Kitobni o'qish: «Месть за нелюбовь»

Глава 1

Уже почти все платья Ларисы были вытащены из шкафа и безжалостно раскиданы по комнате: яркие дорогие тряпки валялись на огромной кровати, креслах и стульях.

Ну надо же было случиться такому несчастью! Именно в день рождения Ирины Каменской, которая была владелицей магазина модной одежды на проспекте Кирова, Лариса напоролась рукой на лежавшие на кухонном столе осколки от бутылки, разбитой мужем, и испачкала кровью новое платье, купленное специально по этому случаю.

– Пьяница чертов! – шипела Лариса.

– Ты, как всегда, думаешь обо мне, дорогая? – Евгений, лениво входящий в комнату, был, против своего обыкновения, трезв и поэтому настроен весьма иронично.

– Батюшки! Да ты вся в крови! – ахнул он.

– По твоей милости, – воскликнула Лариса. – Неужели нельзя убирать за собой бутылки или хотя бы говорить об этом домработнице?

– Ну что ты так сердишься?! – Котов излучал вальяжное добродушие. – Признаюсь, да, я забыл об этой мелочи. Но не делай, ради бога, такого лица! До свадьбы заживает!

– До какой свадьбы? – яростно посмотрела на него Лариса.

– Нашей дочери, конечно, – не растерялся Котов.

Лариса хотела было что-то сказать, но передумала.

– К тому же тебе пора привыкнуть к виду крови. Ведь со всеми окружающими тебя людьми случаются какие-то несчастья. Я даже боюсь тебя брать на этот вечер.

– Это я боюсь тебя брать! – возразила Лариса. – Опять ведь напьешься!

– Зато сейчас я абсолютно спокоен, – не обращая внимания на ее ехидную реплику, продолжал Котов. – На этот раз пролилась твоя кровь, следовательно, мы застрахованы от чьей-то еще.

– А я бы на твоем месте не стала заявлять об этом столь уверенно, – парировала Лариса, держа в руках массивный флакон с французскими духами.

– Ну, кидаться тяжелыми предметами совсем не в твоем стиле, – сказал Котов, тем не менее отступив на шаг от жены. – Ты скорее способна доблестно раскрыть преступление и отдать виновного в руки закона. Да минует сегодня нас чаша сия!

Последние слова Котов произносил уже с порога комнаты. Лариса не стала препятствовать мужу в его желании покинуть спальню.

Когда она вновь осталась одна среди разбросанной одежды, настроение ее окончательно испортилось. Самое обидное то, что в словах мужа действительно была доля истины. Где бы Лариса ни появилась, обязательно в том месте происходило что-нибудь страшное: убийство, насилие… Просто наваждение какое-то!

Но всерьез думать об этом ей было некогда. Лариса подошла к зеркалу. Оттуда на нее взглянуло недовольное лицо почти уже сорокалетней женщины.

«Нет, я все-таки красивая, – сказала она своему отражению. – Просто сейчас этого не видно».

«А должно быть видно», – подумала Лариса и принялась за дело…

* * *

К особняку Ирины Каменской в Октябрьском ущелье Котовы подъехали с опозданием на полчаса, но Лариса об этом не жалела: взгляд мужа, постоянно останавливающийся на ее лице и фигуре, подтверждал, что выглядит она определенно неплохо. Хотя, чтобы знать это наверняка, нужно было посмотреть еще на реакцию хозяйки особняка и сегодняшней именинницы.

Если та будет уверять Ларису, что она выглядит прекрасно, с радостным лицом, то пора уходить на пенсию или брать отпуск, чтобы поправить здоровье. А вот если хоть на миг в ее взгляде мелькнут раздражение и удрученность – значит, все у Ларисы в порядке.

Однако, когда массивная дверь дома открылась, в проеме, как в страшной сказке, возникла вовсе не хозяйка, а некое существо с узкими серыми глазками, выдающими казахское происхождение, и большим горбом на спине. Впрочем, существо было одето по самой последней моде.

Это была подруга и одновременно приживалка Ирины Николаевны – Ольга Сергеевна. Правда, настоящее ее имя было Орнагын Абдугалиевна Кандабурова.

– Здравствуйте, здравствуйте, – почти пропела она низким голосом, который мог бы считаться даже сексуальным.

Но только в том случае, если бы один лишь взгляд на его обладательницу не прогонял из ума всякие мысли о плотских утехах.

– Давно вас ждем, – качнула головой Орнагын.

– А где же именинница? Кому нам уши драть? – тоном тамады прогудел Котов.

– Да вы хоть пройдите сначала. Хватит холод в дом пускать, – захлопотала Орнагын. – А там все вам и будет: и именинница, и торт с кремом.

– А водка будет? – прищурившись, спросил Котов.

– Ну, уж без этого точно никуда! – с улыбкой заверила его казашка.

– Тогда пошли, – великодушно согласился Евгений, и супруги переступили порог особняка.

Следуя за Орнагын, Котов и Лариса прошли в просторный холл. Внутреннее убранство особняка Каменской всегда вызывало у Ларисы странное ощущение: кресла из Венеции и столики из Австралии, невозможное сочетание вещей в стиле ампир и модерн. Почти безвкусица, но в ней Ларисе почему-то чудилась какая-то грустная ирония, направленная и на себя, и на того, кто все это рассматривает.

Подобный дух витал во всем, к чему бы ни прикасалась любимая почти всеми друзьями и знакомыми Ирина Каменская. Особый стиль смешения роскошной простоты с ироничной пошловатостью, отличающий и ее известный в городе магазин модной одежды «Фэшн-2000», поразил Ларису с первого же его посещения, с которого, собственно, и началось это довольно приятное знакомство с его хозяйкой.

Хотя денек тогда выдался скверноватенький. Конечно, Ларисе из-за специфики ее работы с кем только не приходилось иногда общаться. Но некая фермерша, поставлявшая в Ларисин ресторан «Чайка» свежую свинину и искренне считавшая поэтому ее лучшей своей подругой, как никто другой имела талант выводить людей из себя.

Лариса обычно с трудом могла выдержать даже пятиминутный разговор с этой деревенской дамой. И поэтому легко можно представить ее чувства, когда фермерша в один прекрасный денек с той деревенской простотой, которой трудно противопоставить хоть что-нибудь, прикатила к ней «погостить на пару деньков, чтобы закупить кое-что для свадьбы своей дочери».

Ларисе едва удалось убедить ее, что все можно купить и за один день, а потом лучше ехать обратно: готовиться к свадьбе, а то ведь можно и не успеть!

Причем проблему с продуктами решили довольно быстро, написав подробный список с указаниями, где и что брать администратору ресторана Дмитрию Степановичу Городову. Тот, по своему обыкновению, ворча и морщась, выполнил указания Ларисы с точностью до грамма и последнего пункта ассортимента.

А вот с костюмом для самой мадам фермерши Ларисе пришлось помучиться, так как та настаивала на личной консультации владелицы ресторана. Сколько магазинов они тогда объездили, боже мой! То фасон не устраивал, то цена, то цвет.

Впрочем, купить подешевле фермерша не стремилась. Потому Лариса и решилась повести ее в конце концов в недавно открывшийся «Фэшн-2000». И не ошиблась. В магазине Каменской была одежда на все вкусы. Но главное заключалось в самой хозяйке!

Окинув фермершу цепким взглядом, Каменская усадила ее на диван, предложила кофе и сказала своим девочкам, что именно нужно демонстрировать. И та, одурманенная вниманием к своей особе и комплиментами по поводу ее внешности и вкуса, уже через десять минут выбрала себе совершенно невообразимое, по Ларисиным представлениям, длинное пышное платье из красного бархата. Впрочем, и сама Лариса не осталась без покупок, приобретя очень симпатичный топик для дочери, несколько моднейших галстуков для мужа и, наконец, небесполезное знакомство с хозяйкой магазина для себя лично.

И почти с того самого дня у Ларисы и Ирины стало традицией ужинать иногда в каком-нибудь ресторане по выходным и обязательно приглашать друг друга на дни рождения…

– Вы простите меня, если я у вас сейчас похищу ненадолго мужа? – неожиданно услышала Лариса, погруженная в воспоминания, у себя за спиной голос Каменской.

У нее была интересная особенность, не здороваясь, переходить к делу, как бы врываясь в общение с человеком с ходу.

– Он у вас такой хороший знаток вин, а я никак не могу решить, что лучше подать, – объяснила хозяйка. – А вы поднимайтесь наверх. Не все еще собрались – в последнее время гости считают приличным и даже престижным опаздывать хотя бы на час. Сейчас половина восьмого, а приглашали к семи. Значит, к девяти соберутся.

– А что, много ожидается гостей? – поинтересовалась Лариса.

– Достаточно, – уклончиво ответила Каменская. – Впрочем, в гостиной уже сидят Доллар со своим другом. Они единственные пунктуально явились в семь часов. Присоединяйтесь к ним, а я вас ненадолго оставлю.

И она, гордо подняв голову, взяла под руку Евгения и увлекла его в направлении кухни.

Предложение Каменской не очень вдохновило Ларису. Бандит по кличке Доллар, имевший деловые и дружеские связи с умершим два года назад мужем Каменской, не казался ей подходящей компанией. Поэтому Лариса принялась рассматривать картины, висевшие в холле. Потом она повернула в галерею, ведущую в комнаты первого этажа. Ей почему-то очень захотелось побыть хоть чуть-чуть одной перед тем, как она окажется среди большого количества народа.

За первой же дверью, которую толкнула Лариса, оказалась чья-то спальня. Огромная кровать самодовольно занимала большую часть комнаты.

Лариса прошла в глубь комнаты и заглянула за занавеску, загораживавшую половину задней стены. Там была небольшая ниша, вмещавшая в себя тахту.

«Вот это уже лучше, очень даже приемлемое место для того, чтобы побыть в уединении», – подумала Лариса.

Она не смогла отказать себе в удовольствии полулечь на нее и закрыть глаза. Неделя выдалась тяжелой. Перед глазами измученного работой директора ресторана «Чайка» замелькали деловые встречи, контракты, непогашенные векселя, лица, на которых было написано лишь одно: деньги, деньги, деньги…

– Ни за что не буду просить деньги у своей матери! – Громкий женский шепот неожиданно вернул Ларису к реальности и заставил открыть глаза. – Пусть тратит на своего Лешика. Дура несчастная! Пора бы и поумнеть в ее годы…

– Наташа, не забывай, ты говоришь про свою мать. Какая бы она ни была… – с жаром убеждения возражал женщине мужской приглушенный баритон.

Лариса поняла, что не она одна искала уединения. И эта парочка зашла в комнату, чтобы поговорить тет-а-тет.

– И потом, помогать молодым талантливым людям всегда было в обычае русского бизнесмена, – продолжал убеждать мужской голос. – Если она даст нам немного денег, то внесет свой вклад в развитие науки. Ты должна согласиться, что сумма, которую я прошу, не так уж обременительна для твоей матушки. Мы смогли бы закупить все необходимое оборудование для химической лаборатории и продолжить опыты. В конце концов, я прошу не для себя, не ради прихоти, а для дела. Кроме того, я уже тебе говорил, что все окупится в ближайший год или полтора. А может быть, и раньше, ведь…

– Говорил-говорил, – передразнила его женщина. – Вот и скажи это моей матери, а не мне. А я ее просить больше не буду.

«Так, так…» – промелькнуло в голове у Ларисы. Она легко определила, что капризный женский голос принадлежал дочери Каменской, Наталье, молодой, но весьма своенравной особе.

А ее собеседник – конечно же, муж. Преподаватель химии Тарасовского университета, обычный очкарик, подающий какие-то надежды и сумевший приручить эту весьма избалованную материальным благополучием девицу.

Лариса видела его всего несколько раз, и он почему-то не вызвал у нее доверия и симпатии, а за его очками, галстуками и скромной манерой держаться ей почему-то чудились нездоровые наклонности. И Каменской он тоже не нравился – бедный, занимающийся какими-то сомнительными научными опытами, тогда как нормальные люди его поколения давно обзавелись своим делом и «мыли бабки». А именно это занятие могло вызвать у Каменской чувство уважения.

Впрочем, сама Каменская после смерти мужа завела себе молодого любовника, практически содержала его и даже собиралась выйти за него замуж. Видимо, лавры Аллы Пугачевой никак не давали ей покоя. И отношения ее с дочерью были, мягко говоря, плохими. Она не понимала, как можно выйти замуж за нищего очкарика, а та, в свою очередь, – как можно было польститься на смазливого попсовика.

В общем, мать и дочь были достойны друг друга.

– Наташа! – укоризненно произнес баритон. – Поговори с матерью, у тебя это лучше получится.

– Хватит тебе, мамаша уже зовет, – прошипела в ответ жена и вышла из комнаты.

Лариса с тайным стыдом прильнула к щелке между занавесками. Муж Натальи не последовал за ней. Он нервно зашагал по комнате. И его внимание внезапно привлекла кровать, являвшаяся главным предметом мебели в комнате. Он три раза обошел вокруг, прикасаясь к разным металлическим штучкам, украшавшим ее, и вдруг чуть не отпрыгнул в сторону. Лариса тоже едва не ахнула от удивления.

Нижняя часть кровати вдруг бесшумно отделилась и поползла в сторону. Это была еще одна кровать, расположенная под верхней. Наташиного мужа это обстоятельство, видимо, очень озадачило. Он постоял некоторое время, растерянно глядя на двойную постель, затем задвинул ее, резко повернулся и вышел из комнаты.

Лариса наконец получила возможность выйти из своего укрытия. Она выскользнула в коридор никем не замеченная и через пару минут оказалась в гостиной на верхнем этаже, где уже начинали собираться гости.

Посреди комнаты стояли двое крепких, почти лысых мужчин. Они были одеты в строгие костюмы и меланхолично кидали острые ножички в деревянную мишень, расположенную прямо над дверью, в которую должны были проходить гости.

Один из них был знаком Ларисе – это был пресловутый полубандит-полукоммерсант по кличке Доллар. Другой, чуть более худощавый, первым обратил внимание на Ларису и толкнул своего приятеля в бок.

– О, и общественное питание здесь! – фамильярно осклабился Доллар, довольно добродушно улыбаясь Ларисе.

– Приветствую тебя, – сухо ответила та.

– А это Серега Хряпунов, или просто Хряп, – представил приятеля Доллар.

– Очень приятно, – так же сухо отозвалась Лариса и посмотрела на диван.

А там со скучающими лицами сидели и листали фотоальбомы супруги Свиридовы. Они оба были модельерами и причисляли себя к тарасовскому высшему обществу. Кроме того, они были чудовищными сплетниками.

Выглядели они весьма экстравагантно и считали плохим тоном появиться на очередной тусовке в тех нарядах, в которых их уже видели. Длинноволосый брюнет-муж, которого звали Андрей, был одет в какой-то бело-желтый балахон, напоминающий греческую тунику. Его жена Жанна была подстрижена под ежик. Она предпочла на этот раз узкий брючный костюм, вызывающий в памяти последний клип Бритни Спирс.

В Тарасове об этой странной парочке в определенных кругах ходили легенды. Так, на прошлой неделе владелец довольно хорошего ресторана «Красный аист» рассказал Ларисе полуфантастическую историю о том, как он с помощью Жанны решил на некоторое время проблему конкуренции, просто сообщив той, разумеется, по большому секрету, что в соседнем от них ресторане «Олимпия» из-за несвежих продуктов отравился черепаховым супом губернский министр культуры.

Жанна быстро разнесла эту весть по своим знакомым, несмотря на то что владелец «Красного аиста» предупредил о строгой конфиденциальности информации – якобы главным поставщиком продуктов в злополучной «Олимпии» является любимый племянник самого губернатора. Поэтому-де ресторану можно все, и того и гляди – они полгорода перетравят.

Нечего и говорить, что уже на следующий день посетителей в «Олимпии» значительно поубавилось, а его владельцы до сих пор гадают о причинах столь внезапного и значительного падения рейтинга их ресторана.

Жанна в создании общественного мнения работала лучше любого информационного агентства, причем за распространение информации платить источнику было не нужно.

Что же касается Андрея Свиридова, то любимой поговоркой служащих его модельного агентства была следующая: «Нет, что вы. Шеф не любит сплетен – шеф внимательно выслушивает мнение сотрудников».

Общение с такими людьми, конечно, не могло сильно обрадовать Ларису, чего, впрочем, нельзя было сказать про них самих.

При виде владелицы «Чайки» довольные улыбки расплылись на лицах Свиридовых. Так улыбаются шакалы, почуяв добычу. Осознав, что бегство бесполезно, Лариса села на диван и приготовилась к пытке. Для разогрева Жанна поведала ей, в общем-то, уже немного устаревшую историю о том, как Доллар с Хряпом наехали на какого-то чиновника из мэрии и вытребовали бы у него «приличную капусту», но Ирина вмешалась в это дело и бандиты были вынуждены уступить, так как завязаны с Каменской какими-то делами в ее магазине. Однако Доллар был очень злой и даже грозился…

Тут Жанну перебил ее муж Андрей. Он поведал вполголоса Ларисе историю о том, как Ирина зимой застала своего любовника, молодого певца Алексея Серебрякова, в постели с начинающей певицей Аленой Зайцевой. И причем вместе с ними греху предавался и сам Владимир Иванович Котенко, продюсер обоих звездочек, хотя по его виду ни за что не подумаешь…

История была рассказана очень вовремя, ибо через минуту в дверях появилась сама хозяйка в окружении Евгения Котова, верной подруги Кандабуровой, дочери Наташи и ее мужа.

Лариса уже начала поглядывать на них, размышляя о том, как бы ей вырваться из акульих зубов супругов Свиридовых, но тут в гостиной появились новые персонажи. Вернее, сначала все гости услышали из коридора звонкие голоса, распевавшие детскую песенку «Пусть бегут неуклюже», и только потом перед их взорами предстали и сами артисты.

– Ну, вот и они, легки на помине, – ядовито прошипела Жанна. – Вот, видите этого солидного мужчину, похожего на сытого кота, у которого пузо появилось пятью минутами раньше, чем он сам? Так это Котенко и есть. А с ним его любимые птенчики: Алексей Серебряков и Алена Зайцева. – И добавила презрительно: – Эх, артисты! Посмотришь на них и думаешь: куда вы лезете, деточки! Вам бы в куклы играть и машинки гонять, а вы туда же – в шоу-бизнес.

Лариса, с интересом присмотревшись к вновь прибывшим, поняла, что, в общем-то, если убрать из Жанниных слов слишком явную злость, то она в целом будет права. И дышавший солидностью продюсер Котенко оправдывал свою фамилию – выглядел прямо-таки котом на Масленице, точнее и не скажешь, да и подопечные его смотрелись сущими детьми.

Алене на первый взгляд можно было дать не больше шестнадцати, однако, повнимательнее приглядевшись, Лариса поняла, что та давно переступила порог совершеннолетия. Ее пухлые розовые губки, придававшие всему лицу удивленно-капризный вид, чрезвычайно живая мимика, фенечки на руках могли обмануть кого угодно, но только не Ларису – она понимала, что никто, находясь в подростковом возрасте, не будет так явно демонстрировать его.

Под стать ей был и Алексей. Жених Каменской своей жестикуляцией, ласкающими взглядами, обращенными на всех без исключения, белокурыми локонами, спадающими до плеч, и улыбкой младенца на рекламе памперсов произвел на Ларису какое-то немыслимое впечатление кажущейся непосредственности, сексуальности и идиотизма одновременно.

Да и вели себя артисты как невоспитанные школьники. Образовав вскоре после прихода трио в противоположном углу, они разговаривали и хохотали во весь голос, полностью заглушая разговоры других гостей.

– Не хочу, не хочу, не хочу! – капризно стучала каблучками Алена. – Ну и что, что он знаменитый клипмейкер! Все равно у меня не получится строить глазки этому зануде. Он меня не вдохновляет. Вот!

– Ну что ты, Алена? – гудел баритон Котенко. – Просто у Славочки сейчас трудные времена. А когда у мужчины это наступает, он всегда ищет женщину!

– Да, а когда хорошие – еще одну! – включился в их разговор Ларисин муж Евгений, который, по наблюдению Ларисы, всегда оказывался в самом центре событий, куда бы они ни пришли.

– Все вы, мужчины, одинаковы! – кокетливо произнесла Алена.

– А вот и нет! – манерно, совсем по-женски включился в разговор Серебряков. – Самая роковая ошибка женщин в том, что они думают, что все мужчины одинаковы. А мужчин – в том, что они уверены, что все женщины – разные.

– Ах, посмотрите, какие мы умные! – громким шепотом прошипела на ухо Ларисе Жанна.

И, не дождавшись ответной реакции со стороны Ларисы, добавила, очень похоже копируя жесты Серебрякова:

– Нет, у меня не мания величия, просто я лучше всех!

И вот тут уже Лариса не смогла сдержать смех.

– Господа, всех прошу за стол! – раздался вдруг возглас Каменской. – Рассаживайтесь!

– Да-да, все за стол! – поддержал ее находившийся рядом Евгений.

Похоже, он, помогая выбирать Каменской вина, не забывал их дегустировать и несколько переборщил. В его поведении отчетливо чувствовались экзальтация и желание быть в центре внимания.

Кандабурова осуждающе посмотрела на Котова. Лариса знала, что она весьма ревностно относится к тому, кто желает быть рядом с ее подругой. Учитывая ее явное физическое уродство, это было с психологической точки зрения вполне объяснимо. Поэтому и отношения ее с Лешей Серебряковым были не очень теплыми.

Евгений, однако, вовсе не думал оказывать знаки внимания Каменской. Он безошибочно определил женщину без пары. Кроме этого очевидного преимущества, Алена Зайцева была моложе остальных. Словом, выбор объекта для ухаживания был сделан почти автоматически.

И Котов постарался сделать так, чтобы с одной стороны от него оказалась жена, а с другой Алена. И моментально завладел вниманием девушки. Ларисе же ничего не оставалось, как повернуться к сидевшему с ней по другую руку криминальному человеку по кличке Доллар.

– Ну что, как дела, зелененький? – поинтересовалась она у него.

Доллар с готовностью поддержал тему разговора:

– Тут не только позеленеешь, тут ваа-ще серо-буро-малиновым можно стать, – заявил он. – Нет, ты прикинь только: в налоговую нового начальника прислали из Москвы. Типа понизили – за взятки. Ну, он первым делом, короче, собрание: типа взяточникам – бой. Такой шухер навел! Ну, народ ко мне. Выручай, браток. А че выручай? Ну, подъехал я к нему. А тот чувак такой серьезный. Типа «я ваших дел не знаю». А я ему, короче, – ниче, щас узнаешь. Думаешь, оставил своих курв – в смысле жену с дочкой – в Москве, и до них уже и добраться нельзя? Так он сразу покраснел, потом – побледнел. Я, говорит, буду думать, что здесь можно сделать, то есть я сначала типа не совсем понял. Ладно, говорю, считай, что на первый раз ты обделался легким испугом.

Лариса вполуха слушала о дальнейших приключениях бандита в налоговой инспекции, а другим ухом отмечала, как продвигаются ухаживания ее мужа за певичкой. Все шло по сценарию, и, похоже, ни с той, ни с другой стороны никаких неожиданностей не предвиделось.

Евгений после нескольких тостов откровенно опьянел и опустился до примитивного приставания.

– Послушай, деточка, – шептал он, близко наклоняясь к своей молодой соседке, – ты понимаешь, что женщины – они как цветы. А цветы прекраснее всего, когда распускаются. Так что давай выпьем с тобой за распущенных женщин!

– Послушай, парень, – не снимая обворожительной улыбки с лица, произнесла Алена. – Если женщины и правда – цветы, то я бы посоветовала тебе, во-первых, не лезть не в свой сад, а во-вторых, не пить больше, а то ты становишься похожим на козленочка.

И она поднялась, мягко сбросив руку Евгения со своих колен.

Лариса чуть не расхохоталась, смотря на обескураженную физиономию своего мужа, совсем не привыкшего к такому обращению.

– Меня обозвали козлом, – честно констатировал он, повернувшись к жене и разведя руками.

Тем временем началась танцевальная часть вечера. Гостей пригласили в большой темный зал. В полумраке при сопровождении медленной музыки неожиданно осветилась маленькая сцена с металлическим шестом посередине, вокруг которого извивались в танце две девушки.

Эллу и Вику пригласили на званый вечер для развлечения гостей. Эти девчонки использовались на подтанцовках в концертных номерах Леши Серебрякова. Ходили слухи, что обе они были любовницами продюсера Котенко.

Вика протянула руку к пуговицам, державшим ее длинную красную юбку. Расстегнула одну, вторую… И юбка огненным комом упала на пол, открыв такую же, но только белую. Элла повторила то же самое. Девушки медленно сбрасывали с себя одну юбку за другой, пока наконец у Вики они не закончились. Оставшись в одном черном бикини, девушка, качнув на прощание соблазнительными бедрами и помахав всем ручкой, покинула сцену под аплодисменты публики.

Музыка смолкла. На середину сцены вышла Элла. Она была теперь в одной черной простой рубашке, доходившей до колен. Девушка подошла к микрофону, и в напряженной тишине как-то странно прозвучал ее низкий голос:

– Я не хочу раздеваться одна. Может быть, кто-нибудь согласится составить мне компанию?

Повисла пауза. Затем застучали барабанные палочки, и Лариса едва успела удержать за руку рванувшегося к сцене Евгения. А к Эллочке уже приближался Хряп.

Девушка поставила добровольца боком к зрителям, сама встала напротив на расстоянии вытянутой руки и замерла.

Музыка заиграла снова, и Эллочка с Хряпом начали медленно, друг за другом расстегивать пуговицы у себя на рубашках. Хряп глубоко вздохнул. Эллочка отступила назад на несколько шагов, а Хряп рывком сдернул с себя рубашку. Яркие прожектора осветили широкие сильные плечи и всю покрытую шрамами грудь бандита.

Лариса не могла не признать, что, несмотря на отталкивающее лицо, в фигуре Хряпа было даже что-то привлекательное. Тем временем Эллочка, повторяя жест мужчины, тоже скинула свою рубашку и бросила ее на пол.

Под ней оказалось телесного цвета обтягивающее платьице из лайкры. Однако Хряпу это явно не пришлось по душе. Одним движением он схватил девушку, пытавшуюся улизнуть со сцены, за руку и крепко сжал ее. Но Эллочка не растерялась. Многообещающе посмотрев прямо в глаза бандиту, она поднесла свою свободную руку к губам и послала Хряпу воздушный поцелуй. Смягчившись, тот вернул его, поцеловав руку девушки, зажатую в его сильных лапах, и потом медленно отпустил ее, позволив исчезнуть в темноте.

Большинство из наблюдавших эту сцену испытали облегчение. Однако Хряп, сходя по ступенькам со сцены, заметил насмешку, мелькнувшую в глазах сосунка Алеши Серебрякова. Теперь он знал, кому придется расплачиваться за шутку, разыгранную над ним только что.

– Ну а теперь танцуют все! – объявила тем временем Ирина.

И вскоре выяснилось, что двигаться хотят, а тем более умеют, далеко не все собравшиеся. Но алкоголь уже сделал свое дело, и даже грузный Владимир Иванович старательно зашевелил руками и ногами, перестав при этом напоминать кота и становясь похожим на медведя.

Но затмила всех хозяйка. Она с такой подчеркнутой серьезностью танцевала, что на нее просто невозможно было смотреть без смеха. Не отставала от нее и Кандабурова, которая так скрупулезно повторяла движения Каменской, что с ее горбом это выглядело в высшей степени комично. В конце концов обеих подружек вытолкнули на середину круга, где они и закончили свой танец под аплодисменты публики.

* * *

Танцы продолжались довольно долго, но в самый разгар вечеринки Лариса вдруг почувствовала, что кто-то дергает ее сзади за рукав. Обернувшись, она увидела Кандабурову. Горбунья прижала палец к губам и прошептала:

– Тихо. Пропали Алексей, Доллар и Хряп. Ирина пока этого не заметила, и я не хочу ее беспокоить.

– Хорошо, я поищу их, – одними губами ответила Лариса.

– Посмотрите тогда, пожалуйста, в саду, а я пойду по комнатам.

Лариса, стараясь не шуметь, вышла во двор и там вздохнула с облегчением: такая приятная свежесть пропитала весенний ночной воздух. Было уже совсем темно, и только редкие желтые фонари грустно освещали кусты.

Лариса любила ночь. Она считала, что только ночь и одиночество могут раскрыть в человеке его самые тайные желания, о которых он раньше и не подозревал, только они, пробуждая воображение и фантазию, заставляют задуматься о смысле человеческой жизни.

– Ты че, сосунок, я не понял? Какого х… ты со старухой живешь? – сдавленный шепот заставил замечтавшуюся Ларису спуститься с небес на землю. – Че, типа бабок захотелось, да? А самому слабо заработать? Сам не мужик, что ли?

– Да какой он мужик! – категорично поддержал его другой голос, и Лариса узнала Доллара.

Совершенно логично было предположить, что первый наезжающий голос принадлежал Хряпу, а речь шла о Серебрякове. Самого Алексея слышно не было, но было понятно, что он при разговоре присутствует.

И тут полился такой поток ругательств, что даже видавшая виды Лариса едва не покраснела.

Немного отступив к крыльцу, она набрала побольше воздуха в грудь и стала звать Хряпа.

– Ну, че там еще? – послышался его нелюбезный голос.

– Хряп, там вроде Элла хотела тебя видеть: она ищет провожатых домой.

– Щас.

Через несколько секунд из-за кустов показалась рожа Хряпа, затем появился ухмыляющийся Доллар и наконец совсем бледный, с дрожащими губами Алексей Серебряков.

«Обделался легким испугом», – подумала Лариса словами Доллара.

Танцевать ей уже совсем не хотелось. Поэтому, вернувшись в гостиную, она села за стол и первым делом налила себе выпить. Однако долго сидеть одной ей не пришлось.

Подошедший к ней Владимир Иванович Котенко начал разговор старой как мир фразой, которую очень любят использовать некоторые мужчины при виде женщины, не «осчастливленной» пока их обществом. Усевшись около Ларисы, продюсер спросил:

– Скучаете?

– Вовсе нет, – ответила Лариса.

– У вас сейчас вид зрителя, которому до смерти надоело представление, а уйти неудобно, вот он и мучается от собственной вежливости. А может быть, вам перейти из зрителя в участника? Иногда это помогает.

– Помогает чему?

– Ощутить вкус жизни, счастье.

– А что такое счастье? – лениво спросила Лариса.

– Не знаю, – пожал плечами Котенко. – Возможно, висеть над пропастью, как все эти люди.

Лариса рассмеялась. Спиртное понемногу начало действовать, и напряжение, копившееся целую неделю, отпустило ее. Она просто смотрела, как смешно машет руками Доллар, доказывая что-то Хряпу, как профессионально завлекающе улыбается Вика шуткам ее уже совсем пьяного мужа, как этот странный квартет – Каменская, Кандабурова, Алексей и Алена – изо всех сил старается не выбиться из рамок светского разговора. Это был тот самый момент вечера, когда все уже плывет перед глазами и кажется нереальным. Но в то же время потом в памяти надолго в деталях удерживается картинка именно этого мига.

Вот встала дочь хозяйки Наташа, практически не принимавшая участия в развлечениях, и нерешительно посмотрела на своего супруга. Интересно, почему у нее сейчас такое напряженное лицо? Неужели опять успела поругаться с матерью?

За Наташей поднялся и муж. Они вместе подошли к Каменской, что-то сказали ей, и все трое вышли из комнаты.