Kitobni o'qish: «Сказ о том, как Емеля разум искал»

Сказка – добрая наука… Что ж… Емеле повезло,

В полынье поймал он щуку, что длиной была с весло.

Щука царской оказалась в местных водах на реке,

Ну, а коль она попалась, то в Емелиной руке

Говорить по-человечьи начала, дала обет,

Послужить Емеле вечно, коль не сделает обед,

А отпустит рыбу в воду… Он беднягу отпустил.

Иногда поступок добрый требует немного сил,

Но не всем, увы, дается…А Емеля был простой,

Выпустил, а то придется щуку ту тащить домой ,

Да разделывать, а жены братьев чистить не хотят,

Будут снова раздражены, вновь запилят, зазудят.

Да и жалко было сильно, щуку это и спасло,

Ведь по-русски попросила, в общем, щуке повезло!

Только как свезло Емеле! Он не ведал, не гадал,

Что бывает в самом деле, коль в герои ты попал!

А у сказочных героев чудеса и там и тут ,

Это щуки нас не ловят, и не ищут, и не ждут…

Да к чему пустые речи!… Вы ведь знаете давно,

Как Емелька своей печкой удивлял свое село,

С балалайкой разъезжая, развалившись на печи,

И частушки распевая: «Вышел месяц из ночи…»?

Вы ведь слышали про это! Что дивится, если есть

Покровитель в высшем свете, что дает и пить и есть

И мечту спасти поможет, лишь воскликни: « Я хочу..!»

Только вот сомненье гложет… Все дается по плечу…

А когда трудом и волей ты беду не превозмог,

То бесславна эта доля, и без радости пирог.

Вне сомненья труд спасает от растления души,

Без него ведь не бывают урожаи хороши.

Ну, и вот, живя в деревне, щуку к делу подключив,

Он женился на царевне, царство тестя получив.

Хороша была Марьяша, так воспитана, умна,

Не было в том царстве краше, поступь гордая видна…

А Емеля… Что вы ждали? Сын крестьянина – отца,

Нос картофелиной ржавой и веснушки в поллица.

Пред судьбой мы все смиренны, ведь с лица воды не пить,

А по-щучьему веленью как уж тут не полюбить.

Ведь известно всем давно: сердцу не прикажешь,

Дуракам всегда везло, что еще тут скажешь.

Всласть зажил теперь Емеля : эх, Марьяша хороша!

Праздник каждую неделю у него, поет душа!

Балалайка без умолку : «Светит месяц молодой…»,

В грусти ведь немного толку, а в веселье – пир горой!

И друзей явилась куча: надо ж угостить пивком!

Друг явился самый лучший, тот, что раньше был врагом,

Поликарпом его звали, он считал все наперед,

Его за уши не драли, он ко всем имел подход.

Поликарп все удивлялся: «Вот Емельке повезло!

Сколько в детстве с ним я дрался, будоража все село!

А теперь он царь над нами! А Марьяша – божий свет…

Поменяться б с ним местами,…лучшей доли в мире нет!»

И к Емеле повалили все соседи и друзья,

И по взмаху становились кто-то графом, кто в князья…

Днем считают в пачках деньги, а как вечер, то спешат

Все к царю на посиделки, чтоб расслабилась душа…

Надо ведь подпеть Емеле, оказать ему почет,

Может, даст земли наделы, всяк имел тут свой расчет.

Только править государством, это вам не песни петь,

Вот и стало это царство под Емелею хиреть.

Стал народ вдруг недовольным, стал на площадях роптать,

Благо, когда жизнь привольна, но не любо голодать.

До Емели долетали злые слухи про народ,

Только он вникал едва ли, он и ухом не ведет.

Мало ль, что болтают люди, мало ли на свете врак,

Он был тоже простолюдин и болтал и так и сяк…

Но случился бунт однажды, прибежала ко дворцу

Вдруг толпа большая граждан, выйти требует к крыльцу.

Вышел наш Емелька смело, только все ж нутро дрожит,,,

Все кричат: «Нам надоело, сколько будем так мы жить?»

Тут Емелька наш рубашку на себе всю изодрал:

« Я, ребята, нараспашку, вы народ – мой идеал…

Я за вас как на галере день и ночь рабом тружусь,

Что вы, впрямь, на самом деле, иль в цари я не гожусь?»

А народ молчит, не скажешь, что не гож, в лицо царю…

А Емелька: «Что ж, ребята, за любовь благодарю!»

А потом, закончив митинг, молвил тихо и с душой:

«Знаю трудно, потерпите, скоро будет хорошо!»

В общем, как-то успокоил разъяренную толпу,

И народ, от вас не скрою, вновь доверился царю.

Что уж тут на самом деле на царя зазря роптать…

(Вы заметьте, все Емели нас умеют уболтать!)

Наш герой пришел к Марьяше: « Ох, устал я, трудный день!

С этаким народом нашим заработаешь мигрень!»

Тут вдруг тесть вбегает прытью, при наградах, в орденах,

«Ты решил всех разорить тут?! Государство в пух и прах?!

Знаешь, как народ судачит про тебя? Болтун и вор!

Это ж я тебя назначил стать царем на свой позор!

Ты мне пенсию назначил на смех курам и козлам,

Весь народ с тобою плачет, как осточертел ты нам!»

Вдруг Марьяша взбунтовалась: «Да ты врун, обманщик ты!

Как я, глупая, попалась! Ты разрушил все мечты!

Все прекрасные надежды на любовь, на мир, на лад,

Царство уж не будет прежним, это ты лишь виноват!

Пока разум не отыщешь, не смогу тебе помочь,

Разлюбила тебя, слышишь? Уходи отсюда прочь!»

Ошарашенный Емеля не смог слова проронить,

Тихо на крыльцо присел он думу думать, как же быть…

И пошел он за наукой ко знакомой полынье,

« Дай мне разум, слышишь, щука, дай же разума ты мне!»

И заплакал горько, горько, словно малое дитя,

И царям бывает больно, коль обидят не шутя.

Щука в тот же миг подплыла:

– Что, Емеля, говори…

– Да, Марьяша разлюбила, разум, говорит, найди,,,

Если нету, где нарою, если батька не додал,

Может, ты поможешь горю, я б тебя расцеловал…

– Поцелуй мне твой не нужен, – тихо щука говорит.-

Коли стал Марьяше мужем, верность ей свою храни.

Впредь тебе, дружок, наука: сесть в телегу – так в свою,

Я – хоть непростая щука, только разум не даю.

Разум Бог и Жизнь дают лишь, Бог не дал, грешно роптать,

Бог поможет, вот увидишь, коль начнешь Его искать.

Мне на Высших Сил Совете запретили помогать,

Ты один теперь в ответе, как ты будешь управлять

Обнищавшим своим царством, и с Марьяшей дальше жить…

Не телега государство… Лишь три раза послужить

Разрешили напоследок и всего в неделю раз,

Так что думай, будь же меток, попусту не трать приказ.

Щука в воду занырнула, и растаяла волна,

Только хвостиком вильнула, в полынье одна луна.

Царь уже не веселится, задали ему урок,

Как ему распорядиться щучьим даром, чтобы впрок?

Чешет пятерней затылок, а затылок ни гу-гу,

Что тут скажешь, коль загривок лишь для песен на лугу.

Слышит топот сзади … точно, Поликарп за ним идет,

Он подслушивал нарочно, чтоб узнать, чего грядет.

Знал про ссору, про Марьяшу, и живой был интерес,

Как Емеля эту кашу разгребет и с чем же съест…

И про щуку все он понял: « Вот откуда счастье прет!

Как бы мне на этой доле тоже сделать оборот!»

Тут к Емеле он подходит, тихо за руку берет,

Мягкий взгляд с него не сводит и такой совет дает:

– Не тужи, дружок Емеля, ты со мной не пропадешь,

Помогу я в этом деле, разум точно обретешь!

Слышал я, на белом свете есть прекрасная страна,

Лучше всех там на планете и Знайландией она

Называется и Новой, потому что антипод

Миру нашему в основе, там все-все наоборот.

Коль прикажешь ты, Емеля, щуке нам туда попасть,

Ну, хотя бы на неделю, мы б там нагулялись всласть…,

Посмотрели б осторожно, как страною управлять,

Чтобы в нашем царстве тоже наступила благодать.

Тут слезу смахнул Емеля, нос в соплях рукой обтер,

И подумал: «В самом деле, Поликарп, конечно, вор,

Но порой дает советы неплохие, может стать,

Надо там побыть, ответы получу, где разум взять».

Почему быть не в Париже Поликарп его позвал?

В детстве он от деда слышал, тот о мире много знал,

Дед его когда-то плавал моряком на корабле,

И рассказывал немало разных сказок о Земле…

Вот одна из них залезла в Поликарповы мозги,

Он мечтал, но бесполезно, о ней в приступах тоски..

О стране такой прекрасной и цветущей целый год

Там, где было просто, ясно, в общем, все наоборот.

– Ладно,– молвил вдруг Емеля.– Ты со мной туда пойдешь,

Но, надеюсь, в этом деле ты меня не подведешь?

А то в лоб получишь сразу, не взгляну, что ты мне друг.

– За тобой – в любу заразу, – тот ответил, скрыв испуг.

– Ну, давай, подруга– щука, нас отправь в Знайландию,

В Новую, да чтоб без скуки и в одной компании.

Закрутилось, завертелось все вокруг них как во сне,

Где-то звезды, где-то месяц, то ль в зиме ли, то ль в весне.