Kitobni o'qish: «Отзвук прошлого»
Пролог
Вилла «Магнолия» словно парила над городом, поражая своей роскошью…
Элегантный розовый особняк с белыми колоннами был окружен цветущим садом. От кованых ажурных ворот к парадному входу вела круговая подъездная аллея, обсаженная кипарисами. С веранды открывался прекрасный вид – лазурная гладь моря и парящие в небе чайки…
По одной из легенд, особняк был построен банкиром и меценатом бароном Штицбергом для актрисы Матильды Беккер. Долгие годы барон был влюблен в нее до безумия. Матильда же оставалась холодна к барону, но дорогие подарки принимала. Барон Штицберг в конце концов разорился и пустил себе пулю в рот. Матильда продолжала безмятежно жить, не чувствуя угрызений совести. К слову сказать, она их никогда не чувствовала…
Из-за Матильды Беккер мужчины теряли голову, разорялись, стрелялись. Все, кто осмелился любить ее, изначально были обречены, но сильнее всех была обречена сама Матильда…
«Вилла „Магнолия“
Часть первая
Мутный рассвет осветил поблекший и обшарпанный фасад здания. Время безжалостно наложило свой отпечаток: розовые краски потускнели, стекла витражей помутнели, кипарисовая аллея засохла – и это все, что осталось от виллы «Магнолия». Подъездная аллея заросла крапивой. Магнолии и розы погибли. Их вытеснили корявые кусты можжевельника и цепкие колючки ежевики. Плети плюща сплошь опутали деревья, карабкались по стенам и даже пытались пробраться внутрь, заглушив все вокруг. Годы уничтожили великолепие этого дома, кругом царил лишь дух запустения…
Белый спортивный автомобиль на всей скорости свернул с трассы, направляясь к усадьбе.
– Странно, что я ничего не знала об этом особняке. Почему от нас все скрывали? – спросила Анна.
– От меня мама ничего не скрывала, а ты отдалилась, – ответила Вера. – И так расстроила маму, когда ушла из дома…
– Давай по существу! Все, что ты сейчас скажешь, я знаю, – поморщилась Анна. – Я тебя спросила про особняк, разве нет?
– Я не знаю всей истории, но что-то нехорошее преследует дом с самого начала, – ответила Вера и снизила скорость.
Наклонившись вперед, Анна пристально вглядывалась сквозь лобовое стекло:
– Это все предрассудки! Мать, сколько я помню, всегда была чем-то напугана.
Впереди открылась заросшая высокой травой и крапивой лужайка. Чугунные ворота были настежь открыты.
– Вот и вилла «Магнолия», – кивнула Вера.
Наконец-то Анна увидела дом, скрытый простиравшимся во все стороны от ажурных ворот, садом. В бледном утреннем свете все вокруг казалось таинственным.
– Не может быть! Какая красота! Всю жизнь мечтала о таком доме!
Вера затормозила впереди стоящего черного «мерседеса».
– Наш адвокат уже здесь. Вот и он, – высунувшись в окно, Вера помахала рукой.
Непонятно откуда возникла высокая мужская фигура в темном костюме. Он открыл дверь и помог Вере выйти из машины. Она коротко представила присутствующих друг другу:
– Добрый день! Позвольте представить вам мою сестру Анну, а это – Лев Борисович.
– Очень приятно, – поклонился Лев Борисович.
У него был низкий, приятный голос, который действовал словно успокоительное. Седые, коротко стриженые волосы, светлые глаза, скрытые за очками в роговой оправе. В руке он держал кожаную папку.
– Приглашаю вас осмотреть дом изнутри, – предложил он.
– Что-то не хочется заходить в дом, – замедляя шаг, сказала Вера.
– Ты права – там все кишит нечистью, – страшным голосом прошептала Анна и засмеялась. – Вперед, трусиха!
Вера вскрикнула, но проследовала внутрь. Первое с чем они столкнулись, открыв дверь, был запах: воняло так, будто что-то протухло. Анна поморщилась и прокомментировала:
– Ощущение, что некто испустил дух и уже начал разлагаться.
– Нужно проветрить, это устранит причину запаха. Не волнуйтесь! Такие дома в короткий срок приходят в запустение, если нет должного ухода. Если вы не против, продолжим осмотр?
– Мы не против, – ответила Анна.
Лев Борисович пошарил по стене в поисках выключателя, и все услышали, что он щелкает им без всякого успеха.
– Заходите, – пригласил он, широко открыв дверь. – Опять что-то с проводкой. Придется воспользоваться свечами.
Адвокат подошел к консольному столику, где уже были приготовлены свечи со спичками. Он зажег первую свечу, но она затрещала и потухла.
– Плохая примета, – озираясь, прошептала Вера. – Что-то нехорошее в доме…
Лев Борисович успокоил:
– Ничего необычного – тут сплошь сквозняки.
Вторая свеча тоже сразу потухла. Вера вздрогнула и вскрикнула:
– Это порча!
– Не причитай! – цыкнула на нее Анна.
Она сдвинула свечи ближе к стене и, не торопясь, зажгла одну за другой. Свечи ярко вспыхнули, и причудливые тени заплясали на потолке и зеркалах.
– Все выглядит лучше, чем я ожидала, – оглядываясь, произнесла Вера.
Коридор был обшит деревянными панелями, искусный витражный потолок выполнен в египетском стиле. Диван с парчовой обивкой, консольный столик, канделябры – все было отмечено печатью старины. Широкая винтовая лестница темного дерева, изгибом исчезающая в темноте. Правда, полировка на деревянных поверхностях была поцарапана, паркет кое-где почернел, в других местах вздулся…
Было заметно, что время от времени кто-то заходил сюда, протирал пыль и отапливал помещение, иначе бы вся обстановка покрылась плесенью.
– Могу я приступить к делу? – спросил Лев Борисович.
Сестры молча кивнули. Адвокат расстегнул молнию на кожаной папке и достал бумаги.
– Я прочту вам завещание без всяких вступлений и предисловий.
Он взял со стола первый лист, откашлялся и начал читать. Анна, как ни пыталась вникнуть в суть, так и не могла сосредоточиться. Ее преследовало чувство, будто это место знакомо, но такого не может быть! Она впервые узнала об особняке пару недель назад. Она еще раз оглянулась: несмотря на весь хаос, дом ее притягивал.
– Тут содержится полный перечень оставленного вам наследства. Изучите эти бумаги вместе на досуге. Большая часть продана, чтобы оплатить долги…
Мужчина достал ручку из нагрудного кармана:
– Подпишите здесь и здесь. Теперь вы… – обратился он к каждой из сестер.
Анна быстро пробежалась глазами по строкам договора и, не заметив ничего подозрительного, поставила подпись.
– Мои поздравления, с этого момента усадьба – ваша собственность!
– Спасибо! – улыбнулась Анна.
Вера выхватила из рук адвоката бумаги и засунула себе в сумку. Анне захотелось дать ей затрещину, как в детстве. С малых лет Вера считала, что обязана получать все первой на правах старшей, по этой причине между ними постоянно происходили ссоры, а порой и драки.
– Есть хорошее предложение, если вам интересно. Рынок недвижимости в наше время нельзя назвать стабильным, поэтому я бы не тянул, – сказал Лев Борисович, обращаясь к Вере. – У меня есть клиент…
Вспыхнув от обиды, Анна развернулась к сестре:
– Не спросив меня, ты собралась продавать особняк? У меня что, нет права голоса?
– Спрашиваю сейчас, – смущенно ответила Вера. – Что ты обо всем этом думаешь?
– Мы не можем его продать! Этот дом – наше прошлое!
– Которого ты даже не знаешь, – добавила Вера.
– Теперь буду знать, – уверенно ответила Анна.
– Не советовала бы…
Анну все больше раздражало покровительство старшей сестры. Она взорвалась:
– Надоела ты мне со своими советами! Советы хороши, когда в них нуждаются!
Лев Борисович положил руку на плечо Анне и примирительно предложил:
– Не будем торопиться. Когда надумаете, позвоните.
И положил на консольный столик визитную карточку.
– Мы свяжемся в вами в течении недели и обсудим все формальности, – сказала Вера.
– Почему ты все и всегда решаешь за меня? Может, я против того, чтобы дом выставить на продажу? – накинулась на нее Анна.
– Ты хочешь жить в этом доме?
– Да, я хочу жить в этом доме! – уверенно ответила Анна. – Я не верю во всю эту чушь!
– Ты ненормальная?! Дом стоит заброшенным уже много лет. Как долго, вы не подскажете? – обратилась Вера к адвокату.
Лев Борисович уткнулся в бумаги, в это время послышался жуткий грохот наверху. Все резко подняли головы и замерли от неожиданности, пытаясь установить природу этих звуков.
– Что это?
– Может, на втором этаже окно открыто. Сквозняк. Старые дома всегда издают какие-нибудь звуки. Дому больше ста лет. Успокойтесь! – неуверенным голосом ответил Лев Борисович.
– После этого ты хочешь остаться здесь? – с ужасом спросила Вера.
– После чего?! Может, это… – не договорив, замолчала Анна.
Послышался странный звук, напоминающий хлопанье крыльев. Вера закрыла глаза от страха. Анна ощутила холодное дуновение, от чего пламя на свечах задрожало.
– Наверное, птица залетела или еще кто, – предположил Лев Борисович.
– В доме открыты окна? – спросила Вера.
Мужчина пожал плечами, а Анна засмеялась и толкнула сестру:
– Иди проверь!
– С меня достаточно! Я уезжаю! – истерично закричала Вера.
– Тебя никто и не держит!
Лев Борисович пригляделся к сестрам: у них в чертах много общего, но характеры и темпераменты очень разные. Видимо, им трудно ужиться друг с другом с самого детства, подумал адвокат.
Он спросил Анну:
– Надеюсь, это шутка и вы не собираетесь здесь жить?
– Почему нет? Мне порядком надоело жить в городской квартире, где нет ни воздуха, ни света. Я должна закончить роман, который даже не начинала, в противном случае издательство разорвет со мной контракт. Тут прекрасное место, чтобы писать. Всю жизнь мечтала о таком доме, но заработать на такой так и не смогла, – ответила Анна.
Лев Борисович внимательно посмотрел на нее и сказал:
– Проводку нужно менять, насчет отопления не знаю, многие комнаты стоят пустые…
– В каких-то комнатах все же есть мебель? Для начала мне достаточно две-три комнаты. Летом отопление не нужно, а со временем я разберусь.
– Не тратьте свое время, уговаривая мою сестру. Она упертая как баран… как овца, – сообщила Вера.
Анна посмотрела на нее уничтожающе и добавила:
– К тому же залив в десяти минутах ходьбы. И на море ехать не нужно будет.
– В заливе вечно холодная вода. Так я и поверила, что ты будешь купаться, – проворчала Вера.
– Может, хватит умничать? Все-то она знает…
Анна была в бешенстве. Ей очень хотелось объяснить, что она думает о сестре, и она это сделала. Льву Борисовичу было неудобно слушать, как сестры ссорятся, и он отвернулся. Не замечая этого, они продолжали грызться, как делали это с детства, не заботясь о том, что слушающим всегда неловко.
– Завтра же перевезу вещи, – уверенно заявила Анна.
– Если так, то возьмите ключи от дома, – Лев Борисович достал большую связку ключей и положил на стол. – Этот ключ от входа, этот от ограды, а вот эти… не знаю от чего…
– Разберусь.
– До встречи! Я спешу. Могу я быть свободен? – спросил он. – Если передумаете, то звоните.
Пока Анна закрывала входную дверь, Вера прошептала:
– Это место проклято…
– Кем оно проклято?
– Я не хочу говорить об этом, тем более в доме, – быстро проговорила Вера и подняла глаза вверх.
Анна последовала примеру сестры, но ничего необычного не заметила – лишь небесная синева и ослепительное солнце.
– Надоела ты мне со своими предрассудками, словно старая бабка. Завтра я переезжаю!
– Потом не плачься, – предупредила Вера.
– Ты будешь последняя, к кому я приду плакаться, – пообещала Анна.
* * *
Ключ ржаво заскрипел в замке. Анна с силой толкнула дверь, и на нее пахнуло затхлостью, как из погреба. Внутри царил полумрак: тусклый свет едва пробивался сквозь мутные витражи. Выключатель также не работал, и Анна оставила дверь открытой.
Затащив сумки в коридор, Анна достала спички, чтобы зажечь свечи. Вдруг послышался тихий шорох, она вся напряглась и со страхом оглянулась. В доме стояла такая гнетущая тишина, что слышен был даже стук сердца. Анне стало страшно, будто в этой тишине скрывалось нечто зловещее. Нервы девушки были на пределе, и тут раздался звонок мобильного телефона. Анна дернулась и от неожиданности вскрикнула. Осторожно вытащив из кармана мобильный, она увидела на дисплее номер сестры. Скорчив гримасу досады, Анна ответила:
– Да, я перевезла вещи! И не нужно меня контролировать, я не маленькая!
Выключив мобильный, она стала уверенно подниматься по лестнице на второй этаж. Здесь был полный разгром. Очевидно, убирались только на первом этаже, сюда же никто и не поднимался, к чему ни прикоснешься – всюду пыль.
На стене висел портрет Матильды в тяжелой позолоченной раме: женщина интригующей красоты в длинном жемчужно-голубом платье. Густые каштановые волосы небрежно заколоты на затылке, несколько выбившихся локонов падают на виски. В тонкой красивой руке она держала веер из белых перьев, на ногах были атласные голубые туфельки на высоких вогнутых каблучках. Лицо Матильды бесстрастно, но взгляд словно вкрадывался в душу. Во взгляде угадывались и загадка, и утонченность, и порок…
Странная картина. На заднем плане средневековый замок на холме, пруд с темной мутной водой, окруженный деревьями. Стволы деревьев тесно переплетены, между ними тоненькая тропинка теряется в гуще. Что-то дикое и мрачное было в этом пейзаже…
Анна подошла поближе и провела рукой по поверхности картины. Она была шероховатой, краска лежала густыми мазками. Анна отступила назад и ощутила, будто ее втягивают в бездну с головой. Ей стало не по себе, и она отвернулась от картины.
Слева вдоль обшитой панелями стены виднелось множество дверей. Анна шла, заглядывая в каждую комнату. Не считая разбросанных перевернутых стульев, пустых коробок, сломанных игрушек, комнаты были пустые. Всюду лишь запах тлена и глухое эхо, что живет в заброшенных местах.
В одной из комнат стоял рояль, прикрытый темным чехлом. С потолка на пыльных цепях безжизненно свисала люстра, со стен спадали выцветшие обои. Девушка аккуратно сняла чехол. Рояль был великолепен. Анна открыла клап и пробежала по клавишам. Звук был чистым, клавиши не западали. Для рояля, что простоял под слоем пыли столько лет, это было неожиданно. Анна аккуратно закрыла клап и вышла.
Рядом оказалась комната в неплохом состоянии, вся мебель в ней была укутана белыми чехлами. Оглядевшись, Анна принялась срывать и скидывать чехлы на пол. Столб пыли поднялся такой, что она зачихала. Пыль вихрилась в лучах солнца, и, куда ни ступи, всюду оставались следы.
Когда же пыль рассеялась, Анна смогла рассмотреть обстановку комнаты. Резная ореховая кровать в стиле ампир, справа – столик с настольной лампой, слева трельяж. Напротив кровати располагался камин, а перед ним стояло кресло с резными подлокотниками. Вся мебель в комнате подходила Матильде, она была изящная и хрупкая, с тонкими грациозными ножками, позолоченными ручками. Это был будуар женщины, которая себя любит, и каждый предмет обстановки гармонировал друг с другом.
Интересно, что могли бы поведать стены, если б умели говорить?
Всюду фотографии Матильды – на стене, на камине, на тумбочке, на трельяже. Анна взяла одну из фотографий в тяжелой бронзовой рамке и вгляделась в нее. Красивое лицо было чуть в тени, так как на женщине была надета широкополая шляпа, и это лишь подчеркивало глубину светлых глаз. На голые плечи накинута горжетка из чернобурки, капризный изгиб рта чуть тронут улыбкой. Длинные темные локоны обрамляли тонко очерченное лицо, оттеняя его бледность. Матильда была в одно и то же время греховной и невинной, манящей и неприступной…
Что-то в лице показалось знакомым, и Анна поднесла портрет к окну, чтобы лучше осветить. Девушка ничего не знала о Матильде и не видела раньше этих фотографий, но в Анне крепло ощущение, будто они знакомы.
Поставив фото на место, Анна выглянула в окно. Под окном простирался запущенный сад: непроходимые заросли крапивы, беспорядочное переплетение ветвей лип, плотно опутанных паутиной. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь них. Узкая дорожка, теряясь в папоротнике, вела к пенной полосе прибоя на пустынном берегу. В дальнем конце сада высилось нечто странное: несколько покрытых серебристым мхом колонн торчали из земли. Похоже, там располагалась беседка, а теперь от былого великолепия остались лишь жалкие руины. Всюду лежала печать одичалости, и ветер шелестел высокой травой, напоминая голоса давно умерших, среди которых был и голос Матильды…
Анна прижалась лицом к прохладному стеклу. Раздражало то, что она никак не могла вспомнить, кого ей напоминает Матильда?
Вдруг она опомнилась: ей так много нужно сделать. Успеть отмыть комнату до захода солнца, перенести вещи наверх и разложить их по местам.
Из крана на кухне она с трудом смогла нацедить ведро воды. Открыла окно, чтобы проветрить комнату. Веником сняла паутину с потолка и углов, перестелила постель. Потом взялась за тряпку и прошлась по всем укромным уголкам, где могла затаиться грязь.
Пока Анна надраивала комнату, со всех сторон на нее смотрела неотразимая Матильда.
Матильда, гарцующая на вороном коне. На ней темная амазонка, которая подчеркивает неправдоподобно тонкую талию. Из-под маленькой мужской шляпки со светлым пером выбились непокорные локоны. Посадка, фигура и лицо были величественными и надменными. В руке Матильда грациозно держит хлыстик, а лоб прикрывает легкая вуаль.
Матильда в круглых очках и в перчатках сидит в черном с откидным верхом автомобиле. Хромированные детали сверкают на солнце, а на капоте – металлическая эмблема в виде птицы. Ветер развевает концы белого шарфа, которым Матильда прикрыла волосы. Это была дорогая игрушка – черный элегантный автомобиль с низкой посадкой, поблескивающий лаковыми боками.
Матильда всегда любила окружать себя роскошью и дорогостоящими причудами, будь то жеребец, автомобиль или особняк…
* * *
Закончив с уборкой, Анна прилегла на кровать. От усталости ее сморил сон…
Вдруг откуда-то сбоку донесся странный шум. Анна прислушалась: по дому кто-то ходил. Кто бы это мог быть? Человек или чей-то дух? От страха у нее перехватило дыхание. Девушка неслышно слезла с кровати и приблизилась к двери. Кто-то прошел мимо спальни. Шагов не было слышно, лишь скрип старых половиц. Анне захотелось посмотреть на того, кто бродит в темноте. Тихо открыв дверь, она выглянула в коридор. Теперь шаги доносились снизу. Девушка двинулась на этот шум. Спустившись с лестницы, она увидела, что дверь на кухню приоткрыта. Анна осторожно подкралась и резко включила свет. Никого. Подошла к окну и отдернула шторы, и там – никого. Что за чертовщина? Она явно слышала шум на кухне. Пол на кухне был ледяной, и, стоя босыми ногами, Анна почувствовала, как у нее замерзли ноги. Она поднялась наверх.
Поднимаясь по лестнице, она заметила, что Матильда на картине стоит не так, как раньше. Что-то в позе было не то, она стоит напряженно, словно готовится к чему-то. Кроны деревьев сомкнулись над ее головой, закрыв полностью небо. Корни еще сильнее переплелись, словно змеи, а вода в пруду превратилась в бурую жижу. Как это могло случиться?
Анна придвинулась поближе и пригляделась. Взгляд Матильды остекленел и стал безжизненным, тонкие ноздри раздулись. Глаза, фосфоресцируя в лунном свете, казались зловещими. У Анны возникло ощущение, что нарисованная Матильда не такая уж нарисованная.
Вдруг Матильда на картине улыбнулась такой гадкой улыбкой, что лицо ее исказилось, а остекленевшие глаза впились в лицо Анны. От этого жуткого взгляда мурашки поползли по спине и захотелось убежать. Матильда оскалилась и схватила Анну за волосы. Анна попыталась вырваться, но Матильда вцепилась в нее крепко. Анне хотелось закричать, но крик застрял в горле, а тело стало ватным. Оскал Матильды стал еще шире, а в глазах появлялось все больше ненависти. Матильда затаскивала Анну к себе в картину, еще немного, и…
Тут Анна с криком проснулась, вскочила на кровати и пошарила вокруг. Она одна у себя в постели. Это был всего лишь сон. Включив мобильный, она посветила вокруг, но ничего необычного не увидела. Темно и тихо…
Анна накрылась одеялом с головой, но сердце продолжало бешено колотиться. Какое счастье, что это только сон. Но к чему такой жуткий сон?
За окном уже начало светать, когда она наконец-то уснула…
Обычно при солнечном свете сны растворялись, но этот сон не уходил. Осталось ощущение чего-то страшного, готового в скором времени сбыться…
Накинув свитер, Анна взяла ноутбук и переместилась на кухню. Проходя мимо портрета Матильды, Анна почувствовала страх. Нужно будет его убрать в кладовую или прикрыть чем-нибудь, чтобы не видеть этих глаз.
На кухне девушка сварила кофе и открыла ноутбук. Уставившись на дисплей, она целый час пыталась сконцентрироваться, но творческого настроя не было. Она налила себе еще кофе, но и это не помогло…
После двух часов бесплодных усилий Анна сидела, так же тупо уставившись на экран, написав лишь два слова «Глава первая». И сегодня вдохновение покинуло ее…
Внезапно у нее появилось ощущение, что в кухне кто-то есть, Анна резко повернулась. Никого. Она замерла и прислушалась. Резкий звук, словно разбившееся окно, пронзил тишину. Анна вздрогнула и вскрикнула. Звук повторился, и тут до нее дошло: это же дверной звонок! Впервые звонили в дверь, поэтому она так испугалась. Анна почувствовала облегчение и поторопилась открыть дверь. На пороге стояла улыбающаяся подруга Рита:
– Я решила, что таксист – идиот, когда он подвез меня к твоей усадьбе. Думала, это музей или отель. Держи! – Она протянула Анне бутылку красного вина. – С вином я не угадала, уж очень оно простое. Думаю, в таком доме пили «Шато Марго», – на французский манер произнесла Рита. – Уж не обессудь.
– Спасибо, – поблагодарила Анна, принимая бутылку.
– Таксист сказал, что у виллы «Магнолия» не лучшая репутация, – зашептала Рита. – Тут случилось что-то страшное в давние времена, и люди до сих пор боятся усадьбы. Это так?
– Ты что шепчешь? Нас никто не подслушивает, – засмеялась Анна и открыла широко массивную дубовую дверь. – Заходи!
Рита осторожно вошла и оглянулась по сторонам:
– После всего, что я услышала…
– Ты решила, что я тут сижу с нечистью в обнимку. Моя сестренка тоже так думает. Это правда, домик с историей. До меня тоже дошли сплетни, но все в прошлом, – ответила Анна.
– Ты теперь богатая? – спросила Рита, разглядывая прихожую.
– Ничего не осталось: лишь безделушки да мебель вся побитая. Все давно продано за долги.
– Почему так темно? – споткнувшись, спросила Рита.
– Что-то с проводкой. В понедельник должен зайти электрик.
– Какая лестница шикарная, – гладя резной поручень, сказала Рита. – Кем она была?
– Актрисой. Матильда Беккер.
– Она немка?
– Это псевдоним. В то время актрисы часто брали иностранные имена. Особняк подарил банкир барон Штицберг, он безумно ее любил. Матильда же была холодна к нему, но особняк приняла в качестве подарка. Барон в конце концов разорился и пустил себе пулю в рот.
– Бабка была еще та штучка, – присвистнула Рита.
– Да уж… По вине Матильды произошла не одна дуэль, и барон Штицберг не единственный, кого она разорила, – добавила Анна.
– У тебя есть фото?
– Конечно, пошли, – потянула за рукав Анна. – Вот, смотри! Как тебе?
Она подвела Риту к портрету. Сама Анна боялась глядеть на Матильду, она внимательно смотрела на реакцию Риты. Та стояла в полном оцепенении, не в силах оторвать взгляд от картины. Несколько минут они стояли молча. Наконец Рита выдохнула:
– Класс! Матильда как живая, мне даже показалась, что она дышит. Жуткая картина…
– Меня тоже пугает, – созналась Анна. – Идем. Там в спальне вся жизнь Матильды на фото…
Анне хотелось как можно скорее быть покинуть это место.
– Это твоя спальня?! – завизжала Рита и плюхнулась на кровать. – Как в кино!
Обычно манеры Ритки бесили, но сегодня Анне не хотелось быть одной, вот и приходилось терпеть бестактность подруги. Рита бесцеремонно брала в руки вещи, что были расставлены на камине, рассматривая их:
– Здесь только ее фото?
– Да, – ответила Анна. – Матильда Беккер любила только Матильду Беккер.
– Но тут мужчины…
– Это коллекция тех, кого она разорила, довела до самоубийства…
– Анька, ты чем-то похожа на нее, – сказала Рита.
Анна пристально вгляделась в фото Матильды, потом в свое лицо и обнаружила сходство. Почему ей сразу не пришло это голову?
– Но ты какая-то пресная, – ехидно заметила Ритка, с любопытством разглядывая подругу. – Не обессудь…
Анна украдкой глянула на себя в зеркало и не нашла нужных слов, чтобы возразить.
– Матильда могла себя преподать с таким шиком, этим ты не в нее, – утвердительно произнесла Ритка.
– На мне природа отдохнула, – согласилась Анна.
Ритка разглядывала ее так, как никогда до этого не делала – оценивая взглядом с головы до ног. Это стало порядком напрягать Анну. Ей хотелось заметить, что Ритка тоже далеко не красавица. Лицо плоское и нахальное, нос обсыпан конопушками, которые Ритка и сейчас пыталась замаскировать, но ей не удалось. Однако Анна решила, что лучше промолчать, не то вечер закончится скандалом.
– Не переживай, с таким домиком ты получишь, кого захочешь, – успокоила Рита.
– Осталось только захотеть, только вот кого? – спросила Анна.
– Найдем! Тебе гардеробчик бы сменить. Уж извини за прямоту, но твой гардероб – отстой! И умоляю, не заводи себе кошек. Одинокая тетка с кошками… бр-р, какой ужас!
Тут Ритка дала ей несколько советов, как это делают самые лучшие подруги. Анна промолчала, развивать эту тему она не собиралась.
– Где это? – спросила Рита, рассматривая очередное фото.
– «Монте-Карло», – перевернув фото, прочитала Анна. – Вот надпись: «Все небо над Европой накрыто войной, а тут мир и солнце…»
– Как в сказке! – вздохнула Рита.
– Сказка была недолгой. Она умерла молодой, покончив с собой…
Рита молчала, рассматривая фото:
– Во всех фото, как и в портрете, есть что-то мистическое, даже мурашки по коже.
– Согласна, особенно эта, – поежившись, согласилась Анна. – Может, все потому, что она смотрит прямо в камеру.
– И кажется, что смотрит прямо тебе в душу… бр-р… Я бы не смогла спать комнате, где на тебя смотрят столько глаз…
– Сейчас ты мне напоминаешь мою сестренку, которая боится собственной тени, – поморщилась Анна.
– Что сестренка говорит? Ей же тоже кое-то причитается?
Анна не хотела обсуждать эту тему. Ритка, как обычно, несносна. Вообще-то, она неплохая подруга, когда молчит, но дело в том, что она редко это делает. Сегодня, не успев прийти, она уже вынесла мозг…
– Вера не хочет иметь ничего общего с этим домом. Она планировала его продать, но мне нужно место, где бы я могла писать, – развела руками Анна.
– Сестра так бескорыстна? Все оставила тебе?
– Она надеется, что я долго тут не протяну. Что нечисть, живущая здесь, вряд ли будет меня терпеть.
Рита с удивлением посмотрела на нее и, приподняв бровь, приготовилась слушать.
– Она уверена, что в доме привидения. Особняк долгое время пользовался дурной славой, но я не знаю деталей, – ответила Анна, и попыталась перевести разговор на другую тему. – Как твой новый офис? Тебя там не заклевали?
– Об этом потом. Расскажи про приведения, – вцепилась в нее Рита.
– С Веркой не хотелось обсуждать эту тему, но она что-то знает. И это «что-то» очень ее пугает.
– Покажи мне остальные комнаты, – попросила Рита.
– Там ничего интересного нет, во многих комнатах вообще нет мебели, – отмахнулась Анна.
Не слушая, Рита вышла в коридор и заглянула в следующую комнату – там было пусто. Потом заглянула в другую, третью…
Вскоре раздался крик:
– Тут рояль! Знаешь, я в детстве ходила в музыкальную школу…
Анна побежала следом за ней. Рита открыла клап и собралась было…
– Не трогай! Он в хорошем состоянии, я хочу его продать! – крикнула Анна.
– Жаль, на таком я еще не играла…
– Идем отсюда!
И, развернувшись, Анна направилась к выходу. За ней последовала Рита, как вдруг раздался резкий удар по клавишам.
– Я просила тебя не трогать рояль! – закричала Анна.
– Клянусь, я этого не делала!
– А кто? Я, что ли?
– Это… оно само…
– «Оно», – передразнила Анна. – Пошли.
Они заглянули в пару комнат, но те были пусты. Дверь в конце коридора была приоткрыта, и Рита заглянула внутрь:
– Иди сюда! Что это?
Комната была завалена разным хламом: пустые цветочные горшки на подоконниках, керосиновая лампа, сломанные стулья, шляпные коробки, птичьи клетки, битая черепица, расписная китайская ширма, швейная машинка. В углу стоял чемодан весь покрытый потертыми наклейками: Ницца, Лондон, Париж, Женева, Венеция, Рим, Неаполь, Берлин…
Лучи заходящего солнца едва проникали в мутные окна, тускло освещая комнату. В углублении стоял кованый сундук внушительных размеров, украшенный ажурным орнаментом и весь покрытый пылью. Старинное бюро у противоположной стены было заставлено книгами, коробками, музыкальной шкатулкой, старыми газетами…
– Трудно сказать. Может, это кладовая, – неуверенно ответила Анна. – Вон сундук стоит.
– Давай заглянем, – предложила Рита.
Сундук не открывался, он был закрыт на замок.
– У тебя есть ключ?
Анна вытащила из кармана джинсов связку и раскинула веером, пытаясь понять, какой из ключей мог бы подойти к замку.
– Вау! Ты выглядишь как средневековая ключница, – засмеялась Рита.
Один из ключей вдруг свободно вошел в замочную скважину. Анна боязливо повернула его, так как возникло смутное чувство, что она может случайно наткнуться на нечто, чего лучше бы не видеть.
Рита открыла крышку сундука, и на них пахнуло пылью, затхлостью, нафталином. Они аккуратно принялись вынимать из него содержимое вещь за вещью, но некоторые из вещей просто рассыпались в руках. Тут были куски старого шелка, мотки кружев, обломанные перья, ажурные перчатки, расшитый гобеленом кошелек, а в нем маленький ключик. Какие-то странные вещи, о предназначение которых невозможно было догадаться. На самом дне лежала шкатулка, инкрустированная перламутром. Анна открыла, а в ней – пачка писем, перетянутая розовой лентой, визитки с загнутыми углами, бумаги, написанные витиеватым почерком, пожелтевшие от времени. Анна слегка потянула за ленточку, чтобы развязать стопку с письмами, и вдруг на пол высыпались фотографии.
Лишь только Анна взглянула на эти выцветшие от времени снимки, как сердце тревожно забилось. На первой фотографии несколько человек держатся за руки, сидя за круглым столиком. В центре – дама в чалме. Ярко подведенные глаза закатились так, что видны белки, и от этого становится не по себе. Рядом с ней сидит Матильда, лицо у нее испуганное. По другую руку – зловещая старуха с допотопными букольками и в чепце. Она держит за руку мужчину, чей лысый череп плотно обтянут кожей, а глубоко запавшие глазницы и узкие губы делают его похожим на мертвеца.
– Если я правильно понимаю… – начала было Рита.
– И если я правильно понимаю, то это спиритический сеанс? – закончила фразу Анна. – Мадам в чалме, наверное, медиум. Эти двое выглядят как живые мертвецы.
