели, пели, жужжали, скакали, ползали. Волна этой жизни подхватила нас и неожиданно вынесла к маленькому палисаднику и дому. Пока я вертела головой, Майтри разговаривал с хозяйкой избушки. Хочешь в туалет?– спросил Майтри, – он вон там, и махнул рукой в чащу. Я посмотрела в указанном направлении и увидела десяток обезьян, которые тоже с интересом смотрели в мою сторону. Медленным шагом я стала направляться к туалету. Обезьяны уселись рядком, по удобнее, качество их кадра улучшилось. Подойдя к вполне понятной с точки зрения сибирского азиатского жителя будочке, я обнаружила, что щеколда отсутствует.

Я беспомощно оглянулась: «?!»

– Обезьяны могут закрыть снаружи! – крикнул мне Майтри, и мне стало смешно. Гы-гы-кая, я посетила заведение, представив, как снаружи меня запирают обезьяны. И они действительно уже сидели с хитрыми глазками возле порога, когда я вышла.