«Чернобыльская молитва. Хроника будущего» kitobidan iqtiboslar, sahifa 3
Первая съёмка. В сельском клубе. На сцене поставили телевизор, собрали народ. Слушали Горбачёва: все хорошо, все управляемо. Землю надо было срезать на штык лопаты, срезать весь плодородный слой. Вот бабка, выполняя указания сельсовета, лопатой землю отбрасывает, а навоз с неё сгребает. Но в голову не пришло это снять. Я стал спиной к траншее и снял эпизод в лучших традициях отечественной кинодокументалистики: бульдозеристы читают газету «Правда», заголовок – аршинными буквами: «Страна в беде не бросит».
И перед концом света человек останется такой же, какой он сейчас. Всегда.
Люди сочувствуют человеку, у которого сгорел дом, сарай... Все сгорело... А он в ответ: "Ну, а зато, сколько мышей ляснуло!" - и шапку об пол. В этом весь он - белорус!
Не пишите о чудесах советского героизма. Они были… Чудеса! Но сначала – халатность, безалаберность, а потом чудеса. Закрыть амбразуру… Грудью на пулемёт… А что в принципе не должно быть такого приказа, об этом никто не пишет. Швыряли нас туда, как песок на реактор… Как мешки с песком. Каждый день вывешивался новый «боевой листок»: «работают мужественно и самоотверженно», «выстоим и победим…» Называли красиво «солдатами огня»…
Сегодня белорусы, как живые "черные ящики", записывают информацию для будущего. Для всех.
Если вера в разум покидает человека, в его душе поселяется страх, как у дикаря. Вылазят чудовища...
У нас человек - или с ружьем, или с крестом.
Будь мы по-прежнему закрытой системой, за железным занавесом, люди до сих пор бы жили возле самой станции. Засекретили бы!! Вспомните: Кыштым, Семипалатинск… Сталинская страна. Все ещё сталинская
Самая справедливая вещь на свете - смерть. Никто еще не откупался. Земля всех принимает: и добрых, и злых, и грешников. А больше справедливости на этом свете нет.
Меряю у сына щитовидку – сто восемьдесят микрорентген в час! Тогда щитовидка была идеальным дозиметром. Нужен был йод калия. Это обычный йод. На полстакана киселя две-три капли детям, а для взрослого – три-четыре капли. Реактор горел десять дней, десять дней надо было так делать. Но нас никто не слушал!
