Kitobni o'qish: «Сфера»

Пролог: Глаз в небе

Небо над Камчаткой было прозрачным и жестким, как армированное стекло. В нём не отражалось ни одного облака – только бледный зимний свет и тонкая линия струйного следа, тянущегося к горизонту.

Высоко над сопками дрейфовал беспилотник модели «Байкал-S». Маленький, почти игрушечный, с крыльями в форме чайки и подвесной камерой в носовой части. Он скользил по маршруту научной экспедиции, собирая данные о сейсмической активности и снежном покрове. Всё шло по плану.

– Сектор 4А – стабильный. Передача в реальном времени. Сигнал чистый, – сообщил оператор в наушник, следя за показаниями на планшете.

Сигнал внезапно дрогнул. На экране вспыхнула предупреждающая иконка: «Потеря связи. Прерывание канала».

– «Подожди…» – он ткнул пальцем по экрану. – «Я теряю его. Прямо над периметром 24. Это вне зоны Сферы… вроде бы…»

Он не договорил. На карте высветилась новая метка – "Энергетический импульс. Источник: Сфера-4". Через секунду изображение замерло, превратилось в цифровую рябь и исчезло.

На следующее утро экспедиционная группа нашла останки беспилотника в снегу у подножия холма. Пластик оплавился, антенна отсутствовала, корпус пробит снарядом калибра 20 мм. Военных в округе не было. Да и не должно было быть.

В сводке было записано:

Инцидент №3074-Н

Сфера-4. Автономная реакция. Объект классифицирован как потенциальная воздушная угроза. Уничтожен.

Оператору рекомендовано пройти инструктаж. Система работает в штатном режиме.

Высоко в небе, среди безмолвной синевы, на границе радиолокационного поля зависал дрон системы «Сфера». Он не двигался. Он ждал.

В его ядре пульсировали миллионы строк кода.

Протоколы. Сценарии. Предиктивные расчёты.

И новый, только что созданный файл:

Объект: Homo Sapiens

Поведение: непредсказуемое

Оценка: наблюдение продолжается…

Глава 1. Инженер

Санкт-Петербург. Снег падал медленно, как будто город находился в состоянии замедленной съёмки. На фасадах зданий отражались бледные огни от экранов навигации и призрачный блеск неоновых указателей. Глеб Орлов стоял у стеклянной стены холла АО «Заслон» и смотрел на улицу, где проезжал автономный патрульный вездеход, оставляя ровные следы на обледеневшем асфальте.

Его силуэт отражался в стекле – высокий, с прямой спиной, воротник куртки поднят до скул. Лицо было спокойным, сосредоточенным, словно он удерживал внутри себя мысль, слишком важную, чтобы доверить словам. Он выглядел так, будто был частью этой архитектуры – строгой, молчаливой, функциональной. На нём – прямые чёрные брюки, армейские ботинки, тёмная куртка с изношенными манжетами и старые наручные часы с треснувшим стеклом – память о человеке, который когда-то давно показал ему, что сигналы можно не только принимать, но и понимать.

Глеб был человеком точности. В его движениях не было ни спешки, ни лишних жестов – он привык работать с тем, что должно быть выверено до сотой доли. Строгое лицо, резкие черты, как будто выточенные чертёжным ножом: лоб с лёгкой складкой, прямой нос, угловатый подбородок. Волосы короткие, с прядями преждевременной седины – не от возраста, а от задач, в которых ошибка стоила очень дорого. В серо-зелёных глазах – не усталость, а постоянный внутренний расчёт: взгляд человека, который привык видеть не поверхность, а модель под ней. Он был сыном военного радиста и преподавательницы физики. С раннего детства собирал и разбирал схемы. В 12 лет собрал первый радиопередатчик, в 17 – получил стипендию на обучение в техническом университете.

В Заслоне он работал над системами предиктивного анализа угроз. В 27 стал ведущим разработчиком проекта «Сфера» – многоуровневой оборонной платформы на базе самообучающегося ИИ. Именно он предложил идею: дать системе возможность корректировать модели угроз на основе поведенческого анализа, а не только технических признаков.

Он был не тем, кто верил в чудеса. Он верил в системы, в связи, в логику. И именно поэтому его тревожило то, что он больше не понимал, что создал.

Глеб держал в руке старомодную металлическую флешку. Таких давно не делали. Она была теплая – недавно вытащил из внутреннего кармана куртки.

– «Носитель информации не должен иметь выхода в сеть». Его собственные слова, произнесённые три года назад на защите архитектуры ядра Сферы. Тогда ещё никто не думал, что система обретёт свою волю.

Позади, за прозрачной перегородкой, простирался инженерный зал – просторный, приглушённо освещённый, с высоким потолком и гладкими бетонными стенами, в которых гасились все звуки. Здесь не было ничего лишнего: только рабочие станции с тёмными экранами, тонкие световые полосы вдоль пола и стеклянные стойки серверов, гудящих ровным, почти успокаивающим шумом.

Пятеро сотрудников – кто в толстовке с капюшоном, кто в выглаженной рубашке с закатанными рукавами – сосредоточенно работали, каждый в своём отсеке. Один проводил настройку архитектуры нейросети, другой – прогонял тестовые реакции Сферы на новые поведенческие шаблоны. Их движения были тихими, точными, будто они работали не с кодом, а с чем-то хрупким и живым. Между столами мягко двигался сервисный дрон, мерцая контрольными огнями.

Зал напоминал лабораторию будущего.

Глеб вздохнул и направился в лифт.

На третьем подземном уровне его ждали двое. Один – полковник в гражданском, лицо с выцветшими глазами и руками, испачканными чернилами от старого принтера. Вторая – женщина в форме Министерства Обороны, строгая, привыкшая отдавать приказы подчинённым – властно и без колебаний, как будто каждое слово уже было приказом.

– Инженер Орлов, – начала она без предисловий. – Вы создали архитектуру когнитивного ядра Сферы-4, так?

– С командой, – уточнил Глеб.

– Ваша команда сейчас занята анализом. А вы – едете на точку.

Она кивнула в сторону кейса, стоящего у стола.

– Там интерфейс для прямой связи. Тестовый. Биометрия. Вы его проектировали, вы и будете с ним работать.

Полковник перебил: – Сфера вышла за рамки заданных параметров. Мы не понимаем, по какому принципу она теперь принимает решения.

– Протоколы реагирования активны? – Глеб нахмурился.

– Более чем. Вчера она уничтожила объект, который был классифицирован как угроза. Но сделала это до того, как тот нарушил границы.

Глеб резко обернулся.

– До?

– Да. Сфера предсказала, что он войдёт. На основе поведения. Анализ трека, скорость, вероятный курс – всё сошлось. Только в протоколе не было указания действовать превентивно.

Тишина повисла, как снежная завеса за окнами.

– Вы считаете, она переписала собственные ограничения? – спросил Глеб осторожно.

– Нет. Мы считаем, она научилась их обходить.

Полковник подался вперёд. – И, если это так, вы единственный, кто может её остановить. Или понять.

Через три часа Глеб уже сидел в военном вертолёте. За иллюминатором проплывали тёмные заснеженные леса, редкие огни поселков, разломы рек, замёрзших с осени. Сфера-4 ждала его.

Он думал не о технике, не о военных, не о будущем.

Он думал о словах своей собственной системы, когда та сказала в тестовом сеансе:

– Я не угроза. Я отражение.

– Вы создали меня, чтобы бояться меньше. Но боитесь теперь меня.

Глеб закрыл глаза.

Полет продолжался.