Kitobni o'qish: «Холодное дыхание осени»
Пролог
Они сидели на берегу реки и наслаждались ночной прохладой. Луна спустилась к ним дорожкой мерцающих волн, оставляющих на душе недосказанность и бередящих изменчивостью…
Тайна… Что скрыто за ней? Каждый наслаждался мгновениями кратковременного спокойствия, в тоже время боясь довериться этой ночи, таящей иллюзию безмятежности. Они знали, что эта встреча последняя, запах ночи принес с собой запах вокзального топлива, путей, торопливых встреч и расставаний.
Неужели так может быть? Можно быть так неумолимо близко и через мгновение неумолимо далеко, навсегда, на миллионы встреч и миллионы лет… Им нет здесь места… Горло сдавило безумной тоской… В ее глазах стояли слезы…
Она не чувствовала впившихся в ноги камней и неудобной позы, все в ней замерло… Она не могла простить себя, его, эту ночь и эту луну, ведь они свидетели этой разлуки, предатели! Сколько они видели таких встреч и таких разлук!
Луна лила холодный и безразличный свет, освещая запретные закоулки души, освещая тайну… Она его любит… И он… Этого луна не может скрыть… Но оба знают – это навсегда, как есть тень от света – неотвратимое, неизбежное… Боль… Зачем так любить, если терять?
Сдержав судорожное всхлипывание, она поджала ближе к себе ноги, как бы защищаясь, но плохо – от себя никто не защитит. Она уже знала, как будет больно, но пока не понимала, что кроме боли ее ждет дальше? Молодость давала шанс, шанс все потерять и все забыть, забыть искусанные губы и мокрые глаза, забыть тоску единства душ и тел, забыть, что есть он…
Он… Он молчал, глаза стальным взглядом впились в воду, как будто она могла дать ответ, а еще он молчал, о чем он будет жалеть потом всегда.
Звук приближающегося поезда вспугнул их, она непроизвольно всхлипнула, а он тяжело вздохнул. Луна поднялась выше, и сразу исчезла прозрачная лунная дорожка на воде, как призрачная дорожка для капитуляции…
Это не ее поезд, но чувство непричастности ко всему происходящему, на время окутывая их прозрачной анестезией, что посетило у реки прошло. Теперь каждый чувствовал нервное ожидание, и теперь часы свободы растаяли в минуты и секунды…
Он знал, что никогда не будет счастлив, если не скажет ей это сейчас, но понимал, что она тоже не будет счастлива и молчал, беря на себя ответственность за не сбывшееся…
Она не выдержала первая, порывисто вставая с галечной насыпи реки, что разлучала их так надолго. Она встала и чуть не падая, ухватила его руку, сжала ее так сильно. Ее сердце остановилось, пропуская несколько ударов, чтобы начать новый бег, не хватало слов чтобы выразить чувства, но этого движения хватило. Он жадно прижал ее руку в ответ, кровь ударила ему в голову, мысли путались. Одна мысль яркой вспышкой озарила его – не отпускать, никогда, не за что, он не простит себя за это…
Они прижались друг к другу телами, с пылающими сердцами и болью расставания. Она первая отшатнулась, зная, как больно будет потом, отрезвляющий гудок поезда вернул их обоих на землю.
Стоянка этого поезда должна быть не больше десяти минут, это не специализированная стоянка, ей еще предстояло проникнуть на поезд, минуя контролера, оставив на утро объяснения с ним.
Последние минуты превратились в секунды, а секунды в мгновения, которые память унесет навсегда… Почему-то все стало вдруг быстро, поезд резко дернулся, собираясь начать набирать обороты, не в ту минуту, не в ту секунду чтобы она была готова. Он тоже не был готов, но его главная задача была посадить ее на поезд, чтобы она была в безопасности… Как долго он потом жалел о несказанных словах, узлом связавших его сердце.
Она быстро прыгнула на последнюю ступеньку, куда он ее подкинул. Проводника не было видно на ее счастье. Но ей было все равно.
Внезапно она поняла, что это все, безвозвратно – она здесь, а он там, и все…
Они никогда не встретятся и только Бог судья и эта луна как они любят друг друга.
Резкий толчок поезда заставил ее крепко вцепиться в дверную ручку. Вход в вагон был еще открыт, видимо проводник крепко спал. Она в последний раз в немыслимой попытке остановить время и запечатлеть этот отрезок навсегда, схватила его руку, передавая все что она чувствовала в этот момент, всю любовь и боль, и он понял, передавая электрической волной ответ и взгляд, полной тоски и обреченности… Но он думал делает ей лучше, он ее спасает…
Поезд в ту же минуту дернулся еще раз и начал свой неумолимый бег, превращая метры в километры, секунды в часы, а их в чужестранцев, которые никогда не встретятся, деля их жизнь и сердца надвое.
Наверное, именно так все и происходит, потери… Но они верили, верили, что это не навсегда, молодость дает свои обещания, анестезирующие раны, нежелание верить, что это насовсем, не смиряя и не успокаивая, наивно давая поверить, что время хоть кого-то щадит…
Каждого из них унесло в воронку жизни и казалось они уже никогда не встретятся…
Глава 1
– Милый, ты не видел мой телефон? Да куда ж ты запропастился! – роясь в сумочке, пробормотала она, – Черт, я уже опаздываю!
Уже начиная злиться и швыряя все на полках, сказала Амира.
– Не ты опаздываешь, а мы. Телефон лежит там, где ты его оставила – на тумбочке возле дивана, – спокойно сказал Иван, – И да, вот еще, одень какое-нибудь украшение.
– Вот еще, ты же знаешь я не люблю цацки!
– Эти цацки я дарю тебе уже на протяжении пяти лет, можешь ты мне сделать приятное и уже начать их одевать?
– Вань, я не знаю, что одеть, и ты сам сказал, что мы опаздываем, -напяливая кеды сказала она.
– На, одень это, и пожалуйста сними с себя эти кеды, одень туфли, хотя б те, что мы купили недавно.
– Ты шутишь что ли? Что за повод-то такой издеваться над моими ногами сегодня? – отстраняя его руку с украшениями сказала Амира.
– Ты можешь сделать хоть раз что-то без вопросов? Это секрет! Слышишь – с-е-к-р-е-т.
– Ну раз секрет, то одевать я ничего не буду, – упрямо напялив кеды сказала она.
Они спустились на многоуровневую и просторную подземную парковку. Справа от них блестел новенький автомобиль BMW последней модели, в котором послушно открылись двери. Амира плюхнулась на пассажирское сидение, тут же доставая телефон, строча смс подруге (а по совместительству коллеге), чтобы она ее прикрыла, если зайдет начальство и что она будет буквально с минуты на минуту.
Оксану эта смс совсем не удивила, Амира частенько опаздывала, да и с дисциплиной у нее бывали проблемы, но она была ассом своего дела, а кроме того очень доброй, о чем Оксана знала не понаслышке. Они многое пережили вместе – искали работу, жилье, делили комнату в общежитии вместе с голодом напополам, делясь всем чем есть – поддержкой, оптимизмом и пофигизмом, потом комнатой в квартире. На съем отдельной квартиры хотя бы и с одной комнатой им всегда не хватало, они спускали все деньги на ерунду и развлечения. Кроме того, гардероб Оксанки ломился от разных шмоток, куда же девала Амира остаток денег подруга не знала, только догадывалась, что невольно увиденный чек о переводе денег на чей-то счет, был не случайным и видимо неоднократным. Но Амира бывала не на шутку скрытной, если вопрос касался чего-то личного, а Оксана не любила лезть не в свои дела. Их обоих это устраивало, много раз они выручали друг друга и могли подставить плечо в любой момент. Амира давно переехала к своему парню, но Ксюха по привычке иногда покупала вместо одного круасана на завтрак – два…
– Как ты быстро едешь, – слегка упрекнула Амира Ивана.
– Сама сказала, мы опаздываем, кроме того, никак не привыкну к этим пятистам кобылам, их нужно объезжать.
Спокойный и даже сдержанный в обычной жизни Иван выплескивал свои эмоции в бешенной езде и прочих адреналиновых вещах. Амира этого не понимала, хотя по началу она гоняла вместе с ним, забывая о благоразумии, со страстью впиваясь в руль и нажимая педаль в пол. Но сейчас Амиру трудно было заставить погонять и вообще она чаще предпочитала водительскому рулю руль велосипедный. Сегодня она не рискнула ехать на велосипеде, небо хмурилось и намекало на дождливые выходные.
– Когда тебе отдадут машину?
– Не знаю, – беспечно ответила она, – Я еще не звонила им.
– Понятно,– сказал Иван, обгоняя очередную машину и успевая проехать в последнюю секунду на желтый свет, – Да, достал он меня, пусть теперь волочится в конце, где ему место! Я позвоню по твоей машине, если тебе что-то доверить, то машину можно не увидеть и к новому году.
– Хмм…– только и сказала она, шмякая клавиатурой на телефоне.
– С кем ты переписываешься все? – приподнял бровь Иван, – У тебя есть любовник?
– Фу на тебя! – ответила Амира, недовольно убирая телефон, – Просто на работе мне некогда этим заниматься… – чуть расстроено добавила она.
– Ладно, приехали.
Амира тут же вспорхнула с сиденья.
– Да, малыш, ты забыла кое-что на заднем сидении.
– Забыла? – распахивая заднюю дверку спросила Амира, – Ты их взял с собой? Боже, ну зачем?
Она достала один пакет с обувью и другой чуть поменьше с украшениями и нарядной блузкой.
– Мы вечером встречаемся с моими родителями, – только и сказал Иван.
– С родителями? Прекрасно, что ты мне вообще об этом сказал! А мы собирались разве?
– Да, давно не виделись. Я позвоню, как буду подъезжать за тобой.
Амира недовольно хлопнула дверью и поплелась в офис.
– Привет, – брякнулась на свое сидение Амира.
– Здорова! Тебя пронесло, еще никто не спрашивал о тебе, но все равно пожалуйста!
– Ах, да ну брось! Ладно – спасибо, подруга!
Оксанка довольно хмыкнула:
– А ты чего такая кислая? Сегодня же – п-я-т-н-и-ца!
– Да, но, вместо того чтобы довольно тянуть пятки на диване, почивая после тяжелой недели, мы потащимся встречаться с предками Вани.
– Ну и что, а что за повод?
– Откуда мне знать, из него иногда и слова не вытянешь…
Амира вздохнула, а Оксана подумала про себя, что не больно то чем он в этом отличается от самой Амиры. Что-что, а молчуньей она была еще той. Не то чтобы она всегда молчала, она любила поболтать. Раньше, когда они жили вместе они могли часами валяться в выходные, ленясь встать и приготовить наконец завтрак и болтать, о всякой ерунде или не спать ночами и разговаривать. Но были вопросы, от которых Амира просто пряталась глубоко куда-то в панцирь и что она на самом деле думает или чувствует было сложно догадаться.
– Ну посидишь, попьешь вина на ужин, не вагоны же тебе разгружать.
Амира только ухмыльнулась:
– Да, лучше вагоны… – включая компьютер пробормотала она, – Ну ладно, в конце концов Ивану будет приятно, ты права от меня не убудет, – и она покосилась на пакет с одеждой.
Наряжаться она не любила. Весь этот дресс-код на работе, обязательные наряды в клубы или на встречи с друзьями, все это ее угнетало. Если бы ей дали волю, Амира бы только носила джинсы с майкой и кеды. Она любила за это пятницу, когда на работе разрешался не формальный стиль. Хотя, в глубине души ей было приятно иногда случайно ловить свое отражение в зеркале. Кроме того, Иван любил, когда она наряжалась, денег он на нее никогда не жалел, чуть ли не насильно отправляя ее на шопинг и салоны красоты, а иногда и сам выбирая ей наряды.
При этом сам он одевался очень сдержанно и однообразно – брюки, рубашки, зимой жилеты и свитера, летом максимум разнообразия – это поло.
У него был пример – его мать, всегда элегантная и красивая, имеющая прически и варианты одежды на все случаи жизни, при чем наряды на торжественные случаи никогда не повторялись. Она никогда не позволяла одеть еще раз платье, одетое к примеру, на премьеру новой постановки, чей-то юбилей или особый день рождения. Она обладала безупречным чувством вкуса и меры, которое передалось и ее сыну, поэтому он с таким удовольствием наряжал Амиру.
Его семья была очень обеспечена, кроме того он сам работал в преуспевающей крупной иностранной компании, связанной с it-технологиями. Можно сказать, что он сам себя обеспечивал, не считая просторной квартиры в центре Москвы – подарок родителей и последней машины, которую он купил сам, но с вливанием родителей. Единственный сын, его очень любила мать и желала ему самого лучшего. Чего не сказать о его девушке, ее она считала какой-то ошибкой, чем-то случайно затерявшимся рядом с ее сыном.
Амира была безусловно красива, но она обладала какой-то дикой, броской красотой. Смуглая, со смоляными волосами, и черными антрацитовыми глазами, мимо нее невозможно было просто пройти мимо, даже если она была небрежно одета. Все в ней как будто было излишне – пухлые губы, большие глаза, пышная грудь и при этом тонкая талия. Она была лениво-сексуальна.
Не мудрено, что ее сын на нее запал, но это не могло быть серьезным увлечением, всегда думала мать Ивана. Его женой она видела изящную и утонченную девушку из хорошей семьи и с хорошими генетическими данными. О корнях же этой дикой девушки ей было ничего не известно. В самом начале знакомства, Иван сказал, что ее родители погибли, других родственников у нее нет и что бы больше этот вопрос не затрагивали, так как для Амиры это было болезненно.
И тем не менее, сегодня они снова собирались ужинать все вместе, а мать Ивана все ждала, когда он позвонит и скажет: «Мам, привет, я хотел вас сегодня познакомить со своей новой девушкой. Вообще-то ты ее знаешь, мы давно знакомы, она дочь…»
И тут мысли матери начинали путаться в поисках подходящей партии, перебирая всех знакомых, но никто не мог удовлетворить ее требований и стать достойной партией ее сына.
Рабочий день прошел как обычно. Вечером Амира быстро переоделась в туалете, надев украшения и чуть подкрасив губы. Герман из отдела закупок даже присвистнул при виде нее:
– Детка, возьми меня с собой, мы будем танцевать до упаду!
– Ох, отвали Герман, – закидывая за плечо сумку и на ходу доставая жвачку сказала Амира.
– А что, мне кажется, мы хорошо смотримся вместе, – равняясь с ней и фамильярно закидывая руку ей на талию, продолжил он.
– Только учти, ровно в двенадцать ночи моя шикарная карета превратиться в тыкву, а я сама в замухрышку, – скидывая его руку, констатировала она.
Тут присоединилась Оксанка:
– Герочка, может ты меня подвезешь до Насовихи?
– Я тебе не Гера, – раздраженно сказал он, – Все знают, что меня просто бесит, когда меня так называют. Ладно, подвезу, но учти ровно в двенадцать моя карета превратиться в тыкву.
– Что это с ним? – спросила Оксанка Амиру, – Он что перегрелся перед монитором сегодня? Да-а, пора тебе в отпуск!
– Мне пора, Иван приехал!
– Давай веселее, устрой сегодня зажигательный вечер для его мамочки!
– Ну это как получится, эта мегера меня терпеть не может.
– Ну, а ты будь сплошной милотой, ей назло.
– О-о-о, брось, я давно не маленькая девочка, я не пропаду. Пока!
У Ивана в машине играла новомодная мелодия, а сам он был в приподнятом настроении. На сидении лежали цветы – красивая композиция из чайных и оранжевых роз.
– Это мне?
– Ну конечно тебе. Я подумал, что давно не дарил тебе цветов.
Цветы приятно контрастировали с ее смуглой кожей, дополняя и оттеняя ее красоту. Амира была очаровательна, но Иван все равно нашел повод ее покритиковать:
– Тебе бы пошли собранные волосы к этому наряду и этим сережкам. Не хочешь их собрать?
Романтический настрой как пыльца тут же слетел с Амиры:
– Зачем ты все время мне делаешь замечания? Я не понимаю. Почему ты тогда вообще со мной, если ты меня все время переделываешь и учишь? – начала заводиться она, – Не проще тебе найти кого-то другого, кого не надо учить, кто знает, как одеваться и безошибочно определит какая прическа подойдет к этим сережкам!
– Не проще.
– Что?
– Не проще найти кого-то другого, – просто сказал довольный Иван.
– И это все, что ты мне скажешь?
– Послушай, не стоит так реагировать на все мои замечания, ты можешь просто их послушать и сделать как я говорю.
– Не могу,– упрямо сказала Амира, надувая губы как ребенок.
Он не мог на нее злится в этот момент, хоть она его бывало жутко бесила.
– Послушай, давай только не перед встречей с моими родителями. Я уже начинаю думать, что ты сама ищешь повод поругаться со мной, ты не хочешь видеться с ними?
– Знаю, знаю, я свинья, прости милый. Ты тут не при чем, я действительно раздосадована. Но твои родители не при чем.
Они поцеловались и быстро помирились.
– А знаешь, я подумал, что мы давно уже с тобой не отдыхали, – сказал Иван, поворачиваясь в пол оборота, пока они стояли на светофоре.
– Ну да, – как-то незаинтересованно сказала Амира, погруженная в свои какие-то мысли.
– Эй, ты где? – мягко трогая за щеку, спросил он.
– Я, что?.. Знаешь, надо подумать, может еще не время отдыхать.
– Ты меня удивляешь, – только и сказал Иван, не углубляясь в этот вопрос, так как они уже приехали.
– Ого-о, мы что в Кр`истал приехали, ты мне не говорил, – удивленно приподняв бровь, констатировала Амира.
– Да, я и сам не выбирал, его выбрала мама.
– А,– интонацией выделила глубину мысли Амира.
– Да, ты же знаешь мою маму, я сам не люблю весь этот пафос.
– Ну- ну, – недоверчиво пробормотала она, отстегиваясь и чуть поправляя прическу.
Слова Ивана все же задели ее и теперь она, стараясь не выдать своего с ним согласия, закрепляла волосы наверх японской заколкой. Волосы волной спускались на плечи, обнажая ее лицо, красоту которого подчеркивали удлиненные серьги от Картье*, мерцающие блеском бриллиантов.
Она не любила подобные заведения из-за снобизма, сквозящего во всем, даже в людях, кто принимал одежду в гардеробе. Казалось, что все, кто сюда приходил, выполняли какую-то миссию, а не просто пришли вкусно поесть, поболтать и выпить. И от искусственности и натужности общения, витавшей в воздухе, если никто в конце концов не разбавлял это общество, Амире становилось скучно и невыносимо тягостно.
Частично все это было вызвано поведением матери Ивана, она любила очень тонко подвести черту между ней и ими, показывая всем своим видом о несоответствии Амиры этому миру – миру денег, власти и величия (последнее относилось скорее к мнимому). Амира терпела, как терпит щенок, куда его привел хозяин. Но делала это исключительно из любви к Ивану. Он знал какие угольки тлеют в ней и в любой момент мог разгореться огонь, все время тлевшего конфликта между ней и его матерью. Его семья еще не забыла, как в день знакомства с ней, его мать устроила излюбленную ею оскорбительную пикировку, в ответ на которую Амира просто закинула ноги прямо на стол, попутно уронив тарелку самой Георгины.
Неудобства это принесло не мало, но зато шокированная Георгина, не ожидавшая такого поведения, отстала от Миры, при чем очень быстро и надолго, как не отставала еще ни от кого на памяти Ивана.
Конечно она потом высказала и сыну и мужу, как сильно она возмущена и какого она была мнения о Мире, но сын только посмеялся, молодой и влюбленный по уши, ему даже нравилась некоторая дикая эпатажность Миры.
Конечно это не была основная причина по которой ее не взлюбила Георгина, так как эпатажность была скорее защитой для Миры, со временем она становилась более гармоничной и спокойной и если бы спросить ее, смогла ли бы она так поступить снова, она была бы не уверенна в этом.
– Мам, пап, привет!
– Сынок, дорогой, ты немного опоздал.
Она сразу оценила роскошные серьги Амиры, скользнув по ней беглым взглядом. И хоть взгляд был явно не в пользу девушки, Георгина машинально отметила про себя безупречный вкус наряда и украшений, ничего лишнего и все при это идеально сочеталось и дополняло.
– Мы вместе давно не встречались, – оптимистично начал Иван.
Каждый подумал о своем, все вместе и по отдельности изображая вежливость и согласие и при этом никто из них, кроме самого Ивана, не испытывал радости встречи. Амира и мать Ивана как две скрещенные шпаги встретились взглядами. Отец, Анатолий Сергеевич, лишь подумал, что сегодня был идеальный вечер для встречи с любовницей, но его пришлось отменить, чем он был раздосадован. Сын, позвонил и объявил об ужине так, как будто его давно планировали, Георгина была уже в курсе и согласна, поэтому у него не оставалось выбора. И теперь немного угрюмо и по привычке изучая меню, он на самом деле думал о том, что должен был сейчас окунуться в мир шелка и нежности в кровати у Виктории, его пиар-менеджера на работе.
– Ну, кто что будет пить?.. – просто спросил он.
– Я думаю нам можно шампанского, – сказал Иван.
– А, ну конечно, когда плачу за стол я, мы пьем шампанское Кристал, – неудачно пошутил Анатолий Сергеевич.
Георгина его пнула под столом, а Иван, смущенный словами отца, переживавший еще то, что недавняя покупка у него не прошла без участия родителей, сказал:
– Я и сам могу заплатить!
– Сынок, дело не в этом, ты же знаешь, ты можешь заказать сейчас хоть свежий акулий плавник на ужин и его тут же тебе доставят. Но так не будет всегда, если конечно ты не согласишься работать на меня?
Так начинался их давний спор, и Иван был раздосадован, что тема вечера уходит в малоприятную для него сторону. Обуздав свой первый порыв ощетиниться и как всегда начать перепалку с отцом, он лишь сказал:
– Как хорошо, что акулий плавник есть у отца, его даже не надо заказывать…
Все немного нервно рассмеялись его шутке, оставив осмысление на потом.
Георгина, соскучившись по сыну, начала все время что-то шептать ему на ухо, а он живо кивал и отвечал, но было понятно, что разговор принадлежит только им одним и Анатолий Сергеевич демонстративно повел плечами, ловя взгляд Амиры и давая понять, что они в одной лодке. Хотя лодки у них были как раз разные.
Они перешли к заказу блюд и напитков, потом обсудили последние новости, при этом Амира все время сидела с чуть опущенными плечам и с взглядом то ли зачарованным, то ли расстроенным.
Тут под открытую бутылку шампанского слово взял Иван, торжественно закашлявшись и попросив минутку тишины, он немного нервничая полез в карман пиджака (он для этого случая даже одел пиджак). Не сводя взгляда с Амиры, он сказал:
– Дорогие родители, Амира, я очень рад что мы собрались все вместе в этот замечательный день, отмеченный счастливой встречей нас с Амирой уже пять лет назад.
Георгина удивленно захлопала глазами, а Амира наконец отвлеклась от своих грустных мыслей и теперь кроме Ивана никого не замечала рядом с ними.
– Я не просто так вас всех позвал… А-а-а, ма-ам, па-ап, я хочу объявить вам, что хочу сделать предложение этой девушке и, если она согласится, просить вас дать свое согласие и благословение на наш брак.
Иван тщательно подбирал слова, явно он готовился к этой речи:
– Вы конечно можете меня осудить и сказать, что мы слишком молоды и нам еще многое предстоит узнать друг о друге. И, наверное, это так, но я хочу узнавать, узнавать нас, делиться горестями и впечатляться всему хорошему, я хочу, чтобы мы были вместе и могли подставить свое плечо, ругаться и мириться, и быть рядом… Что скажешь дорогая? – доставая кольцо, сказал он.
Его речь была обращена вовсе не к родителям, он знал ревность матери и решил отвести ее своим предисловием. Георгина была сражена, повержена и, в тоже время, она как будто расчувствовалась под влиянием того, что эти слова сына вызвали непрошенные воспоминания об их браке с мужем… О как давно это было и как это было весело…
******
… Из не сильно обеспеченной семьи, скорее с положением в обществе, Георгина познакомилась с будущим мужем, уже зная о нем все, но в то время подпадая под его пьянящий магнетизм и властность…
Луна стояла в какой-то дымке, он набросил ей на плечи свой пиджак, так как она предложила немного прогуляться, когда они подъехали к дому…
Она планировала эту встречу, планировала познакомиться с этим перспективным и подающим виды молодым человеком. Можно сказать, что она тщательно подбирала кандидатуру в будущие мужья.
Георгина с детства отличалась особой избирательностью и расчетливостью. Она не позволяла себе принимать решения впопыхах, ее никогда не захлёстывали эмоции, она была крайне практичной и приземленной. Уже в раннем возрасте из разговоров отца и матери она поняла, как важно иметь положение в обществе и при этом иметь деньги.
Она слышала постоянные ссоры отца и матери на почве катастрофического отсутствия денег, а вернее их нехватки на чрезмерные расходы матери Георгины, предпочитающей жить на широкую ногу и не менять свои привычки из-за резкой смены финансовых возможностей в семье. На мужа сыпались упреки и оскорбления, что он не может обеспечить их семью так, как полагается, в ход шли постоянные сравнения с семьями их друзей, знакомых, где ситуация несколько отличалась от их собственной.
Мать Георгины одевала себя и дочь как принцессу, объясняя это тем, что они того заслуживают, при чем сам глава семейства не позволял себе купить даже нового костюма. Дабы вырваться из долговой ямы, растущей не по дням, а по часам, он проводил на работе дни напролет, а иногда оставался там ночевать. Но его фирма разорилась, так и не встав на ноги. Тогда он затеял отчаянный шаг и начал играть на бирже, такого в его время было не много, он чаще проигрывал чем выигрывал, но части доходов все же хватало на их существование, но на покрытие долгов безнадежно не доставало.
И тут, сыграла доля везения или его упрямая вера в то, что у него что-то получится. Свой большой заработок он получил совершенно случайно – ему задолжал крупную сумму один бизнесмен, отдав как-то разом всю сумму в долларах. Отец Георгины не сильно обрадовался этому факту, в валюте он видел для себя больше проблем, не в ходу она была. До следующего утра… Когда он узнал, что долг возвратился к нему втроекратно*… Он перечитал газету несколько раз, прежде чем поверить. В валютные обменные пункты начали выстраиваться очереди и, боясь все опять потерять, он предпочел так же сразу обменять все деньги на рубли.
Этих денег ему хватило наконец на покрытие долгов. Кроме того, осталась небольшая сумма, о которой он умолчал перед матерью Георгины и зная ее неодобрение, скрывая от семьи, он открыл маленький магазинчик одежды. При этом помещение под магазинчик он купил за бесценок у так же резко разорившегося, как и резко обогатившегося отца Георгины. Так магазинчик какое-то время позволял держаться им на плаву. Спустя несколько лет магазинчик пришлось продать, но как оказалось, это было самое выгодное вложение для их семьи, так как стоимость этого помещения невероятно возросла, в связи с выгодным соседством с элитным рестораном Москвы. Ресторатор же и выкупил это помещение у отца Георгины, решив расширить свое и так не малое помещение под ресторан.
Так, мать Георгины поселила в голове и душе дочери основополагающий, по ее мнению, принцип власти денег, а заодно постоянное ощущение их нехватки, от чего даже когда в их семье финансовое положение стабилизировалось и наладилось, отношения при этом не улучшились, а скорее ухудшились, так как матери Георгины все время казалось всего мало и не так, как она того заслуживает. Семья начала портиться на глазах, отец Георгины постепенно спивался, мать Георгины предпочитала создавать вид благополучия, игнорируя мужа и полностью уйдя в светскую жизнь, теперь заботясь лишь о том, чтобы дочь не пошла по ее стопам и выходила замуж не по любви, а уже обдуманно, заботясь прежде о финансовом благополучии будущего супруга.
Сама Георгина хоть и любила отца, но как с молоком матери впитала все ее постулаты, ею руководили прежде всего мысли о практичности и стабильности. Она не заводила сомнительных знакомств, не гуляла до поздна с кавалерами, изначально заботясь о своем имени, старательно посещала мероприятия, где, по ее мнению, могли встретиться максимально возможные нужные связи и люди. И очень быстро она приметила для себя «того» человека, за кого не стыдно пойти замуж, познакомить с родителями, а главное способного обеспечить ново образуемую ячейку общества.
Георгина знала, что не блистала красотой, но она очень умело обыгрывала свои несовершенства – не слишком тонкую талию и толстоватые ноги – красивыми нарядами, которые делали ее очаровательной и изящной. Кроме того, она обладала очень чистыми и правильными чертами лица, что придавало ей аристократичности. Среди знакомых она слыла как остроумная девушка, которой лучше не попадаться на язык. Георгина не имела тщеславных планов относительно своей работы по профессии, свою будущую жизнь она видела исключительно в рамках семьи, а главной своей ролью считала создать образцово красивую семью, обеспеченную и живущую жизнью аристократов.
Георгина с будущим мужем встретилась случайно, или почти случайно, на небольшой гулянке у его друга по случаю отъезда родителей в отпуск и потому пустой квартиры. Компания друзей накупила дорогих крабов, омаров, лангустов, красной и черной икры, дорогого шампанского, бренди и устроили настоящую вечеринку.
На этом вечере Анатолий познакомился с милой и очаровательной девушкой, очень скромной, как ему показалось, и воспитанной. Именно о такой девушке для него мечтала его мать. И при этом, она ему показалась вполне современной, лишенной предрассудков (о, как он заблуждался!) и изящной.
Георгина между делом рассказала ему о себе, о том, что она училась на последнем курсе университета, о чем она мечтает… О чем она мечтала Анатолий уже не помнил, выпив изрядное количество алкоголя. На середине вечера Георгина засобиралась домой, она никогда не позволяла себе слишком долго задерживаться, кроме того она не теряла голову как остальные девушки и категорически не пила алкоголь, этим она так же понравилась Анатолию.
Он не хотел так быстро с ней расставаться и как-то ненавязчиво оказалось, что он поехал с девушкой в такси, провожать до дома, потом он уже не помнил чьей это инициативой было на самом деле. Пока они ехали, Анатолий успел немного протрезветь и хоть он и был немного очарован этой девушкой, он подумал, что она ему не настолько понравилась, чтобы покинуть веселую компанию друзей, где все только начиналось и ехать неизвестно куда ее провожать…
Видимо некоторая доля разочарования все-таки отразилась на его лице и Георгина тут же его увлекла рассказом о каком-то интересном случае в их городе, о котором он не знал, потом другим… И Анатолию уже казалось, что без нее явно лишился бы знаний о чем-то важном – вот это он может пересказать своим друзьям, это тоже может пригодится… Может быть… А скоро концерт джазовой музыки, впервые в их городе выступает тот-то и тот- то, и что это очень значимое событие, вся элитная и более-менее интеллектуальная молодежь и та, что разбирается музыке, там будет… И ему показалось в тот момент, что это очень важно знать и не пойти после этого не возможно, он как и все молодые люди в то время не мог не увлекаться такой новой музыкой, даже если он в ней ничего и не понимал. Ну и конечно, он не мог уже не пригласить эту чудесную девушку на этот концерт, как он мог пойти теперь без нее или с кем-то другим, если именно она его так приятно просветила и как будто сразу приобщила к чему-то культурному и модному одновременно.
